***
В сервис я летел, как на крыльях — безумно соскучился по своей машинке. Точнее не столько по машинке, сколько по тому комфорту, который она мне давала. Честно говоря, безумно устал спешить на электрички и дожидаться по вечерам такси. Теперь я, слава Богу, буду зависеть только от самого себя. На работу я приехал раньше, чем рассчитывал, чем несказанно удивил и обрадовал Славу. Менеджер сегодня выглядел несколько дёрганным. Хотя остальной персонал вряд ли это заметит, мне, знающему его достаточно близко, эта напряжённость сразу бросилась в глаза. Решил во что бы то ни стало узнать правду — очень уж меня тронул рассказ Артёма о том, как он просил на работе в долг и почти никто не помог. Вот так работаешь с людьми, а потом, когда у тебя возникают проблемы — никому до тебя и дела нет. В своём коллективе я старался таких ситуаций избегать, поэтому всегда присматривался и прислушивался к работникам, независимо от их должности. —Можно? — вопрос раздался одновременно со стуком в дверь, так что Слава вошёл в мой кабинет, фактически не дождавшись ответа. — Вызывали? — Привет, присаживайся. Расскажи что у нас с банкетом? Пока Слава рассказывал про рабочие моменты, мне принесли свежесваренный капучино и я тут же жадно припал к чашке губами. Видимо, со стороны это выглядело несколько странно, потому что Слава аж запнулся на полуслове. — Никита Александрович! — я закатил глаза, как бы напоминая о вчерашнем разговоре. — Вы… ты! Ты что, дома не ночевал? — Прости? — Это, конечно не моё дело… но на тебе вчерашняя одежда. Да и то, с какой жадностью ты набросился на кофе… всё это так не похоже на тебя, — пожал плечами Слава. — Ты сегодня тоже какой-то дёрганный, — я с лёгкостью отбил его подачу, но обрадоваться не успел, у друга на лице сразу нарисовалось какое-то загнанное выражение. — Что стряслось? — Всё в порядке. Просто у меня… у нас! Сегодня важный день. Я нервничаю, вот и всё. — Важный день? Какое-то событие? — я судорожно вспоминал все даты, так или иначе имеющие отношение к Славе, и не мог ничего вспомнить. День рождения у него весной, у Павлика — летом, их годовщина тоже летом. — Павлушины родители приезжают… Слава замялся, явно подбирая слова. Я же, по-прежнему не понимал суть проблемы: Пашка живёт с ним вот уже четвёртый год, и его родители за это время приезжали с десяток раз. Каждый раз они останавливаются в Славиной квартире, потому что сын им сказал, будто снимает у того комнату. Всех всё устраивало, отношения у них всегда были хорошие. В общем, я не видел никаких причин для паники. — Через час они прилетают. Павлуша уже выехал в аэропорт. А вечером… мы устраиваем каминг-аут. Вот! — Чего устраиваете? Камин-чего? Типа семейные посиделки? — видимо тупил я жёстко, потому что Слава не сдержался и заржал в голос. Впрочем, это даже хорошо — напряжение его явно отпустило. — Какие посиделки? — вопросил он, отсмеявшись. — Каминг-аут, признание. Павлик решил признаться родителям в том, что он гей. И в том, что он не снимает у меня комнату... а живёт со мной. — Ого! — я даже присвистнул от удивления. — Это здорово… я вас поздравляю! — Поздравь нас завтра, когда мы будем уверены в том, что его маму не хватил сердечный приступ, — вздохнул Слава. — Э-э-э-э… так, может, не надо? — Родители наседают на него с отношениями, женитьбой… так что Пашка сказал, что прямо заявит им, что жениться готов только на мне. Я поперхнулся кофе: — Вы серьёзно? — Да нет же, — отмахнулся Слава. И тут же мечтательно добавил: — хотя, если у нас когда-нибудь разрешат… На этом нашу беседу прервали — нужно было идти встречать приглашённых артистов и содействовать им в установке аппаратуры. В течение дня периодически возникали небольшие проблемы, так что сесть и спокойно договорить нам так и не представилось возможности. Впрочем, я не сильно расстроился, потому что всё ещё пребывал в некотором шоке. Нет, я знал, что Слава однозначно гей, знал, что им с Пашкой хорошо вместе, даже допускал мысль, что они по-настоящему любят друг друга. Но чтоб прям пожениться…***
