***
Перед тем, как отправиться к принцам, мне пришлось зайти за разрешением к Железностопу. Гном сидел на троне (который ему не принадлежал и уже не будет!) в золотой короне и моему приходу явно не обрадовался. Впрочем, узнав, что я всего лишь хочу попрощаться с королевскими племянниками, а о встрече с самим Торином даже не заикаюсь, мужчина явно повеселел и даже решил сам сопроводить меня до их покоев. — Почему же ты уезжаешь так поспешно, Рил? И даже на свадьбу не остаешься. А ведь все из отряда моего кузена говорят, что поешь ты не хуже эльфов. Или они брешут? — Много ль надобно шуту При дворе у короля? Смех друзей, вино в стакане, Да любовь, что не моя. Чтобы струны прозвенели В час, когда затихнут споры. Чтобы пел я, чтобы пели Все, кто был со мною в ссоре. Настрой гитару, Налей вина. Гуляй на свадьбе У короля… * — А неплохо. Моей дочери бы понравилось, — оценил мое выступление Даин. — Оставайся на свадьбу-то! — Простите, но нет, — поспешила отказаться я. — Я достаточно задержалась в Эреборе, и мне не хотелось бы и дальше стеснять вас своим присутствием. — Жаль, жаль, — без грамма сожаления в голосе отозвался Даин, останавливаясь возле одной из дверей в жилом крыле. — Не буду тебе мешать. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, я постучала и, услышав тихое разрешение, скользнула внутрь. — Рил! Как хорошо, что ты пришла! — обрадовался моему появлению Кили, полусидевший на огромной постели в окружении целой горы подушек и подушечек всевозможных форм. Никогда бы не подумала, что подобные аксессуары могут найтись у гномов, и, тем более, у гномов-мужчин. Хорошо хоть, что не розовые и без бантиков-рюшечек… А вообще, с комнатами ребятам повезло гораздо больше, чем мне. По крайней мере, в их покоях, помимо двух кроватей поистине впечатляющих размеров, нашлось место для шкафов, полок, нескольких столов и столиков, парочки кресел и еще какой-то мебели, скрывающейся в темных углах. А у меня — только койка, небольшой стол и деревянный сундук, который служил не только для хранения немногочисленных пожитков, но и в качестве табуретки. У остальных, правда, обстановка была не такой спартанской, но это, полагаю, еще одна попытка прогнать меня из дворца, и ни что иное. — Хоть одно знакомое лицо, — согласился с ним Фили. — Неужели все остальные настолько заняты, что даже и не вспоминают о нас? — Просто ваш двоюродный дядя… — Кто? — хором уточнили парни, вызвав у меня слабую улыбку. — Даин Железностоп. Он — кузен Торина, значит вам — двоюродный дядя, разве нет? — А… точно, — был мне ответ. — Он пытался нас воспитывать, — тут же возмутился младший из братьев. — Запретил вставать с постели и наказал во всем слушаться своих лекарей. Он, верно, полагает, что мы все еще дети! — Ну, вы младше всех в отряде, — с чего-то кинулась на защиту их родственника я. — Так что он просто пытался заботиться о вас… А еще, как я поняла буквально секунду назад, ребята нужны были ему именно здесь — за закрытыми дверьми своих покоев и прикованными к постели. Потому что в противном случае он бы не смог распоряжаться в Эреборе, как у себя дома, и был здесь таким же гостем, как я и Бильбо. По крайней мере, это кое-что объясняет… — Выходит у него отвратительно, — пожал плечами старший. — Но ты лучше продолжай рассказывать, почему про нас все забыли. — Да ты, наверное, и сам уже обо все догадался. Даин запретил нам навещать и вас, и Торина, а за исполнением своего приказа поставил следить солдат. Видите ли, вы ранены, и вам нужен покой, а не толпы народа, стоящие у вас над душой и мешающие выздоровлению. — Но тебя к нам пропустили, — проницательно заметил Фили. — Потому что я уезжаю. Вот, зашла попрощаться… — Повтори! — буквально потребовал светловолосый гном, в то время как Кили открывал и закрывал рот, явно не находя слов. — Я уезжаю. — Но почему? — Потому что Торин женится на Даре, дочери Даина. — Когда?! — Как только она приедет в Эребор, а он — встанет на ноги. — Дядя не мог!.. Это неправда!.. — Балин подтвердил, — покачала головой я. — А он — единственный из отряда, кто виделся