«Когда ты проснёшься, я всё ещё буду рядом с тобой» - Мэтт Салливан
***
POV Стив Сейчас почти час дня. Я сижу в палате Глории и просто жду. Жду чуда. Все пять дней, что Глория не выходит из комы, я сижу на этом стуле и жду, когда она откроет глаза. Пытаюсь не отрывать глаз от Глории, чтобы не пропустить ничего важного: любые признаки того, что она меня слышит, ведь, мне кажется, что только я отвернусь, она шевельнёт пальцем руки или ноги. Я так сильно жду этого, что иногда мне начинают казаться вещи, которых на самом деле не было. Например, на второй день комы Лори, я задремал на стуле перед её кроватью, и проснулся от того, что мне показалось, будто Лори зовёт меня, но когда я открыл глаза, малышка всё ещё была без сознания. – Так можно и умом тронуться, Лори, – шепчу я, убирая прядь волос ей за ухо. Вдруг я слышу шум со стороны двери, поворачиваюсь и вижу в проёме Алекса, который стоит, оперевшись на дверной косяк. Мид сначала бросил напряжённый взгляд на Глорию, а затем, убедившись, что она впорядке, посмотрел на меня. Парень нахмурился и покачал головой, окинув взглядом мой внешний вид. Я его понимаю. Выгляжу хреново. Затем Алекс пересекает комнату, останавливается у подоконника и садится на него. – Стив, тебе бы домой съездить, – советует он. Я отрицательно качаю головой. – Серьёзно, Стив, за пять дней ты съездил домой только один раз, переодеться, – вздыхая, произносит Алекс. – Ты же знаешь, что если... – Мид осекается, затем исправляет свою ошибку. – ...когда Глория очнётся, ты будешь первым, кто об этом узнает. – Я всё равно не уйду, Алекс. Он уже собирался что-то сказать, как я, пытаясь избежать дальнейшего разговора, снял свою куртку со спинки стула и направился к двери. – Ты куда? Вместо ответа я машу пачкой сигарет в воздухе, а затем выхожу из палаты. Двигаясь по коридорам отделения интенсивной терапии, в которое совсем недавно перевели Глорию, засунув руки в карманы своей куртки и смотря себе под ноги, я даже и не заметил, как с кем-то столкнулся. По счастливой случайности, этим человеком оказался Джей. Он посмотрел на меня с немым вопросом в глазах, даже не догадываясь, куда я направляюсь, ведь обычно я двигаюсь только по направлению к палате Лори, а уже потом, заметив сигареты, торчащие из моего кармана, сделал для себя выводы. – Ты что, опять курить? – с осуждением в голосе спрашивает Джей. – От тебя несёт дымом за километр, – укоризненно продолжает он. – Может, ты прекратишь выкуривать пачку за раз? Тебе же сказали, что она стабильна и вероятность того, что придёт в себя 80%. – Да. Но они не сказали, когда именно это произойдёт. Это могут быть недели, месяцы, года... Так что, я иду курить. – Вообще, чаще всего кома длится от одной до трёх недель, – вдруг раздаётся со стороны чей-то голос. Я перевожу туда свой взгляд и замечаю парня в белом халате. Он стоит, прислонившись к стене и засунув руки в карманы. Я несколько секунд смотрю на него, не понимая, почему он до сих пор здесь стоит и почему лезет не в свое дело. Джей, заметив замешательство на моём лице, поспешил всё мне разъяснить: – Стив, ты помнишь Джеймса? – Джеймса? Я вновь смотрю на парня, изучая черты его лица. Никак не могу вспомнить, где же я его видел. Хотя есть в нём что-то знакомое. – Возможно, тебе было бы легче узнать меня, если бы я был брюнетом, – даёт подсказку парень. Я попытался представить парня с чёрным цветом волос, но это никак мне не помогло. – Прости. Я тебя не помню. Джей стоит с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. – Я понимаю, Стив, что изо всей этой ситуацией с Глорией ты сам не свой, но ты-то уж точно не мог забыть Джеймса, – говорит Джей, тыча мне пальцем в грудь. – Я, правда, не помню. – Джеймс из Рочестера, – даёт мне ещё одну подсказку Джей. – Джеймс. Рочестер... Вдруг на меня снизошло озарение. Я посмотрел на парня у стены и вдруг признал в нём нашего давнего приятеля, без которого раньше не обходилось ни одной вечеринки. Вечеринки, которые почти всегда начинались по моей и его инициативе. – Джеймс Мэлоун? – с удивлённым смешком, спрашиваю я. Парень, улыбаясь, кивает. – Ты здесь работаешь? – всё так же удивлённо спрашиваю я, заметив бейдж на его груди. – Ты доучился? Тебя не выгнали из колледжа? – Чудо, – усмехаясь, отвечает он, подаётся вперёд и протягивает мне руку. Я отвечаю на рукопожатие. – Рад видеть тебя, Стив, – говорит Мелоун. – Жаль только, что при таких обстоятельствах. Я опустил голову, уставился в пол и мрачно кивнул, соглашаясь с тем, что время для встречи, действительно, не самое подходящее. Джеймс, видимо, прекрасно понимая, что из меня сейчас не самый лучший собеседник, кинул взгляд на свои наручные часы и поспешил уйти, чтобы избежать