Зов

      Звуки скрещивания клинков раздавались по всей территории битвы между Ксианом и Шиноши против сектантов. Сектанты, как всегда, молчаливые, словно дали обет молчания, действующие, казалось, на автопилоте, наносили удар за ударом. Чем ближе Шиноши подбирался к Ченглею, к месту обитания Уробороса, тем чаще на него и его спутника нападали фанатики. Они кажутся больше марионетками, но никак не людьми. Оценивал своих врагов юный самурай, в очередной раз блокируя нацеленный на него удар. Он все так же сражался, используя обратную сторону Юми, своей катаны, чем вызывал, хоть и легкое, но недовольство Ксиана. Ведь сектанты, после нанесенных им ударов Шиноши, вновь поднимались на ноги. - Господин-мышонок, может пора уже наносить более существенный урон? Задал вопрос мужчина, в очередной раз оказываясь за спиной мальчика, и протыкая, с мерзким звуком, плоть подкравшегося убийцы. Шиноши же в этот момент сдерживал натиск ударов и его внимание было направлен только на человека перед собой. - Кс... Ощетинившись, юноша, отпрыгнув от противника, вновь побежал на него. Только в этот раз не в лобовую атаку. В последний момент он увернулся от удара меча, проскальзывая по размякшей от дождя, земле. Быстро поднимается и ударяет тупой стороной катаны о шейные позвонки, этим вырубая очередного противника. Это действие заставило Ксиана лишь вздохнуть и, подойдя к поверженному противнику мальчика, проткнуть лезвием грудную клетку. Послышался предсмертный хрип. Шиноши же, закрыв глаза, отвернулся. На сей раз это была небольшая группа из четверых человек. Троих взял на себя блондин, одного же сдерживал Шиноши. - И почему вы, господин-мышонок, будучи Оракулом, настолько милосерден? Вам нужно сохранить свою жизнь. Ксиан, вытирая кровь с лезвия своего меча, лукаво и улыбаясь наблюдал за ребенком. - А ты разве не видишь, Ксиан? Они... словно они марионетки. Кажется, Уроборос или кто-то еще, наложил на них гендзюцу. - Ммм, думаешь, что это иллюзии и они сражаются не по собственной воле? Мужчина подошел к ребенку. И пока говорил, наклонил голову слегка в бок, при этом, видимо, обдумывая сказанное. - Я слышал, что змеи обладают талантами к иллюзиям... Задумчиво начал Ксиан и спрятал в ткани одежд свой меч, продолжая мысль. - А, так как, Уроборос - демонический змей, значит... эта мысль имеет право на существование. Однако, это не означает, что ты не должен сражаться на полную, господин-мышонок. Ксиан положил свою руку на макушку Шиноши, при этом слегка сжимая виски и поворачивая голову мальчика к себе. Наклонившись, мужчина скорчил обеспокоенную гримасу. - Ты не сможешь остаться не запятнанным, Оракул. В конце-концов тебе придется пролить кровь, как бы ты это не отрицал. Это битва. Здесь, либо ты, либо тебя. После сказанного, мужчина отпустил голову ребенка и щелкнул длинными пальцами по его носу, от чего Шиноши, поморщившись, вновь посмотрел в сторону. На душе у него паршиво, ведь мальчик понимал, что слова Ксиана - правда. Он не может всю работу сваливать на этого человека. Да и вообще на других людей. Он не может вечно отсиживаться в стороне. Юми была дарована Отшельником ему для защиты. Защищать всегда сложнее чем атаковать. Шиноши, опустив взгляд на свои руки, посмотрел на катану. Воля Отшельника, его желания, все заключено в этом клинке. Да и сам Шиноши пошел по этому пути, так как хотел защитить то, что ему дорого. Дорого настолько, что восьмилетний ребенок решился уйти из безопасной, для него, деревни, решился на весь этот путь, наполненный тяжелыми тренировками и болью. Не только физической, но и душевной. - Ты... ты прав. - Ммм? Ксиан с удивлением посмотрел на маленького Оракула. Он привык, из своей прошлой жизни, когда он был еще жителем Страны Железа, что дети возраста Шиноши всегда отрицали жестокую реальность. И это согласие немного даже заинтересовало мужчину. - Ты прав. В этом мире нет ничего более могущественного, чем перелом сознания. Шиноши, судорожно вздохнув, вновь обратил свой взгляд, наполненный уверенностью, на блондина. На воина, который сейчас, в данный момент, его защищает. - Если я не изменю мышление и себя, то события вокруг меня будут только повторяться. Раз за разом. Все, ради кого я пошел по этому пути, будут продолжать лишаться жизни, гибнуть. Но... Шиноши прикусил губу и зажмурился. - Но лишить кого-то жизни, это... это сложно. Понимаешь? У этих людей тоже есть своя жизнь, своя личность, есть семьи, друзья кому они нужны. Если кто-то