***
— Они сбежали! В промёрзшей комнате нависла всепоглощающая тишина. Несколько пар глаз, отвлёкшись от рассматривания незаурядных предметов, будь то стены или мусор в углу, резко сменили объекты внимания и уставились на Максима. Парень стоял как вкопанный, но на лице его отражались настолько яркие эмоции, что на мгновение могло показаться, словно его вот-вот разорвет на части от нетерпения рассказать об увиденном. — Кто? — с возмущением спросил Женя, поднимаясь на ноги. — Девчонки, — Максим на секунду замялся, — А с ними узкоглазый. Незаинтересованные оглашённой новостью взгляды вновь разбрелись по своим углам. Гамзов стоял, опёршись на стену, медленно покуривая одну сигарету за другой, Кирилл сидел в том же углу у окна, рядом с циновкой, на которой лежал бледный, истощённый болезнью Гарайс. Женя, что минутой ранее вернулся в комнату с намерением рассказать другу, куда он собрался, с недоумением вглядывался в лицо Максима, словно от этого ему становилось понятней, что вынудило ребят убежать без него. Резкая смена обстоятельств вынуждала парня придумать новый план действий, для осуществления которого ему необходимо было владеть большей информацией, чем просто весть о побеге ребят. — Что? — прошептал Женя, не отрывая глаз от парня, стоящего у окна, — Сбежали? Как сбежали? Куда? Максим молча смотрел на парня, отчего тот невольно почувствовал нарастающую волну ярости. — Ну, скажи же хоть что-нибудь! — сжав ладони в кулак, прошипел Женя. — Я видел, как они бежали в ту сторону, — Максим демонстративно вскинул руку по направлению маршрута сбежавших, — Я их окликнул, а они… не откликнулись. — Чего ты несешь, Максим?! Что ты несешь? — Женя быстро подошёл к парню и грубо схватил его за плечо. — Ты мне не веришь?! Ты что, серьёзно? — нахмурился Максим. Глубоко вздохнув, Женя лишь поджал губы, и, отойдя от парня на расстояние вытянутой руки, уже более спокойно произнес: — Покажи, где ты их видел. — Да вот же, тут, — подобно пятилетнему ребенку, Максим подбежал к ближайшему окну и указал пальцем на протоптанную по снегу тропинку, состоящую из четырех пар следов. Женя около минуты всматривался в указанное парнем место, пока тот прожигал его взглядом. — Они сбежали без меня, а узнаю я об этом от Максима… — глубоко дыша, словно пытаясь побороть нарастающую панику, прошептал Женя. — Да что ты там бормочешь, давай уже закуривай, и мне заодно дай, а то мне неловко просить, — Максим хлопнул друга по плечу, в надежде на ответный дружеский жест, но Женя по-прежнему смотрел в пустой оконный проём и молчал. Затем он тяжело вздохнул, прикрыл глаза, и куда-то в пустоту произнес, словно некому было его слышать: — Нет, я не понимаю, мы ведь договорились, что уйдём вместе… Может, что-то случилось, и они… — Жень, я, конечно, понимаю, что происходит, и, слава богу, пока не теряю рассудок, — с этими словами Максим поёжился и виноватым взглядом посмотрел в сторону Гарайса, — Но мне не понятно одного: какое тебе дело до них? Ну, сбежали они и сбежали, что тут… Парень и без того путался в собственных мыслях, как Женя укоризненным взглядом посмотрел на него, заставив замолчать. Затем, он резко оттолкнулся руками от окна, и, смотря всё так же вдаль, тихо произнёс: — Я ухожу. — Что? Подожди, эй, парень, ты рехнулся? Куда ж ты пойдешь? — встрепенулся Максим. Женя молча улыбнулся, потрепал друга по плечу и, направившись к выходу из комнаты, тихо прошептал: — За ними. — Эй, а ты ничего не хочешь объяснить? — тут же возмутился Кирилл, поднимаясь на ноги, — Собрался, значит, такой, да, а меня здесь оставишь? — Пускай идёт, куда хочет, это его право, — равнодушно протянул Гамзов, подобно тени стоящий возле стены. — Да и дело не в том даже, что ты собрался идти один, без меня, — не обращая внимания на высказывание Гамзова, распинался Кирилл, которого серьёзно задело решение друга покинуть команду, — А в том, что ты даже не объяснил, куда собрался уходить и почему! — Кирилл, пойми, — Женя умоляюще сложил ладони, — У меня нет времени, мне срочно надо уходить! — Да? — парень понуро опустил голову, — Что ж, иди. Но уверен ли ты, что мы с тобой ещё увидимся? Эти слова дались ему очевидно непросто. Кирилл на секунду зажмурился и отвернулся, в надежде утаить от ребят выступившие слёзы. Женя подошёл к нему, и, широко улыбнувшись, негромко прошептал: — Иди к чёрту, Кирилл. Мы с тобой ещё всех переживём. С этими словами Женя похлопал друга по плечу, и, пообещав тому, что они еще обязательно встретятся, поспешно направился к выходу.***
