Темное прошлое героя Мобиуса

На полуденное построение Остроухий не успел — слишком долго возился с трупом очередного головореза-неудачника. Быстро раcползшиеся слухи о вожде одновременно радовали и тревожили: победа обошлась слишком дорого, и помощник прекрасно знал, как трудно будет ему справиться с последствиями и воспоминаниями. Лишь одно действительно взволновало старого берсерка: Шквал почему-то не пытался избавиться от кусочка смолы на груди, пусть и небольшого — меньше ладони — но всё же прерывающего безупречную гладкость его шерсти неправильной треугольной кляксой. Но стоило Остроухому окликнуть вождя, чтобы отчитаться и спросить, что это такое, как между ними пронёсся темно-красный вихрь. — Не приближайся! — рявкнул Эмбер и замер между помощником и вождём, готовый драться насмерть. — Затмение, — вздохнул Остроухий, — ну хотя бы ты, пожалуйста, не лезь… — Поздно, — оскалился черно-алый ёжик, — я проверил каждого из твоих сыновей, заражён ты один. Но что касается леди, — он обернулся к Шквалу, — я не стал нарываться, допроси их сам. Твоей правой руке больше веры нет. Мой долг перед Тьмой — отсечь её прежде, чем она уничтожит всё, что ты создал. Шквал изумлённо смотрел на своего друга детства и никак не мог поверить собственным ушам, да и сам помощник выглядел не менее удивлённым. — Нет… Остроухий, скажи, что он ошибся! Скажи, кому ты служишь? Старый берсерк виновато поджал уши. — Уже почти неделю, как не тебе, но не хочу произносить имя вслух. — Разоружите его, — махнул вождь охранникам и те мигом вытрясли из него кастеты, кинжалы, охапку метательных ножей и большую горсть сюрикенов. Шквал покачал головой. — С каких пор ты перестал чувствовать себя в моём городе, как дома? Помощник вождя недовольно фыркнул. — Сразу после переезда. Мои леди здесь, и я всегда должен быть готов их защитить. Шквал покачал головой. — Здесь их не от кого защищать… — За утро на меня уже четыре покушения было, и ты думаешь, что до моих малышек они не дотянутся? — Остроухий оскалился, — Я рискнул — я расхлебываю, тебя это не касается. Черно-фиолетовый ёж горько вздохнул. — Касается. Если мне нужно запретить пропускать других берсерков в город — только скажи. Я отдам приказ сейчас же. — Шквал! — возмущённо прошипел Эмбер, — Он — больше не друг тебе! — Друг? — помощник повёл ушами, — А я им был? Вождь жестом отогнал Эмбера, пристально вгляделся в растерянные серо-зеленые глаза, не выдержал и щёлкнул его по носу. — Ты не понимаешь, — Шквал покачал головой, ощутив все его чувства, спутанные, будто шарик из паутины, — не можешь осознать, что происходит, потому что слишком занят головорезами. Сейчас ты — лёгкая мишень… Так мне приказать охране? Ответь. Старый берсерк задумался и отрицательно покачал головой. — Это навредит клану, я не могу просить тебя об этом. Как только я получу звание Смерти — покушения прекратятся. Говорю же, это — не твоё дело. Забудь. — Забудь! — фыркнул на него Шквал, — Разве я могу забыть, что на моего друга охотятся в моём собственном городе?! Но мы отклонились от темы. Кому именно ты служишь сейчас? — Моему Богу, — промямлил помощник вождя, опустив взгляд. Шквал вплотную приблизился к старому берсерку и поднял его голову за подбородок. — Тьме? Остроухий не стал отвечать и отшатнулся, но поздно: друг детства успел заметить чётко оформившийся страх. — Связать его. Помощник вождя дёрнулся куда-то в сторону, но бдительная охрана успела его поймать прежде, чем он набрал скорость. Старый берсерк изловчился и смог достать из ботинка