Ри, к вашим услугам!

— Ты рад? — как только хоббит скрылся за поворотом, спросила я. — Быть пленником — крайне утомительное занятие, — признал Торин. — И я благодарен Гэндальфу, который навязал мне вашу компанию. Вы с Бильбо уже несколько раз спасли всех нас, и неважно, была ли это помощь или простая дружеская поддержка. — Почему ты, кстати, так не хотел брать нас в отряд? — Потому что вы не гномы, и могли предать. Потому что вы не воины, и могли и до сих пор можете погибнуть. Потому что ты — девушка, а я все еще считаю, что сражения — не женское дело. — Ты прав, не буду отрицать: битвы — это не мое. Но я не отступлю. Не теперь, когда до Эребора осталось рукой подать. — Пообещай хотя бы, что не полезешь в пасть дракону, — самую малость обреченно попросил Торин. — Клянусь, — сцепив пальцы крестом, пообещала я.       Как это не полезу? Живой, настоящий, огнедышащий дракон!.. Да еще и говорящий, если верить Толкину! Разумеется, я просто обязана с ним встретиться, иначе умру от любопытства! Правда, перед этим одолжу у Бильбо его колечко, поскольку не хочу быть съеденной или — хуже того — сожженной заживо. — И почему я тебе не верю? — глядя в мои невинно-честные глаза, подозрительно уточнил мужчина. — Скажи, а что бы ты стал делать, если бы Бильбо не появился? — поспешила перевести тему я. — Одно из двух: или попытался все же напасть на тюремщиков, или рассказал бы Трандуилу о цели нашего похода. Говорят, он падок на золото, так что, возможно, отпустил бы нас за часть сокровищ Эребора. Или не выпустил бы нас отсюда живыми — такой вариант тоже возможен. Хорошо, что наш взломщик появился столь своевременно! И еще лучше, что все это время рядом со мной была ты — иначе, боюсь, я бы уже сдался. — Всегда к твоим услугам, — неуверенно протянула я, просто не зная, что еще можно сказать в подобном случае.       Последнее утверждение Торина мне, конечно, весьма польстило, но, думаю (да какой там — знаю), что он не рассказал бы эльфам ничего даже под страхом смерти. А защищать или обвинять Трандуила… С одной стороны, король в золотом и алом не сделал нам ничего плохого (две недели в темнице не в счет), с другой — уверенности в том, что и дальше не сделает, я не испытывала, а потому сочла за благо промолчать.       Через некоторое количество бесконечно долгих минут (растянувшихся, в моем представлении, на часы и дни), наполненных тревогой за друзей (а вдруг их поймают?), желанием поскорее выбраться из опостылевшей камеры и тишиной, которая, однако, казалась вполне уютной, возвратился хоббит. Один. — Все очень хотели увидеть вас обоих. Но, при всем моем уважении к гномам, таланта к бесшумному передвижению и вообще к соблюдению тишины у них нет. Поэтому я уговорил их остаться в погребе, чтобы не привлекать к нам ненужного внимания, — поспешил успокоить нас Бильбо, пока мы не успели завалить его вопросами. — Ты поступил разумно, — согласился с ним Торин, выбравшись из темницы, открытой запасливым хоббитом.       На один короткий миг мне показалось, что сейчас он попросит нашего взломщика не открывать замок на моей двери, но Подгорный король промолчал. Интересно, он подумал, что в этом случае я точно выдам все их планы Трандуилу или решил, что не сможет убедить Бильбо оставить меня в плену у эльфов? В любом случае, я по-настоящему благодарна им обоим, что не бросили меня и дальше загибаться от скуки в этом всеми богами забытом месте. — Прощай, камера! Здравствуй, свобода! — шепотом возрадовалась я, покинув наконец место заточения.       Хотелось добавить, что скучать не буду, но это было бы не совсем правдой. Мне будет не хватать доверительных разговоров с Торином и уютного молчания с ним же. Здесь, в плену, мне иногда казалось, что у моей односторонней любви есть шанс стать чем-то большим, и откровенность со стороны гнома словно убеждала меня в этом, но…       Почему всегда, даже в самой замечательной ситуации есть это проклятое «но»? Боюсь, теперь мне вновь нужно запереть любовь к этому мужчине в самом дальнем уголке души и вести себя так, будто этих двух недель не было. И постоянно напоминать себе, что у него есть возлюбленная, и она — это не я.       