думает, что их жизнь принадлежит только им, они круглые дураки. Наша жизнь никогда не принадлежит только нам. Она принадлежит окружающим нас людям. Когда кто-то умирает, страдают не они. Трупам не известны чувства утраты и скорби. Я просто... я просто не могу взять и перечеркнуть чужую жизнь, Ксиан. Это так... эгоистично. Так противно. А еще... больно. Я боюсь, что каждое убийство будет разрывать меня изнутри. Я слышал, что каждая отнятая жизнь разрывает твою истинную суть. Но... ты прав. Я не могу вечно полагаться на других. Но... это такой серьезный шаг. Убить. - ... Мужчина, вздохнув, покачал головой. Насколько же ты чистый, Оракул? И улыбнулся. Улыбнулся, не привычной лукавой дежурной улыбкой. А улыбнулся искренне. Тепло и... неумело. Уголок его губ подрагивает, когда он смотрит на ребенка. - Господин-хомячок. Мужчина положил свою руку вновь на макушку ребенка. Но теперь, по отечески, погладил, словно успокаивая. - Ты слишком много думаешь. Тот, кто решил убить, сам готов к смерти. Запомни эту мысль. И неважно почему и по какой причине они пошли на этот шаг. Эти люди готовы отнять чью-то жизнь. А значит, готовы отдать и свою. А тот, кто добровольно отказывается от жизни, ты его не должен оплакивать. - Но гендзюцу...! - Именно поэтому сейчас я тебя не заставляю перейти эту черту. Ксиан, улыбаясь, убрал руку и посмотрел в ту сторону, в которую ушел Ченглей. - Именно поэтому, в данный момент, я твое оружие. И я принимаю твою позицию. Однако, так будет не всегда. И рано или поздно, тебе придется совершить Это. Оракул, нам пора найти Ченглея. Я советую тебе подготовится. - Подготовится? - Да. Если этот человек откажется возвращать то, что принадлежит тебе и обнажит клинок, сможешь ли ты убить его? -...Именно поэтому ты хотел, чтобы моя первая отнятая жизнь была... Шиноши посмотрел на одно из тел и сжал руки в кулаки. - Впервые всегда тяжело. Но последующие проходят легче. И пока мы идет к Берсерку, подумай хорошенько, готов ли ты к такому повороту событий. Закончив свою мысль, Ксиан пошел дальше. Немного постояв, Шиноши пошел следом. Смогу ли я? Я знаю ответ. Не смогу. Я уже связан с Ченглеем эмоционально. И оборвать эту связь будет... невообразимо сложно.

***

      Мужчина прорывался вперед, оставляя за собой тропу из трупов. Его клинок давно изменил свой цвет в алый. Он слепо шел вперед, к Храму Уробороса. Слеп он был по одной единственной причине - жажда мести. Месть ослепляет, не позволяет видеть ничего вокруг. Именно месть его привела на тропу становления Берсерком, гнев и ярость которого становятся могущественным оружием. Перед глаза стояла лишь одна картина...       Ченглею одиннадцать лет. Столько же, сколько и его новому знакомому сейчас. Он и его семья жили спокойно. Никого не трогали. Вся их община существовала мирно. Любящие родители, озорные братья и сестры, добродушные бабушки и дедушки. Всегда готовые прийти на помощь соседи. Голубое небо над головой и зеленые просторы. В один момент все окрасилось в алые цвета. Кровь и пламя.       Он держит на руках сверток, маленькая сестренка. Ей всего восемь месяцев. А перед его глазами расчлененные, раздавленные тела. И кровь. Кровь, что пропитала землю. Его ноги дрожат, все тело парализовано. Заплаканными глазами он смотрит на массивную тушу Змея, что возвышается над их, некогда беззаботной, наполненной детским смехом, общиной. Он не может сдвинуться с места, хотя ему нужно бежать. Тело не слушается. Он только и делает, что прижимает сестренку к себе. Все вокруг черное от смога и обжигающего горячего пламени. Дьявольский Змей, Уроборос, ему кажется, что огромные хищные безумные глаза смотрят на него. Ченглей не слышит плача младенца на руках. Ченглей не слышит рева огня. Ченглей не слышит разрушений домов. Ченглей слышит только биение своего сердца. Сердца загнанного в угол смертью человека. Кольца змея, это то, что он видит. Они, словно пружина, смыкаются вокруг огромной змеиной головы. Всего один удар хвостом. Даже не хвостом, а всего лишь кончиком хвоста. И его тело, детское тело одиннадцатилетнего ребенка, отбрасывает волной мощи Змея. Когда Ченглей открывает глаза вновь, он все еще видит Змея, Уоробороса, возвышающегося над его деревней, как хозяин. Однако, есть и другая картина, которая перекрывает Демоническое создание. Перед ним лежит, без движений, сверток пропитанный кровью. Сверток из которого торчат куски оконных стекол и древесины. Его маленькая сестренка. Из глаз Ченглея льются