Просто поиграть нельзя увлечься и влюбиться

— Раздевайся, ложись, — велел я, усаживаясь поудобней и внимательно разглядывая стушевавшегося Ника. Презабавное зрелище. Оказывается, он умеет не только краснеть, но и выглядеть смущённым, растерянным и даже нерешительным. Его пальцы чуть заметно подрагивали, когда он взялся за край футболки и потянул его вверх. Я наслаждался этим зрелищем и, вместе с тем, не верил своим глазам. Мне всё казалось, что сейчас появится настоящий Ник, собранный и уверенный в себе как никто другой, и скажет, что представление пора заканчивать. Я смотрел на него и, кажется, умирал где-то внутри. Я не знал, как мне собраться с мыслями, чтоб прожить с ним ещё неделю и не выдать своих чувств. Это и раньше было не так-то просто, но теперь, когда уже точно знаешь, что эта неделя последняя, что после вы, скорее всего никогда больше не встретитесь, сдерживаться стало в разы сложнее. Ник расположился на кровати, а я пошёл выключать свет. При полном освещении я бы просто не смог даже прикоснуться к нему, не то что минет делать. Это было выше моих сил. Сказать, что я нервничал — ничего не сказать. Кажется, внутри меня каждый нерв вибрировал от волнения. В этот момент я очень жалел, что ограничился лишь тремя рюмками рома: может, алкоголь в крови придал бы мне храбрости и решительности. Ник дышал громко и рвано, так, будто только что пробежал несколько сотен метров. В этом дыхании мне мерещились некоторое беспокойство вперемешку с возбуждением, и эта смесь эмоций здорово подстёгивала меня к действиям. — Не бойся, — шепнул я, скорее самому себе, чем Нику. — Я не кусаюсь, — я попытался пошутить, но он не ответил. Ник молчал и смотрел на меня затуманенным взглядом. Изучал, будто видел впервые. От этого взгляда у меня сбивалось дыхание, а сердце колотилось как бешеное. Чтоб не выдать своего состояния, я поспешил перейти к активным действиям. Немного помассировав его широкие плечи, я как сумасшедший принялся Ника целовать. Щёки, подбородок, шея, ключицы, грудь… я слепо тыкался губами куда придётся. Так, должно быть, странствующий по пустыне путник набрасывается на колодец с водой. Вот и я: слишком долго мечтал о чём-то подобном, чтоб удержаться от осуществления столь невинных желаний. Конечно, мы и прежде ласкали друг друга в постели. Но, учитывая однообразие используемых нами поз, подобные поцелуи в основном всегда доставались мне. Теперь же я так ярко чувствовал свою власть над Ником, что просто не мог, не хотел остановиться. Наградой мне стали негромкие полустоны, уже хорошо знакомые по проведённым вместе ночам. Возбуждённые и предвкушающие, тихие, усиленно сдерживаемые, но всё же вырывающиеся из приоткрытого рта. Прямое доказательство того, что хотя бы на физическом уровне, но Нику я всё же нравлюсь. Я покружил губами по его рёбрам, по животу, прикусил тазобедренную косточку и принялся целовать бедро. Ник нетерпеливо приподнял таз на пару секунд и разочарованно застонал, уже не сдерживая голоса. — Какой ты нетерпеливый, — нервно засмеялся я. Он что-то ответил, но я не разобрал слов, засмотревшись на его лицо. Частое дыхание, влажная прикушенная губа, полубезумный взгляд. Смотреть на то, что тебя так откровенно хотят — можно вечно. И пусть ему от меня нужен лишь минет, чтоб утолить любопытство… О, Ник, ты хотел, чтоб я отсосал тебе? Я отсосу тебе так, что ни одна из твоих бывших или будущих подружек даже близко не сможет это повторить. По крайне мере, я приложу для этого все свои усилия и умения, пусть их и не так уж много, тех умений. Зато энтузиазма — хоть отбавляй. Пусть, по-твоему, между нами лишь секс, я сделаю всё, чтоб ты не смог забыть этот секс. Чтобы, даже женившись и заведя детей, ты изредка вспоминал обо мне и хотел именно меня. Я знаю, что даже думать о таком — низко и подло, но ничего не могу с собой поделать. Видимо, раньше я действительно ни в кого не влюблялся «всерьёз», потому что никогда прежде мне не было с человеком одновременно так хорошо и так больно. Никогда я не чувствовал себя таким слабым рядом с кем-то. Никогда не