с Торином. — Какая нелепость! — сжал переносицу Фили. — Все знают, что дядя любит тебя. Он не стал бы вот так, без объяснения причины, соглашаться на брак с другой. Но да, после такого… предательства я бы тоже не пожелал оставаться в Эреборе ни одного лишнего дня. — И куда ты теперь? — безжизненно поинтересовался Кили, откинувшись на подушки и глядя куда угодно, только не на меня. — Сама не знаю. Разве это важно? — Не важно, если ты не забудешь нас и хотя бы изредка будешь писать, — тихо отозвался Кили. — Обещаю, — со всхлипом согласилась я, разворачиваясь спиной к братьям и собираясь покинуть комнату до того, как они увидят мои слезы. Мне даже удалось сделать несколько шагов, прежде чем гномы, ругаясь и шипя от боли сквозь крепко стиснутые зубы, оказались рядом со мной. — Пожалуйста, не плачь! Нам ведь тоже грустно. Грустно и больно, и мы в растерянности, — шепнул Фили, сжимая меня в объятиях. — И больше всего на свете мы желаем, чтобы ты осталась! — так же шепотом добавил Кили, следуя примеру своего брата. — Задушите! — слабо пискнула я, делая вялые попытки выбраться. Но именно вялые, потому что объятия успокаивали и придавали сил. — Мы же любя, — шепнули королевские племянники хором. — А почему шепотом? — улыбаясь сквозь слезы, полюбопытствовала я. Разумеется, тоже тихо-тихо. — Чтобы Даин не узнал, что мы встали, — как маленькому и весьма неразумному ребенку, объяснили мне. — Знаете, я еще не уехала, а уже скучаю… — Знаем. Мы тоже! Покрепче обняв гномов в ответ, я еще раз пообещала: — Я буду писать. А однажды, когда найду место, в котором хотела бы жить, приглашу вас в гости, договорились? — Иди уже, иначе мы тебя никуда не отпустим, — отстранился Фили. — До встречи, Ри, — попрощался за обоих Кили, сунул мне в руки что-то маленькое и прохладное и буквально вытолкал меня за дверь. Грустить резко расхотелось. В конце концов, небо не рухнуло на землю, а Дагор Дагорат не начался раньше срока, так что отъезд из Эребора и свадьбу Торина я как-нибудь переживу. И вообще, я же его люблю? Люблю. Счастья желаю? Желаю. Вот и пусть тогда его брак с Дарой будет крепким и благополучным. Однажды я даже смогу за него искренне порадоваться. Пусть не сейчас и не в ближайшее время, но обязательно смогу. Поймав себя на том, что подобные мысли уже посещали мою голову ранее, я хмыкнула, вызвав недоуменное переглядывание стражей, перекинула из руки в руку небольшой овальный камень, что отдал мне младший из принцев, и поспешила в свою комнату. Раз все решено — не желаю оставаться здесь ни одной лишней минуты!.. Прощание с остальными гномами вышло скомканным и каким-то неловким. Все было сказано раньше, а долгие проводы — лишние слезы. К тому же, в присутствии Даина никого особо не тянуло открыто выражать эмоции. Но Железностоп меня удивил. В своей официальной речи он, пусть и в своей неописуемой манере, подчеркнул, что мы с Бильбо — желанные гости не только в Эреборе, но и в других гномьих королевствах. В том числе — в Железных холмах, куда я точно не поеду в гости ни за какие коврижки. Затем он хлопнул в ладоши, и пара стражников, до этого прикидывающихся деталями интерьера, вынесли два небольших сундучка, кои и отдали нам лично в руки. «Владейте и проваливайте» — крупными буквами читалось на лице рыжего короля, хотя он и старался удержать на лице приветливую улыбку, больше похожую на оскал. — До свидания! Счастливый путь, куда бы он ни лежал, — произнес Балин. — Если вздумаете навестить нас, когда дворец этот снова станет прекрасным и обитаемым, то какой грандиозный пир мы устроим! — Попрощайтесь за меня с Фили, Кили и Торином, — тихо попросил его Бильбо, а потом громче, уже для всех, добавил: — Если вы когда-нибудь будете проходить мимо моего дома, входите не стучась. Чай подается в четыре, но милости прошу в любое время. А потом мы, вскочив на лихих коней, ускакали в закат. Ну, почти… — Как ты думаешь, Бильбо, — отъехав на приличное расстояние от горы, поинтересовалась я, — если бы мы задержались в Одинокой горе еще на две-три недели, Даин преподнес бы нам в дар сундуки побольше? — Возможно, — кивнул хоббит. — Или мы стали бы первыми, кто опробовал на себе восстановленные темницы. Но, в таком случае, боюсь, некому было бы встречать нас, — разумно заметил он, указывая на Гэндальфа, Беорна, Трандуила, Леголаса и Барда с Баином, что показались впереди. — Не было счастья под нашей горой, Под нашей горой, под нашей горой, Не было счастья под нашей горой Ни тебе, ни мне, ни ему. Вот и пошли мы счастье искать, Счастье искать, счастье искать, Вот и пошли мы счастье искать, Из-под Горы ушли потому…** — пропела я, больше всего на свете желая вернуться назад.***
