Темное прошлое героя Мобиуса

Руж бережно держала в ладонях светло-зеленый камень, ограненый подобно бриллианту, и рыдала, предаваясь воспоминаниям. — Ты хотела изумруд, дура? Так получи и благодари Тьму за прощальный подарок! Слёзы капали на кристалл, но не стекали по его поверхности, а застывали на нём неровными прозрачными наростами. Наконец успокоившись, она размазала мокрые дорожки по щекам и растерянно уставилась на ладони — они оказались на удивление сухими. Заметив неровности на поверхности камня, мышка удивлённо хмыкнула и раскрыла рот от изумления, когда он засиял и вдруг стал идеально ровным, как и прежде, разве что на пару миллиметров крупнее. — Что за чертовщина? — только и смогла выдохнуть девушка. По городскому радио объявили начало праздника, и она принялась восстанавливать расплывшийся макияж. — Шквал сказал — надо идти, значит, надо идти. К тому же там будет весь город, а вдруг я познакомлюсь с кем-нибудь ещё? Рука дернулась от внезапного укуса, и помада вышла за контур. — Ну кто тебя просил?! — раздражённо проворчала летучая мышь и заткнула пасть «браслету» злополучным кристаллом, — Хм, а так даже лучше! Как ни странно, Змей не был против подержать камень в зубах и даже когда мышка пришла на праздник, совсем её не беспокоил. Когда же Супра подошла к ней познакомиться, при виде этого «браслета» крольчиха ахнула и нежно погладила его пальцем, а затем выстрелила лучом лазера мышке в грудь. — Какой прелестный малыш! — восхищённо протянула крольчиха, — Потрясающе! Только не забывай поливать его, а то совсем не вырастет. — Кто? — Руж совсем растерялась. — Адамантан, — улыбнулась Фиолетовая, — ему нужно много воды, чтобы вырасти большим и сильным. Покой предупредил, что ты должна об этом узнать. Летучая мышь, ошеломленная этой новостью, так и не смогла насладиться ни песнями, ни танцами, ни беседой с новыми друзьями, и даже сладости не лезли в рот. Наткнувшись на одного из сыновей Остроухого, Руж призналась ему в этом. Берсерк без лишних вопросов отвёл её домой и на всякий случай остался на страже. Тем не менее праздник прошёл гладко и, едва пробило полночь, все оставшиеся ежи поспешили разойтись по домам. Лишь Алая Вспышка обратилась к довольной этим событием лиловой крольчихе: — Супра, я знаю, что и зачем ты делала, есть только одна проблема: те, кто нуждается в твоей помощи сильнее всего, не могли прийти сюда. Прошу тебя, пойдём со мной, если ты хочешь помочь и им. — Не могли или не хотели? — настороженно покосилась на неё Фиолетовая. — Не могли! — раздражённо выдохнула черно-алая ежиха, — Большинство из них до туалета не в силах дойти, а досюда им тем более никак не добраться! — Тогда веди, — крольчиха только развела руками и последовала за Алой Вспышкой в больницу. После короткой беседы с каждым больным она разжигала в них пламя жизненного хаоса, и лишь последний — Скордж — заставил вечно улыбчивую Фиолетовую нахмуриться. — Нет. Ежиха растерянно уставилась на неё. — Почему?! — Ему не нужна моя помощь. — Как?.. Как раз ему — нужна! Пожалуйста, Супра, что мне для тебя сделать? Крольчиха уныло поджала уши и бережно коснулась повязки на его шее. — Ни за что! Бриллиант вспыхнул лиловым, и девушка превратилась в уже знакомого всему городу ежа. — Даже не пытайся меня заставить. А будешь настаивать — убью вас обоих. Алая Вспышка так и застыла с раскрытым ртом, не в силах поверить в происходящее. И только когда Алмаз выбежал, хлопнув дверью, она наконец смогла преодолеть оцепенение. — За что?.. Эй, стой! Догнать его не составило труда — Фиолетовый сидел под дверью и молча рыдал. — В чём дело? — ежиха виновато поджала ушки, — Что с тобой? Что вообще происходит? — Этот проклятый мобианец ближе к нашему отцу чем все мы, братья, вместе взятые… Он сам хранит его жизнь, и этот ёж не