кинжал, который алые ежи не стали у него отбирать, но оказался обездвижен прежде, чем успел им воспользоваться. Шквал оскалился, лишь теперь осознав, что их дружбы больше нет. — Ты наверняка знаешь, как сильно я боялся этого. Ты предал и меня, и Тьму… Я не могу оставить тебя в живых. Остроухий изумлённо уставился на него. — Когда?.. Я никогда не служил ни тебе, ни Смерти… Почему ты так уверен, что я принадлежу тебе? Черно-фиолетовый ёж оскалился и указал пальцем на кинжал в его руке, который охранники отнимать не стали. — Разве ты служил Совершенству, когда писал это? Взгляни и вспомни день, когда твой дед разрешил тебе вернуться ко мне. Тот перехватил кинжал за лезвие и покорно прочёл обе надписи. Гравировка «Не смей возвращаться, пока не вернёшь жизнь хозяину» и грубо вырезанная надпись «вечная верность Шквалу» заставили его раскрыть рот от изумления. — А он точно мой? — наконец выдавил из себя старый берсерк, — Это писал я?.. — А разве на этом кинжале мог писать кто-то другой? Разве ты расставался с ним хоть на минуту? — фыркнул черно-фиолетовый ёж. Остроухий зажмурился и начал вспоминать всё, что случилось утром. Ощущение, что он принадлежал Совершенству всегда, никуда не делось. А более ранние воспоминания подтверждали слова Шквала: если бы не дружба, он ни за что не заговорил бы с Соником о таких вещах. Остроухий тихо всхлипнул, оскалился и перехватил кинжал за рукоять. — Шквал! — испуганно воскликнул один из державших его охранников, — Он хочет воспользоваться Последней Свободой, что делать? — Вообще-то я приказал его связать, — рыкнул на него вождь и отнял кинжал, — раз не успели — держите. Остроухий рухнул на колени и поднял на него полный ужаса взгляд. Черно-фиолетовый ёж скрипнул зубами — именно такой взгляд был у зелёного ежонка, который в тот самый день пришёл просить его принять в клан. — Господин, как мне заслужить Последнюю Свободу? Шквал зажмурился и отвернулся — так сильно не хотел давать ответ на этот вопрос. Но, ощутив шевеление шерсти на груди, изумлённо распахнул глаза. Оказалось, что у Фантомного Рубина, погруженного в его тело и скрытого под тонким слоем чужеродной плоти, выросло чёрное щупальце. Оно дотянулось до груди в панике трясущегося черно-зеленого ежа и принялось прорастать внутрь. — Не трожь его! — рявкнул черно-фиолетовый ёж, едва осознал, что Инфинит всерьез заинтересовался его другом детства. — Не бойся, я верну тебе игрушку целой. Ты ведь не хочешь, чтобы она досталась Совершенству? — вкрадчивый шепот хоть и убаюкивал бдительность, всё же любимца Тьмы было не так легко обдурить. — Только попробуй его сломать! — Ладно, уговорил, — недовольно проворчал Инфинит, — ломать не буду. — Нарушишь это обещание — будешь отвечать перед Мефилесом! — Да не кипятись, не нарушу, наемся и вернусь, — фыркнул тот и перетек по щупальцу в грудь к старому берсерку. — Наешься чем? — испуганно всхлипнул Шквал. — Вы называете это хаосом, — успел уловить черно-фиолетовый ёж прежде, чем щупальце отклеилось от его шерсти. Остроухий истошно закричал и начал метаться от боли, охранники навалились на него вчетвером, но обездвижить всё равно не смогли. Старый берсерк последним усилием воли подполз к вождю и сдавленно просипел: — Умоляю о шансе заслужить её, Господин! Всё, что угодно! Прикажи! — Он не в своём уме, — Эмбер обеспокоенно заглянул в лиловые глаза, — я убью его сейчас же, только скажи! Шквал отрицательно покачал головой и горько вздохнул, обращаясь к другу детства: — Оставь его там, где он сможет наесться вдоволь, и вернись. Мы