***
Всё так же, приобнимая за талию, Ник отвёл меня к спальне. Отпустил возле двери и отошёл к столу включить ночник, я же — остался мяться на пороге, разглядывая его украдкой. Чертовски красив, даже лучше, чем в моих фантазиях. Я видел его обнажённым и прежде, но сейчас, в тусклом свете, потный после бурного секса, с неравномерно вздымающейся грудью, он казался мне просто ожившей эротической мечтой. Засмотревшись, не заметил, как Ник вернулся ко мне, подошёл вплотную и разглядывал меня в ответ. Пришёл в себя лишь после того, как встретился с ним взглядом. Его пронзительные обычно голубые глаза, тогда показались мне васильковыми, почти синими, и я замер как загипнотизированный, уставившись в них. Моё дыхание перехватило, я боялся сделать лишний вдох и… проснуться. Потому что всё происходящее казалось мне таким нереальным и волшебным, какого просто не существует на самом деле. — Тём, а тебе было хорошо? Вчера, сегодня? — вопрос, прозвучавший внезапно и весьма требовательно, вырвал меня из моих раздумий. Видимо, на моём лице отразилось непонимание, потому что Ник повторил, на этот раз, уточняя: — тебе было хорошо… со мной? — Да. Без колебаний. Без набивания себе цены. Без скромности. Без всего лишнего и ненужного. Коротко и по делу. «Да». — Да, мне было хорошо, — повторил я, глядя в его лицо, подёрнутое пеленой сомнения. — Ты что, мазохист? — Никита изумлённо преломил бровь, по-прежнему вглядываясь мне в глаза. — Н-нет, — растерянно пролепетал я, совершенно не понимая, к чему он клонит. — Ты весь в синяках… после вчерашнего. Поясница, плечи — всё в моих отпечатках пальцев. Сейчас рассмотрел… и почувствовал себя садистом. Я был очень груб. Прости. Ник предельно аккуратно привлёк меня к себе, обнимая за талию, зарылся носом в волосы над ухом, нежно провёл ладонью от поясницы до шеи, лаская. В тот самый момент я как никогда прежде понял, что пропал. Пропал окончательно и бесповоротно. Речь уже не шла ни о каком «влюбился» или «нравится». Я чётко осознал, что я «попал», «вляпался» в него по самое не хочу. — Прости, — вновь повторил Ник и я «отмер»: — Всё в порядке. — Не в порядке. Я вёл себя, как животное. Думал только о себе. — Всё хорошо, Ник. Я легонько обнял его в ответ, отчаянно надеясь, что он не чувствует, как у меня дрожат руки. Мягко погладил по пояснице, уткнулся носом в шею, дурея от запаха мятного геля для душа, смешанного с его естественным ароматом. Меня вело от Ника так, как будто он был каким-то сильнодействующим наркотиком, а я — наркоманом с многолетним стажем. Лишь от его близости, запаха, дыхания у меня сводило внутренности и разгорался пожар в животе. Мы просто стояли обнявшись и чуть поглаживали друг друга по спинам, но и от этого сердце в моей груди стучало с каждой секундой быстрее и громче, а возбуждение накатывало мягкими волнами. Ник тоже возбуждался: я слышал это по его участившемуся дыханию и чувствовал своим бедром. Не знаю, сколько мы так простояли на пороге — потерялся во времени — но Ник в конце концов мягко дёрнул меня в сторону кровати. Уложил меня на спину нежно целуя в шею, словно извиняясь за проявленные ранее грубость и нетерпение. После спустился поцелуями на плечи, грудь, живот, ниже с каждой секундой. Мне казалось, что моё сердце не выдержит, просто вырвется из груди, разламывая рёбра и разрывая тонкую кожу, покрытую испариной.***
Это было нежно. Изнурительно нежно. Моментами мне казалось, что я умру от передозировки этой нежности. Ник изучил губами мои шею, грудь, плечи, руки и лицо вдоль и поперёк за исключением губ. Я не виню его — удивительно, что он вообще так целовал другого парня. Он шептал мне какие-то нежные глупости и извинения, а я млел от этого шёпота, от срывающегося голоса, даже от движения воздуха возле моего уха. Он гладил моё тело самыми кончиками пальцев, будто изучая редкую находку, так легко и невесомо, словно боялся повредить меня. И от всего этого меня уносило куда-то в неведомые дали. Туда, где были только Ник и я, и никого больше. Я не заметил, когда он надел презерватив, лишь