Славу я отпустил гораздо раньше, чем он отпрашивался — посчитал, что в любом случае ему нужнее быть дома, чем тут. Работать без своей «правой руки» было сложнее, но я справился. Всё успел, всё решил, всем помог… Опыт — не пропьёшь, как говорится. В рабочей суете чуть не забыл про Артёма, но всё-таки вспомнил ближе к ночи. Набрал. Оказалось, что парень уже собрал свои вещи и готов к переезду. Решили не тянуть резину и переехать прямо сегодня. Так и мне будет проще — вручу ему ключи от дома, и завтра уже не будет болеть голова о том, как бы нам «состыковаться». Посоветовал ему поспать и вновь принялся за работу. К концу вечера, а, если быть точнее — уже ночью, всё-таки появились проблемы. Заказчик ощутимо перебрал и теперь ему резко разонравились наши цены. Разумеется, договор, в котором всё расписано и прописано, аргументом для него не был. Не люблю такие ситуации. Не люблю разговаривать с пьяными людьми. Но, меня бы не назначили управляющим, не умей я разруливать конфликты. Решил всё и в этот раз. Вот только морально я вымотался до предела. Езда за рулём с любимой музыкой в качестве звукового сопровождения несколько взбодрила. Наконец-то я чувствую себя ни от кого не зависящим. Приятное ощущение. Ночь, скорость, адреналин, одним словом — свобода. Вжимая педаль газа в пол и постукивая по рулю в такт композициям, звучащим из динамиков, я почти не заметил, как долетел до Снегирей.***
Артём встретил меня бодрым, но меланхоличным. Открыл дверь по уши укутанным в плед и не выказывающим никакого желания не то что к переезду, а к жизни в целом. Удивительно, даже вчера, до моего предложения, он казался куда бодрее и оптимистичнее. Неужели, настолько не хочет жить со мной? Чем это я ему насолил?! — Ничем не насолил, — улыбнулся Тёма — видимо, я задал последний вопрос вслух, сам того не заметив. — Ты вообще ни при чём. Просто мне вдруг стало грустно от того, что нужно съезжать отсюда. Воспоминания нахлынули и всё такое. — Ты же не просидел весь вечер вот так… вспоминая? — однако, по взгляду Тёмы я понял, что именно так он и просидел. — Ну, ты и дурак! Завтра понедельник, тебе всю неделю работать. Но вместо сна ты сидишь и грустишь до трёх часов ночи. Псих! Сам не понял, из-за чего так завёлся, что чуть было не наорал на своего нового жильца. Какое мне дело до его графика? Это же ему вставать с самого утра, не мне. Тем более, сам я так же грустил, когда съезжал со съёмной квартиры в собственную. Видимо, просто вспомнил, каким идиотом был сам, вот и выместил это на Тёме. — Ладно, показывай, что забирать? Вещей у него оказалось не просто мало, а очень мало. Пара коробок, пара сумок, кресло, пара связок книг, рюкзак, да плед, в который он до сих пор кутался. На мой недоумённый взгляд Артём пояснил, что всю свою технику и те вещи, которые ему не понадобятся в ближайшем будущем, он решил оставить у Влада, чтоб не таскать туда-сюда. В общем, в его словах был резон, так что я не стал продолжать расспросы. В два захода мы спустили всё необходимое и, пока я раскладывал коробки и сумки в багажнике, Тёма устроился на пассажирском сиденье и даже успел задремать. Садясь за руль и наблюдая за его спящим лицом, я почему-то вновь разозлился на то, что парень потерял полночи сна. Причём эта злость отдалённо напоминала беспокойство. Не стал будить его сразу: сначала отнёс вещи домой и разобрал диван, а потом уже поднял Артёма. Он благодарно кивнул и завалился спать сразу же, как мы вошли. Неудивительно. Интересно, он завёл будильник? Кажется, ему на работу к девяти, значит вставать ему через пару часов. На всякий случай я решил завести свой будильник и проконтролировать Тёму утром. Тем более, что ключи я ему так и не отдал.***
Просыпался я трудно. Самым сильным желанием было запустить трезвонящий будильником телефон в стену, перевернуться на другой бок, подтянуть одеяло повыше и вырубиться на ближайшие несколько дней. Но посторонние звуки из кухни всё-таки сделали своё дело и вытащили меня из постели. Нет, Артём вовсе не был шумным, просто я привык жить один и в абсолютной тишине. Выглянул в прихожую и чуть не столкнулся с причиной своего бодрствования, чем, очевидно, в очередной раз напугал его. Глаза Тёмы мгновенно расширились и наполнились паникой, и он виновато выдавил: — Я тебя разбудил? Прости… Объяснил ему, что специально встал, попросил подождать меня и отправился в душ. Собрался буквально за несколько минут, вручил