думал о том, что мне может быть так плохо лишь от одной только мысли о времени, когда нам придётся расстаться. Я дразняще легко поцеловал головку, подул на неё, лизнул языком по всему стволу и услышал очередной страстный стон. В памяти всплыли воспоминания о нашем сексе на кухне, когда именно Ник нашёптывал мне на ухо что-то невероятно пошлое относительно моих стонов. — Гляди-ка, а ты, оказывается, тоже умеешь так стонать, — издевательски заявил я. — Как это «так»? — Ник заинтересованно приподнял голову от подушки и посмотрел мне в глаза. — Ммм… — замялся я, подбирая верные слова. — Так, как любишь, чтоб стонал я. И, чтоб больше не пришлось отвечать на вопросы, я вобрал его член так глубоко в рот, как только смог с первого раза. Ник застонал и подкинул бёдра вверх, вбиваясь мне в глотку. На глазах выступили слёзы: вечно я не просчитываю этот момент и сам же в итоге страдаю. Впрочем, спустя мгновение, Никита опустился обратно на кровать, и у меня появилась секунда на то, чтоб отдышаться и прийти в себя. После чего мне стало значительно проще контролировать глубину и темп проникновений. Но, стоило мне, что называется войти во вкус, как Ник протяжно позвал меня по имени. — Хва-а-атит, — задыхаясь, прошипел он, в ответ на моё вопросительное мычание. — Ммм? Неужели так плохо? Я отстранился и уставился на него во все глаза. Обидно, однако. Я, конечно, не мастер по части минетов… но и жаловаться на то, что я совершенный неумеха ещё никому не доводилось. — Нет. Слишком хорошо, — на выдохе шепнул Ник. И повторил ещё раз, уточняя: — Слишком. Эти слова, кажется, попали мне в самое сердце. И разбили его вдребезги, чего уж там. Мозг от них, судя по всему, тоже пострадал, поскольку дальше я нёс какую-то околесицу, вряд ли отдавая себе отчёт о сказанном. Действовал я дальше тоже на автопилоте. Кончил Ник так же внезапно, как и в первый раз. Я снова не успел ни подготовиться к этому, ни отстраниться. Даже открыть рот и сплюнуть в этот раз не успел, машинально сглотнув вязкую жидкость. — Прости… — Да ладно, — отмахнулся я, усиленно делая вид, что произошедшее в порядке вещей и не стало для меня своеобразным шоком. А дальше произошло что-то странное. Вот только что Ник лежал, в изнеможении откинувшись на подушку, как вдруг в следующее мгновение, я увидел его приближающимся ко мне. Думаю, это действие заняло не более пары секунд, но я видел его будто в замедленной съёмке. Ник сел и притянул меня за шею, жадно вглядываясь в мои губы. Облизнулся. Улыбнулся. Потянулся к моим губам. Моё сердце билось уже где-то в горле. Единственное, о чём я успел подумать, то, что просто не смогу уйти, если сейчас допущу этот поцелуй. И забыть не смогу. Буду корчиться у него на пороге, пока коньки не откину. — Поцелуешь меня? — дрожащим голосом поинтересовался я, изо всех сил стараясь, чтоб это звучало ехидно. — Серьёзно? Сейчас? — Ник не отстранялся, всё так же смотрел на меня со смесью желания и непонимания во взгляде. Я добавил «яда» в голос: — После того, как я тебе отсосал? У меня рот в твоей сперме, между прочим, — оставалось надеяться, что у него нет фетиша на собственную сперму, высосанную из… партнёра. — Да ты просто мастер портить романтичные моменты, — пробормотал Никита отстраняясь. — О, простите, простите. У нас по договору только секс без обязательств и минет в качестве дополнительных желаний. Романтика в набор не входит и оплачивается отдельно. Вас разве не предупредили при заказе? — издевательски заявил я, стараясь скрыть собственные переживания за напускным сарказмом. — Надо будет перечитать договор. Утром, — улыбнулся Ник, заваливая меня на спину и целуя в шею. Постепенно я отвлёкся от своих моральных терзаний и откликнулся на ласки Ника. В глубине души, мне, конечно, было тяжело, но я очень хотел провести последние наши совместные дни — и ночи! — счастливо, так что приложил к этому немалые усилия. А пострадать… пострадать я ещё успею. Уснули мы лишь под утро, так что, когда через пару часов включился мой будильник, у меня появился новый повод для страданий. Жуткий недосып.