догадался о его наличии по тому, как легко Ник скользнул внутрь меня, предварительно разведя мне ноги и придерживая за колени. Он смотрел на меня так, что я чувствовал этот взгляд всем своим существом. Смотрел, изучая и анализируя мою реакцию. Я уверен, он отметил, как я вжался затылком в подушку и закусил губу, впуская его. Наверняка он понял и то, как мне хотелось спрятаться от этого взгляда, закрыться, чтоб стать менее уязвимым. Но я не мог ни отвернуться, ни прикрыть веки, ни отгородиться рукой — смотрел на него в ответ, как кролик на удава. Я горел и плавился от этого обмена взглядами. Буквально. Мне казалось — ещё пара секунд и моё тело превратится в жидкость подобную ртути и просто стечёт с кровати. Убегая. Спасаясь. Уверен, Ник не только видел, но и понимал моё состояние, чувствовал, что я на грани. Иначе как объяснить то, что он наконец отвёл взгляд и отпустил себя ровно за секунду до того, как я был готов начать умолять об этом? Теперь он смотрел не в глаза, а на мои истерзанные, искусанные губы. И двигался убивающее медленно и нежно. Выходя практически полностью, а затем вновь входя на всю длину, наполняя меня до предела, до ощущения абсолютной заполненности. С каждым движением он на несколько градусов менял угол проникновения, словно подбирал шифр к сейфовому замку, и замер лишь тогда, когда меня выгнуло от растёкшегося внутри наслаждения, граничащего с болью. Выгнуло, едва ли не поставив на «мостик», так, что лишь лопатки да затылок остались соприкасаться с мягкой поверхностью постели. Если бы Ник в этот момент не перехватил меня за талию, кажется, меня переломало бы в воздухе, перемолотило острейшей смесью удовольствия и возбуждения и осыпало бы осколками на постель. — Ч-чёрт… — хриплый шёпот сорвался с губ Никиты и тут же растаял в воздухе, растворился, заглушенный моим стоном и нашими хриплыми, срывающимися дыханиями. Даже будучи предельно нежным, Ник оказался весьма напористым. Он то подхватывал меня под колени, буквально «натягивая» на себя, то закидывал мои ноги себе на плечи, нежно целуя колени и оглаживая лодыжки, от чего у меня в мозгу разрывались фейерверки. То расслаблялся и практически всем весом наваливался сверху, продолжая рвано вдалбливаться в моё тело. Я тащился от его действий. Обхватывал его ногами, прижимался всем телом, тёрся членом об его живот и царапал спину, вряд ли отдавая себе отчёт о происходящем. Я кончил первым, едва Ник дотронулся до моего члена. Даже сжать не успел. Кончил от лёгкого прикосновения, если не от самой мысли об этом прикосновении. Если бы не эйфория, захлестнувшая меня одновременно с оргазмом, мне бы, наверное, было стыдно. Но в тот момент я чувствовал лишь безграничное счастье. И любовь. Любовь к Нику, разлившуюся по моим венам и затопившую всего меня до краёв. На моё счастье, я тогда не мог произнести ни слова — не думаю, что Нику нужны были мои признания. Он кончил спустя несколько секунд после меня и навалился сверху, шумно дыша. Уткнулся взмокшим лбом в мою шею, невесомо поцеловал ключицу. Через мгновенье он приподнялся на локтях, видимо осознав, что мне тяжело, и так и остался нависать сверху. — Фух-х-х… в душ пойдёшь? — выдохнул он спустя какое-то время, всё ещё сбившимся голосом. Я лишь пару раз отрицательно махнул головой, не в силах связно разговаривать. — Тогда… спи.***
Ник встал, а я остался лежать с закрытыми глазами, пытаясь по звукам определить, что происходит рядом. Честно сказать, за гремящим в ушах сердцем, было сложно разобрать, что ещё мне слышно. Но несколько звуков я всё же разобрал: скорее догадался, чем услышал, как Ник стянул презерватив, уловил шуршание обёртки, удаляющиеся шаги босых ног и, наконец, щёлкнувший выключатель, вероятно на кухне. Посторгазменная эйфория медленно сходила на нет, уступая место адекватному мышлению. В голове возникло с десяток вопросов, по-разному сформулированных, но сводящихся к одному смыслу: «какого хрена тут было?» Из раздумий меня выдернуло ледяное прикосновение ко лбу. Я открыл глаза и увидел Ника, протягивающего мне