Темное прошлое героя Мобиуса

Едва Соник выпрыгнул из окна квартиры Тени, он приготовился приземлиться на каменную брусчатку улицы, но что-то пошло не так. Сине-черный ёжик не ощутил под ногами опоры и с криком провалился сквозь землю. Спустя минуту полета он увяз в чём-то жидком и удивленно замер, озираясь по сторонам. — Противник обезврежен! — хохотнул синекожий мальчишка в легкой голубой рубашке и синих шортах. В руке он держал синий посох, незамысловатый верхний конец которого указывал прямо на Соника. — Не торопись с выводами, Аквамарин, до тех пор, пока Затмение жив, он способен представлять угрозу. Мефилеса рядом не оказалось, но его голос раздавался будто бы поблизости. Самоцвет удивленно хмыкнул и на всякий случай обхватил посох второй рукой, на тыльной стороне которой поблескивал каплевидный голубой кристалл. Соник настороженно покосился вниз: прямо от плеч всё тело оказалось сковано светящейся голубой жидкостью, да так, что не шевельнуться. И спустя секунду голубая сфера начала вращаться в сторону наклона головы. Сине-черный ёжик, заметив это, торжествующе ухмыльнулся и наклонил голову ещё сильнее, чтобы ускорить вращение. Сфера покатилась прямо на Аквамарин. Тот попытался отпрыгнуть, но не успел и сам увяз в голубой жиже. Недовольно фыркнул и, взмахнув посохом, развеял голубое сияние. Соник мигом выбил из его руки гладкую синюю палку и без раздумий принялся атаковать самоцвет. Аквамарин едва успевал блокировать удары и в конце концов взорвался голубым облачком. — Низкого же ты обо мне мнения, Мефилес, — недовольно проворчал Соник, подобрав каплевидный кристалл. — А, вы уже закончили? — вновь неподалеку раздался голос бога смерти. Тьма, окружавшая сине-черного ёжика, сгустилась в одной точке и там появился серо-зеленый глаз. — Не рассчитывал, что ты справишься так быстро… Подожди минутку. — Ну только если минутку, — раздраженно проворчал Соник и присмотрелся к Аквамарину, — А как Шквалу удается различать, что они чувствуют? — Этот дар перешёл ему от отца. А у тебя нет берсерков в близком родстве, да страж и не должен ощущать чужие эмоции по задумке Иблиса. Стражи должны чувствовать лишь справедливость или её отсутствие. Тьма наконец материализовался полностью. Соник сжал в кулаке самоцвет и спрятал за спину. — Что ты хочешь с ним сделать? Мефилес нахмурился. — Тебя это не касается. — Может, я его лучше Гомункулу отдам? — Да не стану я его убивать, — устало отмахнулся Тьма, — Гомункул столько съесть не сможет. Да и я рассчитывал, что ты испугаешься… — Чего? — сине-черный ёжик недоумённо покосился на Бога зла. — Воды. Соник не выдержал и хихикнул: — Да разве ж это вода? Ни в кроссовки не залилась, ни шерсть не намочила! Мефилес удивлённо хмыкнул. — Значит, я стал уже забывать столь давно сотворенные мной вещи… Да, я ведь уже несколько тысячелетий ничего стоящего не творил. Грандиозного, как Иблис выражается. Только иллюзиями и балуюсь. Соник удивлённо заглянул в печальные серо-зеленые глаза. — А что пошло не так? — Ну во-первых, Иблис сказал, что этот мир идеален и я могу отдохнуть, пока он населит Мобиус тварями… — Мефилес отвел унылый взгляд, — но что-то он всё населяет, населяет и никак не населит… — А во-вторых? — робко подал голос сине-черный ёжик. — Если я творю что-то неизменное в моём мире, оно мне быстро надоедает. И по этой причине я не позволю Шквалу умереть. Ему единственному до сих пор удается пробуждать меня снова и снова, не повторяясь. И каждый раз удивлять хоть чем-нибудь. — Пробуждать? — Соник недоуменно уставился на бога зла, — а