***
Пройдя через узкие коридоры, пол которых был повсеместно усыпан кусками разбитого стекла, рваными тряпками, веревками и прочим мусором, мы оказались в просторной комнате, если ее можно было назвать таковой. Помещение довольно хорошо освещалось пробуждающимся ото сна солнцем, свет которого свободно проникал через огромные пустые пробоины для окон. Некоторые ребята побросали сумки и поспешили занимать безнадзорные места для сидения: то были и подоконники, и огромные бетонные блоки, лежащие у стен, и даже устланные тряпьем углы. На один из таких углов Женя с Кириллом положили тело своего погибающего друга, а сами, тяжело вздохнув и потянувшись, уселись рядом. Кто-то расхаживал по комнате, кто-то стоял у стен, а мы с подругами заняли позицию на блоке у окна, откуда хорошо просматривалась вся комната. — Итак, — Даня встал у стены, и, подкурив сигарету, развернулся к нам, — Можете облегченно выдохнуть. Мы в безопасности. Со всех сторон комнаты раздался оживленный говор, словно ребята делились личными впечатлениями от проделанного пути. Но эту волну прервал вновь заговоривший Даня: — Но не стоит забывать, зачем мы здесь. Как только… — В смысле? Неужели, еще что-то? — перебил его парень в бежевой куртке, стоящий у окна. — Максим, я разве давал тебе слово? — в раздраженном тоне ответил Даня. «Так вот, значит, как его зовут, » — ухмыльнулась я, хотя мое настроение еще больше ухудшилось, стоило только Дане вновь открыть рот. Парень виновато опустил голову, и бородач вновь заговорил: — Безусловно, главная цель достигнута — мы прибыли на точку отправления вертолёта. Но долго ли мы продержимся здесь без оружия? — его речь снова стала театрально-наигранной, что не могло не раздражать меня, — Но где нам взять его, здесь, в этом забытом богом месте? Он замолчал, как делал всякий раз, когда хотел убедиться, что все идет по плану и его монологи действуют на окружающих именно так, как ему того хотелось. Ребята, словно не замечающие резких переливов манеры общения условного лидера, молча стояли, уставившись на Даню. Ликуй, подлец, ты снова смог поработить их рассудки. — Вспомните: я рассказывал вам об этом. Никита Сёмин, направивший нас сюда, имел при себе целую сумку с различными видами оружия и припасами к нему. Черт возьми, я готова была вспыхнуть от ярости! Он использовал факт пропажи Сёмина как очередной ход своей жестокой игры, в то время как парень, возможно, попал в беду и требует помощи! Да как такое возможно?! — Предлагаю вот что: сейчас мы отдохнем после тяжелой дороги, а после, чтобы не терять времени, — Даня оглядел ребят, — Отправимся на поиски нашего друга. «Друга?! Серьезно? Как у него язык повернулся назвать Никиту своим другом?!» Ребятам, по-прежнему хранящим молчание, эта идея, видимо, показалась вполне адекватной, поскольку ни от кого не донеслось протестующих возражений. Возможно, это было связано с тем, что в Данином изречении присутствовало слово «отдохнем», а то, что было сказано после, для этих измотанных и уставших подростков вовсе не имело значения. — Вы согласны? — бородач глубоко затянулся и выпустил густой дым. В ответ ему не раздалось ни единого звука, словно сил даже на простое согласие у ребят совсем не осталось. Я же с интересом наблюдала за Даней, словно чувствовала, что он собирается предложить что-то еще. В любом случае, я была заинтригована условиями его игры, но больший интерес состоял в том, чтобы не поддаться ей. — Подожди, а ты уверен, что Сёмин здесь? — с подозрением спросил Кирилл, чем подтвердил мои догадки о фальшивости Даниных историй. Я невольно улыбнулась, — если не одной мне так кажется, значит, проблема действительно существует. — Причины подозревать меня во лжи существенны только в том случае, — бородач поправил шапку, сползшую на лоб, — Если ты не доверяешь своему другу Никите. Не думаю, что это так. Кирилл виновато опустил взгляд, словно застыдился своего недоверия. И как же ловко удалось Дане обхитрить его! Я чувствовала это, и с каждой секундой все больше убеждалась, что бородач на самом деле что-то задумал. В случае если Сёмин действительно находится в здании и нам удалось бы обнаружить его, я бы с охотой призналась в ошибке с выводом насчет Даниного бесчестия, но что-то подсказывало мне, что такой случай не настанет. Я знала, я была