Артёму запасные ключи от квартиры, пока спускались — объяснил особенности открывания домофона. Довёз его до станции, по пути рассказав, что где находится и как куда добраться. Прям почувствовал себя ответственным гидом. Когда мы прощались, Артём выглядел куда веселее и бодрее, чем накануне. И это — радовало. Вернувшись к дому, заглянул в магазин, закупил продуктов. К своему стандартному списку добавил пару пачек пельменей, несколько замороженных пицц и несколько упаковок с полуфабрикатами: помнится, Артём жаловался на неумение готовить. Но, с этим-то он справится? Дома первым делом закинул в машинку стирку, затем быстренько подготовил ингредиенты для овощной запеканки с мясом, отправил всё это в духовку и принялся готовить комнату к вселению Тёмы. Вообще-то я сказал ему, что уже освободил для него место в шкафу и комоде, но это было маленьким обманом — честно говоря, вчера я об этом совершенно не подумал. Исправился примерно за полчаса. Если ему не хватит места, то завтра освобожу ещё какую-нибудь полку. Принял душ, побрился, попил кофе — стал похож на приличного человека. Как раз машинка отстирала, и духовка пиликнула таймером. Выключил и то, и другое, развесил вещи, написал Тёме записку, прилепил её на зеркало и отправился на работу. Время подходило к одиннадцати утра — понедельник. На работе ждёт куча документов, договоров и прочего. Да и очередной корпоратив вечером — нужно подготовиться и всё проверить. А Славу я вчера отпустил и на сегодня тоже — пусть утрясает свою личную жизнь и отношения с новоявленными родственниками.***
Уже на подъезде к работе экран телефона озарило Ириной фотографией. Чёрт, я же вчера должен был ей позвонить! Со всей этой суматохой с Артёмом, работой, машиной, Славой — совсем об этом забыл. Тоже мне, «жених»! — Привет, милая! — Здравствуй, сладкий. Совсем забыл обо мне? — от подобных интонаций у меня в голове нарисовался образ Иры, капризно надувшей губки, и я особенно остро почувствовал, как соскучился. — Ну что ты такое говоришь?! Конечно нет! Работы много. Сама знаешь — декабрь, такое время… — Да, да, знаю. И радуюсь, что меня именно в декабре сослали в эту ссылку. В смысле — командировку! — девушка засмеялась. — Тут проще. Работы тоже хватает, но всё-таки эмоционально нет такой напряжёнки, как в Москве. — Вот и хорошо. Завидую. К тебе хочу. И от работы сбежать… и просто… к тебе. Соскучился, Ириш. — Понимаю, солнце. Я тоже соскучилась! Конечно, мне эта разлука даётся проще… но всё равно не легко. Да, ей должно быть и правда проще — разница темпераментов. Ира спокойно может обходиться без секса месяцами, когда мне это нужно гораздо чаще. С нашего расставания прошло всего десять дней, а мне кажется, что я уже вечность один, без тепла любимых рук. А впереди ещё два с лишним месяца… — Нииииик! — голос любимой прорвался в моё сознание сквозь поток невесёлых мыслей. — Прости, задумался. Что ты говоришь? — Спрашиваю, как у тебя там дела, что нового? — Нового? Помнишь, я рассказывал, как помог одному парнишке?.. Ира всегда меня понимала и поддерживала, поэтому я рассказал ей обо всём без утайки: и о том, как мне позвонил пьяный Тёма с рассказом о своих бедах (умолчал лишь о том, что он был пьян); и о том, как я поехал к нему; и о том, как предложил ему свою помощь. К моему удивлению, девушка меня не поддержала. Впрочем, ничего против она тоже не сказала, но в целом её реакция была довольно прохладной: — Никита, ты слишком добрый. — Ир, ну что такое? Не убудет от меня, если в моей квартире кто-то поживёт. — Откуда ты знаешь? Может он вор? Или наркоман? Да мало ли что ещё! — Ириш… — Ладно, ладно, извини меня. Ты с этим парнем общался, значит, тебе виднее, какой он. Просто будь осторожней, хорошо? Я волнуюсь за тебя. — Спасибо! Всё будет нормально, родная, не переживай. Ладно, я въезжаю на парковку, сейчас связь оборвётся… — Ладно, сладкий, до связи! Люблю тебя! — И я тебя люблю, Ириш! Разговор оставил после себя смешанные чувства: радость от того, что услышал родной голос и горечь от того, что остался не понят. Немного подумав на эту тему, пришёл к выводу, что Ира меня просто избаловала: всегда и во всём поддерживала, даже в откровенных глупостях. И вот, в результате, мне становится обидно даже от мельчайшего намёка на критику в мой адрес.***
