***
Избавиться от одежды заняло не больше минуты. Прикрыть дверь, сделать шаг по направлению к ванной и перешагнуть через бортик — примерно столько же. В тот момент я уже не думал ни о том, что мы оба парни, ни о том, что меня никогда не привлекали мужчины, ни о том, что у меня есть любимая девушка. Я просто хотел именно его — Тёму! — здесь и сейчас. Хотел — безумно. До разноцветных кругов перед глазами. До нервно подрагивающих пальцев и потеющих ладоней. До подгибающихся коленей. До горячего клубка внизу живота. До сбившегося дыхания и свиста в лёгких. Сны, фантазии, реальность — всё переплелось в одно. Сузилось до крошечного «здесь и сейчас». Остались только я и Тёма. Наши спутавшиеся дыхания и переплетённые на его члене пальцы наших рук. Его мокрый затылок, упирающийся в моё плечо. Мои губы, шепчущие какую-то чушь ему на ухо. Его горячее тело, выгибающееся под моими руками. Моё желание, растекающееся по самым отдалённым уголкам тела и сознания. Его стон, хриплый, пускающий волну мурашек по всему моему телу. Его руки и губы, ищущие, жаждущие ласки. Его глаза, манящие, обещающие наслаждение. Его рот, выражающий полное и безоговорочное согласие, тихим: — Хочу тебя… тебя! Отброшенная в сторону, ставшая лишней игрушка. Мои зубы на его плече. Мой член — внутри. Соприкасается с жаркими, гладкими стенками. Слишком быстро. Слишком горячо. Слишком тесно — удовольствие, граничащее с болью. — Ауч-ч-ч! — Тёмин стон — стон боли, а не удовольствия — несколько охладил мой пыл и вернул моё сознание обратно в тело. — Больно? Прости, прости… Я неловко погладил его по руке и поцеловал в шею, словно желая извиниться. За то, что причинил боль. За то, что не подумал, перед тем, как что-то сделать. За то, что такой идиот.***
Поневоле вспомнился прошлый опыт анального секса: инициативная девушка и молодой, любопытный, жаждущий чего-то новенького и не отличающийся богатым постельным опытом я. Мне, наверное, было около двадцати двух тогда, может, чуть больше. После, моя девушка сказала, что было слишком быстро и нужно будет ещё повторить, чтоб «распробовать». Посмеялись с ней над тем, какой я несдержанный… да скорый. Да и замяли этот вопрос на пару недель. После второго раза она сказала, что ей понравилось. Но я-то видел — врала! Я же видел, как она морщилась во время процесса. Как она кусала губы — явно от боли, а не от удовольствия! Видел, как она смаргивала слёзы, как судорожно хватала ртом воздух. Чувствовал, как она царапает мою спину в кровь. Как пытается зажаться, увернуться от очередного проникновения. Как сжимает ногами мои бока, словно в попытке остановить, замедлить фрикции. Слышал её стоны, скорее просящие пощады, чем говорящие об удовольствии. Слышал её прерывистое дыхание. Всё это я видел и чувствовал, но не мог остановиться. Было так остро, горячо и желанно, что у меня сорвало всякие тормоза и всё, что я мог делать — лишь продолжать возвратно-поступательные движения до полной разрядки. Мы расстались вовсе не из-за того случая. Да и не упрекала она меня никогда и ни в чём. Вот только я и теперь, спустя столько лет, чувствую себя распоследней скотиной за тот опыт. Эгоистом, забывшим об удовольствии партнёрши, которое всегда было для меня весьма значащим показателем. Себялюбцем, который, забив на свою девушку, думал лишь о своём собственном удовольствии. Так же, как и сейчас…***
