Темное прошлое героя Мобиуса

Запоминание информации давалось Сонику не так просто, как применение её на практике. А заучивание заклинаний пришлось вообще отложить до утра — двигаться Эдди сыну строго запрещал. Поэтому остаток дня ежик постоянно упражнялся в некоторых их элементах — тех, что усиливали кровоток и ускоряли регенерацию. И его старания не прошли даром. Утром раны уже почти не болели, а на перевязку ушёл всего один моток бинта. — Думаю, тебе больше нет смысла лежать. — Уже? Уже можно? — Соник бросился обувать кроссовки, но Эдди запер дверь и закрыл окно. — Сегодня никаких пробежек! Ты восстановил мышцы и кожу, но с такой кровопотерей ты хлопнешься в обморок через восемь секунд… А нет, три, — вздохнул отец, оттаскивая схватившегося за голову сына в кровать, — а братишку твоего пришлось тащить с улицы. Так что лежи и не рыпайся. Поторопился я с выводами… — уныло протянул Эдди. — Фух, я уж думал, меня Тьма ослепил… Обошлось, — облегченно вздохнул Соник. — Сын, я забыл тебе сказать… Тень… В общем… Тебе стоит с ним увидеться сегодня. Больше у него не будет времени на нас с тобой, — тихо пробормотал черно-синий ёж, — всё же служение Тьме — тяжкий труд. — Я ведь не держусь пока на ногах, так? — кисло улыбнулся Соник, — так что до обеда потерпит. Тем более, если я сунусь в Нижний город в таком состоянии, от меня и мокрого места не оставят, если верить Шквалу… Эдди хмуро кивнул. — Так и есть. — Так что заканчиваем главу про расщепление, а после обеда тогда пройдусь. — Хорошая идея, — отец снова взялся за книжку, но Соник её отнял, — эй, поаккуратнее! — Это ничем мне не поможет, — ежик быстро пролистал главу и вернул книгу Эдди, — всё, я пошёл завтракать. — Куда вскочил?! Сядь! — черно-синий ёж с трудом удержал сына в кровати, — не торопись. Тебе нужно набраться терпения, любое резкое движение выведет тебя из строя на несколько минут. Теперь вставай, только медленно. — Ненавижу это слово, — хмуро рыкнул синий ежик. Отец только развел руками. За какое бы заклинание ни взялся Соник, оно получалось едва ли не само. Эдди довольно хмыкал, но заставлял сына использовать всё новые и новые, даже не повторяя по второму разу. И только «Хаос-Копьё» он заставил отрабатывать чуть не полчаса, требуя контроля расстояния, меткости и интенсивности удара. — Это… Так просто? — Соник удивленно уставился от отца. Тот только пожал плечами. — Потому что ты — мой сын. А я принадлежу клану Черного Кастета. — Неужели каждый ёж клана способен на это? — синий ежик раскрыл рот от изумления. — Конечно. Способен, — черно-синий ёж почесал затылок, — но мы этим не пользуемся. И вообще далеко не всем известно о существовании магии Хаоса. — А что с ней не так? — не унимался Соник. — Это — дар Иблиса. И Тьме не нравится, если мы пользуемся им. А мы зависим от него и, пойми, его лучше не злить. Это может стать последней ошибкой в твоей жизни. Герой Мобиуса уныло опустил уши. — Что он сделал с Тенью? Эдди виновато отвел взгляд. — Я обещал ему не говорить тебе этого. Но, поверь, это стоит дороже двух жизней. И это начнется завтра. — Что начнётся?! — не выдержал Соник. — Расплата. Но я не представляю, что он имел ввиду под этим словом. — Лжешь! — воскликнул синий ежик, — ты ведь говорил, что это — тяжкий труд… — Соник продолжал что-то мычать даже с зажатым ртом, но осекся, увидев в глазах отца слезы. — Прекрати. Больше ни слова о Тени. Просто скажи, когда захочешь его найти. Ежик молча кивнул, и отец убрал руку. — Сейчас, — тихо выдохнул Соник. — Помнишь Хаос-контроль? — Эдди хитро прищурился. Сын молча кивнул, недоуменно поглядывая на него, — Пришло время поупражняться. Только возьми меня за руку, ок? Шедоу в квартире не оказалось. Только Соник раскрыл рот, чтобы что-то сказать, Эдди перебил его: — Нет. Мы будем ждать его здесь. — Ждать! — раздраженно выдохнул синий ежик, — ненавижу ждать. — Вот и хорошо, — протянул отец, вытягиваясь в кресле, — датчики движения, помнишь? Давай, чем больше ты будешь бегать, тем быстрее он вернется. А я хоть высплюсь пока. Соник скрипнул зубами и стал нарезать круги по коридору, периодически забегая то в одну комнату, то в другую. И только Эдди уснул, как вдруг