Зов

      После столицы жизнь никогда не станет прежней. Семья распалась. Нофу и Яшима остались со своими дочерями, которые так и не смогли простить маленького Шиноши за его врожденную слабость. Бурокку так же остался в столице, навсегда отрекшись и от своего учителя Иши, и от своих родителей, Кокецу и Мамоки, потому что те все же решили продолжить путешествия с «проклятым» ребенком. Мамока чувствовала, что не должна покидать Нами в этот трудный для нее период, не смотря на то, что раньше они все время находились друг с другом на ножах. Так же как и Кокецу. Он видел, насколько тяжело Иши держать себя в руках. Отречение от клана, это само по себе являлось не только тяжелым ударом, но и, как выяснилось, позором. Раньше, если ребенок рождался в клане Таскэ, он и принадлежал клану. Насколько бы его способности не были слабы. А то, что произошло с Шиноши… это заставило многих задуматься и перестроить привычные устои. Внутри клана медленно, но верно происходили изменения. И не всем эти изменения нравились, особенно молодежи. Наверняка в будущем, все встречные Таскэ будут с пренебрежением относится к Ёши.       А сам Шиноши медленно, но верно замыкался в себе. Все чаще его можно было увидеть в компании с какой-либо книгой или с очередным украшением в руках. Юдзиро его опасался, не говорил с ним и старался держаться как можно дальше. Так же как и Кайка. Девушка скоро должна была войти в пору совершеннолетия и ей не хотелось расставаться с привычной ей свободной жизнью. Она не была похожа на Юки или Сэй, эти девушки были слишком эмоциональными и влюбчивыми. Для Кайки на первом месте всегда была свобода. А из-за Шиноши ей оставалось проживать только эти последние дни вольной птицей. Мамока и Кокецу не проявляли вообще никаких эмоций к ребенку. К его матери и отцу да, но не к нему. Иногда Ёши думал: Лучше бы проявляли пренебрежение или ненависть… а не это сплетение жалости и безразличия.       Подобная атмосфера в караване сильно сказывалась на Нами. Некогда веселая, бойкая, нежная и ласковая мама постепенно увядала. Порой Шиноши чувствовал затылком или спиной ее взгляд полный сожаления. Она никогда не говорила про то, что случилось, но мальчик знал, она постоянно думает об этом и корит себя. Только ребенок не мог понять за что она себя корит, ведь не она виновата в том, что Ёши родился… таким.       Вообще-то мальчик, если честно, думал, что наоборот в нем будет какая-то сила. Ведь не зря он являлся Хранителем в своем мире. А это значит, в нем есть сила и не просто сила, а мощь принадлежащая богам. Но, не все в жизни складывается так как мы хотим и мечтаем.       А Иши, казалось, постепенно сходит с ума. Он не мог смотреть на свою любимую, которая убивается. Он не мог смотреть и на своего сына, который не оправдал его надежд, но оставался ЕГО сыном, несмотря, что его уже нарекли демоном Несчастий. Его душу рвали противоречия. С одной стороны хотелось подойти, с другой обойти и не прикасаться, даже зная, что сам мальчик не виноват в том, что он такой какой есть. И пропало вездесущее любопытство в светло-голубых глазах так же как и постоянная улыбка. Теперь в глазах читалась лишь безграничное сожаление и боль. Иши был беспомощен.       Все чаще и чаще Шиноши покидал стоянку или гостиницу, уходил дальше от семьи туда, где будет меньше взрослых людей. Ему постоянно казалось, что эти люди знают о его позоре. Ему было привычно находится вне досягаемости взрослых. Если это была маленькая деревушка, Ёши уходил куда-нибудь в лес, искал себе полянку и проводил там почти все время, когда караван останавливался в деревушки. К торговцам возвращался лишь на ночлег. Иши пытался его отучить от подобного, но Шиноши лишь грустно улыбался и оглядывался назад, взглядом показывая на людей, которые недобро смотрели на сына их главы. Тогда Иши лишь вздыхал, обнимал мальчика и говорил ему, чтобы тот был осторожен. Нередко с таких прогулок Шиноши приносил украшения, которые потом неплохо продавались. Уединение помогало ребенку и вдохновляло, но все больше отгораживало от людей. А если караван останавливался в большом городе, Ёши искал спасения в кругу сверстников. Нет, он не играл с ними, даже не разговаривал, потому что поговорить ему было с ними не о чем. Ни одну интересующую тему они не могли поддержать, а реакция на что-то, что им было не знакомо, была одна: «Зазнайка! Ботаник!». И вокруг становилось шумно. Шиноши не обижался на эти прозвища, он просто предотвращал появление головной боли. Поэтому в городе его чаще можно было найти за книжкой в каком-нибудь парке или на детской площадке. К тому же это был неплохой способ тренировки и познания своего чертога разума.

