Ёлочные игрушки

Ханс Вестергорд – Чудовище. Самое настоящее, с большой буквы. Это такая же истина, как то, что солнце встаёт на Востоке. Анна уверена, что нет такой Красавицы, которая сможет полюбить Ханса таким, какой он есть: тщеславным, самолюбивым, алчущим власти жестоким монстром. Всё очарование прекрасным принцем давно схлынуло, стоило Анне увидеть его настоящее лицо. Но Хансу не нужна любовь, о чём он заявляет прямым текстом, словно кто-то в этом сомневался. Хансу даже не слишком нужна жена, хотя Эльзе с горем пополам удалось склонить его семью к политическому браку. На беду, все старшие братья Ханса были женаты, а Эльза уже несколько месяцев как помолвлена с Чармингом из Тридевятого Королевства. Но Ханс не смирился с тем, что ему не удалось получить трон Эренделла, и он каким-то образом повернул всё так, что Эренделл оказался на грани войны с Южными Островами. И никакие компромиссы не могли помочь неокрепшему королевству, в котором пока ещё даже не было законного короля. Чарминг, который, благодаря своей матушке и врождённому дару, не иначе, кое-что смыслил в политической «кухне», был тем, кто предложил политический брак, который должен был утихомирить неудачливого узурпатора. Ему было по-человечески жаль очаровательную принцессу, которая не успела и теперь уже не могла выйти за Кристоффа, но у принцесс есть свои обязанности перед страной, и если брак Анны спасает Эренделл от войны, то так тому и быть. Ханс как ни странно согласился без излишних кривляний и препирательств. Просто согласился и всё. Сначала свадьбу хотели устроить на Южных Островах, но Эльза костьми легла, чтобы церемония проходила на территории её королевства. Чёрта с два она отпустит сестру от себя так рано. Она не может оставить королевство, а Анна нуждается в поддержке как никогда. – Это наше последнее слово, – отрезала королева. – Полагаю, Вы согласны, что мы просим не так уж много. Ханс склонил голову, покоряясь. – Как Вам будет угодно, Ваше Величество. Тогда надеюсь, Вы не возражаете против визита моей семьи. Они ни за что не пропустят мою свадьбу. Эльза едва не передёрнулась. Подумать только! Визита двенадцати братьев Ханса всё-таки не удалось избежать. С трудом она натянула благосклонную улыбку. – Разумеется. Тошнота коварно подступала к горлу всякий раз, когда будущий жених оказывался в поле зрения. Анне хотелось немедленно убежать в свою комнату и попросить Эльзу заморозить дверь. Объяснение с Кристоффом оказалось очень болезненным, но он, казалось, всё понимал, что отнюдь не облегчало Анне груз на сердце. После этого Кристофф старался как можно мягче избегать её общества, видимо, чтобы не травить душу им обоим, но Анна не могла перестать как-то по-детски обижаться на него за это. Кристофф не мог взять её в жёны. Если они сбегут, то можно только предполагать, какими ужасами это обернётся для её дома, для Эльзы и даже для Чарминга, который тоже искренне переживал всю эту ситуацию. Ханс же, стоило Анне согласиться, сиял как начищенный поднос, ходил, выпятив грудь, улыбался и даже подмигивал шугавшимся от него служанкам. Хотя с невестой он не был таким же очаровательным, как в первую встречу, хотя исправно изображал обратное. – Что-то не видно твоего оленя. Ушёл горевать куда-нибудь в хлев? – Анна сжала руки на пышной юбке изо всех сил, хотя с большим удовольствием стиснула бы чужую шею. Ханс благосклонно махнул рукой. – Можешь отозвать его из ссылки. Мне всё равно. Он даже может поехать с нами, если хочет. Это политический брак, Анна. Мы не обязаны хранить верность и следовать правилам счастливой семьи. Мы просто поженимся, и всё. Анна смерила его подозрительным взглядом. – А чего это ты такой спокойный? В коридоре было пусто, Ханс просто нагнулся к ней и как ни в чём ни бывало поведал: – Ты – ключ к королеве Эренделла. Пропуск во дворец. Случись, не дай Бог, что с твоей драгоценной сестрой, и трон наверняка достанется тебе, а не этому… в трико. А я, как верный муж, разделю с тобой горе. – Улыбка была такой довольной, словно всё это уже происходило наяву. – И трон, конечно, дорогая. Анна побледнела. Да как он смеет говорить это ей в лицо? Она тут же потребует аннулировать… хотя