Зов

POV Шиноши       Первое время, если честно, меня одолевала жуткая и затяжная депрессия. Мало того, что я, сохранив память о прошлом, сейчас являюсь полноправным младенцем, так я являюсь полноправным младенцем непонятного и незнакомого мне мира. И у меня возникло множество вопросов, на которые негде и не у кого было взять ответы. Что с моим миром? Простили ли его Боги? Что с моими друзьями? Пригласил ли Леша Катьку в конце концов на свидание? Ведь он был влюблен в нее по уши с шестого класса и все не хватало ему смелости к ней подойти. Первая влюбленность она такая… жестокая, но от этого не перестает быть прекрасной и волнительной. Закончили ли мои друзья школу, поступили ли они туда, куда хотели? И разнесли ли мои одноклассники класс химии на первое сентября? Вроде собирались, даже план придумали: взрыв экспериментального вулкана, это должно было быть эпичным. Но это все лирика, отступление, чтобы скрыть самый главный вопрос, который меня так сильно волновал: что с моей мамой? Ведь она попросту не переживет моего исчезновения или моей смерти. И от этих мыслей мне становилось очень плохо на душе. А вдруг Боги полностью стерли мое существование из истории? И не только мое, а существование всего моего рода? Ведь именно мой род их предал и пытался уничтожить, тогда мама вообще не будет помнить, не будет знать меня. И от этого мне становилось еще тоскливее. Я знаю, что это жутко эгоистично, ведь не зная меня, она не будет испытывать боль утраты, но… это больно, если вдруг тебя забудут. Если вдруг забудет о твоем существовании самый близкий человек, который любил тебя и которого любил ты. Откуда я знаю, что это не мой мир? Одежда, окружающий меня мир, речь «родителей», которую я начал понимать только через, примерно, месяц от моего рождения, все это буквально кричало об этом. А еще однажды мы наткнулись на, как я понял, здешних воинов. Их назвали шиноби, ниндзя. И они сотворили действительно фееричное огненное шоу из ничего. Магия? А мои новые родители все это время думали, что я такой вот, подавленный младенец, из-за того, что родился слабым и не получал материнское молоко в пропитание. И хорошо, что не получал, иначе не знаю, как бы я питался вообще. Одна только мысль, что я буду сосать женскую грудь ради молока… я понимаю, это естественно для обычного ребенка, но я то ребенок с почти что сформировавшимся разумом почти взрослого человека. Я помню из прошлого мира, что разум человека хоть и формируется всю жизнь, но апогея достигает в двадцать первый год жизни. А мне было шестнадцать, а это почти двадцать один! Но с депрессией я справился, хоть осадок на душе все-таки остался. Теперь у меня были новые заботы – надо было поднять себя на ноги. И в переносном смысле, и в прямом. И пока я не мог реализовать свои стремления в физическом плане, хотя бы начать ходить и разговаривать, я набирался знаний об окружающем меня мире. Нами, моя мама, часто рассказывала сказки, а Иши, мой папа, по большей части рассказывал легенды. Разумеется, они были не такими темными, ведь я младенец, но моя-то чуйка чуяла, что за всеми красивыми победами сокрыты темные и кровавые баталии. Мифы и легенды во всех мирах, судя по всему, одинаковы, ведь они показывают мировоззрение о добре и зле. А добро должно быть с кулаками, иначе зло ничего не поймет.       Мы семья подвижных торговцев, а точнее, караванщики. Вся жизнь – свободная и долгая дорога. И за это я благодарен своим родителям. Я не сидел на месте, видел как красивые природные пейзажи, так и многолюдные города. Хотя, это для меня маленького они были многолюдными, по всей видимости, так как мама и папа называли города деревнями. И да, я свыкся с мыслью, что они мои родители. Во-первых, я всегда был привержен мнению, что родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. А во-вторых, смотря на них, на их счастливые лица или наоборот обеспокоенные, видя их любовь ко мне, не к родной крови, я просто не мог чувствовать к ним холод, как к простым незнакомцам. И вскоре я свыкся с другой мыслью – они мой дом. Этот мир – мой дом.       И вот мне уже пять месяцев. Боги, пять месяцев ничего не деланья! Ноги ведь не слушаются, не походишь. Пальцами еще тяжело хвататься, ну, если только схватить маму за прядь черных волос. Да, она у меня красивая брюнетка. А язык реально без костей, что хорошо чувствуется. Потому что из рта вырывается постоянно один лишь детский лепет, который я сам порой не могу понять, куда уж моим родителям. Надо будет тренировать! А точнее, начинать тренироваться уже сейчас. Двигать ногами, хвататься за все руками, стараться переворачиваться со спины на живот самостоятельно и куда-нибудь ползти! Но я недавно осознал, самое неприятное еще впереди. А именно – когда начнут резаться первые молочные зубы! Кстати, я наконец понял, почему мы не помним первые месяцы жизни… да потому что запоминать-то особо нечего. Лежишь, какаешься, писаешься и ешь. Ну, еще и спишь. Нет, это конечно интересный опыт, но не хотелось бы прочувствовать на себе подобное еще раз. Так что отныне Шиноши будет через чур подвижным ребенком! Надоело лежать без дела, так что я пока посижу и буду разминать ноги для будущих прогулок. POV Шиноши (конец)