Путешествие выдалось на удивление комфортным. Все же, от зимы в Средиземье было одно название, а наличие под боком эльфов, любящих комфорт, и Гэндальфа, ставшего колдовать куда чаще, превращало небольшие холода в не стоящие внимания мелочи. Люди ушли первыми. Половина потрепанной «армии» решила остаться в Дейле — восстанавливать город и обживаться в нем, а вторая — вернулась в Эсгарот, не желая переезжать из родного дома, пусть и изрядно опаленного драконьим огнем. Первое время, могу поспорить, несладко придется и тем, и другим. И, уверена, люди это понимали, но не желали просто так опускать руки. Бард, к слову, собирался разделить полученное золото между двумя городами и переехать из Эсгарота, потому что дом его сгорел и его там ничего не держало. Нет ничего удивительного в том, что люди, решившие поселиться неподалеку от гномов, очень этому обрадовались, выделили лучнику двухэтажный каменный дом, почти не требующий ремонта, и тут же нарекли его новым правителем Дейла. Больше всех этим назначением был доволен Баин, никогда не сомневавшийся, что его отец — самый лучший и вполне этого заслуживает. Бард, судя по виду, доволен не был, но от ответственности не бежал, чем заработал искреннее расположение Гэндальфа и уважение Трандуила. — Приезжайте в гости, — шмыгнул носом ребенок, поочередно обнимая сначала меня, а потом Бильбо. — Наш дом легко узнать по дракону на флюгере, — не удержался от хвастовства он, а потом еще долго махал рукой, стоя у полуразрушенных ворот Дейла. На границе с Лихолесьем пришлось сделать привал, так как Бильбо не хотел снова входить в лес. С одной стороны, я его понимала — место это было не самым гостеприимным. Вот только трястись в седле лишние две-три недели — та еще перспектива, в чем я битый час пыталась его убедить. Гэндальф от спора самоустранился и сейчас просто сидел на покрытом мхом камне и курил неизменную трубку, спрятав весело блестевшие глаза под полами своей шляпы. Беорн, впрочем, тоже не торопился вмешиваться, сообщив, что его устроит любой из вариантов. Точку в нашем с хоббитом споре поставил Леголас. Эльфийский принц пообещал провести нас через лес быстро и безболезненно, а еще передал прощальный подарок своего отца. Отныне мы с Бильбо были гордыми обладателями серебряных колец, напоминавших миниатюрные венки из листьев и даровавших нам право называться друзьями лесных эльфов (своеобразный пропуск, открывающий беспрепятственный доступ во дворец короля). Было приятно, чего уж там, и единственное, что меня огорчало — невозможность лично поблагодарить Трандуила, который отбыл в свои владения как раз тогда, когда мы с хоббитом затеяли выяснение отношений. Путь через Мирквуд, в итоге, получился на диво коротким и совсем не таким пугающим, как раньше. Мы просто вошли под сень деревьев с одной стороны, а буквально следующим вечером покинули чащу, не встретив на своем пути ни одной опасности. Нам даже не пришлось оставлять лошадей, хотя раньше я была свято уверена в том, что им здесь просто не пройти. Эльф даже в шутку предположил, что в прошлый раз мы ходили кругами, надышавшись дурманящим разум воздухом. — Или просто в этот раз у нас был хороший проводник, которому ведомы тайные тропы и эльфийские чары, — подмигнул Леголасу Бильбо. — Возможно, — легко согласился тот. — Ты продолжишь путешествие вместе с нами? — удивился Гэндальф, когда Леголас не выказал никакого желания поворачивать назад. — О, нет, — улыбнулся он. — Мы простимся