Темное прошлое героя Мобиуса

Два ежа медленно шли по городу, обмениваясь шутками и задыхаясь от смеха. — Ну ты видел его морду, а? — Я думал, он лимоном подавился! — А говорил — ни за что не подпишет соглашение! — с трудом прохрипел сквозь смех Остроухий. — Тебе повезло, что Тейлз согласился там остаться, — вдруг приуныл Соник. Черно-зелёный ёж настороженно оглянулся на спутника. — А это — проблема? — Один в чужом городе… Думаю, да. — Не дрейфь, он быстро найдет друзей. Такой искренний малыш… — Вот именно, — вздохнул Соник, — а вдруг для лисов это странно? Черно-зеленый ёж ободряюще похлопал синего по плечу. — Для плотников — нет. Всё будет в порядке. Тем более, им он нужен как учитель. Так за беседой они не заметили, как спустились в Нижний город. Соник настороженно огляделся. — Почему здесь так пусто? — Затишье перед обедом, — черно-зелёный ёж ухмыльнулся, — сейчас народ тихо готовится к отчёту и доделывает всё, что только можно. Потому и пусто. — И так всегда? Остроухий пожал плечами. — Бывает, что некоторые носятся по этажам, как угорелые, но до такой степени обычно дела не затягивают. Соник замолчал, прикидывая, за сколько секунд смог бы обежать весь город с самых нижних этажей до площадки на вышке и обратно. Остроухий вдруг замер и прислушался. — Мне что-то послышалось… — тихо прорычал черно-зеленый ёж, и спустя миг он уже стоял перед дверью в бар. Охранник было заикнулся, что здесь народ мирно отдыхает, но оробел под ненавидящим взглядом Остроухого. А в следующую секунду помощник вождя, со спины схватив за горло одного из посетителей, поднял его из-за стола и прорычал на ухо: — Никогда больше не смей произносить вслух эту грязную ложь! Друзья несчастного повскакивали с мест, но не чтобы заступиться за него. — Он очень извиняется, Остроухий, прошу тебя, отпусти его, — взволнованно затараторила черно-синяя ежиха, видимо его подруга. Остальные же стояли молча, готовые в любой момент сделать ноги. — Вижу знакомые лица… Дай угадаю, Подрывник? — Нет! — девушка бросилась к уже переставшему хрипеть ежу, и Остроухий ослабил хватку. Увидев лицо несчастного, он раздражённо хмыкнул. — Значит, Эхо Грома? Ладно, пока пусть живёт. Но в следующий раз — прикончу. Окинув взглядом притихший зал, черно-зелёный ёж извинился перед барменом и поспешно вышел. Увидев Соника, крепко скрученного охранником, он махнул рукой: — Этот сопляк со мной. И он не хочет в бар. Герой Мобиуса, выскользнув наконец из мертвой ежиной хватки, поспешил за Остроухим. — Не называй меня сопляком. Его спутник в ответ горько ухмыльнулся: — А кем тогда? Предателем? Именами мы не пользуемся на этих улицах, а прозвища у тебя нет. — Синяя вспышка! — Так обычно называют девчонок. Соник возмущенно рыкнул: — Но ведь есть же ежи, которые не проходили ритуал! — И здесь мы их называем сопляками, — хохотнул Остроухий, — какая им разница, всё равно не узнают. Мы не так уж и часто общаемся с теми, кто живёт наверху. У нас нет времени на бесполезный трёп. Кстати, проголодался? — Ещё бы! — радостно воскликнул Соник. — Идём, этот — самый лучший, — Остроухий кивнул куда-то в сторону. Вывеска была удивительно короткой — «ДЖ», но её дополняло несколько нотных знаков. — И как это произносится? — Соник удивленно покосился на спутника. — По буквам, но чаще — Джо. Не бойся, со мной — не выгонят. — А там есть чили-доги? Остроухий нахмурился. — Придётся заказывать. В меню — нет. Идём, что застыл? Синий ёжик быстро проскользнул мимо вышибалы у двери и направился вслед за спутником в один из залов, откуда доносился томный, чувственный джаз. Светодиодное освещение не могло разогнать мрак, но прожекторы, направленные на подиум, давали достаточно света, чтобы разглядеть музыкантов. Соник уронил челюсть, осознав, что там, игриво покачивая бедрами и маня слушателей в мир грез, завораживая своим голосом и заставляя мужчин забывать, как дышать, пела Алая Вспышка. — Э-эй, пошли! — Остроухий уже вторую минуту пытался вывести спутника из ступора и, наконец отчаявшись, схватил за руку