-Полгода спустя. Суна-

      Не смотря на то, сколько прошло времени, Ёши его почти не почувствовал, для него все осталось неизменным. В караване было все по-старому, только злоба сменилась полным безразличием. И Нами, которая по большей степени отошла от пережитого, старалась заново наладить контакт со своим сыном и Иши ее поддерживал в этом стремлении. Шиноши понимал это и подыгрывал, но сердце его все равно оставалось разбитым из-за реакции на него его же каравана. Может со временем раны затянуться, оставляя шершавые шрамы.       Пустыня сама по себе дама вредная. Таким же вредным и непостоянным может быть только море. Вот и в этот раз караван попал в пустынную бурю. Благо Иши и Кокецу смогли во время связаться с Казекаге местной скрытой деревни, деревни Скрытого Песка. Казекаге дал добро на остановку и исправления причиненного бурей урона каравану, ну и, разумеется, на торговлю. Главы Таскэ планировали остаться на неделю, максимум на две в Суне. - Вроде ваш клан умом отличается, хех, а вот бурю предсказать не могли. Были же явные прогнозы. – Сказал один из сопровождающих в Суну торговцев шиноби. - Ну, мы думали, что проскочим, такое уже было, но, видимо сегодня не судьба. И Мамока, думая, что ее не видят, скосила глаза в сторону идущего наравне со всеми Шиноши, которому уже поднадоело, что все смертные грехи скидывают на него. Юдзиро, посмотревший на свою мать, так же опустил взгляд к Ёши, а тот в свою очередь просто прибавил шаг. - Будьте осторожны в будущем. Пустыня порой забирает людей и не возвращает их обратно. - Спасибо, мы примем к сведению. Кокецу кивнул и клан в сопровождении шиноби пошел дальше в полном молчании. Когда добрались, Иши и Кокецу сразу направились в резиденцию Казекаге, а их супруги с детьми в гостиницу. В последнее время распределение комнат было изменено. Мамока с Кайкой селились вдвоем, Кокецу с Юдзиро вдвоем, Иши, Нами и Шиноши вместе. После хорошего скандала Кайки и Ёши, где скандалила в основном Кайка, Ёши ей только спокойным голосом отвечал, от чего Кайка злилась еще сильнее, детей решили в одну комнату не селить. Пока женщины разбирались с ужином, дочь Мамоки сощурено смотрела на мальчика, который в свою очередь делал вид, что не замечал ее пристального взгляда и пролистнул немного листа в свитке. - Ну что, демон неудачи, доволен? Теперь мы застряли в месте, где даже в постелях песок. - … - Чего молчишь? Сказать нечего? - Кайка, хватит. Это ведь не он решил, что мы пойдем в бурю, а наши отцы. Впервые за полгода Юдзиро все же заговорил в компании Шиноши. До этого он старался вообще рот не открывать и даже не подходить к мальчику. Но, видимо, даже для него обвинения его сестры перешли все границы мыслимого. Кайка, как ей и положено по взрывному характеру, подскочила на месте и ткнула в Юдзиро пальцем. - А ты чего этого демоненка защищаешь? Раньше мы ходили и все было нормально, а как появился… появилось вот это, все пошло коту под хвост! - Кайка, ну в самом деле. Раз на раз не приходится. Отец сам говорил, что может произойти все, что угодно, а нам нужно было торопиться. Да, мы все опоздаем еще сильнее, но главное, что никто не пострадал. - Тц, Юдзиро, ты слишком добрый. Нужно было оставить Ёши в пустыне. И девушка, гордо вздернув нос-кнопочкой развернулась и ушла в ее и ее матери комнату. Юдзиро лишь тяжело вздохнул, а после, поёжившись, все же ему было тяжело находится в компании этого ребенка, несмотря на то, что раньше они были неразлучны, тоже решил удалится, а Шиноши глубоко вздохнул и завернул свиток. От Кайки голова болела. Мальчик поднялся со своего места и решил разведать обстановку в деревне. Он взял с собой небольшую книгу и предупредил мать, что уходит и вернется домой ближе к ужину.       