не договорили. — Благодарю! — воскликнул несчастный, поднял с земли кастеты и бросился прочь из города. Когда спустя полчаса он вернулся, охранники преградили ему путь, едва он пересёк покров Тьмы. — Добрый день, — виновато улыбнулся он и положил кастеты на землю, — пожалуйста, передайте Шквалу, что я вернулся и прошу продолжить разговор. Я ведь могу просить его об этом? Охранники хмуро переглянулись. — Доложи и пришли ко мне ещё пару, — один из них прижал острие ножа к его шее, — быстро. — Да не буду я рыпаться, не переживай, — недовольно фыркнул Остроухий, — мне ещё есть, на что надеяться. — Я не могу рисковать жизнью вождя только потому, что ты — его друг. — Я недостоин его дружбы, ты прав, — горько вздохнул берсерк. Охранник оскалился. — Ты никогда не был достоин его дружбы, но он прощал тебе это. Больше мы не позволим тебе пользоваться его мягкосердечием. — Не говори так, будто это для меня — новость, — раздражённо проворчал помощник вождя, — я создавал этот клан вместе с ним. И знаю, что меня ждёт. Вскоре после того, как охранники вернулись и заковали его в короткие цепи, к ним подошёл Шквал. Остроухий рухнул перед ним на колени, зажмурился, тщетно пытаясь скрыть слёзы, и произнёс: — Прошу простить мою жену, что пала жертвой Совершенства и заразила меня этим проклятием. И прости меня, что ничего не заметил и принял проклятие из её рук. Прошу, позволь мне… — Предатель, ты ещё смеешь меня о чем-то просить?! — зарычал черно-фиолетовый ёж. Черно-зелёный содрогнулся и вжался в землю. Шквал хмуро смотрел на друга детства и скалился от бессилия. Остроухий же не отрывал глаз от его тени и испуганно поджимал уши при каждом шорохе. — Я понимаю, что такое предательство не искупить, — наконец выдохнул старый берсерк, — но всё никак не могу понять, как я на это решился? Сам я не смог бы предать ни тебя, ни Тьму, мой дед лично убедился в том, что мои инстинкты корректны и дать сбоя не могут! И предательство сковывает душу таким долгом, что… — Это уже не важно. Я должен вас убить, ты же знаешь. — Да я и сам бы, просто, — черно-зелёный ёж повёл ушами, — теперь я принадлежу Инфиниту. И не посмею воспользоваться Последней Свободой прежде, чем Он вернёт себе форму. Шквал приблизился и присел на корточки, чтобы заглянуть в серо-зеленые глаза. — Его состояние тебе важнее собственной судьбы? — Он обещал мне защиту от Совершенства. Если я всё понял правильно — пока я не сплю и пока Он находится во мне, я ни для кого не опасен и смогу служить тебе и Алмазам, как раньше. Правда, малейшая оплошность всё перечеркнёт, но я поклялся связью с родом, что сразу вскрою себе горло, как только снова проснусь на коленях у Клэр. Я не доставлю тебе проблем. Умоляю, позволь мне стать пищей для Инфинита и сосудом для Его воплощения. Шквал покачал головой. — Прости, но я больше не могу верить тебе на слово. Да и в прошлый раз своё слово сдержать ты не смог. — Господин! — Остроухий испуганно заглянул в лиловые глаза, — Попроси Алмазов оценить меня и вынести приговор! Знаю, без Покоя это вряд ли поможет, но умоляю, подари мне последний шанс! Черно-фиолетовый ёж зажмурился, встал и раздражённо выдохнул. — Не знаю, сколько на это уйдет времени… Убить Клэр мне придётся в любом случае. Если не будешь мешать — тебя убивать не придётся. Но ты — будешь. Даже Инфиниту не факт, что удастся удержать тебя от этой ошибки. Остаётся либо засунуть тебя в клетку, либо убить. — Либо попросить Боль… Шквал отрицательно покачал головой. — У него осталось слишком мало ауры. Это опасно. — Либо