***

Впрочем, уже днём я этому самому недосыпу радовался. Ибо именно мой измождённый вид склонил чашу весов в мою пользу, когда я выпрашивал у начальника неделю за свой счёт. А ведь поначалу он собирался мне отказать! И его тоже можно понять: зачем сейчас уходить в отпуск, когда через неделю продолжительные майские выходные?.. В итоге, выслушав в свой адрес тонну недовольств и ценных указаний, я наконец получил заветную подпись на заявлении. Первым делом позвонил маме, порадовал её известием о том, что скоро приеду в гости. Она, разумеется, обрадовалась, но и встревожилась. Хотя и пыталась скрыть беспокойство в голосе, я его всё же отчётливо услышал. Почувствовал укол вины, попытался успокоить её всеми возможными способами и распрощался. После работы отправился на вокзал, где мне повезло урвать последний плацкартный билет на поезд, отправляющийся вечером шестнадцатого. Теперь у меня точно не оставалось других вариантов, кроме как уйти. Да кого я обманываю? Других вариантов никогда и не было…

***

Ник встретил меня встревоженным взглядом: — Ты поздно сегодня… — Неожиданно много работы навалилось, — отмахнулся я, стараясь выглядеть честным. — Сам знаешь, как это бывает. Есть что поесть? Голодный, как собака. — Как собака? — приподнял бровь Ник. — Есть рыбная запеканка… больше подошло бы коту… Разговор за ужином не клеился. Ник сверлил меня таким пронизывающим взглядом, словно точно знал, что именно я задумал, но ждал, пока я признаюсь. На меня в детстве так же мама смотрела. После родительских собраний в школе. Ждала, пока я сам во всех своих грехах ей покаюсь. И я всегда во всём признавался. Даже в том, о чём ни одна живая душа не знала и чего уж точно на собраниях рассказывать не могли. Но сейчас я уже взрослый и самостоятельный, так что прилично отточил навык притворяться, будто «я не я». Вот и за ужином я усиленно делал вид, что ничего не происходит, и что я не замечаю этих Никитиных взглядов. — Чем займёмся? — лениво поинтересовался я, собирая со стола посуду. — По-моему, ты сейчас уснёшь, — хмыкнул Ник. — Не пойти ли тебе в кровать? — Ну нет, так не интересно, — скривился я: так бездарно тратить совместный вечер не хотелось. — Тогда… кино? Этот вариант приглянулся мне больше. Я оставил на Ника мытьё посуды и выбор фильма и отправился в душ. А когда вернулся в гостиную, он уже сидел, сосредоточенно щёлкая пультом. Заметив меня, Ник красноречиво похлопал себя по колену, приглашая прилечь. На экране появилась заставка с рычащим львом и я поторопился принять приглашение. Лежать у Ника на коленях и чувствовать, как его пальцы вплетаются в мои волосы и нежно массируют кожу головы оказалось очень приятно. Приятней даже, чем в моих фантазиях. Хотя и необычно. Мы словно поменялись с Никитой местами. Ведь это он обычно лежит вот так у меня на коленях. За всеми этими размышлениями я сам не заметил, как заснул. Проснулся я в постели, под звон будильника. Ник привычно спал рядом, перехватив меня рукой поперёк груди. Как же мне будет недоставать всего этого…

***

В среду Ник вернулся домой довольно рано и у нас выдался очень страстный вечерок. А уже после, мокрый и запыхавшийся, я решился на свою сумасбродную просьбу, которую вынашивал вот уже два дня. — Ник? Как насчёт символического последнего ужина наедине? — Мне нравится идея, но не нравится формулировка «последний», — улыбнулся он, сгребая меня в объятья. — Я серьёзно. — Я согласен. В субботу? — В субботу нужно будет привести квартиру в порядок. Давай в пятницу? Сможешь сбежать с работы? — я уткнулся губами в его ключицу и замер, дожидаясь ответа. Кажется, моё сердце тоже замерло на это время, перестав биться. — Наверное… да. Что-нибудь придумаю. — Я приготовлю что-нибудь. — Хорошо, — Ник чмокнул меня в макушку и притянул ближе, хотя и так казалось, что ближе уже некуда. — Пойдёшь в душ? — Утром, — поморщился я, стоило только представить, что мне нужно выползти из кольца его рук, чтоб туда отправиться. — А ты? — Тоже утром, — Ник снова поцеловал меня, на этот раз в висок. — Не хочется тебя отпускать. Да вообще двигаться не хочется. — Мне тоже, — враз пересохшими губами улыбнулся я.