ты что, не спишь? Почему? — Если я засну, в твоём мире пройдут десятки тысяч лет прежде, чем я высплюсь. И Шквал умрет, если только я не остановлю его время. Но если я и сделаю это, его клан изменится до неузнаваемости за это время, и он больше не захочет со мной общаться. А если Иблис закончит творить прежде, чем я проснусь — только представь, он придёт ко мне, а я сплю… — Тьма отвел потухший взгляд. — Ну разбудит, проблем-то… — черно-синий ёжик только пожал плечами. Мефилес недоверчиво покосился на него. — Тебе не понять… Мы не виделись три тысячи лет, не считая прошлого раза. Соник аж поперхнулся воздухом. — И ты всё ещё думаешь, что он про тебя помнит? — Конечно, — недовольно фыркнул Тьма, — ведь тот мир творили мы вместе! Каждая неподвижная или неизменная вещь напоминает ему обо мне! Сине-черный ёжик покачал головой. — Зря ты ждёшь его. Если бы ты был прав, он бы сам навещал тебя. Хоть иногда. — Больно слышать это, — улыбнулся Мефилес, — но эта боль только печалит. Я не ошибся, ты действительно удивительный, Затмение. Говори, я исполню одну твою просьбу. Соник отвел растерянный взгляд и задумался. — Ты хочешь, чтобы мы сражались для тебя, но вот в чём беда: мы не можем драться в полную силу, ни разу не воспользовавшись магией Хаоса. — Ты хочешь, чтобы я снял запрет? — Тьма заглянул в зелёные глаза своего воина. Соник молча кивнул, — Так уж и быть, согласен. Сине-черный ёжик радостно улыбнулся. — Спасибо! Миг — и всё погрузилось во тьму, а спустя ещё миг Соник оказался под окнами дома, где поселился Тень. — Что ж, теперь точно мне надо найти Шквала. И герой Мобиуса понесся искать почти черного ежа в темном подземном городе.

***

Дейв всегда был рад приходу Шквала, а сегодня — в особенности. — Как он? — Не могу понять, что с ним. Проваливается во тьму на считанные минуты, приходит в себя максимум минут на пять, и снова, и снова, и снова… — И давно? — нахмурился вождь. — Полчаса уже. И просит не мешать. — О, и Шквал здесь? — подал голос очухавшийся Скордж, — Потерпи немного. Не до тебя сейчас. Дейв хотел сказать что-то, но черно-фиолетовый ёж зажал ему рот. Черный же полежал минут пять в тишине и снова провалился во тьму. — Что-нибудь говорил? — В первый раз сказал, что из него сделали котлету, и больше ничего, — Дейв пожал плечами. — Он борется за свою жизнь. И не сдается, хоть и проигрывает. Поэтому дай ему собраться с мыслями спокойно. Берсерк уныло прижал уши. — Он ведь выживет? — Только если не сдастся, — улыбнулся Шквал, — Там, где не может победить сила, ловкость или скорость, побеждает настойчивость. Скордж снова открыл глаза, недовольно фыркнул и практически сразу вернулся в мир Тьмы. — Судя по всему, они скоро закончат, — нахмурился Шквал, — и самое обидное — мы ничем не можем помочь ему. Черный ёж очнулся снова и тяжело вздохнул, бросив печальный взгляд на брата. Дейв тут же бросился к нему. — Ну что? — Да ничего, — недовольно проворчал Скордж, — Шквал, если когда-нибудь увидишь Розовый Кварц — не пытайся с ним сразиться. Эту неприступную скалу не сокрушить ничем. Единственный способ — довести до нервного срыва. Он не считает необходимым сражаться со слабыми, и только поэтому я жив. — Розовый Кварц? — переспросил Шквал, — Самоцвет? — Единственный самоцвет, способный лечить себе подобных — это сказал мне Тьма. А его вылечить будет некому, — ухмыльнулся черный ёж и разжал кулак. На ладони лежал небольшой розовый осколок. Черно-фиолетовый ёж бережно взял его в руки. — Он же… Всё ещё жив… — вождь поднял растерянный взгляд на воплощение Тьмы, — Достань