Тёма выдернул меня из воспоминаний лёгким копошением и тихим шёпотом: — Ни-и-ик!.. Ещё несколько секунд я пробыл с закрытыми глазами, пытаясь сконцентрироваться, собраться и раздумывая, что лучше всего сейчас сделать. Однозначно первым делом нужно прекратить происходящее, выйти, отстраниться. Извиниться. Тёма шевельнул тазом и сильнее упёрся затылком мне в плечо, и у меня снова расплылись круги перед глазами. Чёрт! Как же горячо… и тесно в нём. Хочется проникнуть глубже, раствориться в ощущениях, расплавиться от этого жара. А потом тягуче двигаться внутри до тех пор, пока всё тело не прошьёт насквозь острым импульсом оргазма. Чёрт! Кажется, можно кончить лишь от мыслей о подобном. Я медленно подался назад, но Тёма тут же вцепился в моё бедро, запрокинул голову и рвано дыша, прошипел: — Не смей… останавливаться! Ослушаться этого голоса, насквозь пропитанного похотью, я не мог. Так же, как и проигнорировать его взгляд, в котором плескалось неразбавленное желание. Тёма всем своим видом демонстрировал готовность продолжать. Я и продолжил. Медленно скользнул внутрь на всю длину, поддерживая Тёму за прогнувшуюся поясницу, всё так же целуя его длинную шею и худые плечи. Обратно ещё медлительней, не до конца. Вновь вперёд, аккуратно, размеренно, чтоб не причинить вреда. Смакуя ощущения от проникновения: эластичность обволакивающих стенок, горячую тесноту и глубину. Внимательно прислушиваясь к Тёминым вдохам и выдохам, ловя каждый его стон. Этими звуками разрушались все запреты и правила приличий, стирались все разумные мысли о том, что будет после. В этот момент никакого «после» не существовало вовсе. — Бы-ы-ыхх… бы-ы-ыстре-е-е… Артём выпустил моё бедро из захвата своих пальцев и упёрся обеими руками в стену, ещё сильнее — хотя, казалось бы, куда уж сильнее? — прогнувшись в пояснице и оттопырив округлый зад. От данного зрелища остатки запретов напрочь вылетели из головы. Остались лишь инстинкты, неприкрытое желание по оголённым нервам. Я двинулся резче, сминая Тёмину кожу, практически впиваясь пальцами под неё. Скольжение назад и вновь резкий толчок вперёд. Зубы зачесались, стоило только увидеть выделяющиеся шейные позвонки, когда он опустил голову вперёд, и я вновь куснул его за загривок. От неожиданности Артём дёрнулся, заскользил руками по кафелю, чуть не упал. Я отстранился. Перехватил его, зафиксировал в вертикальном положении и нервно выдохнул: — Не самое удачное место, да? — Угу, — промычал Тёма, упираясь лбом в стену. — Не самое. Это точно. — Хочешь продолжить? Пошли в спальню? — ответом мне были судорожный вздох и едва заметный кивок.***
Мы выбрались из ванной, наскоро вытерлись одним полотенцем — тем, которое было ближе — схватили смазку и на ощупь отправились в спальню. Я что-то шептал, Тёма отшучивался, мы вместе смеялись, толком не вслушиваясь в то, что говорим. Так, смеясь, мы и завалились на кровать. Сжимая друг друга в объятьях, словно парочка впервые дорвавшихся до тел малолеток. После этого мы не разговаривали — за исключением того момента, когда Тёма напомнил про презерватив — принялись изучать друг друга. Глазами, руками, губами, всей кожей. Кто бы мне сказал, что я когда-либо буду с такой жадностью разглядывать другого парня? Сейчас же хотелось рассмотреть Тёму с головы до ног, изучить каждую его родинку, попробовать на вкус каждую конопушку (прям, как в моём сне!), исследовать каждый изгиб разгоряченного тела. Дальнейшее запомнилось смутно. Словно не сам я был непосредственным участником процесса, а лишь наблюдал за происходящим со стороны. Причём наблюдал сквозь туман. Или завесу дождя. Или сквозь дым. В общем — увиденные картинки были расплывчатыми и нечёткими. Зато ощущения были настолько яркими и красочными, что сводили с ума, дробили