попросить Гения и Надежду погрузить меня в мертвый сон. Снов я видеть не буду, и Совершенство не получит надо мной власти! Черно-фиолетовый ёж скрипнул зубами. — Слишком велик риск, что ты не проснешься. — А разве я заслужил судьбу получше? Отдай меня им на исследования, и я не смогу тебе помешать! Шквал горько вздохнул. — Я найду их, а вы пока держите его. Только смотрите, чтобы никаких фокусов! Никому не спать, пока я не вернусь. — Шквал, — тихо позвал Остроухий и робко поднял голову, — она — не источник искажений, точнее, не источник в прямом смысле. Источники никогда не могли распространять заражение сквозь сон, и их личность не менялась так сильно, как её. Клэр одержима. Убить её недостаточно. Черно-фиолетовый ёж изумлённо покосился на него. — Что тебя заставило сказать мне это? — Инфинит очистил меня, хоть и не полностью, но теперь я могу бороться с наваждениями Совершенства. Я хочу стать Его сосудом и служить тебе, как прежде… Звучит глупо, но… Я снова мечтаю стать твоим слугой, совсем как в детстве. Если Алмазы мне разрешат… Ты не против? Шквал нахмурился. — В детстве ты хотел исполнять мои приказы и ничего не просить взамен. Надо было согласиться. Помощник вождя опустил уши. — Своим отказом ты заслужил мою верность. Ты вправду жалеешь об этом? Черно-фиолетовый ёж повёл ушами. — Не то, чтобы… Просто… Сколько же нервов ты мне попортил, балбес! Остроухий опустил голову. — Как только ты позволишь мне уйти, я принесу свою личность в жертву Инфиниту. Тебе больше не придётся беспокоиться обо мне. Совершенство меня не получит. Шквал опустил голову. — Я этого не хочу… Не хочу тебя отпускать даже после такого. Похоже, единственный приемлемый компромисс — отдать тебя Алмазам. Но Клэр… Ты ведь не простишь мне её смерти. Хоть ты и твердил, что она — самая обычная ежиха, хоть и то и дело изменял ей — я знаю, сколько тебе стоил этот брачный договор. Если будет хоть один шанс оставить её в живых — я сделаю всё, чтобы воплотить его. — Шквал… — тихо позвал старый берсерк, и вождь неохотно перевёл взгляд на полные слёз серо-зеленые глаза, — Это тебя погубит. Делай, что должен. Я справлюсь. Что бы ни случилось, я знаю, что ты — всё ещё мой друг, и не усомнюсь в твоей правоте. Просто прикажи. Черно-фиолетовый ёж хмуро кивнул. — В клетку его, пока каждый Алмаз не вынесет свой приговор. И никакого общения: при нём ни шёпота, ни жестов. Можно писать, но только если не допустите ни малейшего шанса, чтобы он мог увидеть переписку. Никаких посетителей. Говорить с ним могут только Алмазы. Остроухий содрогнулся, и охранник обеспокоенно заглянул в глаза вождю. — А он с ума не сойдёт? — У него достаточно хороший слух, чтобы слышать то, что происходит на улице, какой бы толстой ни была стена. Главное, чтобы Совершенство не дотянулся до него снова. И ещё: не давать ему никаких жидкостей. Либо сухая еда, либо высушенная. Совершенству будет трудно воплотиться в обезвоженном организме. Старый берсерк склонил голову, пряча лицо от друга детства. — Благодарю за шанс. Одна только просьба… напоследок… Обьяви моего преемника сегодня же. Боюсь, клан не переживет битву за моё место. — Кого? Гроссмейстера? — удивился Шквал. Остроухий горько усмехнулся. — Моё слово больше ничего не значит. Выбери сам. Или ты объявишь имя этим вечером, или ночью начнётся резня. И не вздумай недооценивать амбиции даже самого хилого подростка. Вождь вздохнул. — Вот и снова ты заставляешь меня сомневаться в том, что ты служишь Совершенству… Хватит. Моё решение ты не изменишь. Уведите его.

