***
Дождавшись, когда Шквал попрощается с желтым хамелеоном, Остроухий утащил вождя в дозорную вышку. Услышав подозрительную возню двумя пролетами выше, берсерк метнулся наверх и выставил на улицу двоих юных собратьев. — И что это значит? — нахмурился черно-фиолетовый ёж. — Разговор есть, — вздохнул в ответ черно-зелёный, — важный. Секретный. — Это я понял, — отмахнулся вождь, — я спрашиваю про тех мальчишек. Ты просто молча выставил их на улицу. Тебе слово «воспитание» совсем ни о чём не говорит? Остроухий опустил уши. — Говорит. Что их отношения — не моё дело, и я не вправе в них вмешиваться. Шквал схватился за голову. — Они ещё дети, Остроухий! — Вообще-то уже — нет. Они оба достаточно взрослые, чтобы создать собственные семьи. А каким образом они захотят это сделать — не мои проблемы. — Значит, ты хочешь, чтобы истребление этого города повторилось? — Невозможно, — берсерк покачал головой, — мы больше не принадлежим Иблису. Так что успокойся, тот факт, что два подростка захотели уединиться — не проблема. А то, о чём я, то есть мы, хотим с тобой поговорить — настоящая проблема. Черно-фиолетовый ёж глубоко вдохнул и выдохнул, и наконец кивнул: — Валяй. — Шквал, нам очень нужно встретиться кое-с-кем у тебя дома. Во сколько ты освободишься? — Часа в два. Ты насчёт летучей мыши? — Да, — разочарованно выдохнул берсерк, — тебе нужно знать кое-что… — Ты принял её в клан, не так ли? — Ну… Да, — черно-зелёный ёж виновато опустил уши, — а что? — Очаровательную голубоглазую мышку с такой попкой, что не пройдёшь мимо, не хлопнув, и с умопомрачительной грудью? — А ты откуда знаешь? — Остроухий совсем растерялся. — Доложили. Опять принял красотку в клан через постель? Неужели забыл, что полагается за предательство? — Ну… Я… — берсерк содрогнулся, — Не смог пройти мимо и не помочь такой очаровашке. Полторы тыщи лет без секса — это тебе не шутки. — Чего? — теперь растерялся Шквал. — Она жила в мире Тьмы полторы тыщи лет. И знает кое-что такое, что тебе тоже следовало бы знать. Потому я и пришёл спросить… — Что именно она знает? — нахмурился Шквал. Остроухий вздохнул. -…Когда ты освободишься и мы наконец узнаем, что она там услышала. — Хитрюга, — черно-фиолетовый ёж покачал головой, — и в самом деле шпион? — Едва ли не лучший шпион, с которыми я лично знаком! Провела каких-то пять минут у окраин города — и уже знает твоё имя. И знает, что Соник — воин Тьмы. Её нужно к лисам посылать, а не меня! Потому и принял в клан. И вовсе не через постель. — Ну в таком случае — ладно, прощаю, — Шквал тяжко вздохнул, — просто помни, что у нас тут не бордель. — А жаль, — теперь вздохнул берсерк. — Ты же женат! — недовольно фыркнул вождь. — Это — не аргумент. А то, что она уже какой день не даёт — вот это уже аргумент. Да и вообще, что мне было делать после твоей пламенной речи? Хоть перепихнуться напоследок… Разве что завещание сыновьям передать? Точно, надо сгонять домой. Так во сколько нам к тебе зайти? В два, верно? — Верно, — Шквал нахмурился, — вообще-то ты должен был сосредоточиться на задаче, а не отвлекаться на пустяки. — Пустяки? — берсерк поднял изумлённый взгляд на вождя, — Ты не представляешь, как сильно ошибаешься. Эта девчонка — джекпот. Просто ты не знаком с ней лично, вот и не чувствуешь. Но я это исправлю. — Джекпот, говоришь? — Шквал поймал его за одну из игл на голове и заглянул в серо-зеленые глаза. Черно-зелёный ёж виновато опустил уши, но взгляд не отвел. — Ладно, сначала с Соником разберись, а после рейда уже поговорим об этой красотке ещё раз. — Жизнь? — чуть слышно выдохнул берсерк. — Нет, я не стал бы так тянуть ради этого. Просто на рейде ты нужен мне бодрым и полным сил, так что наказание можно отложить. К тому же если Алмаз проиграет — я могу и забыть об этой оплошности. В конце концов, ты был под впечатлением… Я рассчитывал, что ты