остальные. Все до единого. У меня есть идея. Скордж пожал плечами и вновь слился с тьмой. На этот раз он «проспал» минут десять. Шквал уже начал волноваться, как вдруг черный ёж открыл глаза. — Пришлось у Тьмы выпрашивать, — вздохнул Скордж и высыпал вождю в ладони целую горсть крупных розовых осколков, — держи. — Невероятная мощь, — удивлённо ахнул черно-фиолетовый ёж, — никогда не ощущал столько магии в одном месте… Хм, а нельзя ли её как-нибудь извлечь? Едва Дейв услышал эту фразу, его глаза вспыхнули, и в тот же миг Шквал легким движением руки отправил его в долгий полет по коридору. Скордж кисло улыбнулся: — Рефлекс? — Интуиция. Знаешь, пойду-ка я, пока мы друг друга не поубивали. — А зачем приходил? Шквал только отмахнулся: — Да так… Привык уже к тебе наведываться. Сам с ним поговорю, просто забыл, что могу делать это и без твоей помощи. Хаос Контроль! Когда Дейв заглянул в комнату отца Скорджа, вождя в ней уже не было. И только когда берсерк осознал, что заполучить эту драгоценность у него нет ни единого шанса, его глаза утратили хищный блеск. — Эй, тебе уже давно пора научиться себя контролировать. Дейв недовольно фыркнул: — Будто бы это так легко… — О, — протянул черный ёж, — отец ковал из меня мужчину целых две недели… Шестнадцать дней кошмара, который можно сравнить разве что с ритуалом… Я даже с кровати подняться не мог. Только благодаря твердой отцовской руке я стал сильнейшим среди берсерков. А твой отец, насколько я помню, противник таких радикальных мер. А зря. Мы могли бы всегда быть на равных. — И спорили бы каждый день, кто больше рож начистил… Нет уж, спасибо. Я не сторонник праздных драк. — Да теперь-то что, мне недолго осталось. Тьма не захочет отпускать меня живым, — Скордж уныло опустил уши и замолчал. Дейв, вздохнув, поспешно перевел тему: — Эти осколки наверняка можно было продать по миллиарду за каждый, и они были так близко! — А мне за них пришлось расплатиться всего лишь гордостью, — кисло улыбнулся черный ёж, — это была вторая драка, где боксерской грушей стал я. — Ну в таком-то состоянии… — начал было Дейв, но Скордж отрицательно мотнул головой. — Состояние как раз было лучше некуда. Он по памяти сотворил отражение, в котором я был незадолго до смерти отца. Тогда я был в силах один на один ушатать даже Шквала. Но не этот Кварц… Я перепробовал всё, что знал, и он находил ключ к победе даже когда я использовал абсолютно беспроигрышные тактики! Казалось бы, что это за оружие — щит? Однако мне ни разу не удалось попасть хоть куда-нибудь кроме него. И черт возьми, это больно. Я до крови стирал шерсть в надежде его протаранить, ломал себе кости, атакуя с разбега, пока были силы двигаться — я бил. А потом он вырубал меня ударом по голове. В конце концов он попросил Тьму прекратить эту бесполезную драку, а я требовал продолжить. И он приказывал продолжать. Вот тогда и проявилась единственная слабость этого самоцвета — сострадание. Он заплакал от жалости ко мне, и Тьма его уничтожил. — Сурово, — удивлённо хмыкнул Дейв. А его троюродный брат лишь усмехнулся в ответ: — Ты совсем не знаешь нашего Бога. Наш клан жив лишь потому, что Шквал поставил такое условие. Это теперь даже Остроухого он принял, для разнообразия, а ещё пару столетий назад его нижняя планка для воинов была недостижимо высока. Один Шквал смог её преодолеть, и только благодаря ему Тьма смягчил требования. Но даже после этого я не в силах пройти такое испытание… Остается лишь продать свою жизнь подороже. — О чём ты? — Дейв удивлённо заглянул в печальные голубые глаза и взял