уверена, что парень чего-то не договаривает. А в виду накопленного жизненного опыта, я могла с уверенностью сказать, что мое чутье до этого еще ни разу меня не подводило. Да что ж это такое? Чем больше я раздумывала над мотивом Дани обманывать нас, тем больше я злилась! Мыслей на сей счет было настолько много, что они, казалось, давят на мою голову изнутри, пытаясь любыми способами вылезти наружу и залезть в голову кому-то еще. Я хотела вскочить с места, нецензурно выругаться, призвать Даню рассказать нам правду, обвинить его в откровенной лжи, пускай пока и не подкрепленной никакими известными мне причинами. Но кто бы стал меня слушать? Настя, степень доверия к которой не была у меня столь высока, чтобы я стала делиться с ней своими переживаниями? Или Алёна, равнодушная ко всему, что ее лично не касалось? А может, Алина, в любом случае попытающаяся Даню оправдать? Кто? Не было здесь человека, который смог бы понять меня сейчас. Возможно, я и ошибалась. Женя и Кирилл, небезразличные к судьбам своих друзей ребята, вполне могли бы меня выслушать, и, возможно, даже согласиться. Но как мне подстроить такую ситуацию, чтобы остаться с ними наедине, вдали от чужих взглядов и ушей, готовых в любую секунду донести Дане информацию о готовящемся против него заговоре? Мне не требовалось много времени, чтобы заметить нескрываемое ребятами желание выслужиться перед лидером. Возможно, и они подсознательно подозревали его в чем-то, но желание оказаться под покровительством человека, знающего, что и как нужно сделать, чтобы остаться в живых, пускай и не совсем честным способом, полностью перекрывало их чувство собственного достоинства. Такими были практически все, — этот парень Максим, постоянно во всем соглашающийся с Даней, всегда идущий с ним рядом и беспрекословно поддерживающий любую его идею. Еще один «друг» Дани — Никита Гамзов, не проронивший ни одного существенного слова в поддержку идей выживания установленного лидера, но и не противоречивший им. Надя — еще одна молчаливая особа, но постоянно находившаяся в курсе всех событий. Кто она вообще такая и как оказалась с нами, мне было непонятно, но сам факт того, что она постоянно крутилась возле Дани и строила ему глазки, как и остальным представителям мужского пола нашей группы, говорил о ней, как о девушке, необремененной какими-либо моральными принципами. Грубо говоря, — она раздражала меня, но мою неприязнь к ней безоговорочно затмевала нарастающая ненависть к Дане. Остальные же ребята, например, Рома и Денис, некогда являющиеся моими одноклассниками, вообще старались не придерживаться ничьих сторон, держались подальше от всех, но выполняли всё, что им было сказано. Парни не отличались особой инициативностью, желанием действовать, да и вообще, строить какие-либо теории насчет вариантов дальнейшего развития событий. В этом заключалась их сила, — разочаровать людей, ничего не ожидающих довольно-таки нелегко. Но и в то же время, это делало их уязвимыми — податливость и бесхарактерность очень плохо могли повлиять на твою значимость в обществе, особенно, когда игра идет не на жизнь, а на смерть. В любом случае, подумав о предназначении каждого из нас, мне удалось немного успокоиться. Никто не спешил нарушать безмолвную тишину, нависшую в воздухе, отчего думалось гораздо легче. И вот, как только я собралась подняться с бетонного блока и немного размять затекшие ноги, это святое безмолвие нарушил до невозможности осточертевший голос: — Я надеюсь, вы достаточно отдохнули для того, чтобы отправиться на поиски, — любезным, несколько лукавым тоном произнес бородач, — Время идет, а тратить его на простые посиделки, я думаю, чертовски неразумно. — Что ты предлагаешь? — оттолкнувшись локтем от стены, равнодушно произнес Гамзов. — То, что считаю наиболее продуктивным в любом деле, касающимся поисков на большой территории. Разделиться. Стоило мне только услышать это, как мое сердце бешено заколотилось, ладони похолодели, а душа словно ушла в пятки. Разделиться? Мне совсем не нравилась эта идея. Остаться одним, на заброшенной территории без еды, оружия и вообще каких-либо средств к существованию? Сомнительная перспектива. Мне было страшно, я и не старалась скрывать это. Но, немного поразмыслив, и взглянув на ситуацию с другой стороны, я все же пришла