потратишь его иначе. — Не каждый день в наши края летучие мыши залетают, — насупился Остроухий, — так что моей вины в этом нет. — Что ты сказал? — Шквал строго посмотрел на помощника. Берсерк испуганно поджал уши и прикрыл рот рукой. — Виноват, говорю, прошу прощения! — Чтобы завтра же эта фраза оказалась правдивой, тебе всё ясно? — Как скажешь, — вздохнул черно-зелёный ёж, — но ты не пожалеешь о моём решении принять её в клан. Ведь она могла связаться с кем угодно и за бесценок проболтаться обо всём, что здесь видела. — За бесценок? — вождь настороженно поднял уши, — Летучая мышь? Ты с дуба рухнул? Остроухий отрицательно покачал головой. — Она погибла, Шквал. Буквально несколько дней назад. Мне едва удалось расшевелить хоть какие-то чувства, ну пришлось её натянуть в процессе, уж извини. Её нельзя оставлять в одиночестве. Или тебе напомнить, что творилось с тобой? Черно-фиолетовый ёж виновато поджал уши и отвёл взгляд. — Ты прав. Без твоей помощи от клана вряд ли бы что-то осталось. Сколько ежих погибло из-за того эксперимента… Как вспомню, что их всех убил я… — Шквал закрыл лицо руками. — Эй, ты же знаешь, что это сделал Тьма, а не ты. Да и ты ведь не жалеешь, что зачал Наоми, так что брось. — Эта девчонка выросла без отца. Она сделала всё, чтобы добиться моего внимания, но бедняжка не знала, что оно её убьёт. Я погубил больше сотни женщин только для того, чтобы её горестная судьба оборвалась из-за моей же оплошности и мой род продолжился лишь бестолковым синим ежонком. Так что — жалею. Я должен был сразу понять, что Тьма не потерпит моих конкурентов даже среди детей, и не начинать этот безумный эксперимент. — Вообще-то этот бестолковый синий ежонок — воин Тьмы, — берсерк скрестил руки на груди. Шквал только покачал головой. — Ненадолго. Как и ты. Меф избавится от вас обоих при первой же необходимости. Ладно, хватит о грустном, мы на построение уже опаздываем. Черно-зелёный ёж покорно направился к двери, дождался вождя и они вместе спустились к пьедесталу, где их уже ждала толпа ежей.***
Шквал снова задержал Соника после построения. — Затмение, есть одна проблема и нам нужно её обсудить. Ты публично унизил моего друга, и я не могу закрыть глаза на это. — Ты про Остроухого, что ли? — Соник опустил уши. Шквал кивнул. — Я слышал, что ты чуть не убил его, даже нет, ты «отодрал его во все щели». И всё бы ничего, да вот беда, не все берсерки различают тебя и Тень. И если хоть кто-нибудь поймёт эту фразу буквально, — Шквал оскалился, — у него появится проблема едва ли не серьёзнее, чем ты. — Это ясно, а я тут причём? — Соник недовольно дёрнул ухом. Черно-фиолетовый ёж не выдержал и с размаху ударил его в грудь. Черно-синему едва удалось устоять на ногах. — Нафиг ты его на площадку для дуэлей потащил?! Начистил бы ему морду где-нибудь в переулке… — Но в Верхнем городе драки запрещены! — Ты это берсеркам скажи, — горько усмехнулся Шквал, — каждого за руку не поймаешь. Соник вздохнул. — Вообще я хотел просто подраться, я не знал, что он не будет сопротивляться. — Не знал он, — черно-фиолетовый ёж сплюнул под ноги, — Остроухий ни за что не позволит себе влезть в ещё один долг. Черно-синий ёжик горько усмехнулся. — Позволил. Шквал оскалился. — Хочешь сказать, что этого тебе недостаточно? А ты хоть помнишь, что вообще было после празднества? — Мы с Тенью куда-то с вами хотели пойти… Но, кажется, я оказался слишком пьян для этого. Черно-фиолетовый ёж схватился за голову. — И ты хочешь убить Остроухого за то, что он испортил тебе пикник? Ну-ну. Вообще-то на этот «пикник» ты попал и даже ничего не испортил, я аж удивился. Просто мы… — Шквал задумался, — Недооценили серьезность твоего состояния, надо было тебя сразу в больницу отправить. Ну теперь-то всё в порядке? Соник почесал затылок и стиснул зубы от боли — задел начавшую было проходить шишку на месте