Темное прошлое героя Мобиуса

Теплый ясный вечер, тенистый парк, полный малышей-ежат и даже недоеденное мороженое в руке не смогли отвлечь Алую Вспышку от темных мыслей. Тень, не менее мрачный, лихорадочно искал способ поднять настроение девушке и избежать крайне неприятного разговора, но в голову ничего стоящего не приходило, и потому они стояли молча. Черно-алый ёж уже начал было думать, не поступиться ли некоторыми принципами в отношении неё, но Алая Вспышка застала его врасплох: — Спорим, я сведу его с ума прежде, чем Огнемет до него доберется? Тень задумчиво опустил взгляд. Эта ежиха не предлагала спор, если не была уверена в победе, и черно-алый ёж сканировал всю свою память в надежде найти то, что могло бы повернуть разговор в другое русло. — Скордж уже — правая рука, стоит Остроухому допустить малейшую ошибку — и этот псих будет лишь в шаге от звания вождя… Как думаешь, он осмелится сместить Шквала? — Наверняка да. Эй, ты спорить будешь?! — возмущенно воскликнула ежиха, заметив подвох. — Нет. Оставь Соника в покое, чувствую, он что-то затеял. — Или просто боится поговорить с тобой с глазу на глаз? — девушка хитро прищурилась. Тень уныло отвел взгляд. — Зря я с ним так жестоко… — Не зря! Он же забыл тебя, а разве можно забыть то, что важно?! Тень, опомнись! Он за тобой не вернулся! И вообще, зачем ты его сюда привел, не понимаю? Окончательно растаявшее мороженое брызнуло из её кулака. Черно-алый ёж глубоко вдохнул и выдохнул, пока она оттиралась от белых брызг. — Прекрати. Не хочу больше слышать об этом придурке. Я-то думал, что оказавшись здесь, Соник вспомнит, как мы были близки… — Больше уже не вспомнит. Эй, посмотри мне в глаза, ты до сих пор уверен, что нужен ему? Тень поднял унылый взгляд. Увидев пылающие праведным гневом голубые глаза, ёж испуганно отшатнулся. — Остынь, фурия, мы в Верхнем городе, забыла? — Как ты меня назвал?! — воскликнула Алая Вспышка, рефлекторно вынимая молот едва не больше неё самой. — Эй, да что с тобой?! На что ты хочешь потратить твою жизнь?! — Жизнь? — девушка испуганно всхлипнула, — я не хочу её тратить… По крайней мере, сегодня. — Тогда убери молот и расслабься. Тебе не с кем здесь драться. — Не могу, — снова всхлипнула Алая Вспышка, судорожно сжимая в ладонях рукоять, — не могу не драться… — Так и знал, что однажды это случится, — Тень помрачнел, — нужно как-то тебя успокоить. Ещё знать бы, как?.. — Меня не успокоит ничто, кроме смерти Соника! Я… — девушка заплакала, — не понимаю, почему, но хочу сделать из него отбивную своими собственными руками, хочу услышать его вопли и мольбы о пощаде, хруст его костей, я… Я схожу с ума? — Нет, что ты? — Тень сжал её в объятиях, — это нормально… для берсерков. Ты же наполовину берсерк, так что всё хорошо. Ты ведь не станешь ядовитой змеюгой? — А если стану? — Алая Вспышка зашлась в новом приступе плача. — Тогда мне будет неинтересно притворяться, что мы встречаемся. Так что постарайся. И убери уже молот, ты детишек пугаешь. Девушка вытерла слезы и, сложив молот, быстро убрала его с глаз подальше — по парку и правда сновали ежата, огибая черно-алую парочку за полсотни метров. Алая Вспышка виновато прижала ушки и, нашарив взглядом скамейку, поспешила сесть. Тень молча последовал за ней и, сев рядом, приобнял за плечо. — Тебе необязательно меня трогать, если не хочешь, — шепотом напомнила девушка. Ёж только пожал плечами. — Не сегодня. Хочу убедиться, что ты в порядке. — Уже — да. — И при первой же встрече с Соником не сделаешь из него отбивную. Алая Вспышка дернулась, услышав это, но кивнула: — Уже — нет. — Не верю. Спорим, ты не сдержишься? — Спорим! — воскликнула ежиха, вскочив со скамейки, — идём! — Никуда мы не идём! — ёж поймал её за руку и опрокинул на себя. Девушка смутилась и, снова и снова повторяя «прости», поспешно отстранилась. Тень, заметив страх в её взгляде, покачал головой. — Извращенка… Как будто бы здесь мне могло прийти такое в голову. — Да, я… Я ведь не в твоём вкусе, совсем забыла, прости… — Теперь ясно, как Шквалу так легко удается справляться с берсерками, — хохотнул черно-алый ёж, заметив, что Алая Вспышка немного расслабилась и даже стала следить за пробегающими мимо детьми. Та вдруг удивленно подняла ушки. — Ты мне? Тень только махнул рукой. — Ты помнишь отца? — Ни разу не видела, чтобы зелёный ёж разговаривал с моей мамой у нас дома. Так что пока не узнаю имя — не пойму, знакома ли я с ним. — И раньше никогда с тобой такого не было? — Какого? — Алая Вспышка недоверчиво покосилась на