***

Обучение Баланса банальным для любого мобианца вещам вымотало Соника, и он вернулся домой отдохнуть. Но не прошло и минуты, как этажом выше послышались шаги и грохот. Герой Мобиуса оскалился, тяжело поднялся и поплелся проверять, кто это хозяйничает в давно опустевшем доме. Оказалось, Эдди что-то искал в столе, но никак не мог найти. Сонливость как рукой сняло. — Пап? — тихо позвал воин Тьмы, ещё не веря в то, что он жив. Черно-синий ёж обернулся, и его глаза наполнились слезами. — Соник… Сколько раз я просил, не называй меня так! Я не смогу его заменить! Прости, что не смог им помочь, — не выдержал он и зарыдал. — В чём дело? — спросил он про себя. — Он — отец Затмения, а не твой, — проворчал Тень. — Мой, — фыркнул Соник и обнял черно-синего ежа. Лишь спустя пять минут он притих. — Что ты искал? — тихо спросил у него воин Тьмы. — С нападения Сверкающей Стрелы я никак не могу найти свои черновики. Я подумал, что слухи, что кто-то набил себе в живот ткани и бумаги, чтобы остановить кровь, и кровавые следы по всему дому — не совпадение, и решил забрать их у брата. Я думал, что у него мои стихи сохранятся лучше. — Эй, — улыбнулся ему Соник, — зачем тебе старые стихи? Напиши новые! Эдди опустил уши. — Я хотел помочь Грому устроить концерт, но не успел подготовиться, и не хочу упасть в грязь лицом снова. Его музыка безупречна, а с моими стихами она способна творить чудеса. Вот только найти бы солиста… — черно-синий ёж осёкся, наткнувшись взглядом на указывающий на него палец, и поднял изумленный взгляд на лучезарное лицо Соника, — Ты действительно считаешь, что я смогу выступать на сцене? — Ещё как! — парень показал ему большой палец, — Будешь превосходным солистом. Молния задумался. — Но нам всё равно нужен бас, Эхо Грома погиб ведь… — Не бойся, я задам вам базу, — усмехнулся Соник, — может, я и не спец, но кое-что умею, разве нет? Эдди смущённо улыбнулся. — Брат всегда хвалился твоими успехами. А может, и правда, справимся, должно же получиться… Шквал что-то планирует с Алмазами на вечер. Спрошу, сможем ли мы помочь. — Пап, стой! — Соник осёкся и поджал уши, увидев хмурый взгляд отца, — Не торопись. Дай ему прийти в себя. Ты всегда бьёшь в сердце без промаха… Просто выслушай его. Планировать будешь потом. Черно-синий ёж настороженно покосился на него. — Как ты… А, не важно. Спасибо за совет. Когда Эдди ушёл, Тень прильнул к нему, будто обнимая изнутри. — Спасибо, что предложил. Сам я бы не решился. Его стихи всегда мне нравились, и после смерти родителей я забрал их все. Только не говори ему, ладно? Затмение усмехнулся. — Обещай, что не скажешь брату, что мы были у Эми… и что там делали. — Ты что, он же с ума сойдёт, конечно, не скажу! — хихикнул Тень, — Не бойся, я буду её иногда навещать. — И этим нас выдашь, — Затмение махнул рукой, — не нужно. Она бросится тебя обнимать, ты бросишься от неё убегать… Не стоит напоминать ей. Мы попрощались. Этого хватит. Тень задумчиво притих, но вдруг заговорил снова: — А что это там Шквал задумал на вечер? Я волнуюсь за брата. Кажется, он говорил, что один из нас умрёт ещё до заката… Надо всё разведать. — И правда, — хмыкнул Соник, — мне нужно знать всё. Чем больше информации, тем лучше… Только почему Танцующая в облаках настаивала, чтобы я вернулся как можно скорее? Синий ёжик вздохнул. — Если наш случай и впрямь точь-в-точь, как с Дейвом, то стоит тебе забыть