Ricordami

— Ты криво вешаешь! Фыркаю, возводя глаза в потолок. Передо мной возвышается огромная, чуть ли не двухметровая ёлка с длинными ветками. Из-за обилия иголок они кажутся тёмно-зелёными и дарят всему дому необыкновенный хвойный аромат, который я не перестаю вдыхать, то и дело заполняя лёгкие. Мама вертит в руках белоснежного ангелочка на светлой атласной ленте, выбирая, куда же его повесить. Стоит на стремянке, которую держит Брюс, снизу-вверх смотря на свою жену. Иногда у него под ногами пробегает Изабелла, тут же получая замечание, ведь «ты понимаешь, что стремянка шатается от твоей беготни?». Улыбаюсь, когда Брюс нова начинает по-доброму ворчать на маму, и чувствую вибрацию в заднем кармане джинсов. Достаю телефон, на котором высветилось короткое сообщение от Криса: «Я в кальянной с ребятами. Подъедешь?» Хмурюсь, снимая блокировку с телефона, и пальцы начинают быстро бегать по сенсорной клавиатуре, набирая ответ. «Нет, я с семьёй наряжаю ёлку. Может, заедешь на ужин?». Нажимаю кнопку «отправить» и вновь ставлю блокировку, убирая телефон обратно. Скрещиваю руки на груди, вновь поднимая взгляд на маму. Не думаю, что Крис ответит согласием на приглашение, ведь ему по душе больше клубы и бары, он чувствует себя там… уверенней, что ли. Хотя и мама, и Брюс были бы рады увидеть его. Что уж говорить о мальчиках и Изабелле, которая вовсе души в нём не чает. — Кстати, Кэтрин, — мамин голос отвлекает меня от мыслей, и я вскидываю голову, вновь находя женщину в белом свитере. Чувствую мурашки у себя на коже, от чего передёргиваюсь. — В среду у нас ужин с ОʼБрайенами. Не планируй ничего. Ужин с кем? С кем? Простите, с кем? С ОʼБрайенами? Они с ума сошли или как? — С ОʼБрайенами? — переспрашиваю. Нет, ну, а вдруг мне послышалось. — Да. — Ну… зачем? — Мы заключили с ними весьма успешный договор, — довольно отвечает Брюс, одной рукой держась за стремянку. На его лице играет слабая улыбка, что заставляет меня закатывать глаза. Ну, конечно. Вам —то хорошо. А мне что делать прикажите? — А… — Тем более, Фил, кажется, хорошо ладит с их младшей дочерью… Хлоей, — мама не даёт мне сказать, достав из большой коробки очередную игрушку. — А Дилан ведь учится на твоей параллели. Разве нет? Мама оборачивается и смотрит на меня через плечо красивыми голубыми глазами, но я могу ей ответить только хмурым взглядом, и то тут же отвожу его, ведь не хочу выставлять все чувства и эмоции на показ. Когда это Фил стал хорошо ладить с Хлоей? — Всё нормально? — мама задаёт вопрос, вновь поворачиваясь ко мне спиной. — Ну… вообще-то я планировала ночёвку с Амелией, — чувствую на себе тяжёлый взгляд Брюса и мельком пересекаюсь с ним глазами, затем вновь возвращая взгляд на мамину спину. — У неё важный зачёт по итальянскому в четверг, и нужно хорошенько подготовиться, а она в языках… ну, ты же знаешь. — Почему вам не подготовиться в другой день? — мама легко пожимает плечами, заставив меня скривить губы. — Приходите к нам во вторник… Или завтра. Да хоть сегодня. В чём проблема? — Это не будет так эффективно, как подготовиться в среду… — Останьтесь после уроков в библиотеке, — Брюс издаёт слова со вздохом. — А вечером пусть она в покое и тишине пролистает пройденные темы. — Солнышко, ты же знаешь, я всегда за то, чтобы вы проводили у нас время. Просто… просто не в эту среду. Хорошо? Чувствую на себе мамин взгляд, но не могу на него ответить, отвернув голову в другую сторону. Закусываю и так больную губу и натягиваю на руки рукава тёплого бардового свитера. К слову, он не особо-то и греет, так что я продолжаю мёрзнуть. Отворачиваюсь к окну, чувствуя брошенный в спину вздох мамы. Этой ночью не было снегопада, но сугробы так и лежат, не собираясь таять. Сглатываю, чувствуя неприятное першение в горле. Всё же, вчера нужно было одеваться теплее. Почему им так важен этот вечер? Что такого в ОʼБрайенах? Или дело в договоре, заключённом с ними? В любом случае, почему нужно было приглашать их к нам? Чем ресторан не подходящее место? Или собрались бы у них дома. Почему у нас? А мне ещё весь вечер сидеть с этим за одним столом. От-лич-но. Выдыхаю и качаю головой, когда вновь чувствую вибрацию в заднем кармане. Достаю телефон и читаю немногословное сообщение: «Не думаю». Медленно и шумно выпускаю воздух, с слой сжимая телефон. Что ж, отлично. Может, я тоже не хочу думать.

