Вован-дурак. Киносценарий

Новый кадр, надпись «30 октября 1994 года». Гарик и прочие стоят у входа в замок, ожидая прибытия иностранных гостей. Сам Гарик, как обычно, в шапке-ушанке и ватнике, Дора, Сьюзен, Дафна и Астория тоже укутали волосы платками и снисходительно смотрят на ёжащихся от холода и пронизывающего ветра остальных студентов. МакГонагалл беззвучно выговаривает что-то Рону и Парвати. ЛИ ДЖОРДАН: Они п...прил...летят на м...мётлах! С...серьёзно гов...ворю! СИМУС ФИННИГАН: Н...нет, они ап...п...парируют! ГЕРМИОНА: С...симус, с...сколько раз т...тебе п...повторять, в Х...хогвартс н...нельзя ап...п...парировать! ДАМБЛДОР: Кажется, приближается делегация Шармбатона! РАЗНЫЕ ГОЛОСА: Где? Где? Где-то вдали появляется карета, летящая по небу, и приземляется возле замка. При приближении оказывается, что карета высотой с трёхэтажный дом, а лошади размером с паровоз. Карета останавливается, и из неё выбирается весьма внушительных размеров (высотой три метра) дама - мадам Максим, выбирается и идёт навстречу Дамблдору под аплодисменты встречающих. ДАМБЛДОР: Моя дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! МАДАМ МАКСИМ: Дамблёдогг! Надеюсь, Ви поживаете 'огошо? ДАМБЛДОР: Прекрасно, совершенно чудесно, благодарю Вас. МАДАМ МАКСИМ: А вот мои ушьеники (показывает на два десятка мадмуазелей, дрожащих, как осиновый лист) Рюсские уже п'ибыли? ДАМБЛДОР: Увы, ещё нет, они что-то задерживаются. Уверен, Каркаров не опоздал бы так. Мы ждём их с минуты на минуту. Вы бы хотели остаться на улице или желаете пройти в замок, чтобы согреться? МАДАМ МАКСИМ: С Ваш'его позволения, я пошла би сог'еться, но мои лошади... ДАМБЛДОР: О них позаботится наш преподаватель по Уходу за магическими существами. МАДАМ МАКСИМ: Мои лошади т'ебуют хо'ошей силы, они ошень сильны. ДАМБЛДОР: Уверяю Вас, Хагрид прекрасно справится с этой задачей. МАДАМ МАКСИМ: Хм, тогда пе'едайте, пожалуйста, этому месье 'Агрид, что мои лошади пьют только односолодовый уиски. ДАМБЛДОР: Мы позаботимся об этом, мадам Максим. Мадам Максим кивает, и уводит своих подопечных в замок. Встречающая сторона остаётся ждать. Тем временем из-за холмов показался густой чёрный дым, и под музыку «Красная Армия» (в исполнении группы «Любэ») в кадре возникает двухтрубный белый пароход под советским флагом, с красной полосой на трубах и надписью «ЛЕНИН» на носу... Красная Армия, доблестный флот Непобедимы, как наш народ, Ведь от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней! Да будет Красная непобедима На страже Родины родной! И все должны мы неудержимо Идти на справедливый бой! Красная Армия, марш-марш вперёд, Родина-Мать нас в бой зовёт, Ведь от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней! Да будет Красная непобедима На страже Родины родной! И все должны мы неудержимо Идти на справедливый бой! Мир мы построим на нашей земле С верой и правдою во главе! Ведь от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней! Да будет Красная непобедима На страже Родины родной! И все должны мы неудержимо Идти на справедливый бой! Песня заканчивается, когда пароход уже ошвартовался и на берег сошли пассажиры - тридцать студентов в полушубках и ушанках, четверо из которых ведут на цепи здоровенных медведей, впереди всех идёт бородач в пальто и меховой папахе - руководитель советской команды товарищ Никонов. НИКОНОВ: Доброго вечера, мистер Дамблдор, рад с Вами познакомиться, меня зовут Степан Никонов, я возглавляю советскую делегацию на время турнира. ДАМБЛДОР: Рад знакомству с Вами, мистер Никонов. Проходите в Большой Зал, французские гости уже прибыли, мы ожидали только вас. НИКОНОВ: Ну, это ничего страшного (поворачивается к своим) Пойдёмте, ребята, нас там уже ждут. ГАРИК (себе под нос): По щучьему велению, по моему хотению... Когда советские гости заходят в замок, грянула новая музыка - «Советский марш» - Soviet Theme из игры Red Alert 3... Наш Советский Союз покоряет Весь мир наш будет всем бедам назло! Над всей землёй везде будут петь: «Столичная водка, советский медведь наш!» Наш Советский Союз покоряет Весь мир наш будет всем бедам назло! Над всей землёй везде будут петь: «Столичная водка, советский медведь наш!» Дамблдор и МакГонагалл морщат недовольную рожу, советские же гости широко улыбаются. Присутствующая здесь же Дора ехидно смотрит в сторону Гарика, ибо прекрасно догадывается, чьё чувство юмора здесь сыграло. Впрочем, советские гости не подвели, ибо тут же сплясали плясовую, и медведи играют на балалайках и гармошках. Дамблдор оцепенел и вжался в кресло. Когда же торжественный вход окончился, Дамблдор поднимается. ДАМБЛДОР: Торжественное открытие Турнира состоится после окончания ужина. А сейчас ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома! Француженки усаживаются за стол Равенкло, гости из СССР, узрев самовар за столом Хаффлпаффа, составляют компанию Гарику и его друзьям. На Гарика, собственно, весь стол им и кивает. ВАНЯ: Паря, ты, говорят, по-нашему умеешь? ГАРИК: Ну да, умею. ВАНЯ: Слышь чё, а тут всегда так? ГАРИК: В смысле? ВАНЯ: Ну, золотые кубки и всё такое. ГАРИК: Для всех, кроме нас, так и есть. Только мы, бишь наш стол, со своих стаканов пьёт. Кстати, не советую пить то, что дают здесь, тыквенный сок – редкостная гадость. Сам попробовал, потом три дня плевался. ВАНЯ (понюхав кружку): Так это ж не сок, это ж чай у нас. ГАРИК: Правильно, потому что чай пьём только мы, у меня скатерть специальная для этих целей есть. ВАНЯ: Кучеряво! Слышь, а ты откуда по-нашему-то умеешь? Звать тебя как? ГАРИК: Потом, даст Бог, узнаете, откуда. А звать меня Гариком, по фамилии Поттер. ВАНЯ: Слыхал я про тебя перед отправкой. Будем знакомы, Иван Беспалов, я из Архангельска (тянет руку, Гарик её пожимает). МИРОН: Мирон Буткевич, из Гомеля (тоже здоровается с Гариком) ЛЁХА: Олексей УдОльцОв, вОлОгОдские мы (здоровается с Гариком) ФАЙЗУЛЛО: Файзулло Шарипов, из Самарканда (здоровается с Гариком, поглядывает на Дафну). СЕРЁГА: Сергей Гришин, я из Алушты, из Крыма (здоровается с Гариком) ВОВА: Владимир Степанов, из Ростова-на-Дону (здоровается с Гариком и с интересом осматривает Сьюзен). ФАЙЗУЛЛО: Хороший дастархан ты раскинул, Гарик, точно как на Востоке. Был бы ещё плова казан... ГАРИК: Так щас и будет... (прищуривается в сторону скатерти, и на ней тут же возникает казан с пловом) ФАЙЗУЛЛО: Рахмат, рахмат, Гарик, даже не ожидал. Спасибо за угощение. ГАРИК: Правильно, чё, заповедал нам Бог быть гостеприимными. Угощайтесь, ребята, тут на всех хватит. Меняется пара кадров со сценой ужина. Советские гости оживлённо беседуют с Гариком и его подругами, Флёр Делакур ищет некое блюдо за гриффиндорским столом, последние свободные места за столом занимают новоприбывшие неопознанные субъекты. Наконец, еда пропадает со столов, и Дамблдор поднимается с места. ДАМБЛДОР: Подошёл долгожданный час! Турнир Трёх Волшебников откроется с минуты на минуту. Я бы хотел сказать вам несколько слов, перед тем, как мы внесём в зал сундук, и тщательно разъяснить вам протокол, которому мы будем следовать в этом году. Но сначала, разрешите мне представить тем, кто с ними не знаком, мистера Бартемиуса Крауча, главу Отдела международного сотрудничества магов, и мистера Людо Бэгмана, возглавляющего Отдел волшебных игр и спортивных состязаний. ГАРИК (шёпотом): Кто все эти люди? СЬЮЗЕН (шёпотом): Крауч - он вроде министра иностранных дел, заведует отделом международного сотрудничества. Тётя говорит, что он последнее время какой-то не в себе, - хмыкнула Сью. - Ну, а Бэгмана в министерстве знают как шулера и азартного игрока, который просадил в казино намного больше, чем заработал за все годы своей министерской и квиддичной карьеры. ГАРИК (шёпотом): Ясно, понятно, короче, от этих тоже надо подальше держаться... Сьюзен согласно кивает. ДАМБЛДОР: Мистер Крауч и мистер Бэгман в течение нескольких месяцев неустанно трудились над организацией Турнира Трех Волшебников. И они вместе со мной, …товарисЧем Никонофф и мадам Максим входят в состав коллегии судей, которая будет оценивать старания Чемпионов. Внесите, пожалуйста, сундук, мистер Филч. Завхоз мистер Филч вносит в зал большой сундук. ДАМБЛДОР: Инструкции к выполнению заданий, которые будут даны Чемпионам в этом году, были тщательно проверены мистером Краучем и мистером Бэгманом, подготовившими всё необходимое для состязаний. Перед Чемпионами будут стоять три задачи, которые им зададут с определёнными интервалами в течение учебного года. Для выполнения каждого задания Чемпионы должны будут продемонстрировать мастерство в магии, отвагу, дедуктивные способности и, естественно, умение не терять духа перед лицом опасности. ГАРИК (себе под нос): Ну-ну, ка-ак же, зная вас, явно не подстригать травку на газоне или играть в карты на раздевание. Что, борода многогрешная, опять в дурку захотел? И тебя вылечат, и тебя тоже вылечат... тамошние специалисты по таким, как ты, будут очень рады... ДАМБЛДОР: Как вам уже известно, в турнире будут принимать участие три Чемпиона, по одному из каждой школы. За каждое задание Чемпиону будет присуждено определённое количество очков в зависимости от того, насколько успешно он справился с задачей. Чемпион, который наберёт самое большое количество очков, выиграет Кубок турнира. Участников турнира выберет абсолютно беспристрастный судья - Кубок Огня. Дамблдор стучит своей ВП по сундуку, тот открывается, Дамблдор достаёт оттуда деревянный кубок, в котором сверкают бледные язычки пламени. Поставив кубок на сундук, Дамблдор снова выступает. ДАМБЛДОР: Каждый желающий участвовать в турнире должен будет написать своё имя и название своей школы на клочке пергамента и бросить его в Кубок. Претенденты на звание Чемпиона должны будут внести в Кубок свои имена в течение двадцати четырёх часов. Завтра вечером, в Хэллоуин, Кубок вернёт имена троих, которых он посчитает наиболее достойными представителями своих школ. Сегодня вечером мы поместим Кубок в вестибюль, где все желающие участвовать в турнире, будут иметь к нему свободный доступ. Для того же, чтобы ни один несовершеннолетний ученик не поддался искушению внести на рассмотрение своё имя, после того, как Кубок Огня будет установлен в вестибюле, я проведу вокруг него Возрастную Черту, через которую не сможет переступить ни один человек младше шестнадцати лет. И, наконец, для тех, кто решит внести своё имя на рассмотрение, я хочу вам разъяснить, что перед тем, как вы вложите своя имя в Кубок, вы должны будете тщательно взвесить своё решение. У Чемпиона, которого выберет Кубок Огня, не будет пути назад. Он обязан будет пройти через все три испытания. Внесение имени в Кубок Огня равносильно магическому контракту. Чемпион не имеет права передумать и отказаться от участия в состязании. Поэтому, перед тем, как вы внесёте своё имя в Кубок, вы должны быть совершенно уверены в том, что вы хотите участвовать в этой игре. А сейчас, я считаю, пора ложиться спать. Всем вам спокойной ночи. Студенты и гости выходят из Большого Зала и расходятся на ночлег. ГАРИК: Знаешь, Сью, что-то мне подсказывает, что вся эта затея с кубком не обойдется без подвоха. СЬЮЗЕН: Что ты имеешь в виду? ГАРИК: Зная, что у Дамблдора явно не все дома, точнее, дома не только лишь все (Сьюзен хихикнула), завтра что-то очень даже может пойти не так. И ради чистоты эксперимента давай-ка лишний раз в замке не показываться. СЬЮЗЕН: Давай, а ты куда? ГАРИК: Забыла? Завтра ж я в лес за дровами пойду. И вернусь только к ужину, а то и на ужин не пойду, знаешь ведь, в каком состоянии я каждый раз из леса прихожу. СЬЮЗЕН: Ну да (хихикает). ВАНЯ: Эй, Гарик! Куда собрался? ГАРИК: К себе в общагу. А вы куда? ВАНЯ: Мы у себя на пароходе жить будем. Заходи как-нибудь, гостем будешь! ГАРИК: Я бы с радостью, да завтра пойду дрова пилить на весь день, печку топить, а то закоченеем тут все. СЕРЁГА: Так потом приходи, или даже в воскресенье. ГАРИК: Потом посмотрим, ребята. ВАНЯ: Договорились! (советские гости уходят) СЬЮЗЕН: О чём они тебя спрашивали? ГАРИК: К себе на пароход приглашали. Может, и впрямь надо к ним будет сходить, не завтра, так в воскресенье... Сцена меняется, надпись «Вечер следующего дня», Гарик приходит из леса, вымотанный до невозможности, одетый в ватник, обтёртые травой резиновые сапоги и с топором на поясе, подбрасывает дров в печку и садится перед ней ворошить угли, как подбегает Сьюзен. СЬЮЗЕН: Гарри, ты был прав! ГАРИК: Чё такое? СЬЮЗЕН: Церемония уже прошла! И Кубок выбрал тебя чемпионом от советской команды! ГАРИК: Че-го? С какого бы то...? СЬЮЗЕН: Никто ничего не понял, но бумажка с твоим именем вылетела как представителя от России. ГАРИК: С учётом того, что я её не бросал, это выглядит более чем странно. Мадам Спраут в курсе? СЬЮЗЕН: Конечно, в курсе, мы с Дафной ей обо всём рассказали, да она и сама знает, что ты сегодня весь день в лесу был. Но Дамблдор потребовал разыскать тебя и привести. ГАРИК: Вот б...! Ладно, Сью, хрен с ним, пойдём, попугаю их своим видом... Кого и откуда ещё выбрали? СЬЮЗЕН: От Шармбатона - Флёр Делакур, мы её видели за ужином, а от Хогвартса - Герберт Монтегю, слизеринский капитан по квиддичу. ГАРИК: Ясно. Короче, Хогвартс представляет слизеринский петушок, а от советских гостей чёртов Кубок не выбрал никого вообще, и защищать честь России придётся мне. Зашибись, ё...т...м...! (истерически ржёт) СЬЮЗЕН: Что с тобой? ГАРИК: Знаешь, Сью, мне всё вот это кажется полным помешательством. То ли я тупой, то ли гвозди, но кто-то тут однозначно не в себе. Я, конечно, подозревал, что будет что-то нечисто, но чтоб вот так… Сьюзен и Гарик заходят в Большой Зал, там их встречает недовольная МакГонагалл. МАКГОНАГАЛЛ: - Мистер Поттер, наконец-то мы Вас дождались! Где Вы были все это время? И что это за внешний вид? ГАРИК: Вообще-то я по поручению профессора Спраут проводил лесозаготовки для отопления хаффлпаффского общежития. Также это может подтвердить мистер Филч, ибо он сегодня отправлял ко мне штрафников в наряд на отработки. А выгляжу я так потому, что только что пришёл из леса, и если бы не прибежавшая Сьюзен, то есть мисс Боунс, то так бы я и не узнал, что тут уже что-то проходит. МАКГОНАГАЛЛ: И, тем не менее, Вы пропустили церемонию выбора чемпионов, на которой сами же были выбраны представителем от команды России. ГАРИК: Спасибо, я уже в курсе. Сьюзен просветила. Вот только лично меня интересует, каким это таким образом сие могло произойти? У меня есть свидетели, и они подтвердят, что я за весь день ни разу не подходил к Кубку сам, поскольку за весь день в Зале не появлялся, как и вообще где бы то ни было в замке, за исключением нашего общежития и хозяйственных построек, и не подговаривал никого бросать свою заявку, потому что отпустил штрафников только по возвращению из леса, в шесть часов вечера. Пока отчитался мистеру Филчу, сдал трактор и вернулся к себе, уже было семь. МАКГОНАГАЛЛ: Это ничего не меняет, мистер Поттер. Пройдите в комнату для получения инструкций. Гарик заходит в комнатушку за преподавательским столом, там его ждут наморщившая нос Флёр и задравший клюв Монтегю. МОНТЕГЮ: А, Поттер, это тебя ищет вся школа? Каково чемпионом от русских быть? ГАРИК: Хайло завали, петух, каково из-под нар громче всех кукарекать? Чё, дырявую ложку уже сносил, новую выдать? ФЛЁР: Фи, как неэстетично. ГАРИК: Зато дёшево, надёжно и практично. ФЛЁР: Ви, месье Поттер, такой неотёсанный, прямо рюс мюжик. ДАМБЛДОР: Гарри, мальчик мой, ты и вправду положил своё имя в Кубок Огня? ГАРИК: Каким это таким образом, господин директор? Меня весь день и в замке-то не было, не то что возле кубка. ДАМБЛДОР: Ты просил кого-нибудь положить своё имя? ГАРИК: Нет, конечно! Как бы я мог это сделать? С утра на ногах, как мадам Спраут отрядила дров заготовить, так и пришёл только к семи часам. ДАМБЛДОР: Тогда как ты объяснишь тот факт, что тебя выбрали Чемпионом, причем даже не от нашей школы? ГАРИК: Понятия не имею. Я сегодня весь день пробыл на лесозаготовках, и не появлялся даже на церемонии выбора чемпионов. О том, что меня выбрали, я узнал со слов Сьюзен Боунс, но решительно не понимаю, что вообще здесь произошло и причём тут я. Нужно ли мне вообще принимать участие в этой хренотени? ДАМБЛДОР: Увы, Гарри. Мы, конечно, пытаемся что-то сделать, но вердикт Кубка обратной силы не имеет. Твоё имя названо в качестве представителя команды России, значит, так тому и быть. НИКОНОВ: Ничего не понимаю, странно как-то у вас церемонии обставлены. Зачем тогда было приглашать наших ребят, когда и сами бы справились? (поворачивается к Гарику) Кстати, Гарик, не удивляйся, мне мои уже сказали, что ты по-нашему умеешь. Ты вот только скажи, правда ли это, что ты к тому кубку не подходил? ГАРИК: Да так это и есть... НИКОНОВ: Степан Григорьевич. ГАРИК: Так это и есть, Степан Григорьич. Даже чай, и то у себя в комнате пить пришлось, а так весь день дрова пилил, печку нашу топить. НИКОНОВ: Печку? ГАРИК: Да, печку, с моего первого курса так топим, иначе в комнатах вечно собачий холод. Чуть не замёрз на хрен в первую же осень. НИКОНОВ: Для англичанина ты слишком обрусевший какой-то, не в обиду, чай из самовара пьёшь, печку дровами топишь… Ладно, завтра с утра приходи, думу думать будем. Я скажу, чтобы тебя пропустили. ГАРИК: Спасибо, Степан Григорьич. НИКОНОВ: И всё-таки, какого же …лысого кубок выбрал не кого-то из моих ребят, а именно тебя? Что-то здесь нечисто. Ладно, сообщу в Москву, пусть там головы ломают. На заднем плане продолжается оживлённая дискуссия с участием Флёр, мадам Максим и Дамблдора, мадам Максим пытается что-то выговорить Никонову, но он лишь отмахивается от неё, как от назойливой мухи. В конце концов Дамблдор вынужден остановить перебранку. ДАМБЛДОР: Увы, ничего с этим не поделать. Имя Гарри Поттера вышло из Кубка, а значит, он примет участие в турнире, причем примет за команду России. Больше мы пока ничего не сможем сделать. БЭГМАН: Значит, тогда все в порядке? Тогда надо проинструктировать чемпионов, Барти, сочти за честь. КРАУЧ: Первое задание – на отвагу. Поэтому мы вам заранее не сообщим, в чём оно будет заключаться. Храбрость перед лицом неизвестной опасности - чрезвычайно важное для мага качество… чрезвычайно важное… Это первое испытание состоится двадцать четвёртого ноября, и вы будете проходить его перед лицом всех учащихся школы и коллегии судей. Чемпионам