мозг в щепки. Тёма, вздёрнутый на четвереньки, оглядывающийся на меня и призывно сверкающий глазами. Его приподнятая задница, так и просящая прикосновений. Мои подрагивающие в нетерпении руки, разводящие половинки в стороны. Его страстный стон и неуловимое движение назад, ко мне. Мой возбуждённый до предела, проникающий в него, член. Дрожь по телу, от которой кружится голова и мутится сознание. Его нутро, пульсирующее и обволакивающее. Бисеринки пота, что скатываются по моим вискам. Чёткая линия его позвоночника, который выгибается при особенно резких толчках. Мои пальцы, впивающиеся в бледную кожу. Взмокшие рыжие волосы, рассыпавшиеся по подушке, вызывающие желание собрать их, сгрести в пучок на затылке и притянуть их обладателя к себе, чтоб лизнуть напряжённую шею, прикусить мочку уха, поцеловать скулу. Мои стоны, которые невозможно сдерживать. Его бёдра, жадно подающиеся навстречу ритмичным толчкам, усиливающимся с каждым движением. Звонкие шлепки наших соприкасающихся тел. Тонкие Тёмины пальцы, комкающие простыню. Закушенные губы — у нас обоих. Тяжёлое сбивчивое дыхание — одно на двоих. Оргазм, накрывший с головой. Тоже один на двоих. Тёплое расслабленное тело под боком, которое хочется прижимать к себе, обнимать и ласкать. Тяжесть в мышцах, лишающая последних сил. Настойчивые звонки телефона, улавливаемые периферией сознания за секунду до того, как нас утянет в крепкий сон.***
Проснулся утром от привычного звона будильника, отключил его на ощупь. Способность связно мыслить вернулась ко мне вместе с пробуждением. Воспоминания навалились скопом ещё до того, как я открыл глаза и обнаружил спящего у меня под боком Артёма. Нда-а-а. Аккуратно выбрался из постели, стараясь не потревожить Тёму. Принял душ, побрился, наскоро выпил кофе без ничего. Написал записку весьма расплывчатого содержания, прикрепил её на зеркало и малодушно сбежал из собственной квартиры. Нда, Никита Александрович… ну и натворил же ты дел! Накинулся на парнишку из-за своего недотраха и ссоры с девушкой. Уже в машине проверил телефон: никаких пропущенных звонков, лишь сообщения от Славы и Иры. Менеджер писал о том, что банкет прошёл без эксцессов. Ира писала, что нам нужно поговорить. Потом о том, что она погорячилась. После было сообщение с извинениями. Нда. Дорогая, ты даже представить не можешь, к чему ты меня вчера подтолкнула своими неосторожными словами. Впрочем, ни к чему винить Иру, раз сам не мог (и не хотел) держать себя в руках. Идиот озабоченный. Как теперь Тёме в глаза смотреть? И как на самого себя теперь в зеркало смотреть? С другой стороны — положительные стороны тоже есть. Теперь я удовлетворён, глядишь, и стану уравновешенней, рассудительней и спокойней. Только вот что делать со своим чувством вины?! В ресторан я приехал быстрее, чем планировал. Заказал себе кофе и уединился в кабинете. К счастью, работы у меня вагон и маленькая тележка, так что есть, чем занять свои мысли на ближайший день. Конечно, поговорить с Тёмой мне придётся. Причём сделать это нужно в ближайшем будущем. Но я предпочёл пока даже не думать об этом, зарывшись по самые уши в отчёты, договора и прочую документацию.***