неловкого молчания: – Парни, мне пора идти. Нам надо как-нибудь встретиться всем вместе, когда... – Джеймс делает паузу, подбирая правильные слова. – ... всё наладится. Потом Джеймс прощается со мной и Джеем, и, когда отходит от нас, я решаю продолжить свой путь на улицу, чтобы перекурить. – Стоять! – восклицает Джей, хватая меня за рукав моей куртки. – Стив, ещё раз специально для тебя повторю: она стабильна, с ней всё будет хорошо. Можешь, расслабиться и не использовать сигареты для успокоения нервов. В словах Джея была доля правды. Я нуждался в сигаретах первые и вторые сутки, когда ничего не было известно, и моя нервная система работала на износ. Но, когда врачи сказали, что состояние Глории улучшились, и мы все задышали спокойно, надобность в них должна была пропасть. Но она не пропала. Возможно, что сигаретами я не успокаиваю нервы, а, скорее всего, просто коротаю время, которые в больнице тянется очень и очень медленно: секунды становятся минутами, а минуты становятся часами. Наверное, действительно, пора всё это прекращать. – Стив, давай лучше вернёмся в палату. Понимая, что Джей прав и веских причин выходить курить, и правда, больше нет, я нехотя соглашаюсь: – Хорошо.***
У меня сейчас просто паршивое настроение. Когда я и Джей подходили к палате, то увидели Алекса, который сидел на диване, расположенном прямо напротив палаты Глории. – Почему ты здесь, а не с Лори? – сразу же обеспокоившись, спрашиваю я. – Всё нормально. Просто она опять ненадолго пришла в себя. Сейчас у неё там доктор. Она опять очнулась. И я опять это пропустил. Это всё из-за этих грёбаных сигарет. За все пять дней, что Глория здесь лежит, она приходила в себя три раза. И все эти три раза я пропустил. И в эти моменты во мне всегда рождается уверенность в том, что Глория всё видит и слышит, и что она просто издевается надо мной. Первый раз Глория пришла в себя на третий день. В этот вечер дежурил Алекс. Чтобы было яснее: на второй день комы, Лори стало лучше, поэтому каждому из нас дали по пять минут на посещение (Признаюсь, я хотел эгоистично воспользоваться этим временем сам, но ребята не позволили мне этого), затем к вечеру этого же дня мы уломали врача на то, чтобы кто-то из нас мог оставаться с ней на ночь, так было спокойнее, а так как я практически засыпал на ходу, потому что бодрствовал уже полтора суток, и от меня не было бы никакой пользы, то с ней остался Алекс. Счастливчик. И именно в этот день, когда Джей затащил меня домой, Глория решила прийти в себя. Когда утром я услышал об этом, то сразу же помчался к Лори, но с последнего раза, когда я её видел, ничего не изменилось. Разве что, трубок стало меньше, но дышать самостоятельно она всё равно пока не могла. Конечно же, я направился к её доктору спросить, почему она не в сознании, на что он ответил, что это так не работает. – А это вообще нормально, что она пришла в себя, а затем сразу же потеряла сознание? – стоя у изголовья кровати Глории, спрашиваю я врача. Доктор, который сейчас записывал показания мониторов на какой-то листик, кивает. – Это нормально, – отвечает он. – При коме всё происходит не так как в фильмах, Стив, – продолжает говорить мужчина, при этом что-то регулируя в капельнице. – Она не проснётся сразу. Сначала она будет приходить в себя ненадолго, затем всё больше и больше. – Но это ведь хороший знак, что она начала понемногу приходить в себя? Доктор утвердительно кивает. Второй раз Глория пришла в себя при Джее. Когда я отошёл в туалет. Всего на пять минут. Я отошёл всего на пять минут! И она пришла в себя. Но, когда я вернулся в палату, то снова застал Глорию без сознания. После этого я ни на секунду не оставлял Лори. Отходил только покурить. О чём сейчас очень жалею. Я сминаю пачку сигарет в руках и бросаю её в ближайшую урну, а затем падаю на диван рядом с Алексом. Мы сидели в тишине, изредка переговариваясь о том, как будем искать напавшего на Лори. По правде говоря, у нас не было никаких идей. Вся надежда узнать что-нибудь лежала на камерах видеонаблюдения, которые выходили на парковку. Но, как оказалось, все эти камеры – сплошная бутафория. Только для вида. Теперь все надежды легли на Глорию. Если нам повезло, то она увидела нападавшего и сможет в случае чего его узнать. Я не смог спокойно сидеть на месте, поэтому поднялся с дивана, подошёл к окну, которое вело в палату Лори, и попытался заглянуть через него в комнату, но серые жалюзи не позволили мне сделать этого. Я вернулся обратно к дивану, но к этому времени моё место уже занял Джей, поэтому пришлось сесть на подлокотник. Я бросил взгляд на настенные часы. Прошло уже довольно-таки много времени, а из палаты пока никто не выходил: ни доктор, ни медсестра. Я забеспокоился. – Почему так долго? – спрашиваю я. – Они уже там пятнадцать минут. Обычно осмотр занимает меньше времени. Алекс пожимает плечами. Затем он откидывается на спинку дивана и стучит пальцами по подлокотнику. Тоже начинает нервничать. – Может, мне пойти... Я замолкаю на половине предложения, потому что двери палаты Глории открываются, и выходит врач, цепляя шариковую ручку, которой делает записи, на карман своего белого халата. Я сразу же подскакиваю с места и смотрю на него в ожидании новостей. Доктор улыбнулся и ободряюще кивнул мне. – Со дня на день она должна прийти в себя.***