умрёт, что бы ни случилось, до тех пор, пока отец не проснётся. Не хочу помогать ему, да и не нужна моя помощь: он всё равно почти бессмертен. Довольна? Уйди. Не хочу тебя видеть. — Прости, — тихо всхлипнула Алая Вспышка и попятилась. — Никто из моих братьев не должен узнать о его существовании. Другим так просто не справиться с этой отчаянной завистью. Этот ёж не умрёт от травм или болезней, но ему не пережить ярость ни одного из нас. Раз уж он так для тебя важен — береги его. — Спасибо, — только и смогла выдавить из пересохшего горла девушка и спряталась в сестринской. Алмаз же смахнул слёзы в ближайший цветочный горшок, отчего тот зарос целой шапкой молодых сорняков, и вышел на улицу. Против обыкновения спустился в Нижний город молча, угрюмо смотря под ноги, даже не ответив на робкое приветствие охранника, и направился к пьедесталу. Коснулся заветного камешка и, дождавшись, пока Синий Алмаз обратит внимание на вдруг появившуюся голограмму, уныло произнес: — Отправь меня к отцу. — Сейчас не самое подходящее время, но… — Покой вздохнул, понимая, что отказ причинит гораздо больше вреда, чем пользы, — Приходи. Я там же, где обычно. — Сейчас буду, — кисло улыбнулся Фиолетовый и, дезактивировав кристалл, направился обратно к лестнице. Едва поднявшись на поверхность, он отрастил себе крылья и полетел низко над землёй, чуть не сшибая с ног случайно преградивших ему путь ежей, которых Алмаз даже не заметил. Кристаллическое поле начиналось уже от самых окраин города, и некоторые дома оказались смяты и даже наполовину заполнены ровным слоем синего кристалла высотой в полметра. Иссиня-черный ёж медитировал почти у окраины, поэтому Фиолетовому не составило труда его найти. — Что стряслось? — Покой как всегда казался равнодушным, но чутьё брата так просто не провести. Фиолетовый ёжик невольно улыбнулся. — Соскучился. — Так сильно, что ради этого готов говорить с Болью? — Да. Иссиня-черный ёж пожал плечами, окружил их обоих узорчатым кругом и они оказались во тьме. Тусклый свет излучали лишь гигантский бриллиант, испещеренный глубокими трещинами, рыдающий сидя рядом с ним голубой ёж и крылатый голубокожий самоцвет с короткими синими волосами. Юноша был одет в синюю рубашку с короткими рукавами и свободные шаровары, стянутые чёрным ремнём с фиолетовой шестнадцатиконечной звездой на пряжке. Мановениями рук он собирал слёзы Голубого Алмаза и направлял их на самое дно трещин в сливовом бриллианте, где они застывали тонким слоем кристалла. Увидев прибывших братьев, он подлетел к Голубому ближе и тихо произнес: — Мой Алмаз, Алмазы Синий и Фиолетовый прибыли. Прикажете продолжать? — Нет, — Боль смахнул последнюю слезу и поднялся на ноги, — можешь отдохнуть, только пришли другой Лазурит на смену. — Благодарю, — Самоцвет поклонился и улетел прочь без оглядки. Синий Алмаз тем временем тоже предпочёл исчезнуть, но Фиолетовый так и остался стоять, продолжая угрюмо смотреть во тьму. — Что тебе от меня надо? — тихо прорычал Голубой. — Ничего. — Тогда зачем пришёл?! — оскалился младший Алмаз. — Поплакать вместе с тобой. Знаешь, плакать одному — невыносимо. — Мой Алмаз? — робко подал голос вновь прибывший Лазурит, как две капли воды похожий на предыдущий. Голубой не обратил внимания на него, а вместо этого приблизился к брату, обнял и зарыдал у него на плече. — Знаю. Но ты больше никогда не будешь один. Парнишка понял свою задачу и без слов — уже не первый день Боль плакал и заставлял их использовать его слёзы как клей, чтобы запаять трещины в этом жутком бриллианте. Говорил, что это приблизит день пробуждения Мефилеса. Пытался и других Алмазов привлечь к этому делу, но даже заставить не вышло. Но сейчас, обнимая плачущего от горя брата, Голубой плакал от счастья — впервые хоть кто-то сам захотел разделить с ним эту боль.