окно в спальне распахнулось под весом ежиного тела. Увидев брата, черно-алый ёж в первый миг растерялся, но сдвинул брови и прорычал: — Вы, оба, проваливайте. Не желаю вас видеть. Тем временем Эдди уже пришел в себя и поспешил найти племянника. — Тень, когда мы виделись в последний раз, я был с тобой слишком резок. Прости. Не думал, что ты воспримешь это так категорично. — Может, я воспринял это категорично потому, что ты неоднократно меня оскорбил? — Тень оскалился. Эдди виновато опустил уши. — Не заметил… Прости. — А ты… Просто признай, что для тебя ни я, ни наша дружба ничего не значат, — черно-алый ежик перевел испепеляющий взгляд на синего, — и смирись с тем, что я никогда не прощу тебе этого. — Это не так… — сдавленным слезами голосом прошептал Соник. — Хватит лгать! Ты так и не вспомнил моё имя… Ну конечно, ведь я всегда был номером два, что бы мы ни делали! Всегда был в твоей тени… И сам теперь стал Тенью. Проваливай. Тьма всё равно не позволит нам видеться. — Что теперь с тобой будет? — всхлипнул синий ёжик. — Разве тебе не всё равно? — недовольно фыркнул черно-алый, — будет всё ХОРОШО. И не вздумай лезть в это. Потому что хорошо мне не было с тех пор, как ты сбежал из клана, и я тебе просто больше не позволю вмешаться в мою судьбу. Пошёл вон. Показать тебе экспресс-выход? — Нет, спасибо, мы по лестнице спустимся, — ответил за сына Эдди и, схватив Соника за плечо, потащил к двери. Тот в ступоре даже не сопротивлялся. На улицах Нижнего города не оказалось никого. Соник было подумал, что клан вымер, но озирающийся по сторонам отец портил эту иллюзию. — Если что — беги. Синий ежик уныло кивнул — спорить с Эдди было бесполезно. Они медленно двинулись к центру города и, добравшись до площади, увидели толпу. У пьедестала собрался весь клан — как раз подошло время отчета, и не получившие поручений с утра ежи надеялись увидеть своего вождя. Эдди, перекинувшись парой слов с кем-то из знакомых, повернулся к сыну и внезапно побледнел, уставившись куда-то за его спину. Соник нервно сглотнул и опасливо обернулся. Оказалось, из центра толпы к нему пробирался какой-то голубоглазый черно-зелёный ёж, на груди которого красовались два параллельных шрама. — Удачное же ты время выбрал, Соник! Придется твою смерть немного отложить. Но помни, мои глаза и уши повсюду! Даже в Верхнем городе тебе от меня не спрятаться. Сегодня вечером ты умрешь, и не пытайся сбежать, я гораздо быстрее, чем ты думаешь, — с этими словами он вновь исчез в толпе. Соник ошарашенно обернулся и заглянул в глаза отцу. — Это что было? — Предупреждение. Странно, обычно берсерки до подобных любезностей не опускаются… Видимо, тебе действительно повезло и Огнемет занят чем-то крайне важным. Подождем Шквала, я хочу убедиться, что он в порядке, и тогда возвращаемся. Шквал так и не вышел. Едва толпа начала волноваться, на пьедестал запрыгнул Остроухий, и тогда послышались отдельные недовольные возгласы. И только он открыл рот, чтобы успокоить клан, как это сделал и утром, как вдруг перед ним очутился Огнемет и тихо прорычал: — Даже не думай! Клан возглавлю я. Остроухий, молча ухмыльнувшись, отступил на шаг, подпрыгнул и, свернувшись в спиндаш, врезался в каменную плиту. От удара пьедестал треснул, и эта трещина пролегла точно между ног соперника. Оба ежа поспешно соскочили на землю, потому что линия разлома прошла всю каменную плиту насквозь и, продолжившись на землю, стала расти и углубляться с оглушительным треском. Весь клан в ужасе притих и расступился, чтобы не попасть в разлом, но не прошло и минуты, как всё стихло, а на дне трещины проступила лава. — Ты хочешь, чтобы я уничтожил весь Нижний город вместе с тобой? Соперник, едва придя в себя, поспешно замотал головой. — Ещё возражения есть? — спросил Остроухий уже громче, и ответом ему была тишина, если не считать сдавленного шепота «вот она — истинная сила берсерка» и «монстр», учащенного дыхания и шороха камней, скользящих по стенкам разлома на дно. — Итак, клан Черного Кастета, до тех пор, пока Шквал не восстановится достаточно, чтобы вернуться к управлению кланом, его обязанности исполняю я, Остроухий. И так как правой рукой вождя до сих пор