Тень. — Ну… Беспричинный приступ ярости с непреодолимым желанием растерзать кого-нибудь в клочья? — ёж заглянул в голубые глаза. Они вновь полыхнули яростью. — Беспричинный?! — Конечно! Тебе ведь он ничего не сделал… — Зато тебе — сделал! — Расслабься, я его простил. — Что?! — возмущённо воскликнула Алая Вспышка и в очередной раз вскочила, чтобы лучше видеть лицо Тени, — он ведь… А ты… Простил?! — Ну ты что, теперь всю жизнь такая будешь? — обречённо вздохнул ёж. — Какая? — девушка испуганно прижала ушки. — Взрывная. — Да я ещё с ритуала такая теперь! — Но не настолько же! — не выдержал Тень. — А на сколько? — пристально посмотрела на него Алая Вспышка. Тень же только больше помрачнел. — Похоже, твой отец погиб, ведь ничто так не сближает берсерков, как смерть. И вряд ли кровь берсерка в тебе могла пробудить смерть кого-то, кто не был бы твоим ближайшим родичем. Дело за малым — найти мертвеца. Или дождаться похорон. Как раз там имя и узнаешь. — Если завтра вдруг будут похороны, — тихо всхлипнула Алая Вспышка, — и это окажется берсерк, то это точно будет мой отец? — Не точно, — поспешно успокоил её черно-алый ёж, — но определенно кто-то из твоих близких родичей. — Привет, ребят! — Соник чуть было не пронесся мимо, но резко свернул и остановился позади скамейки. Алая Вспышка опять вскочила, злобно посмотрела на синего ежа, испуганно — на черно-алого, перевела обиженный взгляд на Соника и радостный — на Тень. — Ты проспорил! — Что, правда? — радостно улыбнулся черно-алый ёж. — Да, знаешь, я пойду, надо поговорить с мамой. Вдруг что-то расскажет? — Удачи, — Тень проводил взглядом алую вспышку, что осталась на месте девушки на долю секунды и умчалась в город, и обернулся. — Привет. Надеюсь, у тебя был веский повод прервать наше свидание. Соник ошарашенно отшатнулся — на лице брата была написана злость. — Тень, я вспомнил… — Моё имя? — Нет, но… — Тогда нам не о чем разговаривать, — смерив брата презрительным взглядом, Тень отвернулся. — Вспомнил, как поклялся больше его не произносить. Тебе оно не нравилось, и однажды ты взял с меня клятву, что я буду называть тебя братом и никак иначе. И поэтому я забыл его, да так, что совсем не могу вспомнить, я ведь не хотел причинять тебе боль. Вокруг было достаточно хулиганов, брат, я не хотел становиться для тебя одним из них. Черно-алый ёж уныло опустил уши. — Всё так, но… — Тень обернулся и, скрестив руки на груди, смерил синего ёжика пронзительно-ледяным взглядом, — моё имя — далеко не единственная вещь, которую ты забыл напрочь. Зла я на тебя не держу, но больше мы не друзья. Едва Тень дернулся в сторону, чтобы уйти, Соник воскликнул: — Постой! Мы же больше не увидимся? Завтра ведь ты должен покинуть клан? Черно-алый ёж кисло улыбнулся. — Всё не так плохо, как ты думаешь. — Но зачем тебе это?! — А зачем тебе изучать магию Хаоса? — Тень печально заглянул в изумрудные глаза, — просто не мешай мне. Я знаю, что делаю. Соник замялся, соображая, не будет ли его план помехой плану брата. — Ты ведь хочешь открыть портал? — задумчиво протянул Тень. Синий ёжик кивнул, потеряв дар речи от изумления, — не волнуйся, это на мой план не повлияет. Только помни, что вам обоим придется дорого за это заплатить, — черно-алый ёж виновато отвёл глаза, — так что не вздумай просчитаться. — Тень, — Соник обеспокоенно заглянул в алые глаза, — Тьма запретил тебе говорить о нём? — Нет, — черно-алый ёж поднял удивленный взгляд, — а что ты хочешь? — Всё. Расскажи всё, что только сможешь, я хочу знать… как с ним подружиться. — И ты пришёл только для этого?! — тихо прорычал Тень, — ты искал меня лишь для того, чтобы спросить о Тьме? Прощай. Больше нет сил себя обманывать, я никогда не имел для тебя значения. Хаос Контроль! Соник бросился к нему, но опоздал, уже в который раз за последнюю неделю, и снова почувствовал себя беспомощным неудачником. Это ощущение появлялось каждый раз, когда он сталкивался с влиянием Тьмы, и лишь поэтому Соник легко выкидывал его из головы. Лишь поэтому продолжал пытаться, в то время как взрослые ежи Верхнего города легко впадали в депрессию и даже не пытались соперничать с ежами, на шерсти которых видели хотя бы одну черную полоску. — Тьма, раз уж я — никчёмный неудачник, то почему ты всё время мешаешь мне? Неужели ты боишься даже такое ничтожество, как я? И почему ты продолжаешь прятаться, даже когда я вижу твою тень?! Опять молчишь… Пустая трата времени, — раздражённо фыркнул синий ёжик и умчался прочь, не замечая удивлённых взглядов детей и взволнованных — их родителей.