***

Как ни старался Соник, выспаться у него не вышло. Сначала оказалось слишком холодно, чтобы заснуть, и ёжик развёл костер на большом камне, который лежал посередине комнаты явно для этих целей. Но не успел он провалиться в сон, как вдруг сверху начала капать вода. Соник потушил огонь, налепил на потолок несколько кусков плотного снега и снова лег на плетёный соломенный коврик, прижавшись к ещё тёплому камню. На этот раз сквозняк начал дуть по ногам и черно-синий ёжик снова вскочил. Полное отсутствие двери и поначалу показалось ему странным, но теперь это стало настоящей проблемой. За неимением лучших идей он взял второй, пустующий коврик и прижал к дверному проёму. Как ни странно, он остался стоять несмотря на лёгкие порывы ветра. Соник облегчённо выдохнул, вернулся на коврик у камня и наконец уснул. Тяжёлый сон без сновидений не придал заряда бодрости, но хотя бы позволил отдохнуть от тревог и ожиданий. Новый день оказался хмурым и пасмурным, казалось, что солнце сегодня решило взять себе выходной. И всё равно, наскоро позавтракав остатками припасов, Соник решил отправиться в город, чтобы разобраться, что тут произошло. Но когда ёж убрал с прохода коврик, ночью служивший ему дверью, он снова настороженно уставился на «дверной проем»: край стены был окован толстым слоем гладкого льда, поверхность которого не была идеальной лишь сверху — маленькие капельки образовывали сплошную бугристость. — Его что, огнём выжгли? — удивлённо хмыкнул герой Мобиуса и, не заметив ничего странного на внешних стенах, отправился осматривать город. Взрослые волки предпочитали избегать его, а женщины и вовсе разбегались, едва заметив чужака на пути, в то время как любопытные волчата подглядывали за ежом из укрытий — белая шерсть позволяла им не выделяться на снежном фоне, если только они не поднимали ушки от восторга. Стены многих домов оказались оплавлены, некоторые — даже насквозь, но при этом постройки не теряли своей монолитной прочности. Возле особо крупных «изъянов» в стенах вели напряжённую беседу небольшие группы волков. На каждом из них были армейские пояса и сапоги, не выделяющиеся на фоне шерсти, но угрожающе позвякивающие при каждом движении. Соник так увлекся исследованием повреждений, оставшихся от катастрофы, что совсем не заметил слежку — на удивление ярко одетая волчица с посохом, увешанным амулетами, не сводила с героя Мобиуса глаз, без малейшего труда оставаясь для него незаметной. — И какой, думаешь, должна быть температура? — Да пёс их разберёт, если воздействие длилось лишь мгновение — вода могла застынуть сразу же, и дело вовсе не в температуре. — И тогда какой формы должен быть сгусток пламени, чтобы оставить такой отпечаток? Волки в очередной раз обернулись на стену, узкое причудливо изогнутое отверстие в которой было ограничено тончайшей зеркальной ледяной корочкой, и покачали головами. — Не похоже, совсем это на них не похоже. — Эй, парни! — Соник приветливо улыбнулся, — Чего приуныли? Я могу чем-то помочь? «Парни» дружно оскалились в ответ. — Тебя сюда никто не звал. Проваливай. Вдруг раздался глухой удар дерева о землю и мелодичный металлический перезвон. — Мальчики, зачем же вы отталкиваете протянутую вам руку помощи? Вы так боитесь, что ваша гордость будет уязвлена? Один из волков не выдержал и зарычал: — Не смей вмешиваться в дела, касающиеся чести всего альянса! — О, нет, — рассмеялась волчица, — это дело не касается чести альянса, вовсе нет. Оно касается уничтожения всего Мобиуса, подумаешь, какая мелочь! Наверное, мне стоит заняться делами поважнее — к примеру, запасами питьевой воды? Волки настороженно переглянулись. Соник же растерянно смотрел на эту подозрительно легкомысленную волчицу, закутанную в плащ, сшитый из шерстяных лент разного цвета, и всё никак не мог понять, чего же она хочет на самом деле. Наконец старший среди беседовавшей четвёрки отпустил остальных с приказом собрать всех, занимавшихся исследованиями в этом городе, и обратился к ней: — Я внимательно тебя слушаю. — Какая честь, правая рука вождя удостоил меня личной беседы! — хихикнула та и ловко увернулась от брошенного в неё метательного ножа. Волк раздражённо выдохнул и проворчал сквозь зубы: — Как же ты бесишь… Но твоё чутьё никогда не подводило, и лишь поэтому я выслушаю тебя. Соник переводил обеспокоенный взгляд с напряжённого, будто на