не разрешается просить помощи у преподавателей. Чемпионам запрещается принимать от преподавателей какую бы то ни было помощь в целях выполнения поставленного перед ними задания. Единственным орудием, которое будет позволено иметь при себе Чемпионам, являются волшебные палочки. Информацию о втором задании Чемпионы получат по окончанию первого. В связи с тем, что участие в турнире требует огромного вложения сил и времени, Чемпионы освобождаются от годовых экзаменов… По-моему, всё? Вопросы есть? ГАРИК: Стесняюсь спросить, мистер Крауч, а... допускается ли применение немагических инструментов, не имеющих никакого отношения к волшебству? КРАУЧ: Был бы весьма удивлён, если бы это хоть в чём-нибудь Вам помогло, мистер Поттер. Применяйте, сколько Вам будет угодно. Не вижу препятствий. ДАМБЛДОР: Что ж, тогда на этом все. Чемпионы могут быть свободны, а мы тогда поговорим, обсудим детали. Гарик выползает из комнаты и из Зала, идёт, не разбирая дороги и ничего не видя вокруг себя. Чуть не сбивает с ног Дору, та еле успевает обнять Гарика. ДОРА: Гарри! Приветик! Ну как? Что стряслось? А то мне Сьюзен, Дафна и Тори уже на три голоса растолковали, что тебя вдруг ни с того ни с сего выбрали Чемпионом, и даже не от Хогвартса, а за русскую команду. ГАРИК: Сам не знаю, как и почему. Только припёрся из леса, не успел сапоги скинуть, прибегает Сью и говорит, что меня, мол, сосчитали. Бегу туда, там мне МакКошка сразу предъяву вкатывает, не подложил ли ты, подсудимый Поттер, свинью под учебный процесс? Нет, говорю, откуда, я весь день в лесу дрова рубил. Нет, говорит, иди признавайся. Иду, там мне уже борода многогрешная говорит, не заявлял ли ты, Гарри, о своем участии, не просил ли кого? Да нет, говорю, на хрена мне это надо. Чуть отбился. В итоге французы сильно задрали нос, русский директор пообещал написать в Москву, чтобы там разобрались, что да как, а Дамблдор так, похоже, до конца и не поверил, что это не я сам придумал, а это вообще подстава чья-то. Только сказали на русский пароход прийти завтра среди дня, там будут наставления давать. ДОРА: Круто завернули! А ещё кто там был? ГАРИК: От Хогвартса - петушок Монтегю, он у них в этом году типа капитан по квиддичу. А от Шармбатона - вейла, ты её вчера за ужином видела. Меня в ватнике увидала, так носик сморщила, что, мол, за чудо в валенках пришло. Что ж, вскрытие покажет… что смерть наступила от вскрытия… ДОРА: Злой ты какой-то (хихикает) Нельзя, что ли, помягче, все же девушка, хоть и вейла… ГАРИК: Кто добрый был, Дора, тех сожрали давно, одни злые остались. Думаешь, мне это всё было сильно надо? Мне это участие как серпом по яй… ногам, да ещё, видать, какая-то падла хорошо поковырялась в кубке, раз мою фамилию даже не от Хогвартса, а от русских назвали. Ну и... учитывая, что ты мне говорила за тот турнир, шоб ён так жил, явно ведь придётся в качестве заданий не подстригать травку да не играть в карты на раздевание. ДОРА: Ну да (хихикает). В карты на раздевание - это было бы круто! (снова хихикает). А вот я бы с тобой сыграла... (развязно подмигивает, широко улыбнувшись) Только про это - никому, хорошо? ГАРИК: Гадом буду, если раскрою... Во, кажется, уже пришли (заходят в общежитие) СЕДРИК: Ну что, Гарри, хоть так, хоть эдак, а слизеринцам напакостить надо! Так что держись, мы с тобой! ГАРИК: Спасибо на добром слове. Вам уже, наверное, мадам Спраут сказала, что я там не при делах? СЕДРИК: О чём речь, как будто мы сами не видели, что ты вчера даже на завтрак не появлялся, а с утра пораньше взял топор и ушел в лес дрова рубить. А потом Сьюзен тебя весь вечер искала. ГАРИК: Ну да, а я только к семи и пришел. Только возле печки устроился… СЕДРИК: И ты что, серьёзно не собирался приходить на выбор чемпионов? ГАРИК: Оно мне надо, после лесозаготовок-то? Как говорили умные люди, ничто так не радует глаз, как крепкий здоровый сон. Особенно после физической нагрузки. СЕДРИК: Так что не переживай, Гарри, если что, мы поможем! Новая сцена, Большой Зал, надпись «Утро следующего дня». Завтрак уже окончился, Гарика догоняет Ваня. ВАНЯ: Гарик, здорово! Степан Григорьич просил передать, что слоны идут на север. ГАРИК: Слоны идут на хер, а кабинет Штирлица этажом выше. ВАНЯ: Так мы и думали. Пойдём, проведу. СЬЮЗЕН: Гарри, ты куда? ГАРИК: К русским на пароход, их начальник меня вызвал на беседу. Когда вернусь - не знаю. СЬЮЗЕН: Будем тебя ждать! Гарик и Ваня выходят из замка и поднимаются на палубу парохода «Ленин», заходят внутрь. ВАНЯ: Проходи в каюту четыреста тридцать восемь. Потом, как освободишься, к Степан Григорьичу зайди, он тоже с тобой поговорить хотел. Ваня уходит, Гарик ищет каюту 438, найдя, стучит в дверь. Из-за двери голос: «Войдите!» Гарик открывает дверь и заходит. В каюте стоит стол, на столе - компьютер, за столом сидит офицер с майорскими погонами. На стене каюты висит портрет Сталина. ГАРИК: Тащ майор, разрешите? МАЙОР: А, это ты, Поттер, заходи, присаживайся. Будем знакомы, майор госбезопасности Кирюхин, начальник особого отдела советской делегации. Это я тебя вызвал. Догадываешься, зачем? ГАРИК: Никак нет, тащ майор. МАЙОР: А то ты не знал. Давай, Вован, выкладывай, как ты дошёл до жизни такой. Да-да, именно Вован, как тебя, судя по всему, звать по-настоящему. ГАРИК: Т...тащ майор, как Вы догадались? МАЙОР: Мы про тебя всё знаем, даже то, что ты сам про себя ещё не подозреваешь. Да оно по тебе и видно. Не англичанин ты ни фига, рязанскую морду твою не скрыть. Со скатерти-самобранки питаешься, печку в общаге поставил и дровами ее топишь, девушкам песни наши под гитару поешь, да с таким чувством, как никакой буржуин ни за что не спел бы, в ватнике и шапке-ушанке по улицам ходишь да в лес за дровами на печке ездишь. Матом ругаешься по-русски, да так, что наш боцман как услышал, так в блокнот записал особо забористые словечки да запомнить хочет. Да и ты сам только что обратился ко мне в точности так, как это делают у нас. Ну, а имя твоё – это уже частность, я тебя, Гарик Вованыч, насквозь вижу. Так что давай, Штирлиц доморощенный, рассказывай. ГАРИК: Про что рассказывать, тащ майор? Всё, как есть? И с чего начинать? МАЙОР: Ну, для начала с того, кто ты есть и откуда, и при каких обстоятельствах сюда внедрён. Хотя, внедрён ли… судя по твоей ошалелой физиономии, скорее не внедрён ты сюда был, а влип по неосторожности. ГАРИК: Всё так и есть, тащ майор. Влип. Только не узнает ли об этом… кому не нужно? МАЙОР: Когда работает советский КГБ, остальные секретные службы помалкивают в тряпочку (берёт лист бумаги и ручку) Короче, рассказывай уже, Гарик Вованыч Штирлиц, как ты тут оказался, сколько тут сидишь и что успел увидеть. О том, кто ты есть, те, кому не положено, не узнают. Мы своих не сдаём. ГАРИК: Эх, ладно! Значит, так: звать меня по прошлой жизни действительно Вован, бишь Владимир Михайлович Левшин, родом из города Гомеля, восемьдесят шестого, русский, беспартийный, хотя коммунистам сочувствую, не женат, не участвовал, не имею. Обстоятельства попадания банальны: напился с горя из-за расставания с любимой девушкой, напился да и отключился, очнулся уже здесь, в нынешней тушке, году девяносто первом, июля месяца, двадцать девятого числа. МАЙОР: Погоди, Вован. Если ты восемьдесят шестого, то как ты так напиться смог? Аж до отключки, как ты говоришь. Тебе ж годков-то ещё маловато, судя по анкете, тебе ещё и пятнадцати-то нет. Да и говоришь ты совсем не как юнный пионер. ГАРИК: Так это тушке моей нынешней пятнадцати лет ещё нет, тащ майор. А там на момент попадания моего сюда две тыщи шестнадцатый уже был от Рождества Христова, бишь от нынешнего времени двадцать два года тому вперёд, и было мне на тот момент тридцать лет. И здесь я уже три года. МАЙОР: Ого! Ну и как там, в будущем-то? На Марс полетели? Коммунизм построили? ГАРИК (мрачно): Какое там построили, тащ майор... Капитализм там был, самый махровый. И Союза никакого не было, ибо продали его Горбачев и Шеварднадзе в девяносто первом. Продали американцам за импортные трусы и возможность на Канары ездить... МАЙОР: Так, так, стоять, какой, на..., Горбачёв в девяносто первом, если его повесили как предателя Родины ещё в восемьдесят седьмом? А Шеварднадзе мы в прошлом году уже здесь достали, не скрылся, мать его... ГАРИК: Так и будущее было не здешнего времени. Я уже здешние газеты три года читаю, отличия невооруженным глазом видны. А там, откуда я прибыл, всё было совершенно по-другому. Горбачёв в восемьдесят пятом дорвался до власти, и угробил всё, до чего смог дотянуться. Советский Союз с подачи янкесов да нагличан раздробили на пятнадцать кусков, тут же передравшихся друг с другом. Армяне с азербайджанцами, абхазы с грузинами, а последняя на момент попадания война на Украине была. Развязали ее потомки бандеровцев и фашистских недобитков, дорвавшиеся в четырнадцатом до власти… МАЙОР: Откуда, мать их, фашисты в Киеве? Даже в войну они только дошли до него, но не взяли. ГАРИК: Это у вас они не взяли, тащ майор. А у нас немца смогли остановить только на Волге, в развалинах Сталинграда. Потом назад до Берлина наши их гнали, и в сорок пятом война закончилась, девятого мая. Только и полувека не прошло, как не стало Союза, понаделали кучу самостийностей. Прибалтийские, закавказские, среднеазиатские, ну, и среди них нэзалэжная Украина. Ну, а там, на Украине то бишь, к власти западэнцы пришли, рагули львовские, униатские запроданцы, ненавидевшие люто Россию и все русское. С Кравчука все началось, который в молодости активно в ОУН состоял. А потом, двадцать лет спустя, новое поколение таких же пришло. Власть взяли, с Москвой расплевались, развязали на своей земле гражданскую войну и залили полстраны кровью… МАЙОР: Твою же мать! (ударил кулаком по столу) Скажи честно, не выдумываешь ли ты всё это? Какие, мать..., львовские рагули? Откуда во Львове возьмутся западэнцы... все же знают, после войны нам пришлось заселять Карпаты заново. Те самые рагули таких дел там натворили, что товарищ Сталин сам лично распорядился отвесить им полной мерой всё, что полагается по Уголовному кодексу. Так что сейчас у нас на Колыме легче западэнца встретить, чем в Карпатах. Или вон, здесь, в Лондоне, видел, наверное, тамошний майдан? И по Дню Победы... у нас как раз девятого мая День Победы, только год сорок четвертый, на год раньше, чем ты сказал. ГАРИК: Точно так всё и было, тащ майор. Дед у меня в тех краях воевал, Сандомир, Берлин, Прага. МАЙОР: А дальше что? Осада Рура, Рейнская операция, Штрассбург? Или ранили его? ГАРИК: А дальше всё, война закончилась, когда наши в Берлин и Прагу вошли. МАЙОР: Бля-а-а-а, задал ты мне задачу, Штирлиц. Теперь или грудь в крестах, или голова в кустах. Короче, Вован, рассказывай всё как есть, как ты помнишь, а я попробую понять, правду ты мне сказал, или брешешь, как мерин сивый. Только с самого начала. ГАРИК: Хорошо, тащ майор. Значит, так. Обстоятельства попадания такие, как и были, напился от горечи разлуки, просыпаюсь уже здесь... Речь Гарика стихает, он что-то беззвучно говорит, майор записывает, всё это сопровождается песней «Исповедь» Михаила Круга... Я сегодня в церкви старой Перед батюшкой стою, Взгляд ловлю его усталый, Как свеча, в огне горю, Ведь пришёл сегодня к Богу Я покаяться в грехах, Хоть болит душа немного, Только мне неведом страх... Отпусти мне, батюшка, грехи, Знаю, у меня их очень много, Выслушай, прошу, и помоги, Ведь хочу покаяться пред Богом. Не тая, всю правду расскажу, Исповедь мою, прошу, послушай, На алтарь тебе я положу Свою искалеченную душу. На алтарь тебе я положу Свою искалеченную душу... В старой церкви пахнет воском, Я не в силах промолчать, Совершать грехи так просто, Но непросто искупать, Только батюшка ответил: «Кто сегодня без греха? Кто сегодня чист и светел, Кто душою не солгал?» Свой нательный старый крестик Я ни разу не снимал, От печали и болезней Он не раз меня спасал. Ошибался, было дело, Я не раз сходил с пути, Жизнь такая надоела, Святый Господи, прости... Отпусти мне, батюшка, грехи, Знаю, у меня их очень много, Выслушай, прошу, и помоги, Я хочу покаяться пред Богом. Не тая, всю правду расскажу, Исповедь мою, прошу, послушай, На алтарь тебе я положу Свою искалеченную душу, На алтарь тебе я положу Свою искалеченную душу... Музыка стихает, майор дописывает протокол и ставит в конце «С моих слов записано верно», передаёт Гарику на подпись. МАЙОР: Короче, так, Гарик Вованыч. Одно из двух, или это все на самом деле так и было, или ты все это выдумал, но специально репетировал. Однако для вранья все тобой сказанное слишком связно и правдоподобно. Значит, и вправду не засланный казачок, а жертва обстоятельств. Многие из тех, кого ты упомянул, и в самом деле у нас были, и речи говорили похожие. Ну, а Путин, Владимир Владимирович, который в твоей истории в двухтысячном стал Верховным, у нас недавно назначен зампредом КГБ с присвоением очередного звания «комиссар госбезопасности второго ранга». Значит, так. Твою тему я беру в разработку, показания передам по адресу, пусть там решают. Сам-то для себя чего желаешь? ГАРИК: Репатриации в Советский Союз. Не по своей воле я сюда попал, так по своей желаю отсюда убраться. МАЙОР: Это уж как мое начальство решит, хотя буду ходатайствовать, чтобы разрешили, и бумаги передам вот эти. За неделю должны решить, и я тебя вызову. А пока тебе для ознакомления даю учебное пособие... (снимает с полки книжку «История СССР», передаёт её Гарику)... Прочитать и проштудировать. Если хочешь получить советское гражданство, то будешь сдавать историю. Хотя, может быть, как советский в прошлом гражданин, желающий репатриации, и получишь какие-то льготы, но особо не рассчитывай, решать тут всё равно не мне. Что смогу – то сделаю. ГАРИК: Спасибо, тащ майор. МАЙОР: Не за что! Иди, тебя еще там Степан Григорьич вроде как ждет. К нему в пятьсот шестнадцатую каюту. Ему, кстати, можешь сказать, кто ты и откуда, ну, как сюда попал и так далее, но без подробностей, естественно, это я ему сам объясню, а вот остальным, до моего разрешения, категорически нет. Биографию ещё будем придумывать. Всё, в следующий раз вызову. ГАРИК: Тащ майор, разрешите идти? МАЙОР: Иди уже, Гарик Вованыч. Гарик выходит из кабинета майора и идёт искать Никонова. НИКОНОВ: Ну что? ГАРИК: Всё в порядке, Степан Григорьич. Тащ майор разрешил кой-чего Вам рассказать. НИКОНОВ: И? ГАРИК: В общем, никакой я не англичанин. Наш я, русский. А сюда как попал? Напился с горя, от того, что та, которую я любил, бросила меня, да вот по такой вот пьяной лавочке душа в другую тушку и перескочила. НИКОНОВ: Бывает, бывает, хоть и причина неприятная. Но по тебе оно, в общем-то, и видно, что никакой ты не англичанин. Это всё? ГАРИК: Не совсем. Но подробности Вам тащ майор получше объяснит, у него лучше получится. А то он сам не велел подробностей раскрывать. НИКОНОВ: Ну, раз так, то я с ним ещё переговорю. А вот я с тобой вот о чём побеседовать хотел. Объясни-ка ты мне по порядку, как ты, голубь сизый, влез в этот турнир? А заодно поведай, как и чему тебя тут учили. То, что ты сюда попал не по своей воле и как ты это сделал, мне понятно. А дальше-то что было? ГАРИК: Дальше было вот что. Проснулся я после пьянки, дико голова болела, попытался встать – увидел, что руки-ноги не мои, мелкие какие-то. Мне ж все-таки накануне попадания уже тридцатник стукнул. Ну, думаю, всё, словил белочку, мерещится, что в детство впал… (снова беззвучно рассказывает, и музыка из «Исповеди», но без слов) НИКОНОВ: Да уж, помотало тебя. Значит, ты всё же наш. Я ещё послушаю, что мне Николай Палыч скажет, ну, особист наш, майор Кирюхин, то есть, но, думаю, у него мнение схожее. Значит, так. Учись ты, чему и учился у себя, но на тренировки приходи к нам. Не я тебе помогу задания исправлять, так наши ребята. С ними я вчера говорил, они против тебя зла не держат. Будут натаскивать. Еще, ты, кажется, на гитаре играешь? ГАРИК: Играю, и песни пою. НИКОНОВ: Так приноси гитару свою, споёшь нам. И друзей-приятелей своих с подругами приводи, будем крепить дружбу народов. ГАРИК: Сделаем, Степан Григорьич. НИКОНОВ: Вот и сделай. Тебе, вижу, книжку Кирюхин дал? Хорошо, иди, читай, потом еще побеседуем. До двадцать четвертого еще время есть, даст Бог, поднатаскаем. Кстати, что ты имел в виду под «немагическими предметами»? Не оружие ли, часом? ГАРИК: Именно его и подразумевал. В том числе пулемёт системы «Максим», из которого я весной дементоров истреблял нещадно. НИКОНОВ: Иди ты? Серьёзно? ГАРИК: Более чем. В прошлом году Дамблдор не нашёл ничего лучше, кроме как притащить полный замок этих тварей. Отбивались от них как могли. Предъявить стволы? НИКОНОВ: Потом предъявишь, пока поверю на слово. ГАРИК: Я так подозреваю, что мне так легко разрешили использовать немагическое оружие только лишь потому, что здешние министры-капиталисты не догадываются о его возможностях. Как я уже тут посмотрел за три года, британские маги отстали в развитии от не-магов лет так на сто, а во многих отраслях и на все двести. НИКОНОВ: Ну, у нас такого нет. Мы на Руси в ногу со временем идём, и все чародеи в курсе, как в космос летать. ГАРИК: Эх, хотелось бы Родину повидать, три года там не был. НИКОНОВ: Повидаешь, конечно. Мы своих не бросаем, и я с Кирюхиным переговорю. Захочешь после турнира у нас осесть - милости просим. Ладно, иди, я тебя чуть позже позову. Гарик выходит из кабинета Никонова и идёт в замок. Меняется по очереди несколько сцен: Гарик предъявляет Никонову свой арсенал, после чего в компании советских приятелей стреляет из пулемёта по бутылкам, потом вечером читает письмо от Сириуса. Новый кадр с надписью «4 ноября 1994 года», Гарик, Сьюзен и Дафна сидят на уроке трансфигурации. Внезапно появляется Колин Криви. КОЛИН: П...