брата за руку. От вдруг нахлынувшего уныния по спине побежали мурашки, — Скордж, ты что?! — Я нравлюсь ему меньше, чем Тень. К тому же и воин из меня не очень… Тьма избавится от меня при любом удобном случае. — И это нельзя никак исправить? — зелёный ёж испуганно прижал уши. Черный только пожал плечами в ответ. — Может, Шквал и смог бы что-нибудь придумать, но у него и без меня проблем навалом. Не хочу его отвлекать по таким пустякам. — Пустякам?! — не выдержал Дейв, но осекся, заметив, что брат устало прикрыл глаза и поджал уши. — Днём раньше, неделей позже… Не всё ли равно? — Скордж! Посмотри мне в глаза и почувствуй это! Черный ёж что-то недовольно проворчал, но глаза открыл. И, будто удар током, его прошиб страх. Скордж даже попытался отнять руку, но Дейв крепко сплел их пальцы, и только когда Огнемет окунулся в этот едкий страх целиком, он понял, что пытается показать ему брат. Дейв отчаянно боялся не успеть. — Прости. Я не думал, что ты будешь за меня волноваться. — О чём ты?! Мы же друзья, как не волноваться-то? — Друзья… — эхом отозвался Скордж и наконец отнял руку. Берсерк удивлённо покосился на него, в последний миг успев различить в беспросветной печали давным-давно похороненую обиду. — В чём дело? Скордж отвернулся к стене и недовольно проворчал: — Какая теперь разница? Уже ничего не изменить. Да ты и не захочешь, даже если и узнаешь. — Клянусь моей связью с родом, захочу! — не выдержал Дейв, — Говори! Черный ёж удивлённо поднял глаза на брата. — Тебя за язык никто не тянул! И ты пожалеешь о том, что поклялся. Возьми слова обратно. — И не подумаю, — сжал кулаки Дейв, — я тебя внимательно слушаю. Скордж виновато опустил уши. — Давно это было… Помнишь нашу первую вылазку? — Как же не помнить? — ухмыльнулся Дейв, но вдруг помрачнел, — именно в тот день наши пути разошлись. И я даже не понял, почему. Так что пошло не так? — Я понял, что ближе, чем друзьями, нам не стать. Дейв растерянно заглянул в глаза брату. — Так что не так-то? — Дай руку. Зелёный ёж пожал плечами и коснулся ладони черного. И, распахнув глаза ещё шире, отшатнулся от брата. — Значит, тебе дружбы недостаточно, — Дейв ошалело помотал головой. Скордж молча отвернулся к стенке, — Э, нет, я это так не оставлю. Поклялся ведь! А ну посмотри на меня, — тихо рыкнул берсерк. Черный ёж украдкой вытер слезы и бросил настороженный взгляд на брата, — Сегодня я приготовлю твою любимую пиццу. А завтра гулять пойдем. Возражения не принимаются. — Дейв… — тихо всхлипнул Скордж, но брат не стал его слушать. — А послезавтра в кино пойдём, здесь близко ведь, ты справишься, — берсерк запоздало начал загибать пальцы, — а потом… — А что если «потом» не будет? Дейв ударил кулаком по коленке и тихо прорычал: — Я тебе покажу «не будет»! Пять отжиманий! Скордж недовольно фыркнул, но повернулся на живот и, с трудом держась на дрожащих руках, медленно отжался. — На полу. — Да иди ты, — прохрипел черный ёж, тяжело дыша. — Слез на пол и отжался! — прорычал зелёный ёж. Скордж отчего-то рассмеялся: — Не похож! Дейв только вздохнул в ответ: — Спи давай. В магазин пойду. Почему не похож-то? — Отец взял бы меня за шиворот и швырнул на пол со всей силы. Зелёный ёж покачал головой. — Хватит с тебя, ты и так натерпелся. Давай хотя бы между нами обойдемся без боли. Скордж ухмыльнулся своим мыслям. — Звучит заманчиво! — Вот и хор… — Дейв отчего-то закашлялся, — я тебе спать сказал, а не фантазию свою буйную включать! — Да ладно тебе, иди, — черный ёж укутался в одеяло и отвернулся к стенке. Дейв одобрительно хмыкнул и вышел.