к выводу, что эта идея в каком-то смысле исполняет мои желания. Я окажусь подальше от Дани — а значит, вне зоны действия его психологических манёвров. Кроме этого, у меня появится шанс поговорить с Женей и Кириллом и рассказать им о своих предположениях. В любом случае, терять мне нечего — вертолет прибудет сюда в назначенные сроки, а значит, я не пропущу его, даже если после запланированных поисков останусь где-нибудь подальше от группы. Взвесив все «за» и «против», я сделала вывод, что эта идея Дани оказалась, пожалуй, самой разумной из всех, что до этого он нам оглашал. И не будь я уверена в том, что бородач собственноручно разделит нас на отдельные группы для поиска, и я не окажусь с ним в одной команде, я бы сама встала и ушла куда-нибудь подальше от них. Но всё, что мне оставалось делать, — сидеть и молча ждать, пока Даня дождется согласия от остальных членов группы. Моё согласие, можно считать, он уже получил. — Серьезно? — Максим наигранно усмехнулся, — Ты правда считаешь, что так будет лучше? — Я не считаю, а уверен в этом, — серьезным голосом произнес бородач, — Во-первых, так будет быстрее. Во-вторых, продуктивней. Если ты оцениваешь свои способности помочь группе в поисках, как что-то ничтожно значимое, никто не уговаривает тебя, — оставайся тут. Ты сам в праве выбирать, как поступить, но ответственность за твою жизнь тебе тоже придется нести самому. Никто не сможет помочь тебе в случае опасности. Но это тебе решать. Парень закатил глаза, словно размышляя над чем-то важным. У других ребят тоже проявлялись отблески сомнения на лице, но после убедительной речи лидера, они, казалось бы, изменили свое мнение насчет этой идеи. — Я так понимаю, возражений больше не последует? — Последует, — Женя поднялся с пола, отряхнул запачканные пылью штаны и гордо выпрямил спину, — Что нам делать с Вовой? Или нам придется таскать его по всем этажам? — Это благородно, что вы заботитесь о нем, — лестно улыбнулся Даня, — Но, боюсь, на некоторое время ему придется побыть одному. Далеко мы все равно не пойдем, благодаря чему вы сможете вернуться к нему в любой момент. Женя с удивлением взглянул на Кирилла, словно ища ответ на свой мысленно заданный тому вопрос. Парень неуверенно кивнул и тоже поднялся со своего места, в знак согласия с предложенной идеей. — Что ж, если возражений больше нет, — Даня лениво потянулся и потер ладони, — Предлагаю начать прямо сейчас. Рома, Денис, Регина, Алина, Настя и Алёна отправятся наверх, остальные осмотрят первый этаж. В таком распределении нет каких-то скрытых мотивов, — все основывается на том, что спускать и поднимать погибающего паренька по лестнице — крайне неудобно. Я неистово расстроилась, услышав, что окажусь в отличной от команды Жени группе, но прокрутив в голове остальные свои идеалы и плюсы этого разделения, я условно решила, что все не так уж и плохо. — Отлично, ребят, — воскликнул Даня, — Все согласны. Ну что, в путь? С этими словами я резко встала и направилась вдаль по коридору, ведущему к лестнице на другие этажи. Обернувшись, в надежде убедиться, что мои подруги так же уверенно идут за мной, я невольно встретилась глазами с Женей, отчаянно провожающим меня взглядом. Я скромно улыбнулась ему. А он улыбнулся в ответ. Судьба, прошу тебя, дай мне веру, что я когда-нибудь еще увижу эти нереальные зелёные глаза.Глава 2
23 февраля 2017 г. в 05:08
Тешимые надеждами о скором прибытии в здание, где можно будет сбросить тяжелые рюкзаки и просто присесть на что-нибудь более устойчивое, чем заледеневшие бревна, мы с трудом переставляли ноги. Благодаря нашему не долгому, но практичному привалу, мы смогли подготовиться к новому дню не только физически, но и морально. Моё внутреннее любопытство было удовлетворено Даниным рассказом, но его хладнокровное отношение к пропаже Сёмина, который, по сути, подарил нам надежду на спасение, чрезвычайно меня настораживало. Размышляя об этом, я даже допустила мысль о том, что Даня относиться к сложившейся ситуации как… к игре. Он позволял себе насмехаться над нами, над нашей реакцией на любой неожиданный шорох… На мгновение у меня даже появилось предположение, что Даня чего-то не договаривает, но, прокрутив в голове его рассказ еще раз и не найдя в нем каких-либо несовпадений, я тут же отбросила эту мысль.