слезы. Он пытается встать, но не может. Массивные балки дома, пожираемого пламенем. Они придавили нижнюю часть его тела. И все, что может делать Ченглей, это лишь лежать, разрываясь от крика и рыданий. - Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу! В словах и мыслях лишь одно единственное слово. Ченглей готов пожертвовать всем, своими руками, ногами, телом и жизнью лишь бы нанести удар по Демону. Но, он всего лишь беспомощный ребенок. А Змей, как будто издеваясь, вновь ударяет хвостом. Издеваясь? Да, Уроборос издевался, иначе как можно назвать то, что хвост змея приземляется аккурат перед Ченлеем, заставляя того замолчать, а его глаза расшириться от шока сильнее. Ведь, прямо перед ребенком, его маленькую мертвую сестру... вес Змея не оставил и одной целой косточки маленького тельца. Хвост, кажется, исчезает, или Ченглей просто не замечает, когда Уроборос убирает его. И перед ним лишь тряпка пропитанная алым. Ни осталось и следа. Только клякса. Лужа. Маленькая точка окруженная хаосом. Ченглей не чувствует боли. Он тянется вперед. Он не чувствует, как его позвонки хрустят, как ткани и мышцы рвутся. Он тянется вперед. Тепло. Когда его рука опускается на пропитанную алым ткань он чувствует только тепло. Мерзкое, скользкое тепло. - АААААААА!!! Новый крик. Ченглей сжимает омерзительную ткань в руках. - Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу! Ченглей не понимает, кричит ли он или это только его мысли. И именно тогда он чувствует, как в его детском кулаке, что сжимает алую ткань, какой-то бугорок. Камешек. Он даже не замечает, что за камень, да и какой вообще смысл замечать? Кто вообще в такой ситуации будет замечать что-то подобное? Однако, именно в этот момент перед затуманенным взором Ченглея возникает облик воина, окруженного молниями. Словно призрак воин в следующее мгновение исчезает, а тело ребенка наполняется силой. Ченглей поднимается, продолжая кричать. Или ему его же крик только кажется? Он бежит вперед, хватая голыми руками обьятую пламенем огромную балку, которую никогда бы ранее не смог поднять. Он рвется вперед, видя перед своими глазами только Змея. Только его голову. Только его, кажется, ухмыляющеюся морду. Хвост Змея вновь пытается обрушить на Ченглея весь свой вес, вызвав ударную волну, только... Ченглей подпрыгивает, уклоняется, приземляется и бежит по этому массивному телу. Гнев не позволяет ему видеть и чувствовать. Время для Ченглея замерло. Он не понимает в какой момент пламя балки, которую он держал, перешло на его тело. Он не понимает в какой момент эта самая балка, с помощью Ченглея, пробивает глаз Уробороса. Он не понимает, когда кровь Демона тушит на его теле огонь. Он не понимает, в какой момент, отброшенным, влетает в один из домов. Он видит перед собой только одноглазое тело Змея, удаляющееся от деревни. А дальше его ждет только темнота. - Ченглей. Голос. Голос ребенка возвращает его в реальность. Мужчина оборачивается на того, кто его зовет. И видит перед собой русоволосое дитя, взгляд которого, с беспокойством, смотрит на него. Не смотри так на меня... - Я же сказал, что это не моя война. - Но ты идешь в Храм Уробороса, верно? - Да. - Так почему же... - Это моя месть. Но никак не война. - Ты хотел, чтобы мы выманили основные силы секты, чтобы добраться до Демона, я прав? Ксиан, прикуривая трубку, в расслабленной позе, искоса смотрит на мужчину, полностью покрытого кровью своих врагов. - Да. - Почему ты не сказал раньше? - Кто доверится ребенку и хитрому лису, у которых даже плана никакого нет? - А твой план, войти в Храм и умереть, это предел стратегического искусства? Ксиан парировал Ченглей. Мужчины вцепились друг в друга яростными взглядами. - Это хоть какой-то план. - Ченглей, отдай янтарь. И мы сможем справится с этим вместе. Шиноши смотрит на Берсерка. И в его глазах нет ни капли страха или жалости. Он не задает лишних вопросов, как это было с другими людьми. Он просто предлагает расправится со всем вместе, полностью доверяясь Ченглею. Не смотрит на меня так... - Нет. - Тогда... я отберу янтарь силой. И мы уничтожим обезумевшего Демона вместе. Шиноши, прикрыв глаза, достает Юми. Он сосредоточен. Однако, Ченглей видит, что его катана вновь повернута тупым лезвием. Шиноши не хочет убивать его. - Не смотри на меня так! Срывается Ченглей на крик и поднимает над головой свой меч. - Не смотри так, словно ты меня понимаешь, полевка! Шиноши спокоен. Ксиан отходит в сторону. Ченглей же наступает.