кого она обманывает? Ничего она не аннулирует, иначе будет война. Может, какой-то девушке и было бы лестно стать причиной войны, но только не Анне. Девушка заставила себя выдохнуть. – Ничего у тебя не выйдет. Принц только пожал плечами. – Увидим. С того разговора покой и сон покинули младшую принцессу окончательно, даже не попрощавшись. Анна не могла нормально есть, не могла спать, не могла сидеть на месте спокойно. Ей нужен был план. Нужно было защитить свою семью. Рассказать кому-то она боялась до ужаса. Ничем хорошим это не закончится. Ханс может обвинить её в клевете, и тогда его семейка уж наверняка объявит войну. В голову ничего не шло. Ханс улыбался ей и подмигивал, как заговорщице, словно она тоже участвовала в плане и была на его стороне, а девушка мечтала вылить на наглеца чан с помоями и с позором выставить вон из дворца, вместе с его братьями, их жёнами и самой королевой, которая рассматривала новоиспечённую невестку как товар на рынке. Судя по тому, как она игнорировала Анну, ещё и не слишком выгодный товар. А вот старшая сестра со своим женихом ладила. Зависть брала смотреть на их сияющие лица и то, как они обмениваются взглядами. «И этот человек пытался захватить Тридевятое Королевство. Поверить не могу». Чарминг менялся прямо на глазах. Анна видела, что он действительно прилагал усилия, чтобы наладить свою жизнь и стать лучше, чем был, но стоило ему узнать Эльзу получше и, кажется, даже стараться не пришлось: аура очарования лилась как из рога изобилия. – Поистине, что любовь творит с людьми, – пробурчала Анна за обедом, безрадостно ковыряя свою тарелку, как вдруг её поразила настолько неожиданная и простая мысль, что она выронила вилку. Звон привлёк внимание присутствующих, но девушка поспешно схватила столовый прибор обратно, улыбнулась и все вернулись к прерванным разговорам. Девушка сверлила взглядом скатерть, не моргая. Если ей удастся очаровать Ханса, то он и думать забудет о своих коварных планах. Тихо вздохнув, Анна бросила взгляд на Чарминга, расточающего комплименты её почти-свекрови. «Во всяком случае, в это очень хочется верить. С Чармингом же сработало». Когда Анна подмигивает в ответ (не спрашивайте, каких усилий ей это стоило), Ханс на секунду выглядит по-настоящему удивлённым и даже, кажется, слегка спотыкается, когда продолжает свой путь по коридору. Анна празднует маленькую победу. Она улыбается постоянно, всем и каждому, чтобы не скривиться, когда придётся улыбаться Хансу. Старшие Вестергорды один за другим подпадают под её очарование (всего-то и надо было заставить себя перестать думать о них как о клубке змей), и даже королева на одном из чаепитий благосклонно подзывает Анну сесть рядом. – Что ты, чёрт побери, делаешь? – Ханс застаёт её в одном из уголков библиотеки. Анна нехотя отрывается от книги. – Читаю. Тот раздражённо дёргает головой. – Ты прекрасно знаешь, о чём я. Какая муха тебя укусила? Девушка медленно откладывает книгу и изящно пожимает плечами. – Не лучше ли жить в мире со своей семьёй? – просто спрашивает она. – Несчастливый брак не входил в мои планы. – Счастливый брак? Со мной!? – Ханс смотрит с таким неверием, словно у Анны только что выросла вторая голова. – Если я не пропустила расторжение помолвки, то да. Принц смотрит на неё широко распахнутыми глазами, а потом просто разворачивается и уходит. Анна глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Что странного в том чтобы хотеть спасти свою семью? Что странного в том, чтобы хотеть счастливого брака? Вестергорд, видимо, считает, что у неё какая-то жуткая болезнь, а иначе, почему бы она захотела влюбиться в него снова? Анна понятия не имеет, чего хочет больше: чтобы Ханс влюбился в неё и благодаря этому (она надеется изо всех сил) пересмотрел свои планы или чтобы она сама влюбилась в него, и ей хоть немного полегчало от всего происходящего. Очередное озарение снова настигает неожиданно. – Ханс хочет, чтобы я его полюбила. Чтобы его полюбил хоть кто-нибудь. Анна не понимала, почему не придавала этому значения раньше. Тот, кто утверждает, что ему не нужна любовь, лжёт. Тот, кто утверждает, что ему не нужна любовь, хочет её больше всего на свете.