профессор МакГонагалл... Директор Дамблдор просил передать, что нужно присутствие Гарри Поттера. МАКГОНАГАЛЛ: Для чего ему нужно присутствие мистера Поттера? КОЛИН: Директор Дамблдор говорил, что это связано с Турниром. МАКГОНАГАЛЛ: Что ж, мистер Поттер, Вы можете быть свободны, домашнее задание узнаете от мисс Боунс или мисс Гринграсс. Гарик плетётся в нужный кабинет, где уже присутствуют Флёр, Монтегю, а также Бэгман и Рита Скитер. БЭГМАН: А вот и русский Чемпион! Что ж, теперь все в сборе. Не нужно беспокоиться, это всего лишь церемония проверки волшебных палочек. Остальные судьи вот-вот прибудут. ГАРИК: Простите, мистер Бэгман, а для чего нужно их проверять? БЭГМАН: Нам нужно убедиться, что ваши палочки находятся в полном рабочем порядке, чтобы никаких проблем, понимаешь, ведь они — ваши самые важные инструменты при исполнении ожидающих вас заданий. Эксперт сейчас наверху, с Дамблдором. А потом будет небольшая фотосъёмка. Позвольте Вам представить мисс Риту Скитер (показывает на неё). Она готовит небольшой материал о турнире для «Ежедневного пророка». РИТА СКИТЕР: Ну, может быть, и не совсем небольшой... (улыбается во все тридцать два золотых зуба) Не могла бы я поговорить с Гарри, пока не начали? Самый юный из Чемпионов, чтобы добавить красок. БЭГМАН: Конечно! Если только Гарри не возражает. ГАРИК: А он, представьте себе, очень даже возражает. РИТА СКИТЕР: Но почему? Ты не хочешь, чтобы я о тебе написала? Но это же большая честь, попасть на страницы газеты! Люди дерутся за право дать мне интервью! ГАРИК: Пусть они делают, что им будет угодно, а вот лично мне ваша публичность и внимание читателей газет нужна примерно так же, как лягушке зонтик. Вы меня не трогаете, я вас никогда не видел. РИТА СКИТЕР: Впервые вижу таких людей! Впервые слышу, чтобы людей вообще не интересовала возможность показаться на публике! Гарри, ты не болен? Ты подумай еще раз… ГАРИК: Футу-ц кизда мэти, думнэ дзоу мэти, мамиллорэ йоши дутэ-н пуло! Ынкиде-ць ботул, рэпчигэ рэпэноасэ! Ту ши пе чел морт ыл скоць дин рэбдэрь! Ыць дэжгьок рытул, хыркэ бэтрынэ! Ыць скот балкыжий, вакэ ынкэлцатэ! Сэ те футэ кыний, момицэ крэкэнатэ! Футэ-о дин гарэ! Риту Скитер сдувает с места, основательно валяет по грязному полу, рвёт в клочья наряд и все инструменты. РИТА СКИТЕР: Не х…хочешь – не н…надо, так бы с…сразу и с…сказал… С т…тобой оп…пасно св…вязываться, П...поттер... (печально смотрит на сломанное в трёх местах и завязанное в узел перо, после чего выметается из помещения) БЭГМАН: Что ж, с репортажем вышла досадная неудача… О! Кажется, у нас гости! В кабинет входят Дамблдор, мадам Максим, Никонов и Олливандер. ДАМБЛДОР: Разрешите представить Вам мистера Олливандера, он проверит ваши волшебные палочки, чтобы убедиться, что они в рабочем состоянии. ОЛЛИВАНДЕР: Мадмуазель Делакур, не могли бы Вы подойти первой, пожалуйста? Флёр подходит к Олливандеру и протягивает свою ВП. ОЛЛИВАНДЕР: Хм, хм. Такого я давно не видел. Розовое дерево, девять дюймов, а сердцевина… ФЛЁР: Волос с головы вейлы, ma grand-mere. ОЛЛИВАНДЕР: Да, я никогда не пользовался волосами вейл, из них получаются слишком норовистые палочки. Хотя… кому как нравится… Орхидеус! Из ВП вырывается букет цветов, Олливандер вручает цветы и ВП Флёр, та уходит на своё место. ОЛЛИВАНДЕР: Очень хорошо, Ваша палочка в полном рабочем состоянии, благодарю Вас, мадмуазель Делакур. Теперь Вы, мистер Поттер, прошу Вас… и при всем уважении, я упорно не могу припомнить встречи с Вами лично… кажется, Вы так и не пришли в мой магазин… Гарик выходит сам и протягивает свою ВП. ОЛЛИВАНДЕР: Где же Вы взяли эту палочку? Двенадцать дюймов, очень древнее дерево бузины, сердцевину не могу определить даже я… Что ж, это ещё одна загадка, на которую не найти ответа… Олливандер выстреливает из палочки фонтаном вина, после чего возвращает Гарику. ОЛЛИВАНДЕР: Теперь Вы, мистер Монтегю. Монтегю выходит и протягивает свою ВП. ОЛЛИВАНДЕР: Ага, мистер Монтегю, это одна из моих, одиннадцать дюймов, осина, внутри толчёные зубы валлийского зелёного дракона. В прекрасном состоянии. Авис! Из ВП слизеринского петуха вырывается стайка птичек, быстро исчезнувших. ОЛЛИВАНДЕР: Благодарю Вас, мистер Монтегю. Что ж, засим позвольте откланяться... (выходит из кабинета) ДАМБЛДОР: Что ж, проверка палочек завершена, замечаний не вызвано, можете быть свободными. Все выходят, Гарика в коридоре догоняет Никонов. НИКОНОВ: Где ты так ругаться научился? Не Михай ли подучил? У нас на пароходе только Михай Романеску так умеет, потому что из-под Кишинёва. А то я как услышал из-за двери, как кто-то кого-то по-молдавски поливает, так и подумал… ГАРИК: Нет, Степан Григорьич, это меня еще отец мой научил. Он в Молдавии был когда-то. Поливал же я местную журналистку, которая всё меня на беседу разговорить хотела. Только беда для нее была в том, что этого не хотел я сам. НИКОНОВ: И правильно, нечего ей лезть, где ей не рады. ГАРИК: Не знаете Вы капиталистических журналистов, Степан Григорьич. Если ей чего занадобится, так пролезет куда угодно. Дихлофосом травить надо будет. НИКОНОВ: Не вопрос, и потравим еще (улыбается в бороду). Ладно, Гарик, иди ужинать, завтра за тобой зайдут, вроде еще Николай Палыч с тобой побеседовать хотел. Гарик прощается с Никоновым и выходит в Большой Зал. СЬЮЗЕН: Ну как? ГАРИК: Проверили, чё. Не нашли ничего, и на том спасибо. У вас-то что? СЬЮЗЕН: Ох, Гарри, МакГонагалл в своем стиле. Задала очередное сочинение на полтора свитка. ГАРИК: Вот моралистка долбанная. На кой хрен ей эти сочинения, всё равно эту лабуду никто не читает. ДАФНА: Это ещё не всё. Когда ты ушел, она опять закатила очередную лекцию о важности грядущих экзаменов. ГАРИК: Ага, ага, а до них ещё полтора года. ДАФНА: Вот именно, Гарри, так только Грейнджер учиться может. ГАРИК: Успокойтесь, девчата. С Гермионы мы брать пример не будем. Если так учиться, то крыша поедет. Даст Бог, и без этих мудрых советов сдадим как-нибудь. Новый кадр, надпись «На следующий день». Гарик снова поднимается на палубу «Ленина» и заходит в кабинет особиста. ГАРИК: Здравия желаю, тащ майор. МАЙОР: Доброе утро, Гарик. Вот, тащ комиссар, это тот самый попадалец из иного варианта истории, о котором я Вам докладывал. Звать его здесь Гарри Поттер... КОМИССАР: Слыхали мы про тебя, Гарик Вованыч. Комиссар государственной безопасности второго ранга Гаврилов, Андрей Геннадьевич. Твоим делом, попадалец, Москва заинтересовалась. Вот по твою душу и прислали. Присаживайся, беседовать мы с тобой долго будем. ГАРИК: Про что, тащ комиссар? КОМИССАР: Про всё. Я тут уже имею некоторое представление из протокола, что мне тут товарищ майор предоставил, как и откуда ты такой красивый к нам нагрянул. Теперь хочу услышать то же самое лично и в подробностях. ГАРИК: Что ж, тащ комиссар, значит, так... (снова излагает ту же историю, и снова припев из «Исповеди»)... Отпусти мне, батюшка, грехи, Знаю, у меня их очень много. Выслушай, прошу, и помоги, Я хочу покаяться пред Богом. Не тая, всю правду расскажу, Исповедь мою, прошу, послушай. На алтарь тебе я положу Свою искалеченную душу, На алтарь тебе я положу Свою искалеченную душу... Музыка стихает, и Гарик заканчивает свою речь. ГАРИК: В моё время, тащ комиссар, в литературе был весьма популярен жанр так называемой «альтернативной истории», то есть авторы книг пытались представить, как бы пошло развитие событий, если бы на определённом этапе что-то пошло не так. Ну вот, к примеру, Колумб попал в шторм, из которого не вышел, и самое бесполезное открытие эпохи совершил другой человек. КОМИССАР: Это какое же бесполезное? ГАРИК: Да в моё время так шутили, тащ комиссар. Он-де открыл, теперь всем миром не знают, как закрыть. КОМИССАР (смеётся): Ну да, если учесть, что ты нам рассказал, что-то в этом есть. ГАРИК: Ну так вот, тащ комиссар. Или, например, конфедератам удалось отстоять свою свободу в американской гражданской. Но чаще всего переигрывали четыре события: русско-японскую войну, революцию семнадцатого года, Великую Отечественную и события восьмидесятых-девяностых. Причем, хотел бы заметить, такой жанр был популярен в основном у нас, на Западе переигровкой истории не занимались. КОМИССАР: Хоть и говорят, что «история не терпит сослагательного наклонения», но у нас в конторе с ними не согласны. И теперь я только еще больше в этом убедился. Насколько я понял, у вас после революции все пошло куда-то не туда. Для начала Троцкий и его однопартийцы выжили все, вместо того, чтоб сгинуть под Тверью в крушении. Потом у вас, естественно, с ними цацкались, а потом вылавливали их, аж до тридцать седьмого, в то время как у нас с ними разобрались окончательно десятью годами ранее. Да-да, кстати, у нас Троцкого большевиком не считают, ибо по факту он им и не был. ГАРИК: Удивительно слышать, тащ комиссар. В моё время его считали ещё большим коммунистом, чем товарища Сталина. А последнего кто только не шельмовал. КОМИССАР: Потому и шельмовали, что слишком у вас троцкизм успел укорениться. А в результате что? Коминтерн? Подготовка мировой революции за русский счёт? И из-за этого капиталистический кризис у вас тоже практически провалили, ибо не купили и половины заводов, что достались нам. Куда золото дели, на мировую революцию, что ль, профукали? В Гражданскую откуда-то Тухачевский возник, которого у нас ещё в восемнадцатом рассчитали за разложение подчиненных частей и неспособность к командованию, а в итоге дело под Варшавой завалено и вместо Мазовецкой республики у вас откатились назад почти до Минска. С царскими офицерами опять же расплевались, Деникин ведь, что у вас белым был, он у нас почитается как один из маршалов Победы, Бобруйск оборонял и врага за Днепр и Двину не пустил. А потом чем дальше в лес, тем больше дров. Мало того, что у вас товарища Сталина не стало на восемь лет раньше, чем у нас, так еще потом Хрущёв объявился, у нас пропавший без вести осенью сорок первого при обороне Киева. Киев мы, кстати, так и не сдали, маршал Будённый всё население города под ружьё поставил, но немца на улицы не пропустил. ГАРИК: Отрадно слышать. В моей истории накануне попадания моего Киев стал оплотом фашистов-бандеровцев, причём даже не скажешь, где их больше было, в Киеве или во Львове. Про фашистский переворот весны четырнадцатого вы тоже уже знаете. Сейчас в Лондоне так скачут, как там скакали. КОМИССАР: Знаю, и удивляюсь, что за предатели у вас там водились во власти. По нашему закону там бы каждого второго по высшей мере оформили. Если не каждого первого. ГАРИК: Потому и водились, что как товарища Сталина не стало, так чиновная сволота тут же принялась под себя законы переписывать. Поначалу с опаской, но как Хрущ на двадцатом съезде принялся «развенчивать культ личности», как это тогда именовалось, так и пошло, и поехало. Довели до того, что КГБ не имел права вести разработку партийных чинуш уровнем выше секретаря горкома. Соответственно, всё то, что гражданин творил противозаконного, оставалось без наказания… КОМИССАР: Так это же прямая государственная измена! Чем они у вас там думали? ГАРИК: Думали, видимо, что всё равно, мол, к коммунизму идем, а социализм развитой уже построили, так надзор можно и ослабить. КОМИССАР: Мудаки партийные их имя. Самое жирное ворьё, и фактически безнаказанно воровало. Я бы понял, если бы мелкую сошку из-под надзора вывели, на низком уровне всё равно особого вреда нет, а вот всех этих председателей, депутатов да министров – за этими же глаз да глаз нужен! Или урок царской поры ничему их не научил? Я ж помню, начинал ведь ещё при Николае, в Корпусе жандармов, служить, так нас тогда тоже за руки хватали, не давали великих князей, депутатов Думы да гвардейских офицеров разрабатывать – как же, это, мол, «элита», мать их…. На том и погорели в семнадцатом году. Специально, помню, когда ЧК создавали, об этом же я сам лично товарищу Дзержинскому говорил, чтоб такого не повторять. Так у нас и не повторяли. А у тебя-то к чему всё это в итоге привело? Подозреваю, что к чему-то похожему. ГАРИК: Так и было, тащ комиссар, Вы совершенно правы. В итоге Советская власть кончилась в девяносто первом на Горбачёве и Ельцине, а последующие «слуги народа», мать их, за редким исключением больше о собственном кошельке думали да о счёте в заграничном банке, чем о благе народном. Фамилии их всех, кто навскидку вспомнился, кто на слуху был, я в протоколе перечислил, да у вас и так тут с ними, как я по газетам помню, обошлись как с предателями и врагами народа, кем они, в сущности, и были. А вот куда Ельцин делся, я так и не понял, среди повешенных его не было. КОМИССАР: Потому что он в восемьдесят третьем, ожидая перевода в Москву, на рыбалку поехал, да по пьяной лавочке там же и утонул. ГАРИК: Легко отделался. Иначе по соседству с Горбачёвым висел бы, у нас его в народе после девяносто первого, а особенно после девяносто третьего, хорошо запомнили. «Борис-козёл» - это ещё одно из самых цензурных прозвищ, а иные прочие и вовсе на заборе писать надо… КОМИССАР: Что есть, то есть (ехидно усмехается) Что про нас тут говорят? ГАРИК: Всякое говорят, тащ комиссар. В основном, что «злые русские пришли, будут всех в свое КГБ на допрос таскать». Про меня тоже говорят, что-де «попался Поттер в лапы КГБ, теперь его сдадут в ГУЛАГ, где научат пить водку». Боятся вас англичане, тащ комиссар, хуже гнева Господня. КОМИССАР: Правильно боятся. Пусть знают, что неприкосновенных у них на острове для нас нет, любого прикоснём, если понадобится. Вон, Шеварднадзе тут как ни прятался от правосудия, а и не помогло, нашли, доставили и привели приговор в исполнение. ГАРИК: Ага, ага, он в нашем мире как добрался до министерского поста, так янкесам Берингово море сдал почти сразу. А потом возглавил самостийную Грузию, вполне демократически свергнув предшественника, но потом сам был столь же демократично свергнут преемником. КОМИССАР: У нас он и без этого столько нагрешил, что на виселицу хватило с лихвой... Речь комиссара прерывается стуком в дверь. КОМИССАР: Войдите! Входит Септима Вектор, но Гарика пока не видит. СЕПТИМА: У Вас продаётся славянский шкаф? КОМИССАР: Шкафа нет, осталась только никелированная кровать. СЕПТИМА: С тумбочкой? КОМИССАР: С тумбочкой. СЕПТИМА: Тащ комиссар, разрешите доложить... (замечает Гарика и давится собственным словом) Гарри, это ты? ЧТо ты тут делаешь? ГАРИК: Советуюсь с шефом (комиссар улыбается и кивает). А вот Вы что тут делаете, мадмуазель Вектор... или, может быть, ТОВАРИЩ Вектор? КОМИССАР (смеётся): Позволь, Гарик Вованыч, представить тебе нашего агента в твоей школе, лейтенанта госбезопасности, действующую под псевдонимом «Септима Вектор». ГАРИК: Очень приятно, но КАК? СЕПТИМА: Взаимно, и для своих, пока не на учебе, на «ты» и просто Сеп. А попала я сюда после института, сразу сюда и отправили. Пять лет уже здесь, только на каникулах дома и бываю. Я же из Ленинграда… КОМИССАР: Дело все в том, Гарик Вованыч, что ты, сам не зная того, вляпался ещё в одну историю. Твой этот директор, Альбус Дамблдор, у нас давненько в подследственных ходит, пусть и заочно пока. Больше ничего сказать не могу, но дело было на контроле ещё у самого товарища Берия. ГАРИК: Ого, ничего себе новость. КОМИССАР: А ты думал. Кстати, то, что ты его три года назад в дурку оформлял, мы от Септимы же и узнали. СЕПТИМА: Как только ты мне свою палочку показал, то есть, как ты её называешь, ВП, я сразу поняла, что что-то не так. А потом еще оказалось, что Дамблдор в психушке успел побывать. Лично для меня сложить два и два труда не составило. Это ты Дамблдора или МакГонагалл можешь за нос водить, они про наш мир ничего не знают, а я-то ЛГУ заканчивала, причем с красным дипломом. КОМИССАР: Мне тут Септима рассказала между делом не так давно, что ты, Гарик Вованыч, по вечерам песни русские под гитару поёшь, причем такие, какие здесь никто не знает. Откуда взял? ГАРИК: Оттуда, тащ комиссар. Вы знаете теперь. КОМИССАР: Ясно. Чтоб завтра мне предоставил тексты всего того, что знаешь или уже тут спел, плюс к тому укажи, кто пел все это там. А мы тут почитаем. ГАРИК: Есть! КОМИССАР: Коли есть, так слава и честь. Иди, поэт-песенник, Септима тебя проведёт. Завтра вызовем. Только учти, даже своим подругам про то, кто есть ты и кто есть она до моего личного разрешения – ни слова. Свободен! Гарик и Септима выходят из кабинета и идут по коридору. СЕПТИМА: Как же тебя угораздило сюда попасть? ГАРИК: Как обычно на Руси, по пьяной лавочке. Выпил, отключился, просыпаюсь уже здесь. СЕПТИМА: Что ж ты раньше-то молчал? ГАРИК: Так никто ж не спрашивал. СЕПТИМА: Значит, когда я тебя встретила... ГАРИК: Я уже тут был. А теперь представь. Мне на момент попадания тридцатник стукнул, и так вот попасть, с перепою в тушке одиннадцатилетнего шкета оказаться, да еще и за две тыщи с гаком верст от родного дома. Вот три года уже так и маюсь. СЕПТИМА: Да уж, опыт тот ещё. Но у тебя неплохо получается. ГАРИК: Чё уж тут, жить захочешь - и не так раскорячишься... (смеются оба). Сцена меняется, кадр с надписью «На следующий день». Гарик снова в каюте чекистов. КОМИССАР: Ага, поэт-песенник, принёс? ГАРИК: Принёс, тащ комиссар (протягивает папку с бумагами) КОМИССАР: Ну-ка, дай глянуть... Ого! И «ДДТ», и «Любэ», и Розенбаум, всех упомянул! Даже предполагаемый год выхода поставил. ГАРИК: Так я ж эти песни все давным-давно наизусть знаю, тащ комиссар. Сразу и выучивал, как они выходили. Что-то в записи слушал, что-то на концертах. Если можно, так предложил бы дать тому же Расторгуеву тексты его же песен, он их в прошлый раз хорошо исполнял, не вижу смысла менять. А если кто чего еще из них не спел – так не хлебом единым… еще песен напишут. КОМИССАР: Ну, положим, это решать будут в Москве, но... твои записи перешлю туда, и как ответят - позову. ГАРИК: Спасибо, тащ комиссар. Если есть возможность, можно у меня из головы примерный мотив скачать, чтобы было хоть какое-то понятие, как эти песни звучали. КОМИССАР: Конечно, можно. Вот, держи (протягивает слегка увеличенный в размерах кассетный магнитофон с кучей всевозможных рычагов и кнопок). Это наподобие используемых здесь так называемых «омутов памяти», только более современная модель нашего производства. Я сейчас включу запись, а тебе надо будет чётко подумать, какую песню ты хочешь туда записать, и она запишется. Кассеты перешлю в Москву вместе с текстами, а там уже разберутся. Кадр мигает, Гарик всё так же сидит возле магнитофона, только рядом уже стопка полностью записанных кассет. ГАРИК: Всё, тащ комиссар. Вроде все песни, какие знал, я передал. КОМИССАР: За столь весомый вклад в развитие советской культуры тебе могли бы и Ленинскую премию выписать, будь ты собственно автором всего этого. ГАРИК: Оно мне надо, тащ комиссар? Нужна мне вся эта публичность, как ежу футболка. КОМИССАР: Правильно, наш человек. Кстати, думай пока над деталями своей биографии, как ты у нас в Союзе будешь себя называть. Сам понимаешь, если про