меня хоть на минуту — и я исчезну. Герой Мобиуса задумался. — Не стесняйся напоминать мне. Всегда буду рад перекинуться парой слов. На площади работали торопливо: устанавливали сцену и аппаратуру, но на этот раз почему-то без декора и шика. Кого ни спрашивал Соник, все отвечали, что Шквал хочет сделать объявление, но подробностей никто не знал. В конце концов по радио прозвучал призыв собраться на площади, и спустя десять минут к взволнованной толпе вышел вождь, хмурый, как никогда. — Я уже говорил, что Совершенство был повержен, но ему удалось выжить. Теперь он поселился в моём городе. Остроухий стал его первой жертвой. Забудьте о нём. Моей правой рукой станет Гроссмейстер. Старший сын Остроухого пробился вперёд и крикнул: — Невозможно! Мой отец предал нашего Бога. Я не имею на это права! Шквал оскалился. — Мне плевать, что ты там имеешь, а что — нет, решаю я. Жду тебя на утреннем построении. Всем разойтись! Ослушались его приказа лишь Гроссмейстер и Соник. Шквал недовольно фыркнул, спрыгнул со сцены и подошёл к берсерку. Герой Мобиуса успел влезть в разговор прежде, чем он начался: — Что случилось? Вождь раздражённо выдохнул и повернулся к синему ежу. — Мне пришлось устранить Остроухого. И я не хочу потерять ещё одного бесценного помощника, поэтому не смей к ней приближаться, понял? Черно-зелёный ёж покорно кивнул. Соник опустил уши. — Почему… А его точно нельзя спасти? — Я задал этот вопрос Алмазам. Надеюсь, Совершенство не сделал с ним непоправимого. — Вообще-то, — робко произнёс Гроссмейстер, — нет разницы, что с ним сделал Совершенство. Значение имеет только то, кому он теперь служит. Всё остальное — мелочи. Шквал задумался. — То есть, Инфинит действительно может его спасти? — Это зависит от того, кого из Богов он посчитает более сильным. Берсерк покоряется лишь сильнейшему, либо его слугам, если и они достаточно сильны или влиятельны. Это — аксиома, нарушить которую ни один из нас не способен. Именно поэтому я не могу занять место отца: если я всё понял правильно, то он предал не только Тьму и тебя, но и самого себя. Ни один из его детей больше не имеет права на жизнь. И ни один уважающий себя берсерк не станет служить тому, кто так глупо потерял право распоряжаться собственной жизнью. Нас всех убьют. Ты должен был назвать другое имя. Черно-фиолетовый ёж оскалился. — Они не посмеют нарушить мои… Гроссмейстер отрицательно помотал головой. — Такова аксиома. Мы не способны нарушить то, что заложено в наших генах. Твоё слово не сможет заглушить голос крови, ведь ты не станешь осуждать их на смерть просто за то, что они хотели очистить твой клан от порчи. Шквал нахмурился. — Ни один берсерк не способен предать самого себя, не так ли? Гроссмейстер изумлённо заглянул в лиловые глаза. — Да. — Остроухий одну аксиому уже нарушил. А ты? Как думаешь, справишься? Берсерк задумался. — Нарушить аксиому невозможно. Но, может, её можно обойти по воле Бога? Берсерки будут служить Надежде, что бы ни случилось. Сделай правой рукой её. Тогда, возможно, у меня появится шанс остаться твоим советником, но… Предательство отца это не изменит. Мой смысл жизни — развивать клан Черного Кастета, но теперь… Я не имею права на жизнь. Первенец предателя не способен снять с себя это клеймо. Шквал покачал головой. — Это — тоже аксиома? Берсерк хмуро кивнул. — А ты случайно не сможешь её обойти, если отречёшься от рода