А потом мы пошли, или, вернее, стали красться слабо освещенными коридорами, и мне стало резко не до посторонних мыслей. Неудобство от недостатка света, кстати, испытывала только я, поскольку мои спутники вполне сносно видели в темноте. В общем, Бильбо указывал дорогу, а Торин время от времени поддерживал меня, не давая упасть.       Парадокс. В темноте проще передвигаться с закрытыми глазами. Если не полагаться на бесполезное здесь и сейчас зрение, можно открыть в себе бездну талантов! Например, кончики пальцев обретают невероятную чувствительность, слух обостряется… а хватка на сильной руке впереди идущего гнома становится поистине стальной — клещами не отодрать. Так и представляю себе, как противный Транди (ну не нравится он мне, и все тут!) пытается отнять у меня Торина, а я повисаю на венценосном гноме, как пёс бойцовской породы на штанине прохожего… Нервный смешок, сорвавшийся с моих губ, кажется в темноте чужим и почти зловещим.       Ладонью я нащупала холодную и чуть влажную каменную стену. Вьющиеся лозы резных узоров плелись и плелись под чуткими в темноте пальцами, уводили вниз, вниз, вниз… Нет, вы мне объясните, как это возможно?! Местный всевластный самодержец такой же эльф, как тот же Финрод Фелагунд — остроухий, бессмертный и всё такое — но один строит сказочный Нарготронд, о котором люди и знать не вправе, а другой — вот эту мрачную нору! И я имею право быть несправедливой и предвзятой!..       Но, я позабыла все свое недовольство, когда начались нерукотворные древние пещеры, где витые гроздья сталактитов светились собственным бледноватым светом, не разгоняя тьму, а как бы врастая в самую её плоть, рождая мертвенно-бледные когтистые тени… Где мох на стенах оборачивается на ощупь прохладным бархатом… Где глянцевые угольно-чёрные воды подземных рек кажутся густым и текучим мраком, шелковым, лоснящимся, манящим…       Заглядевшись, я вполне предсказуемо споткнулась — в который уже раз. И не собрать бы мне костей, не будь рядом сильного гнома с отличной реакцией. Нет, честно — Торин незаменим в подобных ситуациях! Столько раз ловить неуклюжую сверх меры меня — это ж какое терпение надо иметь! Идеальный мужчина… — Не смотри на воду, — спокойно и чуть хрипловато приказал Король-без-королевства, а я нашла в себе силы оторвать взгляд от зачарованной глади воды и кивнуть.        И мне почему-то сразу вспомнился уснувший в книге миляга Бомбур, что искупался в зачарованной реке. У Трандуила, чтоб его, вообще какой-то до ужаса негостеприимный нрав: если лес — то мрачный и темный (и не надо мне тут ля-ля о Некроманте-Сауроне), если сторожевые животные — то плотоядные пауки размером с корову, если ручьи и реки — то полные невыразимого колдунства по самое не балуй… — Почти пришли, — тихо заметил Бильбо, с любопытством поглядывая на нас.       Как бы мне этого не хотелось, но руку Торина пришлось отпустить…       И правда: через несколько метров впереди забрезжил свет, и показалась уютная пещера, выполнявшая у эльфов роль погреба. Внутри, сидящими за дубовым столом, обнаружились доблестные стражи, упившиеся вусмерть и теперь мирно сопевшие, сложив остроухие головы на руки. Перед ними, кстати, стояли не изящные бокалы (вполне уместно смотревшиеся бы в руках у эльфов), а грубые деревянные кубки, больше похожие на кружки для пива. В этот момент мне почему-то подумалось, что обитатели Ривенделла походили на высших существ, чье присутствие подавляло, а вот жители Лихолесья, при всей своей пафосности, напоминали скорее детей, пытающихся подражать взрослым. Эльфы Мирквуда, конечно, тоже прекрасные, бессмертные и все такое, но от своих собратьев отличаются какой-то особой инфантильностью (что, впрочем, почти не относится к Трандуилу). Кто, к примеру, настолько увлечется выпивкой, что позабудет и о пленниках, и о долге? Нам, разумеется, на руку подобное раздолбайство, но, серьезно, если бы вместо Бильбо был враг — они не досчитались бы короля и многих стражников.       