Слава появился спустя час после меня. Уставший, с залёгшими под глазами синяками и отчаянно зевающий. Словом, всем своим видом демонстрирующий то, что до поздней ночи — или, скорее, до раннего утра! — он работал не покладая рук. К моему чувству вины перед Артёмом добавилось ещё и аналогичное чувство к Славе. Хорошо, что хоть причины разные. — Приветствую! — менеджер опустился в посетительское кресло и устало откинулся на спинку. — Как ты? Отдохнул? Выспался? — Привет. Ты рано сегодня. — Пашка ехал по делам в центр, вот и поднял меня. Чтоб своим ходом потом не тащиться. Так как ты? — Не знаю, Слав, — рассказывать другу о произошедшем в моих планах не было. — Ладно, давай тогда о работе? — понимающе улыбнулся менеджер. — Рассказать о банкете? — Давай. Рассказ вышел не особо длинным. По всему выходило, что мы со Славой недооценили наших юных гостей и готовились к худшему. А по факту на банкете не произошло ничего страшного. Никто не перепил, не было никаких беспорядков, всё прошло чинно и гладко. Танцовщицы и работники ресторана получили щедрые чаевые, счёт был полностью оплачен без каких-либо претензий, гости разошлись к трём утра. Приятная неожиданность, однако. Такие банкеты да каждый день бы проводить. — Теперь о других новостях, — тоном диктора продолжил Слава, — ко дню всех влюблённых шеф хочет ввести несколько новых десертов. В понедельник приедут учредители, будут обсуждать программу. Вроде бы планируется какой-то концерт, но пока ничего не известно. — Ясно. — Сам понимаешь, тебе нужно присутствовать. Так что выходного у тебя не будет. — Понимаю, — кивнул я, посматривая на календарь. — Хочешь, бери выходной на завтра? — А как же ты? Слава поморщился и неопределённо пожал плечами. Что-то в этом было странное. — Сла-а-ав! Что-то случилось? — Нет, нет, всё хорошо. Я просто за тебя переживаю, — друг поднял на меня взгляд. — В смысле? — растерялся я. — Ну, после вчерашнего… — меня передёрнуло от этой фразы, но, к счастью, Слава этого не заметил или не обратил внимания, и продолжил: — я же знаю, как ты относишься к Ире. Понимаю, как ты переживаешь из-за этой её командировки. А тут ещё парень этот. Представляю, что у тебя в душе творится! — Не представляешь, Слав, — я покачал головой. — И не надо тебе это представлять. Радуйся что у тебя всё хорошо. Я разберусь. Нас прервал звонок мне на скайп. Ира. Улыбающееся лицо любимой смотрело на меня с экрана телефона и мне вдруг показалось, что я вижу в родных глазах осуждение. Бред! Это же просто фотография! Я клацнул по красной кнопке и отодвинул телефон в сторону. Слава многозначительно приподнял брови и было открыл рот, чтоб что-то сказать, но я его тут же перебил: — Не комментируй. Пожалуйста. — Я мог бы выйти, если ты хотел поговорить без свидетелей, — мягко улыбнулся он. — Не нужно. Я поговорю с ней позже. Давай дальше про работу? Что там за десерты хочет ввести шеф? — О-о-о! За подробностями — не ко мне. Знаю только, что в декоре всякие сердечки и ангелочки…***
Рабочий день медленно, но верно подходил к концу. Ира перезванивала ещё два раза. Я сбрасывал. Просто не знал, что ей сказать. Да и как с ней говорить после всего, что она наговорила вчера. И как с ней говорить после того, что я сам натворил вчера. От Тёмы же не было ни звонков, ни смс. Пару раз я порывался сам ему набрать, но тоже не знал, что и как сказать. По-хорошему, требовалось признать свою вину во вчерашнем, извиниться и попросить забыть обо всём, словно это просто сон, но говорить подобное по телефону мне казалось неправильным, даже несколько трусливым. Чувствовал я себя препаршиво. Переживал я как за Иру, так и за Тёму. И за мои отношения с ними обоими. Даже не знаю, за кого сильнее. Перед Ирой, само собой, я чувствовал себя безмерно виноватым. Что бы она ни наговорила или ни сделала, а за свои поступки в любом случае отвечать мне самому. Как бы она не толкала меня своими словами на измену или куда-то там ещё, в том, что меня