***

Хлоя нарезает помидоры, громко стуча ножом по деревянной дощечке. Убирает нарезанные помидоры в миску к огурцам и принимается за листья салата, которые можно просто порвать руками, но девушка не особо любит такой способ, так что острый нож снова начинает стучать по дощечке. — Господи, Хлоя ОʼБрайен готовит, — слышит фырканье и вскидывает голову, охватывая взглядом фигуру брата, который прислонился плечом, по обычаю обтянутым чёрной футболкой, к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Можешь помочь, если хочешь, — девушка легко пожимает плечами и кидает в рот один кусочек салата, убирая остальное в миску к другим овощам. Оглядывается в поисках чего-то, и тёмные, ещё мокрые после душа волосы волнистыми прядями бьют хозяйку по спине. — По-моему, ты больше ешь, чем готовишь, — Дилан начинает медленно отходить от двери, продвигаясь ближе к столешнице, где Хлоя оставила миску с ещё неготовым салатом. — Одно другому не мешает, — девушка приподнимается на носочки, открывая один из верхних ящиков. Дилан с интересом заглядывает в тарелку и быстрым взглядом пробегается по столешнице, не находя ничего, чем можно было бы побаловать себя, но непослушная рука всё равно тянется к помидорам, которые не сумел до конца скрыть салат. — Мне, кстати, нужно в торговый центр за подарками, — Хлоя оборачивается, всё же достав с верхней полки пасту. — Дилан! ОʼБрайен вздрагивает, но всё рано кидает овощи в рот, начав быстро жевать, и опирается прямыми руками на столешницу. Спокойно принимает гневный взгляд сестры, который, кажется, жаждет испепелить его, и никак не реагирует на недовольное искривившееся лицо Хлои. — Что? — вскидывает тёмные брови вверх, продолжая спокойно жевать. — Я тоже есть хочу. Хлоя сводит брови ближе к переносице, не отводя хмурого взгляда от брата, который повернулся к сестре профилем, дожёвывая овощи. — Так ты свозишь меня? — задаёт вопрос на выдохе и забирает со столешницы миску, чтобы весь салат не достался одному лишь Дилану. — Куда? — парень сглатывает и вновь поворачивается лицом к сестре. — Я уже сказала, — Хлоя достаёт кастрюлю. — В торговый центр за подарками. — Мне тоже нужно, — Дилан скрещивает руки на груди, устремив взгляд в окно, за которым город уже накрыла темнота. — Так что будешь ходить без меня. — Ой, с радостью. Девушка наливает в посуду немного холодной воды и включает печку, поставив кастрюлю туда. — Когда ты хочешь съездить? — Дилан полностью поворачивается к окну, наблюдая, как снег вновь начинает медленно опускаться на шумные улицы. Скорее всего, к утру от него останутся только противная грязь и слякоть, зато сейчас снежинки дарят непонятное парню спокойствие. — Не знаю, — девушка пожимает плечами, стоя спиной к брату и заканчивая готовить салат. Надеется, что Дилан не захочет марать руки в соусе. — Может, завтра? — Завтра не могу, — поджимает губы. — Почему? Почему, Дилан? — Нужно помочь Беатрис. — О-о-о, — Хлоя тянет с неожиданной, но приятной улыбкой. — Так вы всё-таки помирились… — Никто не мирился, — Дилан буркает и охватывает себя руками, продолжая завороженно смотреть в окно. — Просто… просто она попросила помочь, вот и всё. Не додумывай ничего. — А что же вчера? Вчера? А что вчера? Вчера — это глупое ожидание того, что что-то изменится. Вчера — это до красна замерший нос и окоченелые руки. Вчера — это слишком долгое ожидание и вновь никакого укора с его стороны. Вчера — это знакомые чужие руки, сцепленные с его руками. Вчера — это весёлый чуждый смех и наивное детское счастье, которое он скептически принимал за наигранное, потому что… потому что так просто не может быть. Не с ними. Вчера — это глупые детские желания и слишком частое возведение глаз к серому небу. Вчера — это нежданная встреча. Вчера — это мягкие губы с пряным вкусом корицы. Дилан морщится, сводя тёмные брови ближе к переносице, и качает головой. Вчера — это просто глупость. — Вчера — это ничего. Худая рука Хлои, до этого помешивающая закипающую воду, неожиданно замирает. Девушка на секунду прекращает дышать, превращаясь в тонкую струну. Прислушивается. Может, она ослышалась? Громкий звонок в дверь разрушает слишком тяжёлую тишину, за мгновение опустившееся на кухню. — Я открою, — Дилан вихрем поворачивается и начинает широкими шагами двигаться к двери. Сжимает бледные руки в кулаки и пытается расслабить мышцы лица, но у него ничего не выходит. Резко поворачивает замок, даже не спрашивая «кто?», и рывком открывает дверь, натыкаясь на счастливые лица родителей, на которых играют весёлые, радостные улыбки. — Всё нормально? — Натали понадобилась всего секунда, и красивая улыбка больше не озаряет лицо женщины, а в карих глазах беспокойство начало быстро тушить искорки счастья. Перестань, Дилан! — Да, конечно, — выдавливает лёгкую неправдоподобную улыбку. — Просто физику учил. — А, — лицо женщины вновь озаряет спокойствие, и она расслабляется, перестав так сильно сжимать палантин, легко окутывающий её шею. — Тогда хорошо. Дилан отходит, дав родителям пройти, и быстрым движением проходится языком по сухим губам, ловя на себе мимолётный хмурый взгляд отца. Он-то не глупый. Понимает. Парень закрывает дверь и поворачивает замок, слыша за спиной щебетанье мамы и смех отца, который помогает жене с верхней одеждой, сам стоя ещё в тёплом пальто. Дилан сглатывает, медленно проведя пальцами по холодной ручке двери. — М-м-м, как вкусно пахнет… — женщина идёт на кухню, и мистер ОʼБрайен следует за ней, быстро похлопав сына по плечу. Всё хорошо, Дилан. Всё хорошо.