И вообще, сказка о прекрасных эльфах была окончательно разрушена, не перенеся столкновения с реальностью.       Ладно, забудем о легкомысленном поведении и пагубном пристрастии к алкоголю, но почему — объясните мне кто-нибудь! — почему некоторые гномы симпатичнее перворожденных? Торин не в счет, поскольку в него я влюблена; мое отношение к Фили и Кили такое же предвзятое, как и к их дяде; но остальные? Те же Ори и Бофур, если их помыть, побрить, расчесать и приодеть, станут вполне симпатичными, и это уже не спишешь на особое отношение. Впрочем, я отвлеклась.       В погребе, помимо разочаровавших меня эльфов (одному из которых Бильбо вернул бесполезные уже ключи), обнаружились бочки. Видимо-невидимо бочек, отличающихся лишь размером и, в редких случаях, цветом древесины. Рядом с теми, которые, по словам Бильбо, должны были вскоре отправиться в Озерный город, обнаружилась толпа гномов. До нашего появления они о чем-то шептались, пытаясь соблюсти конспирацию (неудачно, на мой взгляд, потому что гномы и шепот — это как Азог в балетной пачке — что-то невероятное) и кидая кровожадные взгляды в сторону эльфов, но, увидев нас, перестали строить из себя заговорщиков. — Торин, ты жив! — чуть ли не повисли на нашем бравом предводителе его племянники. — И вы, как я погляжу, тоже, — чуть придушенно отозвался тот, силясь сдержать улыбку.       Стоило только братьям чуть отойти в сторону, как он тут же был окружен остальными гномами, выражающими свой восторг менее бурно, но не менее искренне. — Не хмурься, Ри, — заключая меня в объятия, попросил Кили, — тебя мы тоже рады видеть.       Все гномы, кстати, выглядели так, будто двух недель в плену не было: свежие, веселые, готовые продолжить путешествие… Кажется, поимка нас всех эльфами послужила отличным поводом для долгожданного отдыха, чему немало способствовали ежедневное питание и покой. Подумаешь, ерунда какая — в камере посидеть! Лишь бы не встречаться снова с троллями, орками, гоблинами, пауками и прочими элементами любого настоящего приключения… Да после такого практически курортного содержания даже встреча со Смаугом явно начала казаться им пустяком, не заслуживающим внимания. Возможно, я утрирую, но даже мне хотелось бежать вперед, навстречу опасностям, и смеяться им в лицо, а это не самая нормальная реакция в мире. — Кстати, — всплеснул руками Бильбо, когда первые восторги от встречи немного поутихли, — я же и все ваше оружие тут припрятал… — после этих слов радостные возгласы возобновились, а хоббиту пришлось показывать, куда именно он уволок секиры, мечи и прочие колюще-режущие игрушки, попутно рассказывая короткую сопроводительную историю.       Не знаю, как эльфы, а я свой урок усвоила: хочешь спрятать что-то от хоббита, вошедшего во вкус шпионско-воровской деятельности — сожги, утопи, закопай, но на обычный замок не полагайся. Даже если это королевская сокровищница, которую еще ни разу не грабили. Даже если она неплохо охраняется. Даже… Не доверяйте хоббитам, в общем, если только они не ваши друзья.       Вооружались гномы с рекордной скоростью и выглядели при этом так, будто получили лучший подарок на день рождения и на Новый год вместе взятые. Впрочем, я тоже была рада почувствовать тяжесть лука, ставшую за время похода вполне привычной. — Бильбо, а в чем твой план-то? — поинтересовался Нори, и остальные поддержали его заинтересованными возгласами. — Нам нужно будет сесть в бочки, а потом дождаться эльфов, которые станут переплавлять их в Эсгарот, — чистосердечно признался наш маленький друг. — В этих? — уточнил Дори и чуть ли не простонал: — Скажи, что ты шутишь! — Это наш единственный шанс на спасение, между прочим, — обиделся за свою идею Бильбо. — Отличная идея, — восхитились самые младшие члены отряда, с воодушевлением поглядывая на бочки. — Самоубийственная, вы хотели сказать? — скривился Бомбур, очень редко высказывающий свое мнение. — Мистер Бэггинс прав, — прервал зарождающийся спор Торин. — Способ, конечно, весьма… оригинален, но я сыт по горло гостеприимством Трандуила и не намерен задерживаться здесь дольше необходимого. — Думаю, нам стоит поторопиться — даже эльфы не будут пировать вечно, — внесла рациональное предложение я.       