удара. — Похоже на то, — вымученно улыбнулся черно-синий ёжик. Черно-фиолетовый же покачал головой, заметив это. — Тебе всё же стоит заглядывать в больницу почаще. Нам завтра в рейд, и ты должен как следует восстановиться к рассвету. Даже не знаю, удастся ли тебе это вообще. — Я себя уже гораздо лучше чувствую, — Соник улыбнулся, — не волнуйся за меня. — Рад это слышать, — кисло улыбнулся в ответ вождь, — на рейде у нас будет опасный противник. Будь готов с ним сразиться. — С кем? — герой Мобиуса настороженно поднял уши. — С Фиолетовым Алмазом, — вздохнул Шквал, — если он решит атаковать нас — нам придётся сражаться всем вместе. Уверен, он весьма силён. — Не волнуйся, уж всеми вместе мы обязательно его приструним! — черно-синий ёжик показал ему большой палец и улыбнулся. — Хотелось бы в это верить, — Шквал тяжко вздохнул, коротко попрощался и направился к себе домой.***
Ровно в два часа Остроухий привёл летучую мышь к двери квартиры Шквала и дёрнул за ручку. Руж с любопытством уставилась на включившийся неподалёку экран. — Ты дерешься кастетами? — А ты не слышала название нашего клана? Каждый ёж в этом городе дерется кастетами. Наконец дверь открылась и Шквал позвал гостей на кухню. — Ты обедала? — Да, Тень угостил меня обедом. Настоящий джентльмен, — Руж обворожительно улыбнулась. Шквал решил промолчать и, как всегда, приготовил себе чайный «сироп». Остроухий же хлопнул её по уху, пока хозяин отвернулся. — Лучше расскажи, что так напугало тебя в мире Тьмы, — недовольно проворчал берсерк. Мышка сразу сникла. — Ты лезешь не в своё дело, — черно-фиолетовый ёж поднял удивлённый взгляд на черно-зелёного. — Вообще-то она обещала мне рассказать об этом в твоём присутствии, — помощник вождя оглянулся на летучую мышь, — так что ты ошибся. — Думаю, мне не стоит рассказывать, как я туда попала, — начала Руж, — скажу только, что Тьма решил оставить меня там навечно. Он остановил моё время, чтобы я не умерла слишком быстро, и несколько раз заставлял меня сражаться. Последние пару раз он, похоже, забыл остановить моё время и мне пришлось много часов провести в кромешной тьме. Я очень обрадовалась, когда вдруг услышала голоса, хотела хоть как-нибудь дать о себе знать, чтобы меня наконец вытащили оттуда… К счастью, Лиана не позволила мне сделать это. Я не знаю, кто это был, они обращались друг к другу «Зелёный» и «Фиолетовый», но судя по тому, что они делали дальше — Гомункул просто душка по сравнению с ними. Ежи молча переглянулись. Руж всхлипнула и продолжила: — К счастью, не я одна ожидала своей участи в том измерении. Они взяли кого-то… То ли кота, то ли лиса — сложно понять, помню только, что они долго забавлялись с хвостом. А потом они начали делить эту тушку на части, Фиолетовый всё удивлялся, что глаза совершенно круглые, хотя такими не кажутся, и долго с ними играл. Они изучили каждый сантиметр его тела, не оставив в целости и невредимости даже кости. Фиолетовый удивлялся, что кишки рвутся очень легко, хоть и сильно скользят, а кожа и связки — очень трудно. Удивлялся, как легко оторвать палец, и как трудно — голову. Зелёный же говорил редко и неохотно, злился, когда Фиолетовый его отвлекал, но в целом прощал ему шалости. А Фиолетовый был возмущён, что Зелёный так равнодушен. Шквал нахмурился, допил чай и сделал ещё кружку. — Значит, они разодрали мобианца в клочья, а он даже не пикнул? — Да, — вздохнула Руж, — ведь его время было остановлено. Не думаю, что он заметил, что его убили. — Значит, мы имеем двух маньяков, один из которых убил из любопытства, а второй — ради забавы, — Шквал покачал головой. — И у одного из них подозрительно знакомое имя, — подхватил Остроухий, — Не тот ли это Алмаз? — Ещё рано делать выводы, — взмахнул рукой черно-фиолетовый ёж, — что ещё ты помнишь? — Они высокие, — всхлипнула летучая мышь, — вдвое выше среднего