и поволок к барной стойке. Там он и оклемался, получив в нос удар алкоголем. — Пьешь? — Не-не-не-не! — спохватился Соник, — а безалкогольного ничего нет? Остроухий рассмеялся, а черно-синяя ежиха в круглых очках презрительно фыркнула. — Только минералка. Но, как вариант, могу сделать коктейль… Синий ёж поспешно замотал головой. — Нет, спасибо. Минералку. — Ты зачем его вообще сюда тащил, а? — вручив незнакомцу баклажку, она недовольно уставилась на Остроухого. Тот молча кивнул на только что опустевшую рюмку, и ежиха, не глядя нащупав бутылку, налила чуть больше половины. - Дело есть. И время. Ты не поймёшь. Барменша снова зыркнула на спутника и нахмурилась. - А это случайно не тот беглец, которого Тень к пьедесталу притащил? Её слова заглушил шквал аплодисментов и восторженных «браво» — песня окончилась, и Алая Вспышка скрылась за кулисами. К барной стойке стали стекаться ежи, и Остроухий, поспешно расплатившись, потащил спутника к ближайшему опустевшему столику. — Она ещё и поёт, — задумчиво протянул Соник. — Хобби, — хохотнул Остроухий, скользнув взглядом по залу, — любит пощекотать себе нервы. Ты бы видел её, когда в первом ряду сидит Тень, — ёж мечтательно прикрыл глаза, — как-то раз дело чуть до стриптиза не дошло. Ей удалось уйти ЦЕЛОЙ только благодаря его помощи. Теперь угадай, почему он тут больше не появляется… — заметив официантку, Остроухий вскочил из-за стола, преградил ей дорогу и что-то прошептал на ухо. Та поспешно сунула ему в руки ручку и лист из блокнота и унеслась прочь из зала, видимо, на кухню. Вернувшись за стол, ёж протянул лист и ручку спутнику и сел, посмеиваясь про себя: — Какая-то нервная она сегодня! Пиши, что ты там хотел. Чем подробнее, тем лучше. Соник, поразмыслив немного, набросал несколько слов и вернул Остроухому. — А мы тут надолго? — До закрытия. Всё равно заняться больше нечем на сегодня. — А скоро закрытие? — Как выпивка кончится, — черно-зеленый ёж бросил ехидный взгляд на синего и рассмеялся, — шучу, полчаса, не больше. Расслабься, другого шанса сегодня у тебя не будет. Кстати, если хочешь к девочкам, то тебе наверх. Здесь ты никого не найдешь, даже не пытайся. У многих это — больная тема, так что они нам — сестрёнки, и не более того. Зубастые, кстати, сестрёнки… — Остроухий нахмурился, — даже Имми палец в рот не клади, кастетом орудует лучше, чем бутылками, а она у нас пай-девочка, особенно по сравнению с Алой Вспышкой. — И как она умудрилась стать стервой? — Соник в очередной раз задался терзавшим его вопросом. — Всё просто: ритуал. Тьма сделал её такой в обмен на возможность пользоваться его силой. А ты знаешь, о чём она поёт, ради чего приходит сюда петь? Синий ёжик только пожал плечами. — Увидеть Свет. Не тот, о каком ты подумал, я даже не смогу описать, я тогда был ещё ребенком… Но уже достаточно взрослым, чтобы помнить. Шквал тоже был ещё мальчишкой, почти как ты, может, лишь чуточку старше… — Остроухий осекся, махнул рукой официантке и вручил ей лист и ручку, — передай на кухню, ок? С недавних пор каждый берсерк нашего клана мечтает вновь ощутить это, — продолжил ёж, едва она ушла, — С тех пор, как Иблис отверг нас, а если говорить о более молодом поколении, они отреклись от него. Мы должны были сгинуть во тьме, но Шквал умудрился спасти некоторых. Каждый ёж нашего клана обязан жизнью ему, и этот долг не вернуть иначе, чем стать равным Шквалу — стать воином Тьмы. Я был близок к этому, не представляешь, как близок, но совершил идиотскую ошибку, и… — Остроухий вздохнул, — будь у меня второй шанс — я доказал бы, что достоин, но Тьма не хочет меня слышать. — Тебя тут не очень любят, — пробормотал Соник, провожая взглядом официантку, которая обогнула их столик аж через два ряда. Остроухий только пожал плечами. — Просто знают, что если я чего-то захочу, то пойду и получу это. И ведь какая ирония — я мог бы плюнуть и забыть, но… Нет, не мог бы. Не смогу забыть, что Тьма не посчитал меня достойным… И не могу сделать с этим ничего! Но ты… У тебя ещё всё впереди. Обещай