Деревня оказалась большой. До этого момента Шиноши никогда не бывал в Скрытых деревнях. В основном его отец брал курс от одной столицы какой-либо страны к другой. Деревни с шиноби караван обычно обходил. И здесь действительно все было странно. Люди скакали с одной крыши на другую. Дети носились пуще прежнего, и не всегда можно было понять, они действительно ниндзя, только учатся или просто играют. Оружие в лавках выставлено напоказ, чтобы привлекать покупателей. В общем, многое было не так, как в столицах. Но, что Шиноши здесь нравилось, взрослые, занятые своими делами, не обращают внимание на тех детей, кто носится у них под ногами. Они просто к этому привыкли. В городах же обычно люди более внимательны к детям.       Так, незаметно для Ёши, он обошел одну часть деревни, так сказать, территорию разведал. Теперь он знал, куда можно сходить и отдохнуть от мельтешащих перед глазами взрослых шиноби. Видимо возвращаются с заданий. Шиноши выбрал место для отдыха – детскую площадку. Качели, поле, несколько небольших скамеечек. Скудно, но это ведь деревня ниндзя, здесь дети редко играют… наверное. Главное, что другие ребята сейчас заняты какой-то игрой в мяч, так что Ёши, с спокойной душой и мыслями, сел на скамейку, открыл книгу и принялся поглощать очередную легенду. Сколько людей, столько и мнений, столько и сказок и сказаний. И Шиноши, который устал смотреть на безразличие каравана, просто тонул в ожившем в его воображении мире написанных историй. POV Мальчик.       Неприятно. Больно. Больно? Можно ли, что я ощущаю здесь, у сердца, назвать болью? Я ведь ее ни разу не чувствовал. Я не знаю, что такое боль, но мне неприятно. Мне не нравится это чувство. Я один. Вокруг столько людей, а я один. И почему я им не нравлюсь? Почему они ненавидят меня? Убегают каждый раз, когда я появляюсь? Ненавижу эти взгляды. Ненавижу, когда они так на меня смотрят. Но, может в этот раз мне удастся с ними поговорить? Я… если честно, я боюсь, что они мне снова откажут. Что снова убегут. Яшамару говорил, что я должен просто подойти, но… Яшамару, я постараюсь!       Мяч для их игр улетел высоко, они не достанут. Могу ли я помочь им? Я делаю несколько шагов вперед, пока другие дети решают, кто же полезет на крышу дома за мячом. Сглотнув и сжав кулаки, я все же решаюсь. Немного мысленных усилий и песок приносит мне в руки этот мяч. Но больше усилий и храбрости приходится добавлять мне самому себе. Шумно вдохнув я, наконец, могу это сделать! Могу подойти! Может они примут меня? - Это же… это Гаара. - Он жуткий! - Какой страшный… От шепотков я вздрагиваю и, слегка, сглатывая. Мне сложно начать говорить, но я говорю. - Это же ваш мяч. Возьмите… - Уйди, чудовище! - Ааааа! Это Гаара! Он идет за нами! Спасайся! Я ошарашено смотрю на них. Нет! Не убегайте! Смотрю на то, как они убегают. Не убегайте! И они не притворяются, что напуганы. Их взгляд… как я ненавижу этот взгляд! Не убегайте! Нет!       Я начинаю злиться. Я ненавижу этот взгляд. Песок следует за ними, он чувствует мои эмоции. Я хочу, чтобы они были со мной! Мой взгляд падает на почти пустующую детскую площадку. Вы останетесь со мной! Только на скамье кто-то остался. Я подхожу и, смотря исподлобья, спрашиваю этого мальчика. - А ты почему не убегаешь? В ответ молчание. Он игнорирует меня? Тоже?! Песок перестает преследовать детей и направляется к скамье. Я злюсь. Я есть! Я здесь! И я не пустое место! - А ты почему не убегаешь?! Почти кричу я. Мальчик вздрагивает от моего голоса и