мобианца. И когда они слишком близко, то мешают друг другу смотреть… Как если бы они излучали свет. Они в довольно неплохих отношениях, но не друзья. Зелёный то и дело ругал Голубого за то, что он надоумил взять с собой Фиолетового. Всё повторял «это будет весело, это будет весело… Весело было бы без него!». После каждой такой фразы Фиолетовый успокаивался, но ненадолго. До очередного «открытия». — Излучают свет, значит? — Шквал схватился за голову, — Слишком похоже на него, и я не удивлюсь, если Остроухий прав. Хорошо хоть, они не вполне ладят. У нас есть хоть какие-то шансы. Можешь рассказать что-нибудь ещё? Руж пожала плечами и уныло уставилась на стол. — Может быть… Если вспомню. Остроухий якобы случайно задел её локоть и поднял испуганный взгляд на черно-фиолетового ежа. — Шквал, налей ей выпить. — Что именно? — вождь настороженно покосился на летучую мышь. Та молча пожала плечами, даже не подняв глаза. Черно-фиолетовый ёж перебрал начатые бутылки, налил рюмку виски и поставил на стол. Вынув из холодильника колбасу, сыр и хлеб, он сделал пару бутербродов и повернувшись к столу, понял, что рюмку пора обновлять. Руж сидела, уткнувшись в стол и спрятав лицо под руками. Её уши и крылья мелко дрожали. — Как она? — Пока плохо, но процесс пошёл. Ей надо просто прореветься. — Значит, организуем, — вздохнул Шквал, поставил перед девушкой бутерброды и наполнил рюмку. — А может, не надо? — всхлипнула летучая мышь. — Надо, — Остроухий оскалился, — я же сказал, что найду тебе третьего друга, так что можешь расслабиться. Он прямо перед тобой. — Просто я не хочу вас смущать… Оба ежа отчего-то дружно рассмеялись. Наконец Шквал выдохнул. — Нас? Смущать? Я поимел половину баб в этом городе, и ты думаешь, меня можно хоть чем-то смутить? Остроухий укоризненно посмотрел на него и приобнял мышку. — Мне было всего десять, когда мою семью уничтожили на моих глазах. Одного за другим. За несчастных две минуты у меня не осталось ни родителей, ни сестёр, ни братьев. И всё, на что хватило моей смелости — бежать без оглядки, так быстро, как никогда. Так что я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Пей. Мышка уныло опустила ушки и, залпом опустошив рюмку, попыталась закусить бутербродом с колбасой. Уронила. В конце концов она взяла ломтик колбасы в одну руку, хлеб — в другую и стала откусывать их по очереди. Берсерк недовольно посмотрел на Шквала. — Ты не с того конца начал. Признавайся. Черно-фиолетовый ёж тяжко вздохнул. — Возлюбленную потерял. Так глупо… Наивный романтик! Первая брачная ночь стала последней в её жизни. Если бы я настоял сделать это до свадьбы — не думаю, что Тьма стал бы обращать на неё внимание. Но прошлое не изменить. — Я слышал, что для летучих мышей нет ничего больнее, чем одиночество. Лишившись всех знакомых, они часто лишают себя жизни, — Остроухий протянул наполненную рюмку Руж, — похорони прошлую жизнь, помяни добрым словом. Добро пожаловать в ад. Летучая мышь выпила и, даже не успев закусить, зарыдала в голос. Она хотела взять берсерка за руку, но тот встал из-за стола и принялся искать салфетки. Шквал, заметив это, покачал головой, сел рядом с гостьей и прижал её к груди. Остроухого аж передёрнуло от мысли, что как друг он вообще-то должен был сделать то же самое. Черно-зелёный ёж оставил салфетки на столе и принялся рыться в холодильнике. Пока Руж плакала, он замесил тесто и нажарил оладьи с ломтиками сосисек. — А вот ради этого действительно стоит жить, — шепнул ей на ухо Шквал, — мало кто может похвастаться, что видел берсерка за плитой. Остроухий недовольно зыркнул через плечо и, выключив плиту, поставил на стол целое блюдо оладьев. Черно-фиолетовый ёж потянулся за ними рукой, но берсерк вдруг подсунул ему вилку. — Горячие, — буркнул он и протянул вторую вилку мышке. Та наконец подняла голову и улыбнулась: — Спасибо.