здесь, ведь меня дорога зовет на север, в то время как ваша лежит на запад. — Тогда пусть путь твой будет легким, а ветер — всегда попутным, — пожелала я. — Надеюсь, мы еще встретимся. — Знакомство с тобой — честь для меня, — склонил голову Бильбо. — Ты не так уж и плох для лесного эльфа, — заключил Беорн, предпочитавший отмалчиваться большую часть времени. — Не ищи неприятностей. — В добрый путь, — подытожил Гэндальф, выпустив из трубки несколько дымных колец, сквозь которые пролетел подхваченный ветром лист. — Прощайте, друзья, — улыбнулся Леголас, уходя по неприметной тропинке, петляющей меж белоснежных холмиков. В гостях у Беорна мы задержались почти на два месяца. У него дома время словно бы застыло — все так же цвели цветы в саду, все такими же сочными оставались яблоки и сладким — мед. Дни, наполненные покоем и уютом, пролетали незаметно, и каждый из них до мелочей походил на предыдущий. …А еще здесь невозможно было грустить и совершенно не хотелось плакать… Каждому из нас нашлось здесь дело по душе. Бильбо с удовольствием учился резьбе по дереву, и вскоре из-под его рук стали выходить настоящие кружевные ложки, есть которыми казалось мне настоящим преступлением. Гэндальф с интересом отнесся к беорновым пчелам и даже обзавелся несколькими укусами. А как-то за ужином и вовсе признался, что если бы не был волшебником, наверняка стал бы пасечником. Мне как-то попались на глаза самые обыкновенные занавески, и я возжелала на них что-нибудь вышить. Задуманный медведь, держащий в лапах горшочек с медом, в итоге получился до ужаса похожим на кривоватого Винни-Пуха. Оборотню, что неожиданно, он чем-то приглянулся, и вскоре подобный символ красовался везде, где только можно: начиная от платков и заканчивая случайно найденной рубашкой. — Будете в этих краях — заходите в гости, — предложил оборотень, когда мы все-таки собрались двигаться дальше. — Однажды мы так и сделаем, — согласился Бильбо. — Долгих лет жизни тебе, Беорн, — улыбнулась я, прижимая к груди горшочек с медом. — Пусть беда обходит стороной твой прекрасный край, — дополнил Гэндальф. Вскоре после этого мы достигли подножия Туманных гор, где давным-давно, практически в прошлой жизни, нас пленили гоблины. Приметные сосны, которые я, кажется, запомню на всю оставшуюся жизнь, по-прежнему возвышались над обрывом, лениво покачивая ветвями в такт легкому ветерку. В ясную погоду, как та, что стояла в этот день, далеко-далеко на горизонте еле виднелась Одинокая гора. — Ты скучаешь, Рил, — констатировал Гэндальф, становясь рядом со мной и смотря в ту же сторону. — По приключениям — не особо. По гномам и по Эребору — безусловно, — согласилась я, не видя смысла отрицать очевидное. — Раньше я так и не спросил, почему ты не осталась там, с Торином… — И я очень благодарна вам за это! — Но спрашиваю теперь, — мягко заметил волшебник. — Потому что Торин собирался жениться на дочери Даина, — с трудом выдавила я. Думать о том, что теперь они наверняка уже были женаты… Пытка! — Уверен, будь дело только в этом, ты бы осталась. Поэтому открой мне правду, дитя. — Правду? Но… — Загляни в себя. Что говорит твое сердце? — Я… испугалась, — последовала я совету мага. — Испугалась, что сказка может закончиться. Испугалась, что он не испытывает ко мне никаких чувств и поймет это, как только очнется. Испугалась, что он не скажет мне об этом, не сможет выгнать меня из Эребора, и в итоге мы оба будем страдать, — шепотом закончила я, отворачиваясь от Одинокой горы. — Рил… — покачал головой Гэндальф. — Все будет хорошо, правда, — попыталась улыбнуться я, стирая предательские слезы. — Просто… Не надо. — Бильбо желал узнать, куда ты направишься теперь, Ри, — кивнув на подошедшего хоббита, сменил тему истари. — Если твое предложение погостить в Шире все еще в силе, я с удовольствием приму его. Если же нет… Что ж, Гондор или Рохан — звучит не плохо. — Я буду рад твоей компании, — просто ответил Бэггинс, а Гэндальф понимающе улыбнулся. Что ж, значит — Шир… _______________ * Джем — Много ль надобно шуту ** Башня Rowan — Гномычья Плясовая