***

А утром я проспал. Подорвался с кровати, как ужаленный, стоило увидеть время. Понял, что не успеваю не то, что в душ, а даже по-человечески умыться. Заметался по комнате в поисках своих вещей, то и дело что-то роняя, чем разбудил Ника. С минуту он наблюдал мою тихую истерику, после чего буквально за руку отвёл меня в душ и вымыл. После накормил приготовленным на скорую руку завтраком и отвёз на работу. Я чувствовал себя ужасно неудобно из-за того, что не дал ему выспаться и из-за того, что ему пришлось меня везти. В принципе, если мыслить логически, я мог бы вызвать такси. Конечно, это обошлось бы мне в круглую сумму, что в моём положении совсем некстати, но что поделать? Всегда чем-то приходится жертвовать. Похоже, все мои переживания транслировались прямиком в бегущую строку на лоб, потому что в конце пути Ник потрепал меня по коленке и жизнерадостно заявил: — Тём, не парься. Всё хорошо. Мне вовсе не сложно тебя отвезти. Я лишь тихо усмехнулся ему в ответ. Очень правдоподобно вот это его «не сложно», ага. Будто бы я не знаю, как он любит поспать, во сколько привык вставать и как поздно лёг накануне. — Спасибо, что подвёз, — улыбнулся я, когда мы подъехали к нужной станции метро. — Не за что, — Ник мягко улыбнулся и странно подался вперёд… так, будто собирался поцеловать меня на прощанье. Но нет, он всего лишь пригладил мне волосы (что было, в общем-то, куда более логичным). — Ты расчесывался вообще? — А-а-а… да… вроде. Ник закатил глаза и ещё несколько раз прошёлся пальцами по моей причёске. Я замер, наслаждаясь ощущениями и пытаясь запомнить этот момент до мелочей. Внимательный и нежный взгляд Ника, его мимику, его лёгкие, аккуратные и немного щекотные прикосновения. — Вот, так лучше. — Спасибо. Ну, я пошёл. — Ага. Тём! — я, уже взявшийся за ручку двери, вновь обернулся. — Я сегодня буду поздно, не жди. — Угу, — неопределённо хмыкнул я. — Отпущу Славу, — пояснил Ник, — чтоб завтра уйти непозволительно рано. — Хорошо, — кивнул я, враз осчастливленный донельзя. — Пока. Удачного дня. Я вывалился из машины прямиком под лучи весеннего солнца и под ноги толпе, спешащей по своим делам, но мне не было до этого никакого дела. Я был счастлив даже несмотря на то, что прекрасно осознавал, сколь быстро закончится это моё мимолётное счастье. Иллюзия взаимности...

***

В пятницу я был загружен работой по самое не могу, так что освободился поздно, и на готовку чего-то грандиозного времени уже не осталось. Особенно, если учесть мои способности к этому самому «грандиозному». Поэтому я решил ограничиться картофельным пюре и запеченной курицей по рецепту Никиты. Тем более что это блюдо я освоил довольно хорошо. Ник приехал как раз к тому времени, когда я заканчивал сервировать стол. Да, я заморочился до мелочей — всё же это первый и последний наш официальный ужин! — хотелось, чтоб всё было красиво. Хотелось произвести впечатление. — Ого, — присвистнул Ник, обозрев мои приготовления. — Да я вовремя. Я кивнул, поставил на стол последний бокал и принялся резать овощи для салата. Ник, отошедший мыть руки и переодеваться, присоединился ко мне спустя несколько минут. Погладил меня по спине, привычно чмокнул в макушку и обнял поперёк груди, умостив подбородок на моём плече. — Помочь? Я отрицательно помотал головой, откладывая нож и доску в мойку. Салат был готов. — Что у нас на ужин? — невинно поинтересовался Никита. Будто бы запах готовящейся курицы не распространился по всей квартире. Да его можно было почувствовать ещё с лестничной клетки! — Курица, пюре, салат и кола. — Вино подошло бы лучше. — Определённо. Но мне не хочется, чтоб ты забыл этот вечер, — грустно усмехнулся я. Настроение совсем некстати скатывалось к отметке «меланхоличное». — Да, ты прав, — кивнул Ник, сильнее сжимая меня руками. — Садимся? — Садимся…