настоящее свое имя и происхождение скажешь, кому не положено, так у нас же и окажешься, только в ином качестве. Кстати, с Днём Октябрьской Революции тебя, наверное, и забыл уже, что за день такой. ГАРИК: Почему забыл? Просто у нас не то чтобы сильно этот праздник праздновали последнее время, помните, что я Вам говорил. Где-то после девяносто первого отменили сразу, тем же прибалтам или западэнцам любое упоминание о коммунизме было как серпом по яйцам, где-то, как в Белоруссии, продолжали отмечать, как и было, в России вместо седьмого праздник сделали четвёртого, под что подвели годовщину изгнания поляков из Москвы. КОМИССАР: Вот как, значит, завернули. ГАРИК: Так народ все равно седьмого числа праздновал. Как и День Победы девятого мая. У нас, в отличие от загнивающей Европы, хорошо помнили, кто и как немца остановил. И парады каждый год проводили, даже несмотря на перемену власти. Впрочем, под конец до российского руководства дошло, что на западе друзей нет, есть только враги. КОМИССАР: А у них что было? Вместо парадов Победы, да и вообще военных? ГАРИК: А у них вместо парадов Победы проводились парады петухов. И воинствующая петушня там считалась главным достоинством так называемого «дэмократического» общества. КОМИССАР: Так им же под нарами место, петухам этим! У нас же их на пятнадцать лет сажают сразу! ГАРИК: Ясен пень, что под нарами, и есть им полагается дырявой ложкой… я тут этот обычай тоже с успехом внедряю, вон, Септима подтвердит. КОМИССАР: Она и подтвердила. Когда всем студиозусам одного из факультетов, где по странному совпадению учится большинство отпрысков родовитой аристократии, неизвестные перед завтраком просверлили дырки во всех ложках и всех тарелках. Ничего не напоминает? ГАРИК: Всё справедливо, тащ комиссар, ежели кто много кукарекает не по делу, так пусть и сидит под нарами. И аристократическое происхождение тут роли не играет, читал я во времена оны, что как раз среди британских лордов петушня была скорее нормой, чем исключением. КОМИССАР: Они и здесь ничуть не лучше. Насилуют, унижают, подкупают, запугивают сплошь и рядом, беспредельщики, мать их… По нашему закону они бы лет так по двадцать каждый получил железно, а кто-то и на вышак бы нарвался. ГАРИК: Кое-кто и нарывается, о печальной участи неких Северуса Снейпа, Гилдероя Локхарта и Питера Петтигрю должны были Вам сообщить. КОМИССАР: Знаем про таких. Молодец, Гарик Вованыч, не трусишь! Наш человек! Только вот троих ты убрал, а остальные? ГАРИК: А остальные, если не оторвут рабочий орган от стула, то через год, максимум два, получат на свои головы очередную резню. Причем аристократы будут в большинстве своем среди тех, кто придет резать. КОМИССАР: Ясно. Мразь везде одинакова. ГАРИК: О чём и речь, тащ комиссар. Только у нас в России родовитых дворян, бояр и прочих дармоедов в основной массе своей свели под ноль в семнадцатом году, а товарищ Сталин оказался абсолютно прав, что так называемую «элиту» нужно периодически чистить. В моей прежней истории чистки прекратились после пятьдесят третьего, как Вождя не стало, и в итоге этих «элитариев», мать их, расплодилось столько, что страна их не выдержала. А на её обломках «элиты» развелось еще больше. Потому и сидели вечно в заднице. Анекдот в своё время у нас ходил, рассказать? КОМИССАР: Ну, давай. ГАРИК: Спрашивают у армянского радио: «Почему из продажи исчезли пыжиковые шапки?» Ответ: «Потому что олени размножаются в арифметической прогрессии, а партийная номенклатура – в геометрической. Отстрел же последней не производился с пятьдесят третьего года». КОМИССАР: Зрели в корень (смеётся). Так что ты предлагаешь применительно к текущему моменту? ГАРИК: Если быть честным, то судьба БРИТАНСКОЙ аристократии меня не волнует совершенно. Всех этих благородных лордов и сэров можно с чистой совестью пускать в расход. Количество дворянских семей, которые будут за наших, можно сосчитать по пальцам, сапог не снимая, и всех их со чады и домочадцы, как говорится, можно вывезти из страны, вон, на борту «Ленина». Оставшиеся места раздать выходцам из простого народа, кто не побоится ехать в Россию и жить честным трудом, не кормя при этом благородных мерзавцев. КОМИССАР: А не думаешь ли ты, что таким образом нам могут засланного казачка подкинуть? ГАРИК: Думал, тащ комиссар, но борьба с таковыми - больше по Вашей части. Уверен, что методики фильтрации у Вас имеются. В том числе и те, что на волшебников. КОМИССАР: Имеются, тут ты, Гарик Вованыч, прав. И проверить пароход в принципе особого труда не составит. Даже лучше это будет сделать на посадке, как паспорта в аэропорту проверяют. Так и сделаем. Посмотрим, чем тут этот твой чемпионат закончится, а там видно будет. Ладно, иди, учись, студЭнт… Гарик покидает кабинет чекистов и возвращается в замок. ГАРИК (себе под нос): Хоть глоток свободы ухватил, как со своими пообщался. Авось и впрямь вернусь домой... СЬЮЗЕН: Ну что? О чём там тебя спрашивали? ГАРИК: Песнями интересовались, что я вам по вечерам пою. Спрашивали, откуда взял. СЬЮЗЕН: Вот видишь, Гарри! Среди русских получишь признание. ГАРИК: Знаешь, Сью, мне все оно едино, только бы никто не трогал. Вспомни, что говорят по поводу того, как я Риту Скитер отбрил. ДАФНА: О да, такого она ещё не получала. Свежий номер «Пророка», как сказал мне папа, прямо-таки сочится желчью по поводу необычайной холодности приема, оказанного ей в школе. ГАРИК: Ну и хрен с ней, языком болтать - не мешки ворочать (все смеются). А ещё раз прилетит - ещё раз отбреем. Даже русский директор удивлялся, откуда я такие слова знаю, какими эту самую акулу пера посылал куда подальше. ДОРА: И всё-таки лихо ты её! Мне тут тоже сказали, что ты её обложил, причем так, что она вылетела из замка, будто за ней гналось стадо злобных быков. ГАРИК: Ну и пусть канает отсюда! ДОРА: Ты плохо её знаешь, она не одному магу кровь попортила. Вот увидишь, она за тебя ещё возьмётся. ГАРИК: А следом за неё возьмусь я, и тогда мы ещё посмотрим, кто, кому и чего попортит. ДОРА: Даже так? Зная твою изобретательность, я уже начинаю бояться. ГАРИК: Вот-вот, бойтесь меня! И да убоятся борзые духом, ибо огребут они! Кадр меняется, на какое-то время мы видим, как Рита Скитер, прибыв в замок ещё раз, превращается в жука и летит в хаффлпаффское общежитие разузнать что-нибудь о личной жизни Гарика, но наглатывается дихлофоса и подыхает. Новый кадр с надписью «Две недели спустя». Гарик снова на пароходе, в кабинете чекистов. КОМИССАР: Вот что, поэт-песенник... (достаёт и показывает Гарику официально выглядящую бумагу с гербом СССР и подписью «В.В.ПУТИН»). По поводу твоих песен. Сказало мне моё начальство, чтоб тебе передал. То, что у тебя отметкой «Любэ» помечено, можешь петь, сколько влезет. Эти песни годятся в любое время. Тексты и расшифрованные записи решено передать тем же, кто их спел у тебя. Один раз у Расторгуева получилось - получится и ещё раз. Пока у них еще только три альбома вышло, «Зона Любэ» самый свежий, этим летом записали. То, что «ДДТ», так мы, конечно, Шевчука нашли. Наши люди что с ним, что с другими такими же коллективами давным-давно работают. Что, удивился? ГАРИК: Ну да, тащ комиссар, неожиданно как-то. В мое время рок-музыку всячески запрещали и давили, в итоге большая часть коллективов несла всякую антисоветчину. КОМИССАР: А мы решили по-другому. Надеюсь, у вас тоже такое выражение есть, «если что-то нельзя предотвратить, то это надо возглавить». Знакомо? ГАРИК: Так точно, тащ комиссар. КОМИССАР: Ну вот, так и с Шевчуком получилось. Выпил с ним наш человек, песни под гитару попели, а наутро стихи новые на столе лежат. Причем самому Шевчуку сказали, что он же сам их и написал. Так что споёт он «Пасху» и «Потолок», или вот эту... «Любовь, подумай обо мне», куда он денется. Антисоветчины в этих текстах нет. В народе его ансамбль известен хорошо, песни «Что такое осень», «Родина» или «Дождь» уже народными стали. Чем можем – тем помогаем, жену его вот недавно на Кубе лечили, выздоровела, так сам Шевчук, говорят, новый альбом на радостях собирается записывать. Так что, видишь, привезя сюда песни из своего времени, ты их сохранил и дал жизнь в новом мире. ГАРИК: Хорошо, коли так, коли работаете с ним. В моё время он сгоряча киевских майдаунов поддержал, а потом раскаивался в этом. Когда его украинские друзья развязали войну и залили Донбасс кровью. КОМИССАР: Теперь не поддержит, мы его в нужную сторону направляем, и, что положено, объяснили. Так, что дальше. По «Наутилусу» без изменений, Бутусов, что не спел, еще споет. Кстати, почему на «Кино» ничего нет? ГАРИК: Так их у нас и не было после девяностого. Цой тогда на машине разбился, и все, кончилось кино. Хоть и считали, что Цой жив, он просто вышел покурить, но с тех пор двадцать пять лет прошло, столько не покуришь… КОМИССАР: А здесь Цой вполне себе живой, и с концертами выступает. ГАРИК: Ого! Надо будет кассеты купить да послушать. КОМИССАР: Не вижу препятствий. Так, дальше по песням. Розенбаум большую часть приведенного тобой репертуара уже написал и даже спел, что-то еще не, но мы ему мысли подсунули. Однако, ту же «Афганскую вьюгу», к примеру, в этом мире мы не пропустим за несуществованием описанных в ней событий, да мы ему ее и не показывали. По остальным – что и куда, список твой вернули с правками. По твоему пожеланию авторство скроют. Кое-каких песен, кстати, у нас и не существует, хотя красивые. Вот, к примеру… (смотрит в бумаги) «Звёздочка моя ясная», в твоем мире её спел Валерий Меладзе. ГАРИК: Её много кто пел, тащ комиссар. А посвящена она была памяти стюардессы, погибшей при захвате пассажирского самолета - там, в моей прошлой жизни. Годы так семидесятые были, если память не изменяет. КОМИССАР: Не помню я такого, ни в семидесятые, ни в восьмидесятые, уж мимо нашей Конторы это бы не прошло. ГАРИК: Значит, хорошо, жива она осталась, и повода для песни не появилось. Но все равно, коли есть текст, можно его тому же Меладзе подбросить, в прошлый раз он в следующем году первый альбом выпустил, да и в этом, скорее всего, так же. КОМИССАР: И подбросим, и авторство замаскируем, а ты сам можешь сие исполнять по собственному желанию. КГБ дает добро. Кстати, как у тебя там с твоей биографией? ГАРИК: Продумываю, тащ комиссар. Коль уж меня тут Гариком все именуют, так и назовусь, отчество возьму Владимирович, как память о прошлой жизни. А фамилию… раз свою нельзя, то пусть хоть Чернов будет. Год рождения – нынешний восьмидесятый явно не прокатит, пишите плюс два-три года. Как на войне год-два себе приписывали, чтоб добровольцем на фронт. КОМИССАР: Запишем... плюс четыре, ты лет так на восемнадцать сейчас выглядишь, да и Септима это мне тоже докладывала. Всё равно ты по здешнему счёту круглый сирота, а так хоть паспорт получишь, а вместе с паспортом и право на самостоятельную жизнь. Восстановишь аттестат, экзамен сдашь, а дальше видно будет. Короче, записываю. Чернов Игорь Владимирович, семьдесят шестого, русский. Родился… где? ГАРИК: В Гомеле, тащ комиссар, где и тогда. Чтоб потом вопросов не было, откуда город знаю. КОМИССАР: Хорошо, запишем Гомель. Сведения о родителях потом выдумаем. ГАРИК: Надо с моим крёстным поговорить, Сириус Блэк есть такой, я ему напишу. КОМИССАР: Мы ему, если надо, сами напишем. Как ты говоришь, Сириус Блэк? ГАРИК: Сириус Орион Блэк его полное имя. В настоящее время проживает по следующему адресу... (пишет на листке бумаги адрес). Предупреждаю, по-русски он не понимает, пытается учить, но пока только по фене ботать умеет, поскольку двенадцать лет сидел и недавно вышел на свободу, так что с фени и начал. КОМИССАР: Засиженный, говоришь, товарищ? Тогда тем более нас поймёт. Мне Кирюхин сказал, что ты хочешь перебраться к нам, да и от тебя я это уже не раз слышал, так что готовь бумаги на получение советского паспорта. То есть, заявление на имя товарища Жириновского, автобиографию, нами заверенную, фотографии нужного размера. Анкеты для заполнения мы еще закажем. Если твои друзья захотят с нами, так милости просим. Агитируй. Новый кадр. Гарик в коридоре школы ловит Фреда и Джорджа. ГАРИК: Братва, тут с вами на русском пароходе поговорить желают. ФРЕД: Для чего желают? ДЖОРДЖ: И о чём поговорить? ГАРИК: Я беседовал с ними, и рассказал о вас и ваших заслугах по нанесению вреда неближним своим. Скажем так, проявили неподдельный интерес. ФРЕД: Даже так? ДЖОРДЖ: Наша продукция... ФРЕД: Заинтересовала русских? ДЖОРДЖ: Для чего она им? ГАРИК: Сходите - узнаете. Может, и сами чего нового почерпнёте. Пойдёмте, проведу вас. Изображение мигает, на этот раз в кадре гостиная хаффлпаффского общежития, Гарик разговаривает с Сириусом. СИРИУС: Значит, так, крестник. Мне в этом твоём русском КГБ кое-что рассказали. О том, в частности, что ты собираешь бумаги для переезда в Россию. Всё-таки решил воспользоваться моментом? ГАРИК: А то. Если выбрали чемпионом от России, так и надо бы почву прозондировать... СИРИУС: Тебе ещё информация к размышлению. Повидался я на днях с кузиной Цисси, так она мне сказала, как бы между делом, что «чистокровные» во главе с ее бывшим муженьком проявляют какую-то нездоровую активность. Причем турнира этого твоего тут как бы и не касается. ГАРИК: Видимо, начали готовить воплощение своего фюрера обратно в жизнь. А значит, нам надо отсюда уходить. Лучше уехать заранее, чем потом нас тот же недобрый дедушка Дамблдор кинет с голым… энтузиазмом под Авады Пожирателей во имя воплощения своего очередного гениального замысла. СИРИУС: Ясен хрен. Короче, сделаем так. Я побеседую с Эми, Энди и остальными взрослыми, а на тебе девчонки. Особенно Дора, она с тобой общается гораздо охотнее, чем со мной. Кстати (переходит на шёпот), тебе намекну ещё раз насчёт неё. Обрати на ней внимание... ну, ты понял, о чём я. Гарик озадаченно чешет репу и кивает. БРОДЯГА: Действуй! Новая сцена - Гарик, Дора и подошедший чуть позже Никонов наблюдают, как Хагрид подходит к шармбатонской карете, после чего подхватывает под ручку вышедшую мадам Максим и уводит в неизвестном направлении. Пока Гарик и Никонов обдумывают, что бы это могло быть, появляется майор-особист. МАЙОР: Значит, так, я посмотрел, куда этот Голиаф свою зазнобу уводил, так вот, оказывается, для первой задачи привезли драконов. И, по слухам, надо будет достать из-под дракона золотое яйцо, подложенное в кладку. ГАРИК: Вот б..., как знал, что не траву заставят подстригать. Дракон, поди, тоже ведь не с ящерицу размером, и из «Максима» его вряд ли возьмёшь. МАЙОР: Ну да, видел я этих драконов, на вид метров так сорок размах крыльев. ГАРИК: Под дичь такого калибра калибр двенадцать и семь нужен как минимум. МАЙОР (усмехается): Четырнадцать и пять сойдёт? ГАРИК: Сойдёт, если бронебойные есть. МАЙОР: Найдутся. Вот, смотри (достаёт и показывает массивную винтовку с длинным стволом), самозарядная снайперская винтовка большого калибра. Она, конечно, с оптикой, но тебе на большие дистанции стрелять не придётся. Или гранатомёт типа РПГ-семь имеется в наличии, тоже неплохо. Дальность до четырёхсот метров, вроде должно хватить. ГАРИК: А у нас с ними как воюют? НИКОНОВ: У нас никак уже не воюют, последнего дракона в Союзе в пятьдесят шестом сбили. Знаю, потому что мой брат за это «Звезду» получил, он тогда на «МиГе» девятнадцатом летал. А ты лучше гранатомёт бери, наши тебя из него вроде учили стрелять. ГАРИК: Точно, учили, Лёха-десантник старался. Изображение снова меняется, в кадре Большой Зал и надпись «24 ноября 1994 года». К Гарику, заканчивающему обед, подходит Никонов. НИКОНОВ: Гарик, пойдём. Передали, что участники турнира должны выходить. Оружие при себе? ГАРИК: Как же иначе, Степан Григорьич? (показывает на сложенные возле стула автомат и трубу гранатомёта) ДОРА, СЬЮЗЕН, ДАФНА и АСТОРИЯ (хором): Давай, Гарри, всё у тебя получится! ГАРИК: Вот в это, если честно, верится с трудом. ДОРА: Не говори так! (делает большие глаза, потом целует Гарика в щёку) Верь в себя! Мы с тобой! Удачи! Гарик в сопровождении Никонова выходит из замка и идёт опушкой леса. НИКОНОВ: Вижу пеньки. Твоя работа? ГАРИК: Ну да, моя, четвёртый год тут уже лес на дрова заготавливаю для печки нашей. НИКОНОВ: Впечатляет! Сам за три зимы столько нарубил? ГАРИК: Ну, не только сам, мне завхоз ещё штрафников присылает на отработки, вот и устраиваю им, как в том фильме: «Песчаный карьер - два человека, мясокомбинат на сегодня нарядов не прислал...» НИКОНОВ: Помню такое (усмехается в бороду). Вот, кажется, пришли... Гарик и Никонов доходят до большого шатра. НИКОНОВ: Тебе туда. Этот хлыщ, как его... Боцман или Кацман, в общем, он уже должен быть там и рассказать тебе прописные истины. Наши ребята тебя уже поднатаскали, если что, вмешаюсь и сам. Здесь же вроде и оба наших чекиста должны быть, они в курсе и собирались прийти. Ступай, и да поможет тебе Бог. ГАРИК: Спасибо, Степан Григорьич. С Богом! Гарик крестится и заходит в шатёр. Там его уже ждут Флёр, наморщившая носик, и Монтегю, лыбящийся на всех, словно углядевшая муху жаба. Там же и Бэгман. БЭГМАН: Гарри! Отлично! Заходи, чувствуй себя как дома! Раз вы все собрались здесь, пришло время вас просветить! Когда соберутся зрители, я собираюсь предложить каждому из вас заглянуть вот в этот мешок... (показывает мешочек из фиолетового шелка)... И каждый из вас вытащит модель того, с чем ему предстоит встретиться! Там разные… гм, разновидности, видите ли. И еще я должен сказать вам, что вашей задачей будет достать золотое яйцо! Флёр белеет, словно лист бумаги, Монтегю по-прежнему глядит на всех бараньими глазами. ГАРИК (себе под нос): Хм, видимо, вейлочке про драконов всё же рассказали. Теперь и решает, кого она боится больше - дракона или же ватника с автоматом. По трибунам слышится топот сотен ног. ГАРИК (себе под нос): До начала матча пять минут, счёт по-прежнему ноль-ноль... Бэгман развязывает свой мешок. БЭГМАН: Сначала дамы, мисс Делакур, прошу Вас. Флёр подходит и достаёт небольшого зелёного дракончика с единицей на шее. БЭГМАН: Это валлийский зелёный обыкновенный, мисс Делакур. Вы идёте первой по очереди. Теперь прошу Вас, мистер Монтегю. Монтегю тоже достаёт дракона, на этот раз красного и с двойкой. БЭГМАН: Это китайский огненный шар, мистер Монтегю. Теперь Вы, мистер Поттер. Гарик сам суёт руку в мешок и достаёт чёрного дракона с множеством шипов. БЭГМАН: Это венгерский