— Рану надо забинтовать, порез неглубокий, но шрам останется. Парень выуживал из старой сумки какие-то тряпки, попеременно отрывая от каждой куски разных размеров. Алина пристально наблюдала за его действиями, так и не отойдя от немого шока. Столкновение с пропавшим Сёминым в этом тёмном подвале напоминало ей дурную шутку. Абсурдность сложившейся ситуации вынудила девочку впасть в оцепенение, совершенно забыв о тех обстоятельствах, под гнётом которых она оказалась здесь. — Чего молчишь-то, язык проглотила? Голодная, наверно, — усмехнулся Никита, отчего ввёл девочку в смущение еще больше. Алина не понимала, как можно, находясь в таких условиях, сохранять оптимистичный настрой. Закончив, наконец, с поиском тряпья, Сёмин подошел к несчастной жертве Даниных прихотей, что всё так же сидела, прислонившись спиной к железной двери, и уселся рядом с ней на колено. Усмехнувшись ещё раз, он принялся скручивать тряпку в толстый жгут, а затем туго завязал его чуть выше Алининой раны. Девочка ни секунды не сомневалась, что он обладал базовыми медицинскими навыками, — два года обучения в Суворовском училище, очевидно, внесли свой вклад в увеличение уровня знаний парня. — Слушай, — наконец промолвила Алина, — А ты давно здесь? Ну… живешь? Парень с недоумением посмотрел на неё, словно она задала ему совершенно непригодный для обстановки вопрос. Но затем, закатив глаза, словно что-то высчитывая, на одном дыхании выпалил, как само собой разумеющееся: — Около двух дней. Примерно, как и вы. — Что? — теперь уже недоумение передалось девочке, — Но мы пришли сюда только утром, не раньше. — Да? Значит, я что-то путаю. Моя первая встреча с Даней пришлась именно на названные мною сроки. — Первая встреча с Даней? — переспросила Алина, и тут же замолчала, в страхе сказать лишнее слово, что могло взбесить парня. Ей казалось, что Сёмин и есть ключ к разгадке всей истории. Ей хотелось тут же расспросить его обо всем, что сейчас беспокоило тех, кто находился в этом здании, за исключением, конечно, Дани. Казалось бы, он-то и является самой таинственной личностью из всех, с кем ей приходилось иметь дело. — Ну да, — Сёмин закончил с затягиванием жгута, и резко подскочив на ноги, побрел обратно к своей стене. Присев на корточки рядом с брошенной на полу сумкой, он что-то опять начал искать в ней, и, спустя несколько секунд, сказал, абсолютно невозмутимым тоном: — Есть будешь? Выбор, конечно, невелик, это тебе не итальянский ресторан, но кильку в томате предложить могу. Алина, коей крошки во рту наблюдать не приходилось с момента первой встречи с ребятами, была согласна на любую пищу. Увидев консерву, милосердно протягиваемую ей парнем, она мигом забыла обо всех вопросах, что минутой ранее крутились в ее голове. Кое-как, хромая, и чуть ли не спотыкаясь, она подошла к Сёмину и уселась подле него. Ее взору открылся тот самый угол, в котором сидел Никита: небрежно раскиданные по полу картонки, сверху какие-то старые тряпки, подобие рваных шмоток. Это выглядело как стилизованное место для сна, что натолкнуло девочку на мысль о невозможности выхода из этого подвала. — Что зависла, уснула что ли? Его низкий, необычный для такого худощавого телосложения голос, мигом вырвал Алину из раздумий. Парень протягивал ей консерву и широкий нож, который, на первый взгляд, предназначался для починки перьев. Алина с улыбкой приняла подать, но тут же смекнула, что прежде открывать консервы ножом ей не доводилось. Она виновато подняла глаза на парня, но тот уже уплетал пищу за обе щеки. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он, расплывшись в улыбке, отложил в сторону банку и нож, что использовал вместо вилки, и, с иронией произнес: — Что, не получается? Алина пристыженно покачала головой. — Эх… девчонки, — отталкиваясь от стены сказал Сёмин, — Давай сюда. Девочка с облегчением протянула ему принятые мгновением ранее предметы. Парень ловко вскрыл ножом верхнюю покрышку, и так же ловко вырезал в ней отверстие. Таким же уверенным жестом он отдал ей банку, и вновь уселся на свое место. Первый кусок пищи за столь продолжительное время показался ей божественным. Есть ножом было неудобно, да и непривычно, но Алина не предавала этому значения. Поглощая уже четвертый, а нет, даже пятый кусок рыбки, она вспомнила о вопросах, которые хотела задать Сёмину. Прожевав еще один кусочек, она мягко произнесла: — Никит, слушай, — она тут же замолчала, желая увидеть его реакцию на проявленную ею инициативу к началу разговора, но парень молчал, и, не поднимая глаз, продолжал жадно поглощать пищу, — Как ты все-таки оказался здесь? Парень молча жевал, смакуя каждый кусочек. Алина пристально смотрела на него, ожидая ответа, и на секунду даже пожалела, что начала этот диалог. Но Сёмин тут же вздохнул, словно готовясь к длинному изречению, но тут же выдохнул, отчего Алине показалось, что он вовсе и не собирался ей отвечать. — Даня. Это все он. И твое присутствие здесь — тоже его рук дело, не так ли? Алина, соглашаясь, кивнула, и вновь устремила на него взгляд, ожидая продолжения. Но он снова молчал. — А за что? — продолжала девочка, предварительно опустив голову, в надежде избежать его укоризненного взгляда. — За что? — парень усмехнулся, отставляя в сторону пустую банку из-под кильки, — Мешал я ему, вот за что. Мы встретились с ним незадолго до вашего прибытия сюда, и я поручил ему собрать людей для отправления в лагерь. Но он требовал, требовал, много требовал. Мол, дай мне рацию, я должен быть уверен, что ты нас не кинешь. А я что, я не давал. Мои рации, вот и всё. Всё ждал, пока тот успокоится. А он не успокаивался. Говорил, что всё равно получит желаемое. И сумку с оружием отобрал. — Что?! Сумку с оружием? Которую мы искали? — возмутилась Алина. — Искали? — рассмеялся парень, — Чего ее искать-то, у Дани она. Хорошенько он вам мозги запудрил. — Он разделил нас, как только мы пришли сюда… А сказал, чтобы мы искали сумку… А она была у него… — Разделил, — Семин рассмеялся, — И вы купились, да? Ему от лишних надо было избавиться, вот, зачем он вас разделил. Ой, не могу, — смеялся он. Алину его смех выводил из себя. Что он себе позволяет? Девочка нахмурилась, и уже более строгим тоном произнесла: — Знаешь, что?! Ты, между прочим, не в лучшем положении находишься! Мы оба тут застряли, а все из-за тебя! Никита, демонстративно вытирая слезы с глаз, якобы, от смеха, медленно успокоился и ответил: — Да ладно, чего ты заводишься-то, я же пошутил. Девочка тут же почувствовала себя виноватой за свою манеру разговора. Ссориться с парнем сейчас было непростительно глупо, тем более, что у нее еще оставались вопросы. — Ладно, извини. Можно узнать, зачем ему избавляться от лишних? — Ой, ну тут придется потрудиться, чтобы объяснить. Сколько вас там, наверху? Алина, удивившись резкой сменой темы, прикинула тех, кого смогла вспомнить и ответила: — Шесть. — Вот видишь, — парень привстал, поднял банку, и засунул ее в какой-то пакет, что все то время стоял подле него, — А со мной и тобой — восемь. Девочка хотела уже заикнуться о сбежавших четырех ребятах, но сочла это неуместным и продолжала ждать своего ответа. — В управлении сказали, что вертолет прилетит именно сюда, на эту площадку. Назвали сроки, все нормально, но… — Что «но»? — с нетерпением прервала его Алина. Парень нахмурился, удивившись её неусидчивостью, но, несмотря на это, продолжил: — Сказали, что не возьмут более шести человек. Каждым вертолётом управляют двое пилотов, — итого восемь. А больше, — уже перегруз, видите ли. Дважды отправлять вертолет в одно и то же место для них затратно, а отправить сразу два тоже не в состоянии — на каждую точку по