был я, то теперь на эту должность я временно назначаю Огнемета. — Да иди ты! — огрызнулся соперник, но Остроухий в мгновение ока очутился за его спиной и сжал ладонью горло. — Сопляк, ты будешь делать всё, что я скажу, и сегодня ты хоть в лепешку расшибись, но принеси мне договор о торговле с лисьим кланом фермеров! И если он будет, на мой взгляд, недостаточно выгодным, то тебе придётся там поселиться, потому что я не пущу тебя в город до тех пор, пока не буду доволен условиями соглашения. Ты всё понял, сопляк? — Да, — с трудом прохрипел Огнемет, потирая шею после мертвой хватки вождя. Остроухий окинул взглядом клан. Берсерки боялись не то что шевельнуться — даже лишний раз вдохнуть, синие ежи были озадачены, а красные просто радовались, что никто не пострадал, но всё же беспокоились, что это ненадолго и потому, окружив Огнемета, поспешно вывели его из толпы и отправили в Верхний город. — Пожалуйста, забудь. Иначе придется тебя убить, если ты снова попытаешься на него напасть, — терпеливо объяснял один из них, — остынь там, загляни в кафе, умыкни официантку, в конце концов… Но сегодня к Остроухому не приближайся. Оставшись без сопровождения, черно-зелёный ежик, тяжело вздохнув, направился домой. Он почти не отрывал взгляд от тротуара, тщательно что-то обдумывая. Но вдруг дорожка привела к калитке, и берсерк вздрогнул, подняв глаза на дверь своего дома. На первый взгляд он казался пустым, но это ощущение всегда было обманчивым: отец вопреки обычаям берсерков редко покидал его. Огнемет, сжав зубы, дрожащей рукой бесшумно открыл дверь. Помялся пару секунд на пороге и, без единого шороха переступив его, закрыл дверь столь же тихо, как и открыл. Поняв, что его прихода никто не заметил, черно-зелёный ежик облегченно выдохнул — подумал, что отец спит, раз в доме так тихо. — Скордж! — из коридора донесся чуть хриплый после долгого молчания мужской голос, — какого черта ты приперся?! — Отец, — испуганно всхлипнул Огнемет, — я… — Сдался без боя?! Такого позора наш род ещё не видел… Парень не выдержал и, пробежав несколько шагов, вошел в гостиную, где застал отца в упоре лежа на левой руке. — Отец! Я не представляю, как, но всего за день он… — Не желаю выслушивать твои гнилые отмазки. Ты даже не ранен. Ты сбежал! — Ёж поднялся и выпрямился во весь рост. Затянутые тьмой глаза были равнодушно открыты, но по голосу было нетрудно догадаться, что Скордж влип по-крупному, и несчастный в панике попятился в коридор. — Папа, нет… — Ты и сейчас бежишь, трус! Воин не бежит ни от драки, ни от справедливой кары, а раз ты не в силах совладать со страхом, — отец поднял в панике замершего ежика за шиворот, — то ты — не воин! Скордж тихо охнул, врезавшись спиной в батарею. Его отец подошел к книжному шкафу, отсчитал от края средней полки четыре книги, вынул пятую и швырнул сжавшемуся в комок на полу ежику. — Страница двести восемьдесят два, четвертый абзац. Скордж быстро нашёл это место и, прочитав несколько строк, всхлипнул от ужаса. — Читай! — Папа, нет! Умоляю! — Если сегодня Соник не умрет, я найду тебя и заставлю прочесть это заклинание. — За что?! — Скордж чуть не плакал от ужаса. — Потому что в таком случае ты окажешься ещё более бесполезным, чем я. А я в твоём теле не только смогу видеть, я смогу поставить на место Остроухого и… — ёж вдруг осекся, захрипел и упал замертво. Однако его тень осталась на стене, и Скордж в панике отполз подальше, осознав, что только что произошло. — Господин? Если хочешь забрать мою никчемную жизнь… — Знаешь, ты не так бесполезен, как твой отец, поэтому пока я оставлю тебя в живых. — Правда? — растерянно ахнул ёжик и поднял радостный взгляд на Бога тьмы. На стене проявились серо-зеленые глаза и ехидная ухмылка. — По крайней мере, твоё тело сгодится в пищу Гомункулу, — хохотнул Мефилес. — Прости, что смею тратить Твоё время, Господин, — прохрипел сквозь слезы Скордж, сжавшись в комок. — Шучу, вообще-то тебе придется выполнить несколько поручений Остроухого. Сейчас он говорит от имени Шквала, но если и он посмеет покуситься на место вождя, — тень накрыла бездыханное тело, — Остроухий повторит судьбу твоего отца. Так что можешь не переживать, вождём