Ночь. В палате тихо. Слышно только равномерное дыхание Глории: глубокие вдохи и медленные выдохи. Её отключили от аппарата искусственной вентиляции лёгких. Она идёт на поправку. После того, как доктор подтвердил, что Глория может проснуться в любую минуту, я не отходил от её кровати. Парни давно уже ушли, а я остался, не смотря на все уговоры съездить домой. Я итак уже пропустил все три раза, когда она приходила в себя. Пропустить этот момент ещё раз? Нет уж, спасибо. Скучая от безделья, я встал со стула и подошёл к окну. Я собирался поднять жалюзи, чтобы лунный свет осветил палату, потому что светильник сбоку от кровати ужасно резал глаза. Только я собирался вернуться обратно к кровати, как услышал какой-то звук, которая доносился откуда-то издалека. Прислушавшись, я узнал его. Это звуковой сигнал телефона Глории, который оповещал о входящем сообщении. Я взял с прикроватной тумбочки пакет, в который медсестра сложила все личные вещи Глории: кольца, браслеты, ключи и тому подобное, и достал телефон. На дисплее светилось оповещение о пяти входящих СМС со скрытого номера. Не читая сообщений, я засунул телефон во внутренний карман своей куртки, собираясь потом спрятать его куда-нибудь подальше от Глории. Ей и без этого хватает стресса. Вернувшись на своё уже привычное место, на стул рядом с кроватью Глории, я вытащил гитару, которую принесли сегодня с собой парни, из-под кровати. Удобно устроившись на стуле, я откидываю ремешок, прикреплённый к гитаре в сторону и, правильно расположив музыкальный инструмент в руках, пробегаюсь пальцами по струнам, проверяя, как настроена гитара. Подкрутив пару струн и удостоверившись, что всё звучит правильно, я начал бесцельно перебирать их, наигрывая какую-то незамысловатую мелодию. Когда мне надоело перескакивать с одной коротенькой мелодии на другую, я положил руку на струны, обрывая звук. Я решаю сыграть что-то более значимое для Лори. Может, тогда она проснётся? В фильме, который недавно смотрела Брин, это сработало. Но у меня всё никак не получалось подобрать правильную мелодию, поэтому я сделал несколько попыток. Наконец, определившись с музыкой и нотами, я начал петь и играть знакомый мотив, при этом наблюдая за Лори, чтобы не пропустить её реакцию, если таковая вообще будет. So you lost your trustТы теряешь свое доверие
And you never should have,И никогда его не вернешь
You never should have.И у тебя его никогда не будет.
But don't break your backНо не ломай голову,
If you ever see this,Если когда-нибудь увидишь это,
But don't answer that.И не нужно ответа.
(Coldplay - See You Soon)
Когда я спел последние слова куплета, то отложил гитару в сторону. Глория, следуя примеру Спящей Красавицы, все ещё спала беспробудным сном. Не работает вся эта тема с песнями... Хотя, может, просто песня не та? Воодушевлённый новой идеей, я опять беру гитару в руки и напеваю себе под нос первые строки песни, которую когда-то слышал в плеере Глории, чтобы вспомнить ненавязчивую мелодию. Когда музыка была подобрана, я начинаю играть. Но перед этим я кое-что говорю Лори: – Я делаю это только ради тебя, Глория, – говорю я девушке, понимая, что сейчас будет звучать не что иное, как попса. – Только ради тебя, – повторяю я, чтобы Лори, если она, конечно, меня слышит, понимала, что я сейчас переступая через себя и свои принципы. Я прочищаю горло и начинаю петь. If our love is tragedyЕсли наша любовь – трагедия,
Why are you, my remedy?То почему ты моё лечение?
If our love's insanityЕсли наша любовь – безумие,
Why are you, my clarity?То почему ты – мой рассудок?
(Alonzo Holt - Clarity)
Вдруг веки Глории затрепетали. Затем она сделала глубокий вдох и поморщилась на выдохе. Я перестал петь и отложил гитару в сторону. Моё дыхание остановилось. Неужели она просыпается? Я надеялся на это. Я снова хочу услышать её голос. Это ведь, и правда, происходит? Я ведь не схожу с ума? Я потянулся к её руке, накрыл своей ладонью и сжал. Когда её рука сжала мою в ответ, из меня вырвался счастливый смешок и вздох облегчения. Это, правда, происходит. Я крепче сжимаю её руку: – Малышка?