Меня вообще крайне удивляло, что стражники, спящие буквально в двух шагах, до сих пор не проснулись: то ли вино и вправду было настолько крепким, то ли нам позволили организовать этот побег, поскольку кормить нашу компанию было слишком накладно, то ли у них имелась еще какая-нибудь серьезная причина поскорее избавиться от нас. — Разумный совет, — согласился со мной Подгорный король и направился к одной из бочек, которая выглядела наиболее солидно, не побоюсь этого слова, по-королевски.       Гномы, продолжая тихонько переговариваться, стали выбирать себе бочки, и я, чуть помедлив, присоединилась к ним. Не знаю уж, какими критериями руководствовались остальные, но мой выбор пал на тару, в которой раньше явно хранились яблоки. Решив, что это лучше, чем запах квашеной капусты или вина, я оглянулась на Бильбо. Хоббит, добрая и предусмотрительная душа, раздавал выбравшим себе плавательное средство охапки соломы. Не бог весть что, но, думаю, пропажу кучи мягких подушечек или отрезов ткани обнаружили бы раньше, подняв на ноги весь дворец.       Сидеть в бочке на куче сена, накрытой моим видавшим виды плащом, было скучно, а потому я, сдвинув крышку, наблюдала, как упаковываются остальные. Больше всего хлопот доставил Торин — он вертелся и крутился в своем бочонке и ворчал, как пес, укладывающийся спать в тесной конуре. Я бы посмеялась, но попробуйте сами поудобнее устроиться в бочке, и вы поймете, что это только выглядит весело, а вот чувствуется… Оин напоследок поднял шум по поводу недостаточного числа отдушин: он утверждал, что задыхается, когда и крышка-то еще не была наложена. Бомбур никак не хотел помещаться в выбранный бочонок, и Бильбо понадобилась помощь Двалина, чтобы запихнуть его туда.       Наконец, все были благополучно устроены, отдушины для дыхания — проделаны, а крышки приделаны так, чтобы их можно было легко выбить в нужный момент. Закончили мы как нельзя кстати, поскольку буквально в следующую минуту в подвал вошли эльфы. — Где же Гэлион? — воскликнул один. — Я не видел его на пиру, значит, он должен быть здесь. — Наверняка опаздывает! — подхватил другой. — А у меня нет никакого желания торчать тут, когда наверху идет веселье!       Затем было слышно лишь какое-то шебуршание, звонкий смех, а потом в диалог вступил третий голос, принадлежащий, очевидно, одному из спящих эльфов: — Я вас тут ждал без конца, а вы там пировали и забыли про свои обязанности. Неудивительно, что я заснул от усталости, — словно оправдываясь, произнес мужчина. — А если хотите освободиться поскорее — скидывайте вон ту партию в реку. — Помилуй, Гэлион! — начали причитать они, схватившись за соседнюю бочку, в которой, кажется, как раз сидел Бомбур. — Ты что, приготовил нам полные бочки вместо пустых? — Делайте свое дело! — рявкнул дворецкий. — Полные! Вам с пьяных глаз чего не покажется. Те самые бочки и есть, сбрасывайте, говорю! — Ладно, ладно, — согласились они, подкатывая бочонки к люку.        Крутило так, будто я забралась в центрифугу или катаюсь на взбесившемся аттракционе в парке. В общем, просто непередаваемые ощущения, а ведь это только начало! У меня все силы уходили только на то, чтобы не выдать факт своего присутствия, поскольку на языке в этот момент крутились далеко не песни и не признания в любви. Знала бы, что будет так плохо — осталась бы в подземелье!       Я, наверное, ожидала, что названный Гэлионом захочет проверить их слова, но ничего подобного не произошло. Он только хмыкнул, налил себе еще вина в ту совсем не изящную кружку, что стояла перед ним на столе, и посоветовал своим подчиненным (знакомым? друзьям?) не говорить ерунды, а потом мне стало резко не до размышлений и не до наблюдений, поскольку эльфы стали сбрасывать бочки в темную воду.        