будет Шквал и никто другой. Ты всё понял, ничтожество? — Да, мой Господин, — обречённо выдохнул Скордж. — И не вздумай отвлекаться на пустяки вроде Соника. Это дорого тебе обойдется. Ты ведь с ним почти не знаком, а всё, что тебе о нём известно — ложь. Да-да, родной папочка лгал сыночку! — Тьма вновь хохотнул и исчез. Огнемет, придя наконец в себя, бережно поднял книгу и поставил на место. Потом робко приблизился к отцу, закрыл распахнутые в ужасе глаза и тихо хохотнул: — Я так и не выбил из тебя ни одного «прости»… Ты остался конченным эгоистом до самой смерти. И знаешь, я всё равно хотел бы тебя воскресить, если бы был уверен, что не окажусь вдруг заперт в мертвом теле… Так что — прощай. Да и надоел ты мне. Только и разговоров, что стать воином, стать воином… Да пошёл ты! У меня занятия поинтереснее есть. И я не выгоню мать моего сына из дома. Кстати… — Огнемет осёкся, вдруг ощутив на горле мертвую хватку Остроухого, и голос Бога тьмы прошипел: — Не смей отвлекаться, сопляк! Твой смысл жизни — служить клану! Ёжик, теряя сознание, из последних сил пытался освободить горло, но на нём не было ни руки, ни веревки — ничего, что могло бы его задушить. Этот факт привел его в чувство. Тогда Скордж одними губами произнёс «будет исполнено» и только после этого смог вдохнуть. — Благодарю, что сохранил мне жизнь. Я не подведу! Мефилес удивлённо хмыкнул — ожидал этих слов от кого угодно, но не этого безнадёжного, на первый взгляд, юнца. И вдруг вспомнил — именно таким был Шквал, когда Бог тьмы впервые заметил его: насмерть перепуганным, но твердым и до безобразия вежливым. — Смотри на Остроухого, сопляк, и запоминай, как выглядит моё снисхождение. Если захочешь заслужить его — отрекись от той жизни, что ждёт тебя в клане, и стань моим воином. Ну, а если не захочешь — помни, что твоя жизнь оборвется в тот миг, когда ты перестанешь быть полезным вождю. Второй шанс я даю лишь избранным, Огнемет. Сегодня тебе повезло впечатлить меня… Надеюсь, что это повторится. Едва Бог тьмы скрылся, Скордж не выдержал и зарыдал. — Я сделал это! Второй шанс! Почему ты не слышишь этого, отец?! Почему ты недожил каких-то жалких минут десять?! Ты не зря учил меня! Я не зря старался! Я стану воином! Я не бесполезен! Успокоился он не скоро. При взгляде на труп у Скорджа вновь перехватило дыхание, а голос Тьмы шепнул на ухо: «Оставь его. Это — не твоя забота». — Господин… Невидимая рука вновь сжала горло ёжика, и он в панике рухнул на колени. — Смеешь меня ослушаться?! — Нет! Прости! Я сию же секунду уйду искать клан лисов-фермеров! Умоляю Тебя о прощении, мой Господин!!! — Один только страх смерти заставляет твой мозг работать? — раздражённо прорычал Мефилес и выпустил несчастного. Скордж облегчённо вздохнул и, прошептав «спасибо», вновь провел рукой по шее. Даже шерсть не примялась. — Столь же сильно я боюсь оказаться бесполезным никчёмным неудачником… — И ты им станешь, если посмеешь ослушаться вождя. — Умоляю, дай мне знак, если я посмею сойти с пути, что ведёт в рай через ад. Мефилес недовольно фыркнул. — Пока ты недостоин моего внимания. Но можешь его заслужить, если тебе удастся впечатлить меня своим служением клану. А теперь проваливай, ты мне надоел. — Благодарю, мой Господин! Благодарю за поддержку, за доверие, я не подведу, клянусь! Я стану Твоим воином, чего бы мне это ни стоило! — воскликнул ёжик, поднимаясь с пола. Сборы заняли считанные минуты, и парень сам себе удивлялся — ещё недавно он был готов бежать из дома без оглядки, а теперь спокойно припоминал всё, что могло бы понадобиться при такого рода путешествии и распихивал по карманам черной кожаной куртки. В очередной раз пробегая мимо зеркала, Скордж удивлённо замер — его смутило какое-то мимолетное изменение. Нет, шрамы не зажили, цвет глаз не изменился, и цвет шерстки остался таким же зелёным, если не считать черных полос. Но даже сосчитав их, Скордж заметил подвох не сразу: полосы не исчезли и не появились. Просто они стали тоньше. — Так значит, вот откуда у меня спокойствие и уверенность в себе… — задумчиво протянул черно-зелёный ёжик и тихо выругался. Такого подлого вмешательства в его характер Скордж не ожидал совсем.