Остаток дня прошёл спокойно и тихо. Понедельничный корпоратив вышел скромным и не повлёк за собой никаких проблем. Уже в десять вечера гости стали расходиться по домам, и я освободился довольно рано. Дома застал ещё бодрствующего Тёму — он на автопилоте рассказал, как прошла встреча с бывшей хозяйкой, как он разместил свои вещи и поблагодарил за вкусную запеканку. А после отправился спать. Я тоже не стал засиживаться допоздна. Вышедший на следующий день на работу Слава, рассказал, как новоиспечённая «тёща» полночи лила слёзы от новости об ориентации своего единственного сына, но в конце концов смирилась и приняла его выбор. Друг выглядел усталым, но довольным, так что и я расслабился и порадовался за него. Ну и за Павлика тоже, за компанию. Всё-таки он вполне приятный парень. Я, в свою очередь, рассказал Славе о своём новом жильце. И о нашем знакомстве, и о Тёминых проблемах, и о своей «добродетели», и о реакции Иры на всё это. Друг меня поддержал, тем самым вернув хорошее расположение духа. — Ты молодец, Никита Александрович! — улыбнулся Слава. — Думаю, что у парнишки действительно проблемы, раз он обратился за помощью фактически к незнакомому человеку. А то, что он гей — так ничего страшного в этом нет. Не думаю, что он решится тебя насиловать. — Этого я точно не боюсь, — усмехнулся я. — Я его при первой встрече чуть ли не за школьника принял. Ему здоровья не хватит. — Тем более. А вообще мы хорошие, не кусаемся…***
Дни сменялись один другим. Погода тоже менялась семь дней в неделю. Сегодня на улице снегопад, завтра резкое похолодание, а послезавтра — чуть ли не весна. Меня, на машине, это особо не напрягало, но в курилке я часто слышал очередные жалобы персонала на погоду. Корпоративы и фуршеты повторялись день ото дня. Менялись гости, приглашённые артисты, напитки и основное меню, лишь обязанности персонала были одинаковыми, независимо ни от чего. Через пару недель бесконечных закрытых мероприятий я, как и весь остальной персонал, справлялись со своей работой на полном автомате. Наверное, со стороны казалось, что в каждом из нас установлен автопилот, который отвечает за действия и слова. Дома всё шло спокойно. С Тёмой мы сталкивались в основном в выходные, хотя иногда пересекались и вечером (хотя, точнее будет сказать ночью) в будни. Я знал, что пару раз он ходил куда-то отдыхать и возвращался под утро, но не лез с расспросами — это не моё дело. Он молодой свободный парень, естественно, что ему хочется отдыхать. Но чувство беспокойства почему-то не отпускало, видимо, потому что подсознательно я считал себя ответственным за него. Всё-таки он живёт у меня. Помимо волнения за своего квартиранта, от него не было никаких «неудобств». Да, готовить он, действительно, не умел. От слова «вообще». Но с полуфабрикатами вполне справлялся. Время от времени я готовил какую-нибудь «человеческую» еду на несколько дней, за что Артём очень искренне меня благодарил — лично или в записках. Это нисколько не напрягало — готовлю я хорошо и это дело люблю. Как-то так вышло, что мы продолжили писать друг другу записки, когда не удавалось увидеться и постепенно это вошло в привычку. Приятно было обнаружить на кофейнике очередное послание: «спасибо за лазанью, очень вкусно!» или «вечером планирую стирку, собери, что нужно постирать». Как в прохладный вечер кто-то тихонько накрывает твои плечи лёгким пледом, так и эти записки — окутывали меня какой-то ненавязчивой заботой и неизменно вызывали улыбку. В квартире соблюдалась идеальная чистота, без малейшего вмешательства с моей стороны. Уборку я с детства недолюбливал. Конечно, я всё равно убирался, пусть и через силу. Не запускал своё жилище… но, тот факт, что теперь всё это делалось будто по волшебству — несказанно радовал.***
Вернувшись домой под утро, в ночь на тридцать первое число, и застав Тёму, пакующего сумку, я, мягко говоря, удивился. Если не сказать «выпал в осадок». В голове тут же пронеслось содержание всех его записок и наших разговоров. Но ничего, что хоть как-то указывало на скорое расставание, я вспомнить не смог. Не иначе, как от шока, я выпалил первое, что пришло в голову: — Ты что, меня бросаешь?