***

Едва открыв глаза, Шквал со стоном забрался на кровать. Движения дались удивительно легко и совсем без боли, что насторожило черно-фиолетового ежа. Он зажмурился и тихо позвал: — Мефилес! Бог тьмы откликнулся не сразу, ёж едва не заснул, ожидая его. — Уже проснулся? — Только не говори, что надеялся, что я просплю до утра. Кого ты убил? — Одно крайне мерзкое и совершенно бесполезное существо, — ехидно хихикнул Мефилес. — Это я уже понял. Назови имя! — Он хотел тебя прикончить. — Опять твои шуточки? — На этот раз — правда, — недовольно фыркнул Тьма. Шквал вздохнул. — Жидкая Смерть, что ли? — В точку, — удивлённо хмыкнул бог тьмы, — только не говори, что мог спасти его. — Мог… — шепнул черно-фиолетовый ёж, уныло прижав уши, — если бы не стал спасать Соника. Черно-серый в ответ только развел руками: — Всех не спасёшь. — Понимаю… Но он же тебе нравился, Мефилес, какого черта?! — Всё меняется, — пожал плечами Тьма, — и он изменился слишком сильно. К тому же и совсем не так, как я хотел! Зато его сын, — черно-серый ёж ухмыльнулся своим мыслям, — стал именно таким. Так что передай Тени, что я нашёл ему замену, причём гораздо более сговорчивую. Шквал испуганно прижал уши. — Нет… Ты ведь понимаешь, что Скордж тебе быстро надоест? — Подумаешь, ежонком больше, ежонком меньше, — фыркнул бог тьмы, — а Тень к тому времени расслабится и забудет, что он мне задолжал кое-что. Или — наоборот, ожидание расплаты измотает его настолько, что он будет согласен на всё, лишь бы освободиться. Пусть помирится с Соником, пусть они даже сблизятся… — Мефилес осёкся, заметив офигевший взгляд Шквала, — Что? Тень хотел больше времени, не так ли? Что ж, он его получил. — Сколько? — беззвучно выдохнул черно-фиолетовый ёж. — Дай подумать… Вряд ли он протянет две недели, слишком уж послушный… Думаю, дней десять. Или семь — если начнет меня бесить. — Первого приглянувшегося, и всего на неделю… Раньше ты был привередливее, — задумчиво протянул Шквал, — стареешь? — Просто надоело тратить силы на подобную ерунду, Тень не готов, и я не стану его заставлять. Могу поспорить, уже завтра он сам будет меня умолять принять его, но я буду слишком занят, чтобы его услышать. Думаешь, ожидание делает меня нетерпеливым? Отчасти, — недовольно прорычал Мефилес, — но я сам определяю ход времени. И знаю, когда чего ожидать. — И именно по этой причине я до сих пор жив? — Шквал недоверчиво покосился на свою черно-серую копию, присевшую на край кровати. — Нет. Ради ничтожного смертного я не стал бы его корректировать. А так как твой клан принадлежит мне, я выбрал другой способ. И только не говори, что не догадался. Шквал нервно сжал кулаки, но, осознав, что обвинениями ничего не добьется, промолчал. Тьма улыбнулся, довольный его реакцией. — Они все служат тебе даже после смерти, кроме тех, что поглотил Гомункул. — Так вот почему я не ощущаю их, — разочарованно выдохнул черно-фиолетовый ёж, — скажи, они живы? — Условно — нет, — кровожадная ухмылка всё не сходила с лица Тьмы, — с точки зрения твоей реальности. А моя отличается от неё, и ты сам знаешь, как сильно. — Тем не менее разгуливаешь тут безнаказанно, — кисло улыбнулся Шквал, — так ведь не должно быть! — Ты забыл, с кем разговариваешь, — вновь ухмыльнулся Мефилес, — мы с Иблисом сами устанавливаем правила и сами решаем, когда и как их менять. — Да всё я помню! — отмахнулся Шквал, — ты ведь сам хотел избавиться от условностей, теперь не ной, что с субординацией у меня большие проблемы. — Зато по-прежнему честный, даже несмотря на всё, чему я тебя учил, — бог тьмы заглянул в лиловые глаза, и Шквал в панике отпрянул, прижавшись спиной к стене, — помнишь ведь всё, не так ли? Черно-фиолетовый ёж зажмурился, едва увидев хищный блеск серо-зелёных глаз, и потому не заметил трансформацию. — Господин, прошу, не сегодня, я