запотевшую бутылку воды и внезапно осознал, что действительно очень хочу пить. — Спасибо. Я принял бутылку и с жадностью приник к открытому горлышку губами, запоздало отмечая, что оттуда уже пили. «Непрямой поцелуй» — вспыхнуло в голове смутное определение, и я улыбнулся, смакуя ощущение растёкшейся во рту прохлады. Ник тем временем поправил сбившуюся простыню и одеяло и улёгся на свободную половину кровати. Стоило мне опуститься на условно свою половину, как он подгрёб меня к себе, уткнулся носом в затылок и на грани слышимости прошептал: — Спокойной ночи. — Спокойной, — ответил я, устраиваясь поудобнее. Даже если у меня появилась единственная секундная возможность понежиться в объятьях любимого человека — я её ни за что не упущу.***
Проснулся я от чёткого ощущения, что на меня смотрят. И мне даже не нужно было открывать глаза, чтоб понять, кто так пристально меня разглядывает. Я моментально почувствовал, как кровь приливает к щекам и поспешил открыть глаза. Ник не дал мне даже рта раскрыть — залез на кровать, подмял меня под себя и заявил, что нам нужно поговорить. В общем-то, я был с ним согласен — нам, действительно, необходимо было поговорить. Вот только я вовсе не ожидал услышать именно то, что услышал. Никита заявил, что ему со мной приятно и хорошо и в быту, и в общении, и… в постели. Рассказал о своей ссоре с Ирой. О том, что они поругались и наговорили друг другу лишнего, из-за чего Ник взбесился и… буквально набросился на меня в ванной. — Прости, что ты стал… э-э-э… жертвой наших недомолвок. — Ничего, я не жалуюсь, — невесело усмехнулся я, пряча глаза за отросшей чёлкой, чтоб Ник не заметил, как они увлажнились. Конечно, я и раньше знал, что он не гей, но услышать подтверждение прямо из его уст — оказалось гораздо болезненней, чем я мог предположить. — В общем… чёрт, это, наверное, прозвучит дико. Ира дала мне добро на измену, если это будет только секс… Я не хотел верить своим ушам, надеясь, что они неверно всё расслышали. Я не хотел верить собственному мозгу, надеясь, что он как-то неверно обработал входящую информацию. Но, несмотря на это «не хотение», я прекрасно мог сложить два плюс два. То, что Ира дала Нику добро на «просто секс» и то, что ранее он говорил о том, что «странно на меня реагирует». Я чувствовал подступающую истерику и никак не мог остановиться. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно. И, если слёзы я ещё как-то мог сдержать, то смех — не смог. К счастью, Ник неправильно истолковал этот смех — ещё мне не хватало, чтоб он узнал о моих к нему чувствах! — и предложил побыть моим "секс-другом" без каких бы то ни было обязательств. Как всегда говорила моя матушка — лучше попробовать и пожалеть об этом впоследствии, чем не попробовать вовсе и всю жизнь мучиться вопросом "а как бы оно могло быть?", так что я, практически не раздумывая, готов был согласиться, лишь для приличия попросив времени на «подумать»…***
Устно своё согласие я высказал уже за завтраком и мысленно поблагодарил Никиту за то, что он адекватно отреагировал на мои слова. Он не набросился на меня, не потащил меня в постель и вообще не позволил себе ничего лишнего или неуместного. Лишь улыбнулся в ответ и поставил передо мной тарелку с запеканкой. День тоже прошёл спокойно. Ник ездил за продуктами, я занимался уборкой. После обеда мы вместе смотрели новый боевик, прикалывались и болтали ни о чём, как в самом начале «совместной жизни». Спать разошлись по разным комнатам, ссылаясь на то, что завтра у обоих тяжёлый день. Не знаю, чувствовал ли Ник то же, что и я… но я — ощущал себя конченой сволочью по отношению к Ире. Конечно, его девушка мне совершенно не нравилась, но всё же я не думаю, что она заслужила такого отношения от любимого человека. Впрочем, не мне Ника судить. Во-первых, я лишь в общих чертах знаю про их конфликт, мало ли, что у них там на самом деле стряслось? А во-вторых, пусть я и сволочь, но мне вовсе не хочется отказываться от своего счастья. Пусть крошечного и полученного не совсем честным путём, но всё же счастья.