мне, что не провалишь ритуал, — серо-зеленые глаза Остроухого смотрели прямо в душу, — второго шанса не будет. И… Не знаю, сколько ещё Шквал сможет выдержать, — черно-зелёный ёж уныло опустил взгляд, — хоть не считает всех нас, неудачников, мешками с дерьмом, и на том спасибо. Не облажался на ритуале один только Тень. — Которого ты ни во что не ставишь, — недовольно хмыкнул Соник. Остроухий в ответ кисло улыбнулся: — Будь так, в тот день я не стал бы помогать ему спрятать Алую Вспышку от ополоумевшей публики. И к тому же, посягнуть на неё — значит добровольно уничтожить всё, чего я так долго добивался. Тьма не терпит разногласий. Обидеть Тень — значит подписать себе смертный приговор. Ему, конечно, тоже непоздоровится, но мне-то уже всё равно будет… Так что считаться с ним приходится даже мне, что уж говорить о ровесниках, — черно-зелёный ёж рассмеялся, — теперь все до единого его стороной обходят! Тем временем официантка принесла поднос с заказом. — Нет-нет, Мэри, это ему. — Не засиживайтесь, закрываемся через полчаса. — Спасибо, не волнуйся, я не так много выпил. Солнышко, что освежающее в ходу сегодня? — Коктейль «Бриз». Остроухий нахмурился. — Только с вишней, ладно? — Как пожелает ваше высочество, — проворчала официантка и поспешила на кухню. Соник удивленно уставился на помощника вождя. Тот только развел руками. — Просто я оставляю им царские чаевые. Мне-то тратиться сильно не на что, а оплата идёт, так скажем, несколько выше моих скромных потребностей. Едва проглотив кусочек чили-дога, Соник не сдержался и воскликнул: — Как давно я не ел таких вкусных чили-догов! Хотя бы ради них уже стоит разделаться с этим чёртовым ритуалом. Не успел Остроухий задуматься, куда делась официантка с его заказом, как на столе оказались бокал с коктейлем и счет. — Так быстро? — Сказала же, закрываемся. На кухне уже почти никого. — Понял, мы быстро. Следующие минут десять сидели молча — Соник жевал чили-дог, Остроухий лениво тянул коктейль. Оставив некоторую сумму на столе, так же молча вышли на улицу. Теперь Нижний город был многолюдным, и больше всего ежей собрались у уже знакомого пьедестала в ожидании предводителя. — Идём поближе. Мы быстро, — но даже без этого уточнения сородичи расступались перед ним без возражений. Шквал не заставил себя ждать, и первое слово, нарушившее гробовую тишину было: — Остроухий. — Безоговорочная победа! — ёж поднялся на пьедестал, вытянул с собой Соника и протянул вождю папку с документами. Шквал медленно пролистал её, и наконец спросил: — Одни только плотники? — Я работаю над этим. Планирую через месяц закрыть этот вопрос полностью. — Хорошо. На сегодня всё. Соник, кому сказано — иди домой! Остроухий развел руками и скрылся где-то за поворотом. А синий без единой черной полоски ёж поплелся к ближайшему дому. Охранник хмуро покосился на него, но пропустил, предупредив, что вниз в одиночку его не пустит. После недолгих блужданий нашёл дом и робко постучался в дверь. Никто не откликнулся — дом оказался пуст. Тогда Соник сел на пороге и уставился на калитку в ожидании хозяев, мысленно подбирая варианты приветствия и извинений. Деревянная дверца скрипнула не скоро, солнце уже спряталось за крышами домов, и ежик начал клевать носом, но сразу проснулся, увидев отца. Тот чему-то улыбался лишь миг назад, но, увидев гостя, нахмурился. — Пришёл всё-таки. — Отец, я… — Не извиняйся. Прошло слишком много времени. Ты действительно мог забыть. — Постой… Ты простил? — изумрудные глаза, блестящие от слез, смотрели снизу вверх в ярко-голубые. — Я-то простил, но… Твоя мама… Мечтала хоть раз посмотреть на тебя, как ты вырос… Вот этого я тебе никогда не прощу. Соник, уныло опустив уши, отступил в сторону, давая дорогу хозяину дома. Эдди молча открыл дверь, но, бросив взгляд на сына, тихо выдохнул: — Заходи. Не на улице же тебе ночевать… Синий ежик едва не подпрыгнул от радости, услышав это. — Ты правда не злишься? — Столько лет уже злился… Надоело. Соник, вне себя от радости, переступил порог родного дома.