***

Мне хотелось, чтоб этот вечер прошёл идеально от и до. И ещё мне хотелось верить, что и Нику хочется того же. Я прекрасно понимал, что он не разделяет моих чувств даже на четверть, но какая-то призрачная надежда, что я всё же сумел затронуть что-то в его душе, стать ему хотя бы чуточку нужным, теплилась в груди крошечной искоркой. — Ты будешь по мне скучать? — уже в спальне спросил я. Старался говорить безразличным тоном, но голос предательски дрогнул. — Так говоришь, будто мы разъезжаемся по разным континентам, а не комнатам, — улыбнулся Ник, но я почему-то готов был поклясться в том, что за этой его улыбкой кроется столько же веселья, сколько безразличия за моим почти ровным тоном. Хотя, может быть, я просто начал выдавать желаемое за действительное. — Я же не просто на диван возвращаюсь, — пожал плечами я, — наши отношения изменятся с Ириным возвращением. За прошедшие дни мне удалось усыпить бдительность Ника, и он уверился в том, что завтра я переберусь на диван. Сам не понял, как это получилось, но безумно радовался успеху. Это давало мне возможность насладиться последними совместными днями. Пусть даже моё наслаждение носило некий мазохистский характер. — Давай не будем сейчас об этом? — вымученно улыбнулся Ник. Разумеется, я не стал возражать. Я ему даже сочувствовал в какой-то степени. В конце концов, это ему предстояло налаживать отношения с любимой девушкой, которой он несколько месяцев систематически изменял. С парнем. Да мои переживания по сравнению с этим — не такое уж страшное испытание. — Ладно, — кивнул я. — Ладно, — повторил Ник, медленно стаскивая с меня футболку. Этим вечером он был нежен, как никогда. Мне же, напротив, хотелось грубости. Потому что от этой щемящей нежности в душе разливалась такая боль, будто мне внутренности перекрутили мясорубкой. Никогда прежде мне не было так больно в моральном плане. Ни разу в жизни. Я вообще раньше не особо верил в то, что душевная боль бывает сильнее физической. Недаром говорят, что жизнь переубеждает даже самых категоричных скептиков. Вот и я получил свой урок. В результате которого мне хотелось выть, в то время, пока меня нежно целовали за ухом и обнимали так бережно, словно я хрустальный. Ласковые прикосновения Ника, от которых я прежде плавился, как нагретый воск, в этот вечер обжигали, словно калёное железо. Его поцелуи, невесомые и деликатные, казались гвоздями, что забивают в крышку моего гроба. Поцелуй, стук молота — готово, гвоздь в моей правой лопатке. Ещё поцелуй, новый удар и вторая лопатка так же пробита насквозь. Следующий поцелуй — гвоздь — в шею. Ещё один где-то на пояснице. И десяти минут не провёл на этой постели, а уже распят за свои запретные чувства. И ведь не обвинить никого, кроме самого себя. Проникновение. Медленное и аккуратное, будто это мой первый раз. Хотя, в наш первый раз Ник нихрена не был ни медленным, ни аккуратным. — Ник, я не стеклянный! Давай уже, двигайся. Я резко подался бёдрами назад. Слишком резко. Больно. Хорошо. Может, боль отвлечёт от мыслей и поможет морально собраться. — Полегче, Тём, — Ник вцепился мне в бока, удерживая от резких движений. — В мои планы не входило тебя калечить. — Я понимаю, что с Ирой тебе нужно будет быть аккуратным и нежным, но нехрен на мне тренироваться! Я не девчонка, чтоб пылинки с меня стряхивать. Сам не знаю, за каким хреном припёр сюда Иру. Наверное просто для того, чтоб добить себя окончательно. Мой мазохизм определённо вышел на новый уровень. — Рыжая заноза, — рыкнул Ник и двинулся так резко, что из меня дыхание вышибло. — Буду тебе очень признателен, если сегодня в этой кровати будем лишь я и ты, без разговоров о ком-то третьем. — Не любишь групповой секс? — ухмыльнулся я. — Тём? Заткнись, а? — А ты заткни меня… Ник усмехнулся, внезапно шлёпнул меня по заднице (да так, что я взвизгнул, как девица) и уткнул лицом в подушку. Движения его стали размашистыми и резкими, так что своего я всё же добился. Никакой больше нежности, лишь жёсткий секс. Быстрые и сильные толчки, выбивающие все мысли из головы, вышибающие дух. Такие, в ответ на которые можно лишь скулить и стонать, но никак не думать. Не переживать. Не разваливаться на куски…