отца? — Немыслимо, — всхлипнул Гроссмейстер и опустил взгляд, — не знаю, удастся ли мне выжить… Очиститься от всего, что связывает меня с отцом, — схватился за голову, — возможно, я стану бесполезным, но шанс будет. — Шквал, — Соник в панике сделал шаг назад, — не торопись с выводами, может, найдётся другой способ? Черно-фиолетовый ёж отрицательно покачал головой. — Я не знаю другого ежа, который бы справился с обязанностями Остроухого лучше Гроссмейстера. — А я — придумал, — облегчённо выдохнул берсерк, — если приказ отдаст Белый Алмаз — его не сможет нарушить никто. Я уже испытал на себе его силу. Ослушаться его невозможно. — Хорошо, — кивнул вождь, — если у тебя появился план — действуй. — Есть, — поклонился Гроссмейстер, — только мне нужно связаться с ним. Могу я тебя попросить передать ему, что нам нужно встретиться? — Конечно. Желаю удачи. Шквал ушёл, и Соник обеспокоенно заглянул в глаза всё ещё хмурящемуся берсерку. — Что будешь делать? — То, чему я так и не смог научиться у отца. Придётся сделать невозможное, мне, самому… Остаётся только верить в то, что Белый Алмаз всесилен. Иначе правой рукой Шквала стану не я, а это сильно повредит клану. Герой Мобиуса на миг ободряюще улыбнулся. — У вас всё получится! Только… Что теперь будет с Остроухим? Гроссмейстер пожал плечами. — Надеюсь, его убьют. Соник в панике поджал уши. — Надеешься?.. А что, получше вариантов совсем нет? — Нет. По крайней мере, получше лично для него. Черно-синий ёжик тихо всхлипнул. — Нет, — он опустил голову, сделал шаг назад и уставился на золотые браслеты, — этого нельзя допустить… Я должен был пойти вместо Шквала! — Тень, — позвал берсерк, — уже поздно рыпаться. Ты ничего не изменишь. — Изменю, — выдохнул Соник и расстегнул один браслет. — Тебя никогда не волновало будущее. Ты недолюбливал Алмазы, никогда им не верил. Ты не сводил взгляда с Затмения. С каких пор ты стал таким дерзким и наивным придурком? — Это был не я, — фыркнул герой Мобиуса, бросил браслеты под ноги и шагнул назад. Фиолетовая паутина под ногами почему-то сменилась розовой сеткой. Вдруг она начала расти и расширяться под ногами до тех пор, пока он не остался стоять на толстом розовом шнуре. Соник покачнулся, опасаясь потерять равновесие в такой неустойчивой позе, и вдруг заметил у себя лишнюю пару рук. — Тень? — позвал воин Тьмы, — это — ты? — Я, — облегчённо вздохнул синий ёжик, — ну и напугал же ты меня! Где мы вообще? Герой Мобиуса задумался. — Это должен быть тот же самый межвременной мир, только почему он так изменился? Неужели так на него действует удача Эми? — О, — удивлённо воскликнул Тень, — смотри, тут сердечко мерцает! Прямо у нас за спиной. Черно-синий ёжик оглянулся и удивлённо спросил: — Где? — Да вот же! — синий сделал шаг назад, — Прямо у меня под ногами! — Только не ставь ноги вместе, вернуться сюда сам не сможешь! — проворчал Затмение и принялся озираться. Сердечко подпрыгивало и крутилось прямо над парой золотых колец на соседнем розовом шнуре в метре от них. Воин Тьмы шагнул в пустоту и, нащупав под ногой незримый пол, подобрал кольца и оглянулся на голубую версию себя. Тень улыбнулся и показал ему большой палец. — Спасибо за всё! — крикнул он на прощание и исчез. Затмение застегнул браслеты и поставил ноги вместе. Увидев перед собой блюдо с чили-догами, он положил на стол недоеденный кусочек и закрыл лицо руками. — Покой, ты должен меня выслушать.