хвосторог, последний из трех. Что ж, теперь все определились. Каждый вытянул того дракона, с которым ему предстоит встретиться. Номера относятся к очерёдности, в которой вы должны будете выходить на драконов, понятно? Теперь я должен вас оставить, потому что я ещё и комментатор. Мисс Делакур, поскольку Вы первая по очереди, выходите по свистку. Бэгман выходит, вскоре снаружи шатра раздаётся свисток, и Флёр, бледная как мел, выходит наружу. Толпа ревёт, словно на футбольном стадионе. ГАРИК (себе под нос): Вот же нагличане, чему радуются? Дракон ведь навстречу, считай, огнемётный танк на тебя попрёт. Чему радоваться тут - тому, кто и кого? Вопли толпы прерываются аплодисментами. БЭГМАН: Она всё-таки сделала это! Поаплодируем мисс Делакур! Свисток звучит снова, теперь выходит Монтегю, снаружи шатра слышны дикие вопли, время от времени перекрывающиеся рёвом дракона. ГАРИК: Отче Наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое, да придет Царствие Твое и да будет воля Твоя яко на небеси и на земли... Рёв и вопли усиливаются. ГАРИК: Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим... Рёв дракона, вопли толпы сливаются в один нечленораздельный звук. ГАРИК: И не вводи нас во искушение, но избави Ты нас от лукавого... Где-то на заднем плане еле слышный голос Бэгмана: БЭГМАН: Пусть и не сразу, но мистер Монтегю выполнил свою задачу. Свисток звучит снова. ГАРИК: Ибо Твое есть царствие, сила и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь! Гарик размашисто крестится и выходит на арену. Рёв толпы неприятно бьёт по ушам. Гарик оглядывается кругом, видит на одном из секторов трибуны своих болельщиков, размахивающих красным флагом с серпом и молотом. Арена, однако, заканчивается драконьим гнездом и в нём сидит здоровенный дракон. Гарик прикидывает на глаз расстояние до цели, садится на камень и снаряжает гранатомёт. Зарядив, кладёт его на плечо, ловит ящера в прицел и с колена стреляет. Первая граната не долетает и падает в нескольких метрах от дракона, который от испуга выпустил язык пламени. Гарик заряжает вторую гранату и стреляет, на этот раз попадает в крыло. Дракон снова выпускает язык пламени. Гарик заряжает третью гранату и стреляет. Дракон хватает её зубами и глотает. Гарик заряжает четвёртую гранату и стреляет, на этот раз попадает дракону в брюхо, из прорехи вырывается струя огня, как из подбитого танка, дракон дико ревёт и валится набок. Среди неповреждённой кладки яиц блестит одно золотое, каковое Гарик берёт и показывает публике. Советский сектор начинает аплодировать, остальные поначалу сидят в гробовой тишине, и только потом раздаются неуверенные хлопки. БЭГМАН: Это просто невероятно! Гарри Поттер одолел дракона без применения магии! И показал при этом рекордное время! Всего восемь с половиной минут понадобилось чемпиону от команды Советского Союза, чтобы добыть золотое яйцо! Гарик выдыхает, вытирает лоб и идёт к трибуне. Первой спрыгивает Дора, крепко обнимающая Гарика. ДОРА: Гарри, ты молодец! Как у тебя получилось? ГАРИК: С Божьей помощью, Дора. Колдунством забороть дракона меня не учили, просто так забил. Видела же, из гранатомета… ДОРА: Видела, но всё равно переживала. Молодец ты! (целует Гарика в щёку). Вслед за Дорой подбегают Сьюзен, Дафна и Астория. ДОРА: Гарри, пойдём твои оценки посмотрим! Гарик, Дора и остальные подходят к столу жюри. Первой голосует мадам Максим, из её ВП вырывается восьмёрка. Следом голосует Никонов и выставляет десять баллов. Третьим голосует Крауч и ставит шесть. Четвёртым голосует Бэгман, долго жующий собственную губу, но всё же он ставит девять. Последним голосует Дамблдор, с выражением чего-то весьма горького ставит три балла. ГАРИК: Ну чё, что мы имеем с этого гуся? Тридцать шесть, или я ошибаюсь? ДОРА: Гарри, твой результат лучший! ГАРИК: Так, я чё-то не понял. А остальные тогда как выступили, если даже этот гринписовец бородатый мне поднасрать не смог? ДОРА: Это ты про кого... ах, да, поняла (смеётся). Значит, так. Змеёныш, как ты, может, слышал, бегал от дракона по всему стадиону, кончилось тем, что дракон его чуть не сожрал, но яйцо он все-таки добыл. Итого дали ему двадцать шесть баллов. ГАРИК: А француженке? ДОРА: Этой цыпочке Делакур дали тридцать два. Она усыпила дракона своим Очарованием вейл, и попыталась пролезть мимо сонного, но он фыркнул огнем, чуть платье ей не спалил. ГАРИК: Ясно. Короче, сам не желая того, вылез на первое место. ДОРА: Вроде того... (улыбается) НИКОНОВ: Гарик! Гарик! Этот Кацман хочет, чтобы ты опять в шатёр зашёл. Говорит, что-то новое сказать хочет. ГАРИК: А прямо тут ему никак, вера, что ль, не позволяет? НИКОНОВ: Спрашивал я его, так мычит что-то неопределённое. ГАРИК: Вот б...! Гарик заходит в шатёр. Флёр и Монтегю уже там, а следом за Гариком заходит и Бэгман. БЭГМАН: Вы все хорошо справились! Теперь у вас замечательный длинный перерыв перед второй задачей, которая состоится на рассвете двадцать четвёртого февраля. Мы даем вам пищу для размышлений! Если вы посмотрите на золотые яйца, которые вы держите в руках, то увидите, что они открываются. Внутри находится подсказка к выполнению второй задачи, нужно будет разгадать ребус, потому что решение поможет вам подготовиться! Желаю вам удачи! Гарик выходит из шатра, где тут же схвачен в объятия сияющей Дорой, а позже они окружены всей советской группой поддержки и утянуты на борт парохода «Ленин». ЛЁХА: Ну, ты даёшь, Гарик! МОлОтОк! С четырёх выстрелОв! ГАРИК: Дык твоими же стараниями, кстати, с меня бутылка. ЛЁХА: Ты чё, не пью я! ГАРИК: Про второе августа забыл? Пригодится! Да ещё и Новый год не за горами. ЛЁХА: Ну, это святОе. За НОвый гОд и выпить не грех. ГАРИК: А я тебе про что. СЕРЁГА: Где ты так научился, Гарик? ГАРИК: Вон, Лёху спроси, его наука. СЕРЁГА: И спрошу, в хозяйстве пригодится. ЛЁХА: На чтО ОнО тебе? У тебя в Крыму нету дракОнОв давнО! СЕРЁГА: Ну если залетит залётный... ВАНЯ: А ПВО Черноморского флота на что? Мой брат там служит, писал недавно из Севастополя... Следующая сцена - Гарик, Дора и все остальные пьют-гуляют на пароходе, и засиживаются до поздней ночи, после чего Никонов выдаёт Гарику, Доре, Сьюзен, Дафне и Астории ключи от кают и уговаривает остаться ночевать на борту, потому что время уже позднее и замок закрыт. Новый кадр с надписью «Неделю спустя». Гарик и Сьюзен идут по коридору, на них накидывается разъярённая Гермиона. ГЕРМИОНА: Гарри Джеймс Поттер! Почему ты не использовал магию на задании? ГАРИК: Из чего умел - из того и забил, какие проблемы, в натуре? ГЕРМИОНА: Такие! Ты в школе МАГИИ, поэтому изволь маггловские предметы не использовать! Неужели тебя не научили элементарному защитному колдовству? Ты же мог использовать чары призыва, нас им уже обучают, наводить щиты от огня, в конце концов! ГАРИК: Короче, Склифосовский! Когда ВАМ, мадмуазель Грейнджер, представится возможность в одиночку задрать дракона, пользуйтесь, чем захотите. Мешать не буду. Если сильно надо – могу уступить свое чемпионское место. Лавры прилагаются. Надо? Нет? ГЕРМИОНА: Н...нет... Правила... ГАРИК: Правила существуют, чтобы их нарушать, мадмуазель. И никто, кроме Вас, не обвиняет меня в том, что я не использовал ни капли магии, чтобы забороть дракона и выполнить задание. Выполнил? Выполнил! С меня взятки гладки. А пока… всего хорошего! Гарик возвращается к себе в общежитие и выметает из-под занавески большого дохлого жука. Пожав плечами, он кидает жука в печку. Потом садится, пользуясь отсутствием подруг, берёт гитару и играет песню «Ещё, ещё» Дмитрия Маликова... Я По тротуару, как по Млечному Пути, Иду, не зная сам, куда же мне идти, Я так устал один в толпе, Хочу назад, хочу к тебе, Только к тебе... Ещё, ещё, С тобой, с тобой В последний раз до звёзд дотронуться рукой, Ещё, ещё, Глаза в глаза, Мы так близки с тобой сейчас, Как никогда, в последний раз... Ещё, ещё, С тобой с тобой В последний раз забыть о том, что я не твой, Ещё, ещё, Глаза в глаза, Мы так близки с тобой сейчас, Как никогда, в последний раз... Я Перебираю чётки бесконечных дней, Я привыкаю к новой памяти моей, Там дом чужой, там снежный лес, И без тебя я сам исчез, Я сам исчез... Ещё, ещё, С тобой, с тобой, В последний раз до звёзд дотронуться рукой, Ещё, ещё, Глаза в глаза, Мы так близки с тобой сейчас, Как никогда, в последний раз, Ещё, ещё, С тобой, с тобой, В последний раз забыть о том, что я не твой, Ещё, ещё, Глаза в глаза, Мы так близки с тобой сейчас, Как никогда, в последний раз... Пока звучит первый куплет, мелькает несколько чёрно-белых, порядком уже поблёкших кадров из вступления (воспоминания Гарика о расставании с любимой). Потом камера отплывает от Гарика, и появляется Дора, стоящая в тёмном углу так, что Гарик её не видит. В глазу Доры блестит слезинка. Дора смахивает слезу рукой. ДОРА (шёпотом): Нет, Гарри, ты больше никогда не будешь один. Я тебе этого не дам, никогда не дам, вот увидишь... Новый кадр, надпись на экране «6 декабря 1994 года». Гостиная хаффлпаффского общежития, Спраут собирает студентов. СПРАУТ: Сегодня директор поручил всем объявить, что на каникулах будет проведён Рождественский бал. Как он сказал, это важная часть Турнира, мол, будет способствовать укреплению дружеских связей между нашими школами. Приглашены все ученики, начиная с четвёртого курса, но можно пригласить кого-то из младших. Всем нужно быть в праздничных нарядах. Бал начнется в Сочельник в восемь вечера и закончится в полночь. Думаю, что мы за этот бал сможем как следует повеселиться! Кстати, Гарри, директор просил тебе передать пару слов. ГАРИК: Да, профессор Спраут? СПРАУТ: Поскольку ты тоже Чемпион, тебе явиться на Бал нужно обязательно. Тебе и той, кого ты пригласишь. ГАРИК: Стесняюсь спросить, мне-то это зачем? СПРАУТ: Если честно, я и сама не знаю, ты ведь не любишь на публике показываться. ГАРИК: Конечно, не люблю, и вдобавок танцевать-то еле умею... СПРАУТ: Я пыталась что-то объяснить, но Дамблдор был непреклонен. Тебе ещё то же самое русский директор скажет, раз ты его команду представляешь. ГАРИК: Спасибо, мадам Спраут, с русскими я уж как-нибудь договорюсь... Эх, не знала баба горя - купила порося! (машет рукой и уходит в свою комнату). Сцена меняется, Большой Зал, надпись «На следующий день». НИКОНОВ: Гарик, доброе утро! ГАРИК: Доброе утро, Степан Григорьич. НИКОНОВ: Слыхал, может, вчера про танцы объявляли. ГАРИК: Слыхал, что уж тут. НИКОНОВ: Меня попросили передать, что, раз уж ты от нашей команды выступаешь, то твоё участие в этих самых танцах обязательно. Насчёт этого директор был категоричен. ГАРИК: Спасибо, Степан Григорьич, меня уже вчера мадам Спраут, декан наша, тоже перед фактом поставила. Назвали, мол, чемпионом, изволь соответствовать. Чёрт бы побрал этих англичан с их традициями, вечно, мать…, все самым неудобным образом делается. НИКОНОВ: Понимаю тебя. ГАРИК: Думаете, я зря скатерть-самобранку каждый день с собой таскаю? Это потому, что жрать то, что дают здесь по рабочим дням, невозможно. Меню стандартное, овсянка, тыквенный сок и тому подобное. Глотнул того сока, потом три дня плевался. А на следующий день пошёл и устроил чаепитие по-русски, чай из самовара да с булочками. Да Вы и сами всё видели. НИКОНОВ: Видел, что уж таить, вкусный чай из твоего самовара. Где, кстати, скатерть нашёл? Даже в нашей стране их не так уж и много осталось. Секрет изготовления с самой революции пытаемся выяснить, но воз и ныне там. ГАРИК: В магазине чародейских диковин в Лондоне купил. Продавец говорил, что его дед из России в двадцатом году привез. Полагаю, что из интервенции. НИКОНОВ: Ворьё, мать…, аглицкое. Не переживай, хорошее дело ты сделал. Оставь скатерть у себя. А переедешь к нам жить, так будет у тебя, чем гостей дорогих встречать. ГАРИК: Спасибо! НИКОНОВ: Не за что! Так что, с этими танцами имей в виду, и ищи девицу, с которой пойдешь. Причем ищи где-то у себя, у нас, как ты видел, их нет. ГАРИК: Это называется «Не знала баба горя - купила порося»... как-то так... НИКОНОВ: Так и есть (улыбается в бороду). Ладно, Гарик, зайди потом после обеда, побеседуем. ГАРИК: Хорошо, Степан Григорьич, зайду. Никонов уходит. СЬЮЗЕН: О чём ты с русским директором говорил? ГАРИК: Да про всё тот же Бал, будь ён неладен. Объявить объявили, припахать припахали, а кого пригласить - в упор не знаю. Ты вот со мной пойдёшь? СЬЮЗЕН (смущённо): Если честно, я ведь и вообще туда не собиралась. Ну, ты помнишь, тётя Эми на море отдыхать поедет на Рождество, и меня с собой возьмёт. ГАРИК: Засада, однако. Кроме тебя, Дафны да Астории, да разве что Доры, я и не общаюсь толком ни с кем... Дафна, привет! Не хочешь со мной на Бал сходить? ДАФНА: Ой, нет, Гарри, мы с Тори тоже никуда не пойдём. Мы в Италию к дедушке и бабушке на каникулы поедем, папа с мамой уже билеты взяли. Хотели тебе сказать чуть попозже. ГАРИК: Ладно, Даф, не в претензии. ДАФНА: А в чём дело? ГАРИК: Да вот припахали ведь меня на Бал этот пойти, а кого пригласить - и не знаю в упор. Эх, жалко, Доры сегодня в замке нет, с ней бы ещё поговорить... СЬЮЗЕН: Завтра поговоришь или вечером сегодня, может, приедет, я её с утра видела здесь. ГАРИК: Хорошо, Сью, буду иметь в виду (улыбается) Сцена меняется, Гарик в гостиной у печки с гитарой в руках. ГАРИК (себе под нос): И вот кого бы ещё позвать... Сьюзен не идёт, Дафна не идёт... А остальные? Да что мне остальные, ведь не четырнадцать мне годков-то, и не восемнадцать, как тащ комиссар записать пообещал, а полновесных тридцать три, это возраст Иисуса Христа, а на выходе что? Учения я не создал, учеников не собрал... ни дома, ни родных... ни жены, ни детей, ни сколь бы то ни было близких друзей... Даже на Сьюзен с Дафной, и то смотрю как на сестрёнок, мелких да несмышлёных, я ведь старше их обеих, вместе взятых... Что в той жизни, что в этой с девушками не заладилось. Эх, жизнь моя, жестянка... (берёт гитару и поёт песню «Размышление на прогулке» Розенбаума...) Уже прошло лет тридцать после детства, Уже душою всё трудней раздеться, Уже всё чаще хочется гулять Не за столом, а старым тихим парком, В котором в сентябре уже не жарко, И молодости листья не сулят, И молодости листья не сулят... Уже старушки кажутся родными, А девочки - как куклы заводные, И Моцарта усмешка всё слышней, Уже уходят за полночь соседи, Не выпито вино, и торт не съеден, И мусор выносить иду в кашне, И мусор выносить иду в кашне... В дом наш как-то туча забрела, И стекла со стекла, Мы свои дожди переживём, Я да ты вдвоём... Уже прошло лет двадцать после школы, И мир моих друзей уже не молод, Не обошли нас беды стороной, Но ночь темна, а день, как прежде, светел, Растут у нас и вырастают дети, Пусть наша осень станет их весной, Пусть наша осень станет их весной... Уже прошло лет десять после свадеб, Уже не мчимся в гости на ночь глядя, И бабушек приходим навестить На день рожденья раз, и раз в день смерти, А в третий раз, когда сжимает сердце Желание внучатами побыть, Желание внучатами побыть... Уже прошло полжизни после свадеб, Друзья, не расходитесь, Бога ради, Уже нам в семьях не до перемен, Но пусть порой бывает очень туго, Но всё же попривыкли мы друг к другу, Оставим Мельпомене горечь сцен, Давайте не стесняться старых стен... В дом наш как-то туча забрела, И стекла со стекла, Мы свои дожди переживём, Я да ты вдвоём... Мы свои дожди переживём, Я да ты вдвоём... Из тёмного угла выходит Дора, явно слушавшая песню. ДОРА: Гарри? Что такое? На тебе лица нет! ГАРИК: Дора, это ты? Ух, чуть не напугала (улыбается). ДОРА: Это ты меня чуть не напугал, я таких песен никогда от тебя ещё не слышала. Что ты себе так душу рвёшь? Что стряслось-то? ГАРИК: Про Бал этот, чтоб ён так жил, слыхала? ДОРА: Ну, слыхала. ГАРИК: Так вот, и меня на него припахали пойти, как говорится, в добровольно-принудительном порядке. Сказали, иди, мол, сам, и пригласи с собой кого-то. А мне и позвать-то особо некого, сама знаешь, кроме как с тобой, Сьюзен, Дафной да Асторией, я тут и не общаюсь толком ни с кем. ДОРА: Ну да, в общем-то... ГАРИК: Так вот, кого ни пытался позвать - никто не идёт, только тебя я ещё и не спрашивал. Ты-то хоть пойдёшь? ДОРА: Оно мне надо? Ты меня вообще в бальном платье представляешь? ГАРИК: В нём - неохотно... (шёпотом) а вот без него - вполне... ДОРА: Ишь ты его! (смачно целует Гарика в щёку) Мне таких комплиментов ещё никто не говорил! И я от тебя впервые услышала хоть что-то конкретное о себе! И ты знаешь, мне это нравится! ГАРИК: Рад, что тебе понравилось (улыбается и обнимает Дору, а та - его). Ну так как? Пойдёшь со мной? ДОРА: Ты опять за своё? Знаешь ведь, какая из меня танцовщица. Одно дело так, как мы с тобой любим, под магнитофон попрыгать, и совсем другое - в вальсе крутиться. Ещё, не приведи Господи, докручусь да свалюсь там посреди зала всем на потеху. ГАРИК: Кстати, так, как мы любим, тридцать первого на русском пароходе вечеринка будет. Меня туда звали, а я тебя зову. ДОРА: Вот туда-то я с тобой как раз очень даже хочу сходить. А вот сюда... ГАРИК: Так ты говоришь, под магнитофон попрыгать? А что, это идея! ДОРА: Ну-ка, ну-ка, колись, что удумал? ГАРИК: Есть мнение, что можно во время этого самого Бала провернуть ещё одну грандиозную пакость. ДОРА: И какую же? Кажется, это уже начинает мне нравиться! ГАРИК: А вот какую... (шёпотом что-то шепчет Доре на ухо) ДОРА (меняет цвет волос на золотой): Ну, Гарри, ты определённо знаешь, что мне предложить! От такого предложения я отказаться просто не могу! Я в деле, и вместе мы поставим эту школу на уши! Составляй список музыки, а за мной не заржавеет! А вот это тебе авансом... (ещё раз смачно целует Гарика в щёку, прижавшись на момент всем телом) Пока, милый! Я к тебе ещё загляну! (встаёт, отвешивает воздушный поцелуй, многообещающе смотрит, потом уходит куда-то) ГАРИК (сам себе под нос): Во дела! И что это было? Сцена меняется, мы видим по очереди несколько кадров, как Гарик по очереди отказывает в приглашении Гермионе и Джинни, как слизеринцы распускают непотребные слухи и как Гарик на них реагирует, как чемпион Хогвартса Монтегю прямо на глазах у всей школы превращается в большую жабу, а Гарик, Фред и Джордж «вбрасывают срач» о том, что случившееся - результат болезни, именуемой «ожабление», и весь Слизерин дружно встаёт в очередь в медпункт. Далее Гарик провожает Сьюзен и Дафну на поезд, а сам отлынивает от уроков танцев, но