***

— Тёмка-а-а… — Ник кончил с моим именем на губах… Блядь! От осознания этой, казалось бы незначительной детали, меня накрыло по новой. Понимание того, что мы вместе последний раз, что завтра я съеду отсюда навсегда и что мы никогда больше не увидимся, резануло по нервам, словно лезвием по венам. Понимание того, что мы больше не сядем за один стол, не посмотрим очередной фильм, сидя бок о бок, и не проснёмся в одной постели, опалило внутренности. В горле встал ком, а под веками жгло непролитыми слезами. Ник навалился сверху, придавив меня своим телом к постели. Я чувствовал, как он целует меня сначала в шею, затем в линию роста волос и наконец в макушку. Как ласково гладит меня сначала по пояснице, затем медленно продвигается вдоль позвоночника к шее. Слышал, как рвано он дышит и как бьётся его сердце. А я лежал, дышал через раз и не мог сдержать крупную дрожь, которая прокатывалась по моему телу. Я всей душой надеялся на то, что сейчас Ник встанет и отправится в душ, так и не заметив моего состояния. Ну, или заснёт крепким сном и проспит до утра. Наивный я. Вечно верю в чудеса, хотя, в моём возрасте уже пора бы твёрдо уяснить, что их не бывает. Конечно, он заметил. — Тём? — Я в порядке, — дрожащим голосом пробормотал я, сильнее утыкаясь лицом в подушку. — Тё-о-ом?! — Ник крепко уцепился за моё плечо и насильно развернул лицом к себе. — Ты чего? — Всё нормально, — повторил я, хотя уже и идиот бы понял, что нихрена со мной не «нормально». Придурок! Не мог потерпеть один день! Вернее даже не день, а всего несколько часов. Вот ушёл бы Ник утром на работу, и можно было бы делать всё, что моей страдающей душе угодно. Хоть слезами умываться, хоть головой о стены биться, хоть вены вскрывать в его ванной. Нет, мне же надо было именно сейчас расклеиться. Грёбаная тряпка ты, Артём Михайлов! Меня трясло, как в ознобе, так что зубы время от времени клацали друг о друга. Дыхание у меня было как у астматика, проебавшего своё лекарство, и готовящегося испустить душу. Сердце колотилось как у… как их там, с больным сердцем которые? В общем и целом я, вероятно, представлял собой весьма жалкое зрелище и напоминал человека, которого пристукнуло одновременно десятком смертельных заболеваний. Позорище. От мысленных самобичеваний меня вновь отвлёк Ник. Он целовал меня от виска к веку, между поцелуями шепча моё имя и какие-то успокаивающие фразы. Их смысл от меня ускользал, но, зная Ника и слыша его интонацию, я примерно мог представить, что он говорит. — Тём, ну, успокоился? Ты чего? — Ничего… просто… блядь! — брови Ника поползли на лоб. — Тшш, всё будет хорошо, — невозмутимо пообещал он и ласково провёл ладонью по моей щеке, стирая… слёзы?! Пиздец. Лучше бы я сдох от обморожения в том тамбуре. За что мне всё это? — Тё-о-ом? — Да нихуя уже не будет хорошо! Не у меня, Ник. Я же… люблю тебя, — я сорвался на какой-то мышиный писк на последней фразе. В комнате повисла звенящая тишина. Казалось, что мы с Ником даже дышать вдруг перестали, как стало тихо. Что именно я сказал, до меня дошло лишь спустя несколько секунд. Что он мне ответит? Скажет: «Тёма, ты круглый дурак»? Он будет абсолютно прав в этом. Посочувствует? Прогонит? Посмеётся? Ударит?.. Наконец я нерешительно поднял взгляд на Никиту. Он смотрел на меня со смесью умиления и жалости во взгляде. Так наверное смотрят на бездомного котёнка, которого не могут взять домой, хотя его и жаль. Я бы усмехнулся, если бы моё сознание не пребывало в чём-то наподобие паралича. Вдруг Ник шевельнулся и я вновь сфокусировал взгляд на нём. Ну же, скажи хоть что-нибудь! Он ничего не сказал, лишь, как и неделю назад, подался вперёд, ловя своими губами мои. А я… Я просто ответил на его поцелуй, про себя решив, что хуже всё равно уже быть не может.