резко поднимает голову. Он… читал? Светло-голубые глаза смотрят на меня удивленно, как будто он спал, а сейчас пробудился и не знает, где находится. Потом он осмотрелся, а после снова уставился своими большими глазищами. И, в конце концов, пальцем показал себе на грудь. - Я? Меня от вопроса еще больше затянуло в гнев. Как будто я говорю со стеной. - Да, ты… Сказал я более сдержано, потому что улавливаю, что если мальчик убежит, я его поймаю, я улавливаю, что песок позади него. - А зачем? Ответ меня настолько поразил, что я, удивленно смотря, забыл про песок и про свою злость. А мальчик смотрел в ответ на меня так же удивленно. POV Мальчик (конец). - А зачем?       Спросив, Шиноши прервался от чтения и посмотрел на ребенка, который подошел к нему. В руках мишка, милый мишка, такие Ёши самому нравятся, немного потрепанный временем, но все равно милый. Под глазами круги, как будто не высыпается. А на макушке копна алых волос. Видимо ответ Ёши обескуражил подошедшего, что тот как стоял как вкопанный, так и продолжает стоять. А Шиноши никак не мог понять, в чем дело. Но потом, так и не получив ответа, снова опустил глаза в книгу. Через минуту наблюдения за читающим, маленький незнакомец все же отмер. - Все убегают. Шиноши снова поднял голову, оторвавшись от книги, и посмотрел в глаза другому ребенку. - Я не все. - Не все? - Да, не все. Вот ты все? - Я… это… наверное нет. - Вот и я не все. Незамысловатый разговор, а в конце добрая улыбка, которая не скрывает за собой никаких других чувств, кроме мимолетного веселья.       Красноволосый стоял не шевелившись. Он смотрел на ребенка, который не убежал от него. И еще говорит, что он не все. Значит он тоже один? Мальчик сделал пару шагов вперед, не веря, что разговаривает с кем-то еще кроме Яшамару. Даже брат с сестрой с ним не разговаривают. - Я… что ты читаешь? - Книгу. - Я-ясно… а какую? На улице уже стемнело. Шиноши, по идее, пора было возвращаться в гостиницу. Но так не хотелось. Солнце ушло за горизонт и становилось так приятно-прохладно. Так что раздумывая над тем, пойти ли ему в гостиницу или нет, едва не пропустил вопрос нового знакомого незнакомца. Шиноши замолчал. Он не знал, стоит ли рассказывать этому странному мальчику с красными волосами про книгу. Потому что, если тот узнает, есть шанс, что Ёши может попрощаться с тихим вечером надолго. Опять пойдут обзывательства и оскорбления… Но молчание Шиноши, видимо, по иному расценили. Потому что подошедший мальчик опустил глаза, а с глазами опустились и плечи. - Тогда я пойд… - Она про легенды. Наконец отозвался голубоглазый. Спросивший резво поднял голову и снова с удивлением посмотрел на собеседника, уголок губ которого слегка приподнялся, показывая едва заметную полуулыбку. - Интересно? - Да. - А про какие легенды читаешь? Шиноши закрыл книгу и посмотрел на нее. А после поднял глаза к небу, в котором уже господствовала луна. - У тебя милый мишка. Вместо ответа произнес Ёши и снова перевел взгляд на ребенка и его игрушку. Не ожидая смены темы разговора, аловолосый посмотрел на упомянутого медведя. - Он мой друг. - Правда? Раз он твой друг, то ты его как-то зовешь? У друзей всегда есть имена. Иначе они не друзья. Как твое имя? - Я… Гаара, а это… это мишка. - А я Шиноши. Мишка, можно его посмотреть? Гаара, сглотнув, подошел к странному мальчику еще ближе и протянул медвежонка. Маленькие ручки приняли игрушку с осторожностью, словно боясь навредить, а заинтересованные глаза стали осматривать потрепанного временем медвежонка. Было видно, что за ним хорошо ухаживали. Как будто рядом, кроме него, никого не было. Шиноши прикрыл