зато играет на гитаре благодарной Доре. Всю эту последовательность кадров сопровождает музыка «Расскажи, снегурочка...» из мультфильма «Ну, погоди!» Расскажи, снегурочка, где была? Расскажи-ка, милая, как дела? За тобою бегала, Дед Мороз, Пролила немало я горьких слёз! А ну-ка, давай-ка, Плясать выходи! Нет, Дед Мороз, Нет, Дед Мороз, Нет, Дед Мороз, погоди! Ждёт моих подарочков ребятня, И тебе достанется от меня! И, наконец, сбываются все мечты, Лучший мой подарочек - это ты! А ну-ка, давай-ка, Плясать выходи! Нет, Дед Мороз, Нет, Дед Мороз, Нет, Дед Мороз, погоди! Ну, Дед Мороз, Ну, Дед Мороз, Ну, Дед Мороз, погоди!!! Музыка стихает, и новый кадр с надписью «24 декабря 1994 года». Гарик в кожаной косухе и бандане с надписью DDT на голове стоит в гостиной Хаффлпаффа и ожидает Дору, вскоре появляется и она, в аналогичном наряде, куртка расстёгнута, из-под неё видна футболка с портретом Юрия Шевчука и надписью DDT. Волосы Дора в этот раз сделала вишнёвые со светло-русыми прядями, заплела в хвост. ДОРА: Привет, милый! (снова смачно целует Гарика в щёку) ГАРИК: Привет, Дора! Ух, сногсшибательно выглядишь! ДОРА: Спасибо, Гарри! (снова широко улыбается и озорно подмигивает) Ну что, пойдём? ГАРИК: А пойдём! Гарик ведёт Дору в Большой Зал, по пути встречают друзей и подруг, Фреда с Джорджем и их дам сердца. Заходят в Большой Зал, там вместо четырёх столов несколько десятков столиков поменьше, зал украшен по-новогоднему, посреди стоит большая ёлка. Гарика и Дору приглашают за стол преподавателей, причём МакГонагалл недовольно фыркает по-кошачьи, видя явно непарадный вид советского Чемпиона и его подруги. Зато довольно усмехается в бороду товарищ Никонов. Дамблдор же снова уходит в астрал. Гарик помогает усесться Доре, после чего садится сам и оглядывается по сторонам. НИКОНОВ: Гарик, вот ты мне скажи, за чей счёт этот банкет, кто оплачивать будет? ГАРИК: Во всяком случае, не мы (улыбается). Никонов тоже понимающе улыбается в ответ. ДАМБЛДОР: Свиную отбивную! На пустой тарелке директора появляется требуемое блюдо. Таким же образом заказывают и остальные. Гарик, впрочем, заказывает себе и Доре не отбивную, а шашлык. Какое-то время все едят, пьют и тихо беседуют, потом Дамблдор встаёт со своего места. ДАМБЛДОР: А теперь начнём наш Бал! Дамблдор машет ВП, столики разъезжаются по краям Зала. В дальнем конце возникает сцена, заставленная музыкальными инструментами, на которую поднимаются бородатые и патлатые мужики в драных балахонах. ДОРА (шёпотом Гарику): Это местные знаменитости, ансамбль под названием «Вещие Сёстры». ГАРИК (тоже шёпотом Доре): А сёстры-то тут при чём? ДОРА: Если честно, сама не знаю (хихикает). ГАРИК: Ладно, щас разберёмся... (шёпотом) По щучьему велению, по моему хотению... На экране на секунду появляется окно программы Winamp с заранее заряженным списком песен. Пара аккордов проигрыша, зал замирает с разинутыми ртами, изображение со сцены плывёт и меняется, магические музыканты пропадают из виду - и начинается песня «Трава у дома» группы «Земляне» в исполнении самой этой группы... Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна, Как сын грустит о матери, Как сын грустит о матери, Грустим мы о Земле, она одна. А звёзды, тем не менее, А звёзды, тем не менее, Чуть ближе, но всё так же холодны. И, как в часы затмения, И, как в часы затмения, Ждём света и земные видим сны... И снится нам не рокот космодрома, Не эта ледяная синева, А снится нам трава, трава у дома, Зелёная, зелёная трава! А мы летим орбитами, Путями неизбитыми, Прошит метеоритами простор, О храбрости и мужестве Космическая музыка Вплывает в деловой наш разговор. В какой-то дымке матовой Земля в иллюминаторе, Вечерняя и ранняя заря! А сын грустит о матери, А сын грустит о матери, Ждёт сына мать, а сыновей Земля! И снится нам не рокот космодрома, Не эта ледяная синева, А снится нам трава, трава у дома, Зелёная, зелёная трава! Все, кто в теме, прыгают в танце, остальные подхватываются. ДОРА: Что, прикол начинается? ГАРИК: Ага, это ещё только так, разминка! Гарик и Дора на пару смеются. Следующая песня - «Беловежская Пуща» группы «Песняры» в исполнении самой группы... Заповедный напев, заповедная даль, Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий, Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская Пуща, Беловежская Пуща, Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская Пуща, Беловежская Пуща... После «Беловежской Пущи» следует россыпь советских песен восьмидесятых и девяностых годов. Вниманию зрителей предстаёт только попурри из отдельных куплетов и припевов. Везде оказывается, что песни поёт тот, кто исполняет их и в реальной жизни. ...Девчонка, девчоночка, тёмные ночи, Я люблю тебя, девочка, очень, Ты прости разговоры мне эти, За любовь твою отдам всё на свете, Девчонка, девчоночка, тёмные ночи, Я люблю тебя, девочка, очень, Ты прости разговоры мне эти, За любовь твою отдам всё на свете... ...Я ломал стекло, как шоколад в руке, Я резал эти пальцы за то, что они Не могут прикоснуться к тебе, Я смотрел в эти лица и не мог им простить Того, что у них нет тебя, и они могут жить... Но я хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой, Я так хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой... В комнате с белым потолком, С правом на надежду, В комнате с видом на огни, С верою в любовь... ...Мечта сбывается, И не сбывается, Любовь приходит к нам Порой не та! Но всё хорошее Не забывается, А всё хорошее И е-е-есть мечта!... ...Алеся, Алеся, Алеся, Так птицы кричат, Так птицы кричат, Так птицы кричат в поднебесье, Алеся, Алеся, Останься со мною, Алеся, Как сказка, как чудо, как песня... ...Она была актрисою, И даже за кулисами Играла роль, а я хотел любви, И каждый день, идя за ней На зов обманчивых огней, Душа моя кричала: «Позови!» Но рампы свет манил сильней, Сильней любви моей... Красота актрисы так обманчива, И влечёт напрасными надеждами, Ничего слова её не значили, И в судьбе моей всё по-прежнему... ...Пришёл туман, постучал в дома, Уходи, туман, уходи! Всё давно прошло, На душе светло, И печали все позади. Синий туман Похож на обман, Похож на обман Синий туман, синий туман, Синий туман Похож на обман, Похожна обман Синий туман, синий туман!... ...За бугром куют топоры Буйные головы сечь, Но инородцам кольчугой звенит Русская речь! И от перелеска до звёзд Высится белая рать, Здесь, на родной стороне, Нам помирать! Нас точит семя Орды, Нас гнёт ярмо басурман, Но в наших венах кипит Небо славян! И от Чудских берегов До ледяной Колымы Всё это наша земля, Всё это мы!... ...Зеленоглазое такси, Притормози, притормози, И отвези меня туда, Где будут рады мне всегда, Всегда... ...Что такое осень - это камни, Верность над чернеющей Невою, Осень, ты напомнила душе о самом главном, Осень, я опять лишён покоя, Осень, ты напомнила душе о самом главном, Осень, я опять лишён покоя... Осень, в небе жгут корабли, Осень, мне бы прочь от земли, Там, где в море тонет печаль, Осень - тёмная даль!... После «Осени» музыка на какое-то время стихает, Гарик и Дора отходят к одному из столиков на краю танцпола. ДОРА: Уффф, ну и натанцевалась же я... А всё-таки классно ты придумал, вон, наши моралисты рот никак закрыть не могут, челюсть на полу ищут (кивает головой, показывая на недовольную Гермиону) ГАРИК: Ага, ради этого всё и делалось (ехидно улыбается и подмигивает Доре). ДОРА: Не то слово! (тоже улыбается) Ну что, перерыв закончился, давай следующее заряжай! ГАРИК: Щас и заряжу... (шёпотом) По щучьему велению, по моему хотению... Звучит песня «Где-то далеко» в исполнении Леонида Агутина... Я прошу, хоть ненадолго, Боль моя, ты покинь меня, Облаком, сизым облаком Ты полети к родному дому, Отсюда к родному дому, Берег мой, покажись вдали, Краешком, тонкой линией, Берег мой, берег ласковый, Ах, до тебя, родной, доплыть бы, Доплыть бы хотя б когда-нибудь... Где-то далеко, очень далеко Идут грибные дожди, Прямо у реки в маленьком саду Созрели вишни, наклонясь до земли, Где-то далеко в памяти моей Сейчас, как в детстве, тепло, Хоть память укрыта такими большими снегами! Ты, гроза, напои меня, Допьяна, а нет, до смерти, Вот опять, как в последний раз, Я всё гляжу куда-то в небо, Как будто ищу ответа... Где-то далеко, очень далеко Идут грибные дожди, Прямо у реки в маленьком саду Созрели вишни, наклонясь до земли, Где-то далеко в памяти моей Сейчас, как в детстве, тепло, Хоть память укрыта такими большими снегами!... Я прошу, хоть ненадолго, Боль моя, ты покинь меня, Облаком, сизым облаком Ты полети к родному дому, Отсюда к родному дому... Музыка стихает, Гарик и Дора по-прежнему рядом. ДОРА: А ещё что-нибудь можешь? Только повеселее! ГАРИК: Так это ж ещё далеко не всё, щас будет тебе повеселее. Звучит песня «Фантом» в исполнении группы «Чиж & Со», Гарик и Дора поют на два голоса: ...Только на допросе я спросил: «Кто же тот пилот, что меня сбил?» И сказал мне тот раскосый, Что командовал допросом: «Сбил тебя наш лётчик Ли Си Цин!» И сказал мне тот раскосый, Что командовал допросом: «Сбил тебя наш лётчик Ли Си Цин!» Врёшь ты всё, раскосая свинья! В шлемофоне чётко слышал я: «Коль, прикрой, а я накрою!» «Ваня, бей, а я прикрою!» Русский ас Иван подбил меня! «Коль, прикрой, а я накрою!» «Ваня, бей, а я прикрою!» Русский ас Иван подбил меня... Кадр меняется, Бал заканчивается, Гарик и Дора идут по коридору, по-прежнему в обнимку. ДОРА: Как же давно я так не танцевала... Спасибо тебе, Гарри, за чудесный вечер. ГАРИК: Тебе спасибо, Дора, я тоже давненько не танцевал так. ДОРА: А каково было выражение лиц кругом? Просто бесценно! (смеётся) ГАРИК: Ага (улыбается). Вот им подколка так подколка. ДОРА: И ведь не только на Балу ты их так... Не знаю, как и кто, а лично я догадалась по полному отсутствию на Балу слизеринцев, что и над ними ты тоже пошутил. ГАРИК: А что, нечего было своей чистокровностью трясти на всех углах аки чем-то зело мужественным. Тоже мне, эксгибиционисты нашлись... ДОРА: Ну ты, Гарри, как загнёшь, так загнёшь... (сгибается пополам от хохота) Вот тебе за это! (смачно целует Гарика в щёку) А если серьёзно, то я бы и сама что-нибудь над ними учинила, ещё во время учёбы. Так что обскакал ты меня в этом, Гарри, и не только меня. ГАРИК: Ну да ладно, хрен бы на них, главное, что нам с тобой танцевать никто не помешал. ДОРА: Конечно. Только вот разозлил ты кое-кого конкретно. Вспомни, недалеко от нас Грейнджер сидела, и всё время одна, похоже, её так никто на Бал и не пригласил. И я так подозреваю, что она нам это ещё выговорит. Да ещё МакКошку припашет. ГАРИК: Забей, Дора. Кто она такая, чтоб нам указывать? Пускай идут лесом. У них своя сказка, а у нас с тобой своя, мы в их мечты не лезем, пускай и они в наши не лезут. ДОРА: Полностью с тобой согласна. Нашу сказку мы с тобой сами напишем (снова смачно целует Гарика в щёку). ГАРИК: Однозначно напишем... Гарик и Дора снова обнимаются. Кадр меняется, надпись «31 декабря 1994 года», пароход «Ленин» вблизи, Гарик и Дора поднимаются на борт и заходят в корабельный ресторан. Там уже тоже всё готово к празднованию Нового года. Сначала какое-то время сидят и смотрят новый фильм «Особенности национальной охоты» и несколько кадров из фильма подряд... Затем начинается праздничный концерт и танцы, в частности, Гарик и советские друзья-товарищи исполняют несколько песен, ручные медведи пляшут и поют, Гарик и Дора лихо отплясывают под музыку, затем по телевизору передают новогоднюю речь Жириновского и бой курантов, после чего концерт возобновляется с песней «Учкудук» группы «Ялла»... Горячее солнце, горячий песок, Горячие губы - воды бы глоток, В горячей пустыне не видно следа, Скажи, караванщик, когда же вода? Учкудук - три колодца, Защити, защити нас от солнца, Ты в пустыне - спасительный круг, Учкудук... Следом звучит песня «Звёздочка моя ясная» в исполнении Валерия Меладзе, а затем - ещё одно попурри из песен. Песни у людей разные, А моя одна на века, Звёздочка моя ясная, Как ты от меня далека! Поздно мы с тобой поняли, Что вдвоём вдвойне веселей Даже проплывать по небу, А не то, что жить на земле... ...Вазы в нашем доме, В них редко бывают цветы, В мае снова будут тюльпаны, Я помню, их так любишь ты, Я напишу свою лучшую песню, Если будет угодно судьбе, И первой её сыграю тебе, Конечно, тебе... Пусть всё будет так, как ты захочешь, Пусть твои глаза, как прежде, горят, Я с тобой опять сегодня этой ночью, Ну, а впрочем, ну, а впрочем, Следующей ночью, Следующей ночью, Если захочешь, Я опять у тебя... ...Я вспоминаю, Тебя вспоминаю, Та радость шальная Зажглась, как заря, Летящей походкой Ты вышла из мая, И скрылась из глаз В пелене января!... ...Петь птицы перестали, Свет звёзд коснулся крыш, В час грусти и печали Ты голос мой услышь... Ночь пройдёт, наступит утро ясное, Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, Солнце взойдёт, Солнце взойдёт... ...Подними глаза в рождественское небо, Загадай всё то, о чём мечтаешь ты, В жизни до тебя я так счастлив не был, Для тебя одной, их так любишь ты, Эти белые цветы... Я люблю тебя до слёз, Каждый вздох - как в первый раз, Вместо лжи красивых фраз Это облако из роз... Лепестками белых роз Наше ложе застелю, Я люблю тебя до слёз, Без ума люблю... ...Только скрипнет рассвет, Он войдёт в эту дверь, И очистится свет, И отступится зверь От всего, что всем нам Прокричала звезда: Он начнётся с утра, Он начнётся с утра, Он начнётся с утра, Он начнётся с утра... Натанцевавшиеся пары потихоньку начинают расходиться, однако Гарик и Дора держатся до конца. И они дожидаются лучшей песни новогоднего вечера - песни «Всё зависит от Бога» группы «Любэ»... Я когда-нибудь, может, брошу всё, И пойду себе, просто так пойду, По бескрайнему полю вольному, Про себя один тихо помолюсь... А любовь, она там, где плывут облака, Где рождается свет, и от света строка, Где рождается музыка, А любовь, она там, где всегда и сейчас Всё зависит от Бога и немного от нас, Всё зависит от Бога и немного от нас... Не бывает так, чтобы жить без любви, Ты окликни меня, ты меня позови, Бесконечна дорога, но вчера и сейчас Всё зависит от Бога и немного от нас, А любовь, она там, где плывут облака, Где рождается свет, и от света строка, Где рождается музыка, А любовь, она там, где всегда и сейчас Всё зависит от Бога и немного от нас, Всё зависит от Бога и немного от нас, От нас... Белым саваном лёг За туманами путь, Разве что-то забыть? Разве что-то вернуть?... Только звёзды высоко свой продолжат рассказ, Всё зависит от Бога. И немного от нас... А любовь, она там, где плывут облака, Где рождается свет, и от света строка, Где рождается музыка, А любовь, она там, где всегда и сейчас Всё зависит от Бога и немного от нас, Всё зависит от Бога... И немного от Вас... Ко второму куплету волосы Доры начинают блестеть золотом, Дора и Гарик всю песню глядят глаза в глаза, а на последнем припеве они тянутся навстречу, обнимаются потеснее и впервые в жизни целуются по-настоящему, и стоят, прижавшись в первом поцелуе, до самого конца. Лишь тогда, когда музыка давно отзвучала и половина фонарей погасла, Дора и Гарик нехотя размыкают губы... и обнаруживают, что в ресторане остались они одни. После чего так же нехотя они выходят в коридор и идут к своим каютам. ДОРА: Ну, Гарри, я как знала, что нужно было соглашаться. Второй незабываемый вечер подряд! ГАРИК: А уж у меня-то... ДОРА (мечтательно): То ли ещё будет, вот увидишь! ГАРИК: Жду не дождусь! Зная тебя... (ехидно подмигивает)... ДОРА: Говорила я тебе или нет, что тот поцелуй был авансом? А сам-то подарок я тебе давно уже приготовила. Сейчас только дойдём... ГАРИК: А я говорил тебе или нет, что люблю тебя? ДОРА: Повтори ещё! ГАРИК: Дора... Я люблю тебя... ДОРА: А я люблю тебя, Гарри... Они снова целуются, заходят в каюту, и вешают на дверь табличку: «НЕ БЕСПОКОИТЬ!» Дальнейшее остаётся за кадром, иначе рейтинг фильма был бы «Только для совершеннолетних». Кадр меняется, надпись на экране «20 января 1995 года». Гарик снова в каюте у чекистов. КОМИССАР: А знаешь ли ты, Гарик, что ты у нас по разработке проходишь, и причём давно? ГАРИК: В каком качестве, тащ комиссар? КОМИССАР: В качестве особо ценного свидетеля под шифром «Пионер». Это всё Септимы идея была, учительницы твоей. Она, как ты в её поле зрения попал, сразу так и предложила. ГАРИК: Зрела в корень, стал-быть, тащ комиссар. Вот только чем сие грозит лично мне? КОМИССАР: Пока не будешь нарушать советских законов - ничем. Но в дальнейшем постараемся вытащить тебя и эту твою подругу, как её... Дора? ГАРИК: Так точно, тащ комиссар. КОМИССАР: Вот, и твою Дору к нам, дать обоим вам гражданство и поселить, куда укажешь. ГАРИК: Вот за это огромное Вам спасибо, тащ комиссар. В знак признательности могу передать в дар Советскому государству библиотеку некоего мэтра Николя Фламеля. КОМИССАР: Чего? Фламель? Тот самый Николя Фламель, гениальный учёный-алхимик средневековья? ГАРИК: Точно так, тащ комиссар. Создатель философского камня до кучи. Совершенно случайно я был с ним знаком, уже в этой жизни, разумеется. КОМИССАР: А самого его сагитировать никак? ГАРИК: Увы, тащ комиссар, в прошлом году он покинул сей бренный мир. А библиотеку свою завещал нам с Дорой, поскольку именно мы нашли и вернули ему камешек, им сработанный. Так что... лично мне, если честно, алхимические фолианты без надобности, я всё равно латынь не понимаю, но думаю, что те, кому надо, будут такому приобретению рады. КОМИССАР: Не то слово «рады»! Академия наук на уши встанет, в очередь выстроятся товарищи учёные, когда только слух пронесётся, что библиотека Фламеля найдена и находится в Москве. Твоим книгам цены нет! У нас никаких денег не хватит, чтоб законную четверть клада выплатить. Это уже и не только гражданством, Гарик, это уже чем-то посущественнее для вас обоих пахнет. Так что бери в охапку твою подружку и тащи к нам на пароход, будем и ей советское гражданство выписывать. Я со своим начальством уже говорил, они не возражают. ГАРИК: Так и Дора моя не возражает. Я с ней тоже говорил, про то, что хочу убраться из Англии в Советский Союз, она двумя руками «за» и хочет уезжать со мной. КОМИССАР: Тогда я вообще проблем не вижу. Так что приходите вдвоём, а мы тут подумаем. ГАРИК: Договорились, тащ комиссар. КОМИССАР: Ладно, иди, Штирлиц, тебя, наверное, уже ищут. Новый кадр - Гарик, Сьюзен и Дора смотрят телевизор и видят картину бесчинств майданных скакунов. По телевизору ясно видно, как обритые наголо и татуированные молодчики жгут магазины, переворачивают автобусы и исписывают стены лозунгами типа «Кромвель приде - порядок наведе» или «Шотландяку - на гиляку». ГАРИК: А всё-таки хорошо, что Дафна и Астория уехали и там остались. Теперь за них можно не беспокоиться. СЬЮЗЕН: Ну да, их бабушка и дедушка наотрез отказались отпускать. ГАРИК: Ясен пень, сам бы отказался, учитывая, что вон оно что творится (кивает на телевизор). Уверен, что по итальянскому телевидению все эти кадры тоже показывают, а итальянцы - народ куда более темпераментный, наверняка раздули истерию... ДОРА: Ты прав. А ещё Италия на континенте, там англичан не очень любят. ГАРИК: Вот-вот, не говоря уже за тот факт, что в Италии вообще-то русская группировка войск стоит, им-то точно английские порядки любить не за что. Так что повезло девчонкам, что убрались вовремя отсюда подальше. Даст Бог, и мы летом уедем отсюда... ДОРА: Ты о чём? ГАРИК: А о том, что на русском пароходе мне намекали, что место мне уже зарезервировали и, когда домой пойдут, то и меня с собой возьмут. Ты как, со мной? ДОРА (мечтательно): С тобой - хоть на край света! ГАРИК: Так и договорились, сходим к ним туда, да я с ними поговорю. Пойдём? ДОРА: А давай! Кадр меняется, надпись «20 февраля 1995 года», теперь Гарик и Дора заходят в каюту чекистов, и комиссар протягивает Гарику руку. КОМИССАР: Ну что, Гарик Вованыч и Дора Батьковна, поздравляю вас. Пришли ваши бумаги из Москвы. Так что вот... (достаёт из чемодана два советских паспорта)... Владейте. С сегодняшнего дня оба считаетесь гражданами Советского Союза со всеми вытекающими отсюда последствиями (шёпотом Гарику) А тебе, Гарик, также присвоено звание старшего сержанта государственной безопасности с зачётом твоего пребывания здесь в качестве выслуги. Будем у нас - выпишем тебе военный билет, чтобы всё чин по чину. ГАРИК: Служу Советскому Союзу, тащ комиссар. Оказанное доверие постараюсь оправдать. КОМИССАР: Уже оправдываешь. Ты нам этой библиотекой как помог. В Москве уже от радости ладони до локтей стёрли. Хотели, чтоб немедленно я отправил все те ваши сундуки, еле отговорил, что тяжёлые они, вертолётом всё не увезёшь. Решили, что на пароходе привезём. Моё начальство просило передать, что предоставит вам жилплощадь там, где вы укажете. Прямо, говорят, в Москву приедете, карту расстелем, куда пальцем ткнёшь - там квартиру или участок под дом и дадим. ГАРИК (переглянувшись с Дорой): Да нам бы... один на двоих, тащ комиссар (Дора согласно кивает и прижимается к Гарику). КОМИССАР: Ага, уже обо всём договорились, значит? Поздравляю, совет вам да любовь! На свадьбу не забудь пригласить! ГАРИК: Конечно, пригласим, тащ комиссар. Дожить бы ещё до свадьбы этой. ДОРА: Не говори так! Конечно, мы доживём! ГАРИК: Доживём, любимая, доживём. Немного уже осталось... Кадр меняется, надпись на экране «24 февраля 1995 года». Гарик, Дора и Сьюзен собираются в Большом Зале на завтрак, при этом Гарик и Дора синхронно поддерживают на плечах гудящие головы, склонившись друг к дружке. ФЛЁР: Габ'иэль! Вы не видели Габ'иэль? ГАРИК: Чё она там кричит? Кого так громко ищет? СЬЮЗЕН: Говорят, к ней младшая сестра приехала погостить. ГАРИК: Ясно, понятно. Опять, наверное, борода многогрешная подгадила. Помните, мы ж яйцо вскрыли и прослушали, чего оно там верещало. Видимо, это и есть. СЬЮЗЕН: Значит, Дамблдор определил в заложники француженке её младшую сестру. ГАРИК: Хм, а мне тогда кого? Ты, Дора, здесь, ты, Сью, тоже здесь, до Дафны и Астории загребущие лапы директора теперь не дотянутся, ибо по ним дадут... БЭГМАН: Господа! Прошу внимание всех! Чемпионов просят пройти на старый причал. Не на тот, где стоит русский корабль, а на старый. Болельщики тоже могут проходить туда же. Все выходят. Гарик, Дора и Сьюзен забегают на «Ленин», где Гарик докладывается комиссару, после чего целует Дору и идёт один на старый пирс. Там уже ждёт Флёр, а также Бэгман. БЭГМАН: Доброе утро, уважаемые слушатели! Сегодня мы с Вами присутствуем на выполнении Второй задачи Турнира Трёх Волшебников! Собравшиеся громко аплодируют. БЭГМАН: К сожалению, в связи с тем, что представитель школы «Хогвартс», мистер Монтегю, не в состоянии принять участие из-за серьёзной болезни, по нашей информации именуемой «ожабление», судейская коллегия приняла решение отстранить мистера Монтегю от участия в задаче и снять его с турнира! Итак, все наши Чемпионы готовы ко Второй задаче, которая начнётся по моему свистку. У них есть только час, чтобы найти то, что было у них отнято. Итак, раз, два… Три! Флёр прыгает в воду, Гарик долго чешет репу, после чего нужная мысль всё-таки приходит. ГАРИК: По щучьему велению, по моему хотению... На воду плюхается небольшая подводная лодка, в которую Гарик и забирается. ГАРИК: А как править-то, и не спросил, как тот грузин из анекдота, мащина купиль, права купиль, ездит нэ купиль... Гарик видит в иллюминатор рубки, как Флёр выскакивает из воды, словно ошпаренная. ГАРИК: Эх, ладно! Как там мне Ваня советовал... По щучьему велению, по моему хотению... Намораживается ледяной коридор, в который Гарик на лодке и проваливается, и скользит по воде и льду вниз ко дну озера. Там под большим ледяным куполом видна статуя рыбы с руками и головой, к хвосту которой привязана маленькая вейлочка, а также Рон Уизли со следами ожабления на морде лица. Рядом в луже барахтается жабообразный субъект - местный шаман. ШАМАН: Однако, что тут делает бесхвостый сверху? Пришел взять пару уроков подводного плавания? ГАРИК: Тут одного человечка вытащить надо. Родственники наверху будут сильно переживать. ШАМАН: Мы их не любим, однако! Они называют меня скользкой болотной жабой, однако! Бесхвостые – нам не друзья, однако! ГАРИК: Э, рыло! Ты, похоже, тут шаманом трудишься? А ну отдавай девчонку, и я пошел! ШАМАН: Это не твоя бесхвостая, однако! Тебе приготовили кое-кого другого, однако! ГАРИК: То не совсем человек. Видал на его шкуре бородавки и пятна? ШАМАН: Какие бородавки, однако? ГАРИК: Неужели у вас еще не знают? Наверху гуляет болезнь, превращающая людей в жаб. Вот этот вот кадр уже болеет. ШАМАН: Так этот бесхвостый – он типа будет один из нас, однако? ГАРИК: Вот именно. Так что давай договоримся, я тебе жабочеловека, ты мне девчонку. С ним делай, что хочешь, я с его начальством никаких дел не имею. Устраивает такой обмен? ШАМАН: Устраивает, однако! Забирай девчонку, однако! ГАРИК: Спасибо! Гарик отвязывает вейлочку от статуи, и затаскивает её в подводную лодку, захлопнув люк за собой. Тут же купол схлопывается, и вода захлёстывает всё кругом. Гарик включает всплытие и поднимается на поверхность, всплывает посреди озера и медленно гребёт в сторону парохода «Ленин». Там на палубе уже видят результат, подают стрелу крана и поднимают подводную лодку на палубу. Гарик вылезает из люка, его тут же обступают все. ВАНЯ: Ну, ты молодчина, Гарик! СЕРЁГА: Как ты только додумался? ГАРИК: Так с вашей же помощью. Врача позовите. СЕРЁГА: На кой тебе врач? ГАРИК: Да не мне, а девчонке, что я со дна поднял. Вода-то холодная, чай, не май месяц на дворе. Серёга убегает и приводит врача, который принимает из рук Гарика закутанную в одеяло вейлочку. Тем временем на палубу врывается Флёр. ФЛЁР: Габ’иэль? Вы не видели Габ’иэль? О, Габ'иэль!... Флёр вырывает свёрток с сестрой из рук врача и бормочет что-то по-французски. КОМИССАР: Как прикажешь тебя понимать, а, Гарик? Чего ты взялся вытаскивать не своего? ГАРИК: Так там «моих» и не было, тащ комиссар. Мои все здесь. КОМИССАР: Так кого ж тебе подсунули? ГАРИК: Как я выяснил там внизу, премудрый директор определил мне в объекты «спасения» рыжего нехорошего человека с враждебного нам факультета, ну, Вы помните, я рассказывал. КОМИССАР: Ага, значит, шестой братец тех двоих изобретателей, которого они сами же и чморят по полной? ГАРИК: Он самый. А теперь вспомните эпидемию ожабления. КОМИССАР: А, ты это имеешь в виду. Это ж потому твой второй конкурент с турнира вылетел, из-за того, что в жабу превратился. ГАРИК: Вот именно, тащ комиссар. И среди его сокамерников ещё много было таких, кто пятнами по тушке пошел и потом все каникулы пролечился. Не знаю, насколько сия болезнь заразна, но лично мне их трогать что-то не хочется. КОМИССАР: Правильно. Лучше перебдеть. ГАРИК: Так что, тащ комиссар, кого смог, того и вытащил. Во всей этой истории только девчонка ни при чём. Тем более что, насколько я понимаю, ее сестра добраться до неё так и не смогла. Чем смог, тем помог… КОМИССАР: Конечно, ты правильно сделал. В общем, так. За то, что живой вернулся, да еще и новую модель диверсионной подлодки нам притащил, объявляю благодарность. ГАРИК: Служу Советскому Союзу! КОМИССАР: Хорошо служишь, так держать! Тем временем Флёр оттаивает, Ваня подносит ей большую кружку чая с коньяком, отчего Флёр хочет спать, Ваня же уводит её в каюту. На причале собирается целая делегация во главе с Дамблдором, однако, они не могут попасть на палубу из-за того, что часовой наставляет на них автомат. К ним выходит Никонов. НИКОНОВ: Что такое? Почему мешаете? ДАМБЛДОР: Вы задерживаете оглашение оценок и срываете тем самым ход Турнира! НИКОНОВ: Мне сначала надо со своими разобраться, а то мой чемпион, похоже, только один и добыл пленника. ДАМБЛДОР: Добыл, но не своего! НИКОНОВ: Так вы ж ему врага подсунули, да еще и ожабленного. Кого ещё он должен был бы вытаскивать? Дамблдор, Никонов и Бэгман, переругиваясь, добираются до судейского стола, сюда же спустя какое-то время приходят Гарик, Дора и остальные. БЭГМАН: Дамы и господа! Позвольте сообщить вам, что судейская коллегия приняла свое решение по поводу оценки участников второй задачи! Итак, Флёр Делакур, академия «Шармбатон»! Она продемонстрировала нам владение заклинанием головного пузыря, но не смогла добраться до своего заложника. Итог мисс Делакур – двадцать баллов. Француженки вяло аплодируют, на их лицах недоумение по поводу отсутствия в наличии самой Флёр. БЭГМАН: И второй чемпион, Гарри Поттер, выступающий за сборную команду Советского Союза! Он использовал неизвестное в школьных традициях колдовство со сложным созиданием объекта, вкупе с заклинанием заморозки это помогло ему стать первым, кто добрался до заложников, и единственным, кому удалось поднять заложника на поверхность! На претензию, выдвинутую руководством школы «Хогвартс», что советский Чемпион не стал спасать приготовленного для него заложника, руководитель советской команды мистер Никонофф сказал, что во избежание заразиться ожаблением мистер Поттер старается избегать контактов с представителями факультета Слизерин. Что ж, подобную брезгливость осуждать не нам, а пока результат мистера Поттера составляет двадцать восемь баллов! Теперь аплодирует советская команда, а Дора снова целует Гарика. Дамблдора при виде этого снова перекашивает от злобы. БЭГМАН: Третья и последняя задача Турнира состоится на закате двадцать четвёртого мая! Первоначально мы хотели провести её в июне, но по требованию наших советских гостей перенесли на месяц раньше, поскольку в России двадцать пятого мая уже начинаются летние каникулы. До встречи в финале Турнира! НИКОНОВ: Гарик, слыхал? Двадцать четвёртого мая последний этап тебе, а двадцать пятого мы уходим домой. ГАРИК: Слыхал, Степан Григорьич. Будем тогда собираться, чтобы в срок уехать отсюда. НИКОНОВ: Вот-вот... Кадр меняется, снова гостиная хаффлпаффского общежития, Гарик беседует с Сириусом. СИРИУС: Ну чё, крестник, собираешься лыжи смазывать отсюда? Правильно делаешь. Потому что я следом за тобой отсюда сдёрну. ГАРИК: Что, Бродяга, ты тоже в Россию собрался? СИРИУС: Представь себе, да! Помнишь, когда мы с Эми поженились, то поехали в свадебное путешествие по континенту. Заехали в числе городов в Прагу, старинный город, чище намного, чем Лондон когда-либо был, и там я с русской братвой познакомился, в одной пивной пиво пили... (восхищённо поднимает глаза и вздыхает). Так вот, братва оказалась из города Ростов-на-Дону, так пригласили нас туда приехать. Там же и договорились, что участок мне присмотрят, да дом поставят, пока я буду здесь свои дела доделывать да всё распродавать. Выведу заодно все наши с тобой капиталы из «Гринготтса», да к себе в подвал положу, пусть лежат, целее будут. Эми, кстати, тоже собирает бумаги на уход из Аврората, так что скажи Доре, что, пока есть возможность слинять малой кровью, этим надо воспользоваться. ГАРИК: Передам, Бродяга, обязательно. СИРИУС: А то вижу я, какими глазами она на тебя смотрит. Чё, закадрил её всё-таки? Гарик смущённо краснеет. СИРИУС: То-то же. А то она мне пол-лета жаловалась, что ты не видишь в ней девушку. Значит, всё-таки разглядел, да? Значит, прав был старый пёс насчёт чувств племянницы к крестнику... (смеётся)... Значит, так, крестник. Пока вы вместе, я на все ваши художества закрываю глаза, но если, не дай Бог, разобьёшь ей сердце - глаз на жопу натяну. Лично. Понял? ГАРИК: Понял, Бродяга, ты чё, и в мыслях не было... не из тех я, кто сердца разбивает... СИРИУС: Ну-ну, посмотрим. Хотя... Сохатый тоже только на одну свою Лили всё смотрел, и других не замечал в упор, как мы его ни подначивали... ГАРИК: Ну, у меня насчёт Доры тоже намерения самые серьёзные. СИРИУС: Если так, то благословляю. И Энди, думаю, благословит тоже, я с ней поговорю как-нибудь. Ладно, крестник, бывай, побежал я, Доре привет, и до встречи! Сириус уходит через камин. Кадр меняется, надпись на экране «10 апреля 1995 года». Гарик собирается выходить из теплиц после урока травологии, но к нему подходит мадам Спраут. СПРАУТ: Гарри, тут мистер Бэгман просил тебя прийти на квиддичный стадион. Говорит, что-то важное для третьей задачи. ГАРИК: Делать мне нечего, только по болотам ходить... Гарик выходит из теплицы и идёт в сторону квиддичного стадиона, перебираясь через выращенные на нём живые изгороди. Флёр и Бэгман уже там. БЭГМАН: Ну, как вам? Чудно растут, правда? Спорю, через месяц Хагрид вырастит их до двадцати футов в высоту. Не переживайте, после турнира мы вернём полю нормальный вид. Ну, а теперь… догадались ли вы, что вас ждёт? ФЛЁР: Ла... лабиринт? БЭГМАН: Конечно же! Лабиринт! Третье задание очень простое. Кубок будет поставлен в центре лабиринта, и тот, кто первый прикоснётся к нему, станет победителем всего Турнира. ФЛЁР: Мы будем должны пройти через лабиринт? БЭГМАН: Здесь будут препятствия. Хагрид предоставит парочку созданий… Потом будут ещё заклинания, которые нужно разрушить… ну и всё в этом роде, вы понимаете. И еще. Первым в Лабиринт войдет тот чемпион, который имеет больше всего баллов, да-да, это я о Вас, мистер Поттер. Потом пойдете Вы, мисс Делакур. Но шансы на победу у вас обоих будут одинаковые, все будет зависеть от того, как вы справитесь с препятствиями. Ух, и весело будет! Сцена меняется, надпись на экране «15 апреля 1995 года». Гарик, Дора и Сьюзен идут по Хогсмиду, улица деревни украшена синими и белыми флажками и лентами, на пивной «Три метлы» висит большой плакат: «РЕФЕРЕНДУМ О НЕЗАВИСИМОСТИ ШОТЛАНДИИ СОСТОИТСЯ 30 АПРЕЛЯ 1995 ГОДА. ПРИХОДИ НА ГОЛОСОВАНИЕ - ВЫБЕРИ СВОЮ СУДЬБУ!» На стенах домов плакаты: «С кем ты - с лондонскими упырями или с родным кланом? Приходи поддержать своих!», «Не забудем Уильяма Уоллеса! Приходите почтить его память!», «Мы не скачем - мы шотландцы!», «Бритты, поцелуйте нас под килтом!». На многих магазинах появляются вывески «Англичане не обслуживаются». Меняется ещё несколько сцен: новости с Трафальгарского Майдана - новые вопли и буйства скакунов, формирующих «добровольческие батальоны» - «Лондон», «Темза», «Бирмингем» и прочие; по телевизору, с одной стороны, что-то заявляет Мейджор (по-английски невозмутимо), с другой - что-то задвигает Жириновский (в присущей ему эмоциональной манере); патруль шотландской самообороны на улице Хогсмида; собственно голосование 30 апреля, Дора разгуливает по школе с волосами синего с белым цветов, Фред и Джордж тоже с сине-белыми ленточками на рукавах. Всё это сопровождает песня «Выборы» группы «Ленинград»... ...И вот настал великий день - Мне дали в руки бюллетень. Беру и ставлю крестик, эх! Я голосую против всех! Э-э-эй! С козлами не играю! Э-э-эй! Я вас не выбираю! Э-э-эй! Идёт голосование! Э-э-э-эй! Выборы, выборы, Кандидаты - пидары!!! Музыка стихает, и на экране телевизора в гостиной Хаффлпаффа виден результат референдума: 76,5% «за», 22% «против», 1,5% испорченных. Там же, следующий кадр - шотландский лидер делает заявление... ГОЛОС В ТЕЛЕВИЗОРЕ: Братья шотландцы! Сегодня – исторический день. Вчера мы с Вами решали, по какому пути пойти нашей маленькой и гордой стране, быть ли нам и дальше колонией англичан или строить свое собственное независимое государство. И я счастлив, что вы поддержали нас, вы сказали свое решительное «Нет!» английской короне и её лживым законам. Вы сказали «Да!» нашей шотландской независимости. Именно поэтому день сегодняшний, первое мая, отныне и навеки будет отмечаться в нашей стране как День восстановления независимости шотландского государства. И так будет, потому что сегодня я, опираясь на волю избравшего меня народа, провозглашаю создание нового независимого государства – НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ ШОТЛАНДИЯ! С сегодняшнего дня англичане более не имеют над Шотландией никакой власти, и их законы на нашей земле больше не действуют. Мы напишем свои законы, где будет учитываться воля народа, воля гордых жителей Шотландии, триста лет желавших свободы и наконец получивших ее. В нашей стране отныне не будет места аристократам, нажившимся на горе простых людей! Свое счастье мы построим сами! Да здравствует свободная Шотландия! Под бодрую музыку волынок британский флаг ползёт вниз по флагштоку, вместо него поднимают шотландский. Следующий кадр - новости из Лондона, и диктор сообщает... ДИКТОР ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА: Врачи Королевского госпиталя констатировали кончину Её Величества Королевы Елизаветы Второй, официальной причиной смерти признан сердечный приступ. Окружение Её Величества утверждает, что сердце Королевы не выдержало новостей из Шотландии. Напоминаем, шотландские сепаратисты, организовав и подстроив незаконный референдум, заявили вчера об отделении от Короны... Крупным планом - заплаканный принц Чарльз, выступающий на Майдане под восторженный рёв скакунов. Следующий кадр - выступление Жириновского... ЖИРИНОВСКИЙ: ...