ещё… — Хочешь возобновить наши занятия? — Не посмею просить тебя, — Шквал судорожно сглотнул, ощутив прикосновение кристаллического когтя к шее и, собравшись с духом, открыл глаза, — но не мог бы ты сначала дать мне выспаться? В лиловых глазах читалась лишь злость. Мефилес удовлетворённо улыбнулся. — Вот ты и вспомнил, что такое субординация. Можешь не благодарить. С трудом выровняв сердцебиение, Шквал произнёс: — Я уже слишком стар для твоих тренировок. — Ты знаешь, как легко исправить это. Всего лишь одна жизнь способна… — Не смей! Они нужны мне живыми! — Все до единого? — Мефилес снова заглянул в лиловые глаза, даже нет, прямо в душу, и это не могло не пугать, потому ненависть мгновенно сменилась страхом, но лишь на миг. Уже через секунду они вновь пылали ненавистью, как ни в чём ни бывало. — Да, Господин. Все до единого. — И даже приблудные сучки? — Они всего лишь ищут семью. И находят её в моём клане. Так что — да, я не согласен тратить их жизни на какое-то бессмысленное бессмертие. Тьма нахмурился и, возмущенный последней фразой, прорычал: — Ты же знаешь, однажды мне надоест тебя уговаривать. И тогда ты ничего не сможешь исправить. Разница будет лишь в том, примешь ли ты их, как опору, или как груз, который утянет тебя в пучину безумия. — Большинство из них не виновато, что меньшинство оказалось упертыми идиотами. Я не прощу тебе столько убийств невинных, — Шквал смотрел в серо-зеленые глаза слишком открыто, слишком прямо, и Мефилес не смог не улыбнуться. — Именно поэтому их убиваю не я, да и почём тебе знать — смерть ли это? Я ведь могу вернуть их к жизни. То самое большинство, о котором ты так печёшься. — В этом есть смысл, — вздохнул Шквал, опустив взгляд, — но я его теряю, когда вспоминаю про Тень. Ты так и не сказал, когда ты от него избавишься. — Он ведь — воин. А значит, он будет жить до тех пор, пока не начнет меня раздражать. — И его жизнь ты собираешься поддерживать точно так же, как мою? — вождь недоверчиво покосился на кристаллического ежа. — Почему же? Для этого у меня есть летучие мыши. Их жизней хватит на вечность. Шквал уныло опустил уши. — Целую расу… Мефилес, да ты маньяк! — А ты только заметил? — наигранно удивился Бог тьмы. — Неужели их судьбы не значат для тебя ничего?! Мефилес только пожал плечами. — Как и ваши. Исключая лишь тебя и Тень. Кристаллический ёж вдруг отвёл взгляд, будто что-то вспомнив, и поднялся с кровати. Шквал настороженно покосился на него, чувствуя, что что-то произошло. — Мефилес? — Тебя это не касается. — Постой, в чём дело? — черно-фиолетовый ёж подскочил, но благополучно приземлился на подушку, столкнувшись с непреодолимым барьером, сотканным будто из самого воздуха: — Лежать. Шквал мигом догадался, что произошло событие, которое совсем скоро войдёт во все летописи, и уныло опустил уши. — Хотя бы скажи… — Тебе пора отдохнуть, — Мефилес неожиданно приблизился к нему, держа на ладони фиолетовую искорку, — не бойся, я провожу. — Нет! — испуганно пискнул Шквал и отмахнулся от приблизившейся было к нему руки, — хватит, я больше не могу их видеть! — Разве ты не скучаешь по своим любимым? — Тьма недоуменно покосился на него. — Скучаю, но, — Шквал медленно вдохнул и выдохнул в надежде успокоиться, — просыпаться потом слишком больно… И с каждым разом всё больнее. Мефилес со вздохом перевел взгляд на ладонь, и искорка погасла, а на её месте остался маленький комочек тьмы. — Спокойной ночи. Сегодня сны тебя не потревожат. — Спасибо, — пролепетал Шквал, погружаясь в сон по мере того, как черный комочек ровным слоем окутывал его голову. Дождавшись, пока он заснёт, Тьма кровожадно улыбнулся. Его тело вдруг начало становиться всё более и более прозрачным, пока в конце концов не исчезло. — Что ж, проверим, действительно ли Остроухий достоин второй попытки. И достоин ли его соперник.