так перемкнуло вчера на Артёме — виноват только я сам. Не Ирино «разрешение» изменить, не фотографии, на которых она с другим парнем, даже не Тёмина интимная игрушка, от которой мне снесло остатки мозга. Только я сам. Что касается Артёма — где-то в глубине души я боялся не застать его дома и очень переживал за это. У парня реальные проблемы, я вызвался ему помочь, приютить, а в результате повёл себя как скотина, просто воспользовавшись им. Да, он сам, вроде как, был не против… но это всё равно не давало мне права вести себя так. Я же знаю, что я симпатичен ему в какой-то степени, поэтому он и не оттолкнул меня. Так же я знаю и то, что он грезит о серьёзных отношениях, о любящем парне, а вовсе не о жёстком сексе со своим соседом, который даже не может поцеловать его в губы. Тёма — хороший парень, он заслуживает лучшего отношения. Я поступил, как распоследний говнюк по отношению к ним обоим.***
— Ник, ты едешь домой? — Слава заглянул в начале двенадцатого. — Скоро поеду, — кивнул я, пытаясь собраться с мыслями. Действительно, стоило собрать себя в кучу и отправляться домой. Домой, к Тёме. К Тёме, который ждёт от меня объяснений, извинений или не знаю, чего ещё. Который, в самом деле, заслужил эти объяснения. Чёрт, даже не подозревал о том, что я такой трус. — Так что насчёт завтра? Берёшь выходной? — У тебя точно нет планов? — Нет, никаких. Я отработаю. — Слушай, Слав. Я подумаю, хорошо? Отдохнуть было бы неплохо, но, с другой стороны, занять мысли работой тоже замечательный вариант. Давай созвонимся утром? — Что же она тебе наговорила, что тебе нужно занимать мысли работой? — тихо пробормотал Слава. — Ладно, созвонимся. Я выхожу из дома примерно в половине первого, если вдруг решишь устроить мне выходной, то сообщи раньше, чем я доберусь до работы, хорошо? — Ладно, — улыбнулся я. — Давай, заканчивай тут. — Хорошо. Всё-таки мне повезло со старшим менеджером. И с другом. Особенно с другом. Кто бы ещё так заботился о моём отдыхе и душевном равновесии?***
Славе всё-таки удалось выпнуть меня в сторону дома, так что в половине первого ночи я вошёл в свою абсолютно пустую квартиру. Не обнаружив Тёминых ботинок и пуховика, я занервничал, но, пройдя в комнату, увидел, что всё остальное на месте. Значит вернётся. Звонить или писать ему я так и не решился. Принял душ, переоделся в домашнее и уселся в гостиной. Что ж, подождём. Сидя без верхнего света, лишь с ночником, вытянув ноги на журнальный столик и откинувшись на спинку дивана, я задремал. Проснулся, ощутив на себе чей-то взгляд. Тёма явился около двух. Вспыхнул, прям с порога, как рак. Это даже в темноте было видно. — Привет. — Привет. Прости, не хотел тебя будить. — Хорошо, что разбудил. А то у меня бы шея отвалилась к утру, — улыбнулся я. — Поговорим? — Угу… Артём сосредоточенно кивнул и нерешительной походкой двинулся вглубь комнаты. Остановился у противоположной стороны дивана, сел на самый краешек, сложив ладошки вместе и умостив их на коленях, словно в молитве. Спустя пару минут тишины и бездействия, поднял на меня испуганный взгляд. Парень выглядел растерянным и смущённым. В глазах паника, губы чуть заметно дрожат. Точно — оленёнок. Хотелось обнять его и утешить. Чтоб он успокоился и задышал полной грудью, а не порывистыми отчаянными вдохами, как сейчас. Защитить, чтоб он ничего не боялся. Позаботиться о нём. Поддавшись порыву, я так и сделал. Придвинулся к нему и обнял. Легонько погладил по спине, успокаивая. Зачем-то поцеловал в шею. А когда он всхлипнул и замер в моих руках — я уже не смог остановиться…