а потому, учитывая весьма напряжённую обстановку, сложившуюся на Британских островах, я объявляю о том, что Союз Советских Социалистических Республик признаёт результаты референдума в Шотландии законными и действительными, признаёт независимость шотландского государства, и призываю всех наших друзей и братьев из Евразийского Экономического Союза оказать шотландским повстанцам всю возможную помощь... Под эту же музыку «Выборы» (но без слов) меняется ещё несколько кадров: парад Победы в Москве, флаги Конфедерации над Техасом, Фидель Кастро читает речь во Флориде... Музыка стихает, и новый кадр с надписью «24 мая 1995 года». Гарик и Сьюзен сидят за завтраком в Большом Зале, к ним подходит мадам Спраут. СПРАУТ: Гарри, тебе нужно зайти в комнату за залом, как только позавтракаешь. ГАРИК: Для чего, профессор Спраут? Общий сбор после ужина. СПРАУТ: Приехали твои опекуны, вам дают целый день для того, чтобы пообщаться. ГАРИК: Это дело. Спасибо, профессор Спраут. Гарик допивает чай и идёт в комнату за преподавательским столом. Там его уже ожидают Дора, Сириус и Амелия, Тед и Андромеда. Там же находится Флёр в компании своих родителей. СИРИУС: Здорово, крестник! Всё на мази, летом мы переезжаем в Россию! ГАРИК: У тебя получилось, Бродяга? СИРИУС: Да, ростовские пацаны мне написали уже, они всё сделали, осталось только нам приехать. И этим летом мы все переберёмся именно туда. И мы с Эми, и ты, и Дора, и Тед с Энди, и Цисси с Беллой, все поедем туда и будем там жить. АНДРОМЕДА: Да, Гарри. Я продаю наш дом, и в июле мы соберёмся у Сириуса в России. Твой день рождения мы будем отмечать уже там. ДОРА: Гарри, милый! Я ушла из Аврората! Ты был совершенно прав, когда мне тогда говорил, мне действительно не стоило туда даже поступать. ГАРИК: Поздравляю, Дора! На свободу - с чистой совестью! (крепко обнимает Дору, а та - его). АМЕЛИЯ: Сириус прав, Гарри, этим летом мы переезжаем в Россию и поселимся там. Я ухожу со своего поста. Аврорат как-нибудь справится и без меня. Охранять покой таких, как Малфой и ему подобные, если честно, надоело. Будь моя воля, давно бы их всех в Азкабан закатала. Но их больше, и им Фадж и Дамблдор все спускают с рук. ГАРИК: О чём речь, тёть Эми, правильно, нечего нервы портить. АМЕЛИЯ: Мы с Сириусом тоже посовещались и решили, что так будет лучше. Вот, отпустила свою самую неусидчивую подчиненную, которой кое-кто явно небезразличен... (ехидно усмехается и кивает на густо покрасневшую Дору) Теперь и самой можно уходить. Так что нас ничего больше здесь не держит. Подождём только, пока Сьюзен окончит четвертый курс, и уедем отсюда. Ей еще месяц экзамены сдавать, а потом я её отсюда заберу. Бумаги на перевод в какую-нибудь школу в Ростове мы уже собираем. ГАРИК: Бродяга, Амелия, насчет этого посоветовал бы вам русских комиссаров спросить. Они на пароходе сидят, могут чем-то помочь. Если что, кивайте на меня. Вас на пароход должны пустить. СИРИУС: Спасибо, что напомнил, Сохатый Младший. Спрошу их. В комнату врывается Молли Уизли в компании какого-то рыжеволосого верзилы, тут же начавшего раздевать взглядом Дору и Флёр одновременно. МОЛЛИ: Гарри Поттер! Вот ты где! Ну иди же сюда! ТЕД: Это что ещё за чудо в перьях? АНДРОМЕДА: Это Молли Уизли, урожденная Прюэтт. Вот только что она здесь забыла? СИРИУС: Молли? Какого тролля ты здесь делаешь? МОЛЛИ: СИРИУС ОРИОН БЛЭК! Не мешай мне! Нас прислал директор, сказав, что здесь мы сможем встретить Гарри Поттера! СИРИУС: Тебе-то он зачем? МОЛЛИ: Потому что я хочу выдать за него свою дочку Джинни, и он войдет в нашу семью… ДОРА: СИЛЕНЦИО! (машет ВП, и Молли затыкается) НЕЗНАКОМЫЙ ВЕРЗИЛА: Не смей нападать на мою мать, ты, ш... ГАРИК: Слушай, ты, п... к... на... в... иди со своими претензиями к... в... п... х... ё... впереворот через... и в... да чтоб... тебя... к... с... пи... мать!!! Верзилу отбрасывает в стену, и на голове у него отрастают лосиные рога. Все остальные, включая Гарика, весело ржут. ГАРИК: Вот она, чудодейственная сила русского мата! Вся компания во главе с Гариком выходит из замка и какое-то время гуляет по его окрестностям, рядом с Гариком неизменно находится Дора. Изображение меняется, снова Большой Зал, торжественный ужин. Гарик уже переодет в камуфляж, рядом лежат автомат, бензопила и каска с прикрученным к ней шахтёрским фонарём. Потолок в Зале начинает менять цвет, Дамблдор поднимается с места. ДАМБЛДОР: Дамы и господа! Через пять минут я приглашу всех вас спуститься на квиддичное поле на третье и последнее испытание Турнира Трех Волшебников. Господ же Чемпионов прошу пройти на стадион вместе с мистером Бэгманом. Гарик надевает на голову каску, вешает на плечо автомат, целуется с Дорой, кивает Сьюзен, берёт в руки бензопилу и выходит догонять Флёр, подходит к бывшему квиддичному стадиону, а ныне заросшему травой лабиринту. ГАРИК (себе под нос): Ну что, чем не карта насчёт подумать... небось, монстров туда понапихали столько и таких, что хрен от них скроешься, надо будет их мочить, мочить, мочить... эх, ладно, попробуем метод резни бензопилой на практике... Тем временем совсем стемнело, к Бэгману подходят МакГонагалл, Флитвик, Хагрид и Лжегрюм, у каждого из них на шапке горит красная восьмиконечная звезда. МАКГОНАГАЛЛ: Мы будем патрулировать вокруг лабиринта. Если у кого-то из вас возникнут серьезные неприятности и понадобится помощь, пошлите в небо красные искры, тогда один из нас придет, чтобы вам помочь. Все поняли? Флёр и Гарик синхронно кивают. БЭГМАН: В таком случае, расходитесь! МакГонагалл, Флитвик, Хагрид и Лжегрюм расходятся по сторонам и исчезают в темноте. БЭГМАН: Дамы и господа, с минуты на минуту начнется третье и последнее испытание Турнира Трёх Волшебников! Позвольте напомнить вам счёт. Первое место, с результатом в шестьдесят четыре балла, занимает Гарри Поттер, выступающий за сборную команду Союза Советских Социалистических Республик! Хлопают достаточно вяло, Гарик даже видит, откуда больше всего - с небольшого сектора на трибуне, увешанного советскими флагами. БЭГМАН: Второе место, набрав пятьдесят два балла, занимает Флёр Делакур, академия «Шармбатон», Франция! Снова аплодисменты, теперь хлопают в основном француженки и их кавалеры. БЭГМАН: Итак, по моему свистку... Три... Два... Один... Бэгман свистит, Гарик берёт в руки бензопилу и проходит в лабиринт. ГАРИК: IDDQD! Гарик идёт дальше коридорами, выходит к развилке, один коридор налево, второй направо. ГАРИК: Ну что ж, направо пойдёшь - пи... получишь, налево пойдёшь - пи... получишь, и думай быстрее, а то прямо тут получишь... Ладно, как говорил великий Ленин, мы пойдём дгугим путём... Гарик включает бензопилу и прорубает в живой изгороди проход прямо. Дальше через несколько поворотом навстречу выползает скорпион, плюющийся огнём из хвоста, на ликвидацию Гарик тратит гранату. Следующее препятствие - боящаяся света растительность, которая под ярким светом лампы вжимается в землю. За очередным поворотом Гарик видит Флёр, лежащую на земле без сознания, а рядом кентавра без хвоста, замахивающегося на неё копьём. Гарик вскидывает автомат к плечу и сбивает кентавра на землю, после чего осматривает француженку и стреляет вверх сигнальной ракетой. На помощь подходит Флитвик. ФЛИТВИК: Мистер Поттер? В чём дело? У Вас какие-то проблемы? ГАРИК: У меня всё в порядке, ничего страшного, профессор Флитвик. А вот мадмуазель Делакур попало от кентавра. Потому и вызвал, сама она не справится. ФЛИТВИК: В таком случае я забираю её. Благодарю за помощь. Флитвик машет ВП, Флёр всплывает в воздух, после чего Флитвик утаскивает её прочь. Гарик остаётся один и идёт вперёд. За следующим поворотом дорогу преграждает огненная стена, и Гарику приходится снова прорубать проход бензопилой, а дальше выходит мантикора в виде льва с крыльями и хвостом скорпиона. Гарик тратит почти весь магазин автомата, чтобы свалить зверя, а потом ещё и вешает пару гранат на растяжку возле пасти. Сам проходит дальше и слышит приглушенный травой двойной взрыв. Ещё два поворота и три прорубленных дырки в стенах, и Гарик и выходит на сфинкса. СФИНКС: Ты кто такой? Откуда взялся? ГАРИК: С того берега моря. СФИНКС: На чём приехал? ГАРИК: Оседлал хромую блоху, сел и приехал. СФИНКС: Море что - лужа? ГАРИК: Может, и лужа, да только эту лужу орёл не перелетел. СФИНКС: Значит, орёл - птенец? ГАРИК: Наверно, птенец, но тень от его крыльев город накрывает, в городе ночь настаёт. СФИНКС: Город, небось, крохотный? ГАРИК: Через тот город заяц бежал, не перебежал. СФИНКС: Выходит, заяц маленький? ГАРИК: Заяц как заяц, из его шкуры тулуп вышел. СФИНКС: Куда вышел? ГАРИК: Вышел из того города, где заяц бежал, на который тень от орла упала, и пошёл куда глаза глядят. СФИНКС: Чьи глаза? ГАРИК: Глаза того тулупа, который из шкуры зайца вышел, в городе, где ночь настаёт, когда над ним птенец пролетает верхом на хромой блохе. СФИНКС: ЧЕГО? ГАРИК: Чего-чего, на хромой блохе с того берега моря, которое зайцу не перелететь, орлу не перебежать, хоть море не море, а так, лужа посреди города, где тень от блохи на зайца упала и насмерть убила, а из шкуры зайца тулуп вышел и пошёл, куда глаза глядят, а тут заяц как прыгнет! СФИНКС: КАКОЙ ЗАЯЦ? ГАРИК: Насмерть убитый, как прыгнет куда глаза глядят, аж на тот берег моря, которое не перелететь, не перебежать, из которого тулуп вышел, на который тень от блохи упала и зайца убила, хоть заяц не заяц, а орёл... СФИНКС: КАКОЙ ЗАЯЦ? КАКОЙ ОРЁЛ? КАКАЯ БЛОХА-А-А-А-А? ГАРИК: Так повторить? Ну, значит, та самая блоха с того берега лужи... СФИНКС: А-А-А-А-А-А! ХВАТИТ!!! (срывается с места и убегает, не разбирая дороги) ГАРИК (смотрит на просеку, которую проложил убежавший сфинкс): Вот это да, работает прикол! Гарик подходит к кубку, на него накидывается большой чёрный паук, Гарик светит лампой прямо на паука, чтобы его отпугнуть, и как только паук касается лапой кубка, сразу же исчезает в белом вихре. Кубок исчезает тоже. ГАРИК (переведя дух): И что это было? Новая вспышка - показывается Малфой Старший в разодранном вдоль балахоне, зажимает рану на ноге, в другой руке кубок. МАЛФОЙ СТАРШИЙ: Дрянной мальчишка! Это ты спустил на нас паука! Круц... Гарик стреляет по ногам Малфою Старшему, тот падает на землю. МАЛФОЙ СТАРШИЙ: Ты спустил на нас паука! Он сходу сожрал Долохова, потом Трэверса, лишь чудом мы спасли Лорда! Он невероятно зол и ждёт отмщения! ГАРИК: Пускай ждёт, мне-то какое дело. Люциус Малфой, именем Союза Советских Социалистических Республик Вы арестованы. МАЛФОЙ СТАРШИЙ: Пошёл в легавые к коммунистам, Поттер... А что ж ты не зачитываешь мне мои права? ГАРИК: Потому что у таких, как ты, мразь благородная, никаких прав нет и не будет. И место твоё - возле параши! Подоспевает прихрамывающий Лжегрюм. ЛЖЕГРЮМ: Поттер! Что всё это значит? ГАРИК: Вон его спросите, профессор Грюм. ЛЖЕГРЮМ: Люциус Малфой? Как он здесь оказался? ГАРИК: По всей видимости, кубок был портоключом, и того, кто коснулся, перенёс бы в неустановленное место. Как, собственно, и произошло... Лжегрюм о чём-то шепчется с Малфоем Старшим, потом поворачивается к Гарику. ЛЖЕГРЮМ: Знаешь, Поттер, сколько моих трудов из-за твоего непредсказуемого ума пошло мантикоре под хвост? Сколько я затратил сил, чтобы довести тебя до этого сраного Кубка? И теперь всё насмарку! Потому что этого проклятого Кубка должен был коснуться ты! Ты, а не сраный паук, и попасть на возрождение Лорда! ГАРИК: И чё? ЛЖЕГРЮМ: Неужели ты не понял? Это же я подложил твое имя в Кубок Огня. Я видел, что ты общаешься с русскими, и заявил тебя от них. Я подговорил Бэгмана, чтобы тот попытался тебе что-то посоветовать, но опять не прошло! Ты не реагировал на самые явные подсказки, ты вообще не стал колдовать, чтобы разделаться с мордредовым драконом, нет, ты пошёл к русским и убил крылатую тварь из их оружия, вообще, чёрт возьми, не прибегая к магии! Не знаю, что тобой двигало в борьбе с русалками, но откуда ты научился выморозить прямую дорогу до их деревни? ГАРИК: Это уж позвольте созранить в тайне. ЛЖЕГРЮМ: Ха-ха, ты все равно потом мне об этом скажешь, рано или поздно. В лабиринте тебе, кстати, было легче, чем следовало бы. Я заблокировал большинство препятствий, я подговорил кентавра, чтобы он выбил из игры Делакур. Но ты ДОЛЖЕН был коснуться кубка! И ты ДОЛЖЕН был попасть на кладбище! Как ты это объяснишь, Поттер? ГАРИК: Во всех Ваших рассуждениях, неуважаемый, есть одна очень большая ошибка. ЛЖЕГРЮМ: И какая же? ГАРИК: Я здесь никому ничего не должен. ЛЖЕГРЮМ: Ах ты... дерзкий мальчишка! Да я тебя... Гарик вместо ответа стреляет по ногам Лжегрюму, тот падает и теряет фляжку с зельем. ГАРИК: Неустановленное лицо, выдающее себя за Аластора Грюма, именем Союза Советских Социалистических Республик Вы арестованы. Вами займутся компетентные органы. Лжегрюм воет, Гарик быстро вяжет обоих и пишет записку для Комиссара. ГАРИК: По щучьему велению, по моему хотению... пускай этих двоих на пароход доставит, в каюту особиста, а то тащ комиссар заждался уже этих субчиков... Малфой Старший и Лжегрюм пропадают. ГАРИК: Вот, б..., товарищи учёные, доценты с кандидатами... воплотили-таки своего фюрера обратно в жизнь, мать его... ДАМБЛДОР: Гарри, мой мальчик! Ты цел? ГАРИК: Вроде бы цел я, господин директор, только что ж Вы не сказали, что чашка с подвохом будет? ДАМБЛДОР: С каким подвохом? ГАРИК: А я как сюда добрался, так паук на меня накинулся, а коснулся он лапой кубка, так и исчез куда-то вместе с ним. ДАМБЛДОР: Как это? И почему тогда кубок здесь? ГАРИК: А хрен его знает. Видимо, там где-то за него цеплялись, да не удержались. А чашка, она портоключом была. ДАМБЛДОР: Кстати, не видел ли ты Аластора? Он был ближе всего к центру лабиринта. ГАРИК: Не, господин директор, никого я тут не видел. Первым, кто сюда подоспел, оказались Вы. ДАМБЛДОР: Очень жаль, очень жаль... Но в любом случае, до Кубка первым добрался ты. ГАРИК: А что с Флёр? ДАМБЛДОР: Ты о ком? Ах, да, о той француженке. Филиус принёс её в Больничное крыло, и мадам Помфри сейчас ей занимается. Она выздоровеет. ГАРИК: Дай Бог ей здоровья. Хоть и не дружили мы с нею... ДАМБЛДОР: Отрадно, что ты хотя бы иногда проявляешь снисхождение. Кстати, если ты первым добрался до Кубка, то тебе и быть победителем Турнира. ГАРИК: Только без публичности, попрошу Вас, господин директор. Это не такое уж и большое событие. ДАМБЛДОР: То есть как? Неужели тебе всё это неинтересно? ГАРИК: Что «всё это»? ДАМБЛДОР: Победитель Турнира пользуется заслуженной славой и почётом... ГАРИК: Начнём с того, что я во всё это дерьмо влезать не собирался. Меня сюда пропихнули против моей на то воли. Кто это сделал, и зачем это ему понадобилось, с этим я ещё разберусь. Поэтому не надо вешать на меня те лавры, каких я не заслужил и какие лично мне сто лет не нужны. Мои родные и близкие будут меня ценить и без наград и почестей, а на мнение остальных я чихать хотел. Дамблдор изумлённо затыкается. Гарик выходит к трибуне, где его тут же хватают в объятия: сначала Дора (с жарким поцелуем), потом Сьюзен, Сириус, Амелия, Андромеда и Тед. Чуть позже подходит и Никонов. НИКОНОВ: Ну, Гарик, молодец! Не посрамил чести русской! Будешь у нас в Ярославле и не зайдёшь - обижусь смертельно! СИРИУС: Лучше Вы к нам, в Ростов-на-Дону, приезжайте. Примем как родного! НИКОНОВ (обрадованно): А что! И приеду! Кадр меняется, надпись «На следующий день». Большой Зал снова торжественно украшен. Все студенты, в том числе иностранные, собрались на праздничный обед в честь окончания Турнира. ДАМБЛДОР: Подходит к концу Турнир Трёх Волшебников, это знаменательное событие! Мы провели славный год, и за это время, я надеюсь, наша дружба стала ещё крепче, чем раньше. А сейчас я с радостью объявляю, что победа в Турнире Трёх Волшебников досталась Гарри Поттеру с факультета Хаффлпафф, выступавшему за сборную команду Советского Союза! Поднимаются аплодисменты, Гарик, однако, чувствует себя в высшей степени неловко и изо всех сил борется с желанием спрятаться куда-то подальше от публики. ДАМБЛДОР: Также выражаю свое почтение нашей французской гостье Флёр Делакур из академии «Шармбатон», ведь только случайность помешала ей дойти до финиша! Но я надеюсь, я искренне надеюсь, что этот минувший год принес вам, наши дорогие гости, много новых открытий, знакомств и свершений, вы обрели новых друзей, узнали что-то новое. Знайте же, если вы когда-нибудь еще решите посетить нашу школу, мы примем вас с распростертыми объятиями! Снова поднимаются аплодисменты, после чего все расходятся, обитатели Хогвартса - в свои общежития, а гости из Франции и СССР - на выход. К Гарику подходит Никонов. НИКОНОВ: Гарик! Тебе просили передать, чтобы ты собирал вещи. В шесть часов уходим, и твоё присутствие на борту весьма желательно. ГАРИК: Кто просил? Не наши ли особые гости? НИКОНОВ: Они самые. ГАРИК: Скоро буду! Только за своими вещами заскочу! НИКОНОВ: Иди, Гарик, на борту увидимся. Гарик выходит из Большого Зала и добирается до своего общежития. Там его уже ждут. СИРИУС: Ну что, Гарри? Как? ГАРИК: Всё нормально, Бродяга, поеду на каникулы в Россию. В шесть часов «Ленин» уходит отсюда, и я отплываю вместе с ними. Дора, ты как, со мной? ДОРА: Конечно, конечно, любимый! Обеими ногами «за»! Куда ты - туда и я! ГАРИК: Тогда пойдём собираться, два часа на сборы. ДОРА: Пойдём! Да я уже и почти всё собрала, пошли, тебе помогу... ГАРИК: А ты, Сью, поедешь с нами? Места на пароходе на всех хватит. СЬЮЗЕН: Увы, Гарри, не всем так везёт (печально улыбается). Мне ещё месяц экзамены сдавать. ГАРИК: Забей, всё равно ты здесь последний год, да в Россию переводишься. Там-то точно всем до лампочки будет, кто и сколько баллов здесь получил и сколько экзаменов сдавал. СЬЮЗЕН: Не отпустят ведь. АМЕЛИЯ: Сьюзен права. Мы приедем в июле, когда закончится учебный год, а я утрясу её и твой перевод в Россию. Соберёмся все в доме у Сириуса. АНДРОМЕДА: Так мы тоже тогда же приедем. Нам нужно завершить здесь ещё кое-какие дела, продать дом, после чего можно будет уезжать с чистой совестью. Пока же ты, Дора, присмотри за Гарри. Вам двоим здесь нечего больше делать. СИРИУС: Так что всё на мази, крестник! Собирай вещички да погуляй там! Встретимся на новоселье!