Все они летели вниз и с громким всплеском погружались в реку, иногда падали одна на другую, стукались о стенки туннеля, сталкивались и, крутясь и подскакивая, уносились вниз по течению. Меня, кстати, сбросили почти в самом конце, поэтому я имела сомнительное удовольствие слушать шутки эльфов, явно пребывавших навеселе, и стихающие вдали крики гномов, которые тюремщики приняли за шум ветра и за рокот подземной реки.       А дальше потянулись самые ужасные часы в моей жизни. Раньше я наивно полагала, что худший способ путешествий по воде — это спуск по горным рекам на надувном рафте. О, как же я ошибалась! Если там тебя просто подбрасывало на особо выдающихся порогах, то здесь бочку швыряло, трясло и крутило так, что вскоре мне стало казаться, что мое тело — это один большой синяк. Особый шик был тогда, когда мой транспорт сталкивался с другими бочками. Во-первых, это всегда было неожиданностью, причем из разряда неприятных. Во-вторых, иногда в таких случаях через шум воды удавалось услышать невнятные возгласы, явно принадлежащие моим собратьям по несчастью. И, слыша их голоса, я искренне радовалась, что не осталась на этой реке в одиночестве.       А потом, совершенно внезапно, в голове сами собой вспыли строки Пушкина, удивительно подходящие к ситуации: И царицу в тот же час В бочку с сыном посадили, Засмолили, покатили И пустили в Окиян — Так велел-де царь Салтан. В синем небе звезды блещут, В синем море волны хлещут; Туча по небу идет, Бочка по морю плывет.       И хотелось бы относиться к ситуации как-то серьезнее, но не выходит. В моменты, подобные этому (когда даже дурацкие планы проходят как по маслу), сказочность окружающего мира почти не вызывает сомнений. Правда, я получаюсь каким-то не совсем (вернее — совсем не) сказочным героем.       Так я внезапно обнаружила, что меня укачивает, но новость эта вызвала лишь нервный смешок, поскольку отреагировать как-то по-другому не получилось бы чисто физически. Проблемой стало и то, что через многочисленные отдушины внутрь проникала вода, и поэтому скоро я была мокрой буквально с ног до головы и замерзла до чертиков (как-никак, за стенами бочки была глубокая осень). В общем, авторитетно заявляю, что бочки совсем не предназначены для комфортного передвижения, но вот для случаев, подобных нашему, — самое то.       Кажется, я умудрилась задремать в бочке (ума не приложу, как у меня это вышло), поскольку проснулась я от резкого толчка и мелодичных голосов, щебечущих что-то на незнакомом языке. Несколько минут просидела, не меняя позы и дожидаясь, пока неизвестные наговорятся и отойдут подальше. Не хотелось бы, знаете ли, объясняться с кем-либо, что я (или вся наша странная компания) делаю в бочке, плывущей от эльфов. Зачем создавать себе проблемы на пустом месте, если без них совершенно точно можно обойтись, просто выбравшись из этого деревянного ада чуть позже? К примеру, сразу после того, как верну утраченный контроль над руками и ногами. Все тело из-за неудобной позы страшно затекло, и первая же попытка пошевелиться принесла с собой такой букет ощущений, что я чуть не взвыла.       Спустя пять минут размеренного дыхания и осторожных, крайне скупых движений, я пришла к выводу, что нормальный кровоток восстановился, и если попытаюсь встать — сумею удержаться на ногах. Поэтому, еще раз внимательно прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, крайне осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, выбила крышку, перекрывавшую мне путь к свободе. Выглянула наружу, но из-за того, что сейчас была ночь, сумела заметить крайне мало: неясные тени вдалеке у костра, лес (надеюсь, это уже не Мирквуд), кусок звездного неба над головой и бочки, что громоздились чуть в стороне.       Поразмыслив еще секунду, осторожно выбралась из этого деревянного ужаса и выпрямилась, наконец, в полный рост, здраво рассудив, что на фоне темной воды и темных же бочек один не очень-то и высокий темный силуэт никто не заметит. Зря, как оказалось, поскольку, откуда ни возьмись, вынырнул светловолосый эльф, лук в чьих руках недвусмысленно смотрел мне прямо в лицо. — Кто ты, и что делала… в этой бочке? — тихо спросил он, а я как-то обиженно подумала, что у Толкина не было ничего похожего на эту сцену.