иголках, волка на совершенно беззаботную волчицу и с удивлением узнавал в них себя и Шквала. — Наш мир лишился твёрдой руки тёмного Бога, и лишь этот ёж и его сородичи знают, как это исправить. Поверь, это — сущий пустяк, — она указала посохом на дыру в метровой стене двухэтажного снежного дома, — по сравнению с тем, что происходит здесь, — она снова стукнула посохом по земле. Пока волк чесал затылок, не в силах понять, что это значит, Соник изумлённо смотрел на волчицу. — Сюда идёт лава? — наконец выдохнул он. — Ещё нет, но это ненадолго. Огонь Подземья далеко и глубоко, и чтобы прийти сюда, ему нужно проделать большой путь. Кошачьи души горюют о том, что здесь произошло, несомненно. Но больше всего они горюют о судьбе соседей снизу. Соник раскрыл рот от изумления. — Соседей… Снизу? Волчица снисходительно улыбнулась. — Подземье огромно, и уж ты-то должен знать, что его населяют не только летучие мыши. Под нами живёт племя кротов, и кошачьи души очень сожалеют о… Пожалуй, это лучше показать. Она отвела их к огромной теплице, самой большой в городе, вход в которую оказался слегка занесён снегом. В отличие от остальных построек она оказалась из камня, глины и стекла. Окна не были повреждены, но внутри оказалось почти сплошь всё сожжено, а затем заморожено. Несколько кучек пепла напоминали силуэты мобианцев. Соник нервно сглотнул. — Да, досюда мы так и не добрались, — тяжко вздохнул волк, обогнул чьи-то останки и склонился над узким зелёным треугольником в самом углу, — А здесь огнём и не тронуто… Это что, получается, трапеция? Соник обежал по границе между обугленной и замороженной зеленью и кивнул. — Так и есть. — Значит, огонь шёл оттуда, — помощник вождя встал спиной к большему её основанию прямо посередине и указал пальцем вперёд, — снаружи. Не представляю, как, но… Иного объяснения нет. Черно-синий ёжик постучал пальцем по стеклу. — Не думаю, что это был огонь — окна ведь целы! А вот лазер… — Соник осекся и опустил уши, осознав, откуда мог взяться настолько сильный и широкий пучок лазера. — Не играй в молчанку, малыш, — волчица приблизилась к нему и подняла за подбородок, — ты ведь за этим пришёл, не так ли? Ты ведь так хотел поймать жуткого монстра! — Да, вот только, — уныло протянул Соник и отвернулся, — это вовсе не монстр. — Что ты сказал? — волк пристально уставился на него, — ты знаешь, кто это сделал? — Да, — горько усмехнулся герой Мобиуса и виновато поджал уши, — но он больше не монстр, честное слово. — Дай подумать, — перебила его девушка, — Существо, похожее на мобианца, но совсем не живое, которое лишило жизни столько невинных душ, и даже малышей не пощадило — не монстр? — Да, — хрипло выдохнул Соник, и слёзы брызнули из его глаз, — он совсем не хотел так поступать. Он ни одному мобианцу не желает зла. Он просто не мог понять, что происходит, и почему всё вокруг горит. — Надо же, — удивлённо хмыкнул волк, — это совсем не про Шквала. Но тогда про кого? Отвечай. — Красный Алмаз, — уныло протянул герой Мобиуса, — только пожалуйста, не пытайтесь напасть на него или хоть как-то разозлить. Это кончится очень плохо. Помощник вождя утробно зарычал: — Он уничтожил наших добрых соседей, и ты думаешь, что мы спустим ему это с рук?! Да будь он самим богом Тьмы - мы не оставим наших друзей неотомщенными! — Остынь, дубина! — волчица стукнула его посохом по голове, — Я же сказала — эти мелочи не заслуживают нашего внимания! Лучше взгляни под ноги: почти треть Севера осталась совсем без еды! Мы-то ещё можем выжить, а вот наши соседи снизу обречены. Иди и доложи об этом вождю! Волк что-то недовольно проворчал, но всё же вышел, потирая больно ушибленный лоб. — Прости его, — ласково улыбнулась девушка, — он не глуп, просто недальновиден. — Спасибо за помощь! — радостно улыбнулся черно-синий ёжик, — Я — Соник, а тебя как зовут? — Танцующая в облаках, — девушка отвернулась и направилась к выходу, — у меня ещё много дел, так что увидимся позже, воин Тьмы. Ты ведь совсем не так должен был себя назвать, верно? Не ошибись, когда будешь знакомиться с нашим достопочтенным вождём. — Достопоч-что? — черно-синий ёжик растерянно опустил уши и так и остался стоять с раскрытым от удивления ртом, когда его новая знакомая прямо за прозрачной дверью одним взмахом посоха подняла снежный вихрь, без колебаний вошла в него и рассыпалась тысячами снежинок.