— Я устал, — пытаясь отдышаться, Кирилл покрепче ухватил Гарайса за локоть, — Сколько еще идти?
— Заткнись и тащи! — упрекнул его Женя, сильно сжав выскальзывающую из рук куртку бездыханного друга.
— Минут пять, если ускоримся, — не оборачиваясь, ответил Даня и выдохнул густой дым от подкуренной минутой ранее сигареты.
После его слов ребята невольно ускорили шаг, что явно свидетельствовало об их неукротимом желании поскорей оказаться в более безопасном месте, чем заброшенные детские площадки. Я и сама не желала отставать: ноги самопроизвольно зашагали быстрей и уверенней, стоило мне только услышать мотивирующую на скорое прибытие фразу.
Холодный, пробирающий до костей ветер растрепал мои спутанные светлые волосы и взмыл их вверх, вслед за траекторией своего направления. Я подняла голову, обратив взор на проясняющееся небо, и глубоко вдохнула студеный январский воздух. Это было странное, противоречивое чувство: когда холод оказывается внутри тела, температура снаружи кажется не такой уж и низкой. Ах, противоречие! Вся наша жизнь — сплошная противоречивая история.
Сплошь поглощенная в собственные мысли, я и не заметила, как мы, свернув за угол, оказались на прямом пути к заброшенному зданию, подходящему под описание места нашего назначения. Окончательно вырвали из раздумий меня радостные возгласы ребят, идущих впереди:
— Это оно? Это то здание? — словно не веря собственным глазам, спросил один из парней, важно вышагивающий рядом с Даней.
— Ага, — ухмыльнувшись, произнес лидер, — Вот мы и пришли.
Я восторженно взглянула на Алину, и та, уловив в моем жесте проявление долгожданной радости, искренне улыбнулась. Мы продолжали пусть.
Каждый шаг приближал нас к исполнению одного единственного, поделенного на всех желания — спастись. Вот, казалось бы, прямая дорога к выживанию, мы сбежим из этого проклятого города! Мне хотелось раствориться в этой мимолетной эмоции, уйти в нее с головой и никогда больше не отпускать, но… Какое-то злое чувство пульсировало внутри меня, и я всеми силами старалась его игнорировать. Мое тело дрожало то ли от предвкушения скорого спасения, то ли от попытки подавить в себе дурное предчувствие.
«Успокойся, — мысленно приказала я себе, — В любом случае, пути назад уже нет».
Я вскинула голову вверх, стряхнув налипшие на лицо волосы, и принялась тщательно рассматривать здание. Честно признаться, никогда до этого мне не приходилось видеть что-то подобное: занимаемая постройкой площадь примерно равнялась территории современного торгового центра, пять этажей, разбитые окна, ярко-красный кирпич. На первый взгляд — обыкновенное недостроенное ввиду государственно-бюджетных обстоятельств здание, но сам план строения откровенно поражал. По форме постройка напоминала сплющенную букву «С» и на ее «концах», что были на три этажа меньше центрального здания, полностью отсутствовали какие-либо допустимые для такой постройки крыши. Вместо них участки накрывали два абсолютно ровных поля, огражденные лишь невысоким аккуратным бордюром.
«Вертолетные площадки?» — невольно пронеслось у меня в голове, и я тут же мысленно упрекнула себя за необоснованность предположения.