глаза. - Сядешь рядом? Придумаем имя вместе. Аловолосый мальчик заторможено кивнул и аккуратно, словно боясь спугнуть нового знакомого, сел на скамью. - Какое имя тебе нравится? - Я, я никогда не задумывался над этим… - Тогда, как тебе имя Тедди? Избито, правда, но раз уж он для тебя Медвежонок, то пусть будет Тедди. Так короче и, мне кажется, что ему подходит. Едва улыбнувшись Шиноши вложил медвежонка в руки Гааре. - Тедди… Повторил мальчик и слегка улыбнулся. - Да, пусть будет Тедди. - Млечный путь. Гаара посмотрел на мальчика, который поднял свою голову и смотрел сейчас на небо, а через пару секунд уже показывал пальцем в полосу из звезд. - Вон те две звезды. Они считаются началом и концом млечного пути. С ними связана одна легенда. Давным давно жила красавица по имени Алиндра. У нее было много поклонников, но она всех отвергала, потому что никого не любила. Однажды Алиндра сидела у окна в замке своего отца, пела и мечтала. И ее прекрасный голос донесся до слуха молодого солдата. Очарованный ее пением, солдат подошел к окну. Когда их взгляды встретились, он влюбился в нее, а она — в него. Когда Алиндра рассказала отцу о своем избраннике, он пришел в ярость: Алиндра была аристократкой, а ее любимый — всего лишь простым солдатом. Чтобы разлучить их, он заточил Алиндру в самой высокой башне замка, а ее солдата отправил на войну. Увы, не прошло и месяца, как Алиндра узнала, что солдат погиб. Алиндра в одиночестве скорбела в своей башне и молила богов забрать ее из этого жестокого мира. Столь искренней была ее мольба, что тронула даже богов. Они простерли свои длани и перенесли ее высоко в небеса, где она сделалась звездой. Боги взяли на небо и душу солдата Алиндры, но поместили ее на дальней стороне небосвода. Звездная полоса между ними — это река из слез, которые Алиндра льет, оплакивая свою утраченную любовь. Говорят, что, когда Алиндра достаточно выплачется, то сможет переправиться через реку и воссоединиться со своим солдатом.* Гаара завороженно слушал голос нового знакомого и смотрел на млечный путь в небесах. - Красивая легенда. Наконец, шепотом, он нарушил молчание. - И печальная. Согласился Шиноши, так и не открывая книгу. И его словно прорвало. Он начал говорить, рассказывать то, что когда-то услышал. Новые легенды, сказки и мифы, одна за другой. Словно он пытался выговориться за все эти полгода молчания. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, ведь сказания созданы для того, чтобы их рассказывали. А Гаара просто сидел рядом и слушал. Он и в самом деле наслаждался сейчас и был счастлив находиться рядом с этим странным мальчиком. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. И Гаара услышал, как Шиноши вздохнул. - В чем дело? - Время, Гаара, время. Тебе разве не пора домой? - Я… я хожу когда захочу. - Ну, у меня нет такой привилегии. – Сказал Ёши, а Гаара наклонил голову в бок, так как не понял значения последнего слова. От чего Шиноши тихо посмеялся. – Я имею в виду, что мне пора. Иначе меня потеряют. А мне не следует волновать своих. Они и так натерпелись. - Т-ты уходишь?! – Гаара обеспокоен соскочил с скамьи и посмотрел на Ёши, который поднялся секундой ранее. - Да, ухожу. - Но… - красноволосый мальчик опустил глаза в землю и хотел что-то еще сказать, когда его заставили радостно улыбнуться слова нового знакомого. - Я приду завтра. Сюда же. - П-правда? Тогда я тоже. - Буду рад увидеться с тобой, Гаара. Я еще что-нибудь тебе расскажу, хорошо? - Угум. – Активно кивнул мальчик. На том и попрощались. Шиноши пошел в гостиницу, а окрыленный и избегаемый людьми Гаара пошел домой, не скрывая улыбки.