вертолету. Тем более, что многие неисправны, и в их распоряжении осталось всего две штуки. По крайней мере, оставалось, до тех пор, пока я имел с ними связь. Сейчас положение могло и ухудшиться. Дане я сообщил об этом, как только сам узнал, а то есть, — вы уже направлялись сюда. Тогда-то он и смекнул, что народу многовато, и надо бы поубавить чуток. Но самому-то выжить надо! Вот он и решил, видимо, оставить тех, кто более или менее, мог ему пригодиться. А ты, видимо, не могла. — Подожди, — почти срываясь на плач, заговорила Алина, — Но, я не понимаю! Когда Даня запер тебя здесь? И откуда у него ключи? — Я пришел сюда сам, около двух дней назад. Этот подвал — надёжное укрытие от холода и мертвецов, потому я и решил засесть здесь. Ещё в училище мне выдали ключи, поскольку понимали, что мне нужно где-то обосноваться до прибытия вертолёта. Когда же пришли вы с Даней, я был здесь, и тогда ваш лидер спустился ко мне с вопросом о том, куда нам девать «лишних». Я сразу ответил, что участвовать в этих аферах не буду, вследствие чего он отобрал ключи, сумку с оружием и рации, а потом запер меня здесь. А вам он что сказал? Что я пропал без вести? Ну, молодцы, что поверили, нечего сказать. Девочка сидела, вытаращив глаза на парня, и, можно сказать, весь её мир, поддерживаемый надеждами, падал и крушился. А пареньку это казалось забавным, он сидел и улыбался, словно рассказал ей страшную сказку, которая на самом деле явью и не была. — Но… как же, — чуть ли не шепотом произнесла она, — Как же мы улетим отсюда? — слезы наворачивались на ее глаза, она чувствовала, что вот-вот расплачется. — Это решаемо, по правде говоря. Проблема в другом — вертолёт прилетает сегодня вечером. Алина еще больше раскрыла глаза, ком подступил к её горлу. — Подожди, но… Нам сказали, что только завтра, — она опустила голову, и затем, ответила, будто сама себе, — Даня сказал… вот ублюдок. Стой! У него ведь ключи от двери! Как же мы выберемся?! Семин встал, прошел мимо девочки, затем пересёк всю видимую комнату и, остановившись там, где помещение как раз обрывалось, где открывался тот широкий коридор, до которого не доставал свет догорающего фонаря, повернулся лицом к Алине и, указав рукой в темноту, с придыханием произнёс: — Отовсюду есть выход.***
По пути до выбранного магазина, каждый из нас вооружился ветками, что были покрепче, да подлиннее. Обшаривая местные ларьки, нам не удалось найти ничего, что могло бы пойти в обиход. Даже глянцевые журналы — и те были разобраны опешившими людьми в личных целях. Нам, если честно, хватило бы и пары консервов, чтобы дотянуть хотя бы до следующей недели, там уж гляди, нашли бы другой магазин. — Я устала. Я обернулась и с усмешкой посмотрела на Настю. Её фраза из-за своей очевидности звучала довольно комично. Несомненно, все устали, учитывая, что мы не ели уже пару дней, в связи с чем каждое наше действие сопровождалось жуткой отдышкой и учащённым сердцебиением. Но, к счастью, идти нам оставалось не долго, и сокращающееся с каждой минутой расстояние до магазина грело наши помутнённые рассудки. — Мы все устали, — осматривая открывшуюся территорию, сказала я, — Скоро уже придём. Мы повернули за дом, и в то же мгновение нам представился выход со двора. В каких-то считанных метрах от нас располагалась некогда заполненная машинами дорога, нынче пустая и повсеместно усеянная каким-то мусором. Мертвецов, к счастью, нам встретить не довелось, и даже сейчас, на огромном открывшемся нам просторе, не было видно ни единого существа. Мы поспешно перешли дорогу, предварительно глянув на неработающий светофор, а затем направились в сторону магазина. Мой желудок сжимался в предвкушении пищи, которую нам сейчас могло бы посчастливиться найти. Не прошло и минуты, как толпа из четырёх ребят уже стояла перед стеклянными дверьми магазина и всматривалась в своё отражение. — Ну и видок у меня, — незатейливо хихикнула я. Растрёпанные волосы, тёмные круги под глазами, появившиеся то ли от недосыпа, то ли от остатков туши — всё это делало меня мало чем отличной от тех самых