Даня зашагал немногим правее, вследствие чего вся толпа, ориентирующаяся на направление этого крупного бородатого парня, переместилась за ним. Мы шли в обход, — в этом жесте угадывалась постройка внешнего фасада здания. Вероятнее всего, вход находился на противоположной стороне от той, к которой мы вышли, повернув из-за угла, что тоже было довольно странно: дом, находящийся на самой окраине города, стоял «лицом» к бескрайним просторам и уходящим вдаль трассам, отвернутый от всей кипящей позади него жизни.
Сломанный забор, некогда надежно защищающий территорию стройки от любопытных подростков, безудержно скрипел, раскачиваемый ветром. Сухие ветки тревожно шелестели, птицы неистово кричали, — всё вокруг словно пыталось донести до нас: «Не идите туда, не идите!» Моя тревога усилилась.
Следуя за толпой, обходящей по периметру заброшенную стройку, я вглядывалась в черные пустые окна, словно желала увидеть там что-нибудь сверхъестественное. Моё подсознание самопроизвольно искало поводы убедить ребят не нарушать многолетний покой этого здания, но все было тщетно. Ребята все так же упорно шагали в сторону входа, расстояние до которого с каждой секундой все уменьшалось и уменьшалось.
«Да что ж это такое, — упрекнула я себя, — Ты ведь только что радовалась долгожданному прибытию, к чему эта тревога?»
Но на этот вопрос мне в любом случае не удалось бы найти ответа.
По крайней мере, сейчас.
Мы подошли к полуразрушенной лестнице, ведущей к входу в это наводящее страх здание, которое должно было решить наши судьбы на ближайшее будущее. Сам вход представлял собой аккуратно выложенный красным кирпичом полукруг с высокой аркой посередине. За ней же не было видно ничего, лишь кромешная тьма, готовая беспощадно поглотить любого, кто осмелился бы сделать шаг ей навстречу. Мне стало невыносимо страшно.
В этот момент Даня резко остановился, и, развернувшись, оглядел всех нас. На его лице не мелькало ни одного отблеска негативных эмоций, даже наоборот: он издал короткий, до жути противный смешок и, разведя руки в стороны, с энтузиазмом произнёс:
— В таких случаях обычно какую-то речь толкают? Просветите кто-нибудь!
Ребята начали судорожно оглядываться, инстинктивно выискивая того, кто бы смог ответить на это высказывание что-нибудь уместное. Несколько секунд продолжалась эта суета, ровно до тех пор, пока Даня, вдоволь насладившись нашим беспокойством, не сказал:
— Черт с вами, заходим!
Я с силой стиснула зубы и сжала кулаки, — мне было чертовски противно просто от его голоса. Даня — это не тот человек, за которым стоит идти, даже если другого выбора нет. Я достаточно хорошо знала его для того, чтобы сделать такой вывод — мы много лет учились с ним в одном классе, и его наблюдающееся со стороны отношение к вещам, требующих ответственного подхода просто не могло не характеризовать его, как человека беспорядочного. Он никогда не делал того, что от него требовали окружающие, но сам был готов на всё, чтобы остальные с его мнением считались. Грубо говоря — он умел внушать если не страх, то нежелание перечить, спорить, да и вообще как-то связываться с ним. Это касалось как учеников, так и учителей — многие серьезные проступки ему прощались, в то время как соверши любой другой ученик мелкую пакость — строгое наказание. Нет, не стоит нам доверять Дане — и если пути назад нет, мы уже здесь, одержимые мыслью о предстоящем побеге из города, — в любом случае нужно быть осторожными. Черт возьми, как бы я хотела быть не единственной убежденной в этом.
Мы поднялись по истоптанным временем ступеням, и подошли к арке. Не прекращая пути, Даня уверенным шагом вошел внутрь, тут же растворившись в темноте. За ним последовали еще несколько ребят, на ходу доставая из карманов припасенные фонарики. Пропустив вперед себя несколько человек, мы с Аленой, Алиной и Настей остались последними, не считая замыкавших Женю, Кирилла и опекаемого ими Гарайса. Девочки зашли внутрь, а я напоследок обернулась, окинув прощальным взглядом свинцовое небо, скрипящий забор и раскачивающиеся деревья. Шаг в темноту — и вот, я внутри, не имеющая ни малейшего представления о дальнейшем развитии событий.