мертвецов, коих мы старались избегать. — Ну что, заходим? — тут же оборвал мою мысль Рома. Мы одобряюще кивнули, и парень тут же распахнул тяжелую дверь. В магазине стояло жуткое зловонье. Мы, закрыв носы воротниками курток, невольно пытались откашляться, что было чрезвычайно опасно, поскольку мы могли привлечь внимание переродившегося персонала. На удивление, в магазине было пусто, и это касалось и некогда полных полок, и мертвецов. По полу были рассыпаны всякие зёрна, семечки, чипсы, всюду валялись рваные пакеты; у подножия холодильников разливались лужи из соков, воды, молока, и прочих жидкостей. Не долго раздумывая, мы пришли к выводу, что на полках мы ничего не найдем, и тут же двинулись на склад. Дверь, как мы и ожидали, оказалась заперта, но я бы не простила себе, если бы не уговорила ребят попытаться сломать её. — Просто все вместе навалимся, и всё, делов-то, — покашливая, ответила я. — Попытка не пытка, — пожал плечами Рома, и, словно пробуя силы, толкнул плечом дверь. Та слегка пошатнулась, дав нам понять, что особых усилий не потребуется, чтобы её открыть. — Давайте все вместе, — скомандовал Рома, — Раз, два, три! Стоило ему только произнести «три», как мы все, голодные жертвы апокалипсиса, одновременно навалились на дверь. Результатом послужил едва различимый треск, раздавшийся по ту сторону двери. — Ещё раз! Раз, два, три! Треск стал звонче, мы уже близко! — Раз, два, три! Дверь резко слетела с петель, но мы тут же прокляли себя за непредусмотрительность. Первое, что нам бросилось в глаза — два идущих на нас мертвеца, одетых в потёртую рабочую форму. — Тихо, тихо, тихо, мы справимся! — кричал Рома, одной рукой доставая из-за пазухи оторванную от дерева толстую ветку. Настя завизжала, и, резко развернувшись, тут же кинулась на улицу. Алёна, видимо, собралась последовать примеру подруги, но тут же отбросила эту идею и подбежала к Роме. — Во трусиха! — выпалил парень, маленькими шагами отходя всё дальше и дальше от распахнутой двери. И только сейчас до меня дошло, что оторванная мною ветка, что сильно уступала в толщине и прочности ветке Ромы, окажется бесполезной в данной ситуации. Я подбежала к кассе, что находилась слева от нас, схватила полусломанный стул, и закричала, что было мощи: — Рома, пригнись! Парень тут же согнулся пополам, и, развернувшись через правое плечо, отбежал назад, Алена последовала его примеру. А мертвецы шли на меня. — Сдохни, урод! — закричала я, и тут же кинула стул в сторону впередиидущего чудовища. Тот с жалким ревом упал на пол, пытаясь сдернуть с себя тяжелый предмет. Но шансов у него было мало, так как ножка стула, на коей по счастливым стечениям обстоятельств отсутствовало колесо, почти насквозь проткнула его спину. Второй мертвец не останавливаясь продолжал идти в мою сторону. Я в страхе попятилась назад, поскольку моё единственное оружие, своевременно найденное и использованное не по назначению, уже было использовано. — А теперь я! — завопил Рома, и, подбежав к мертвецу сзади, воткнул ему в голову свою ветку. Тот рухнул, словно мешок картошки, издав слабое подобие предсмертного рева. Я стояла в стороне, и, широко раскрыв глаза, пыталась отдышаться. — Да! Мы сделали это! Да, да, да! — радостно прыгал Рома, но тут же его схватил за ногу лежащий на полу мертвец. Если бы не реакция парня и ветка, которую мгновением ранее он вытащил из головы убитого чудовища, он бы оказался не в лучшем положении. Но Рома ловко среагировал, и моментально воткнул палку мертвецу в глаз. — Я чуть не умер! — демонстративно хватаясь за сердце, Рома посмотрел на меня. Я молча улыбнулась ему в ответ. — Ребят, я пойду, схожу за Настей, — Алёна, что все это время стояла в стороне, и, казалось бы, чувствовала вину за свое неучастие в битве, развернулась и вышла на улицу. А мы с Ромой двинулись на склад. Всё, что предстало перед нами за дверью, являлось наградой за одержанную над мертвецами победу. Колбасы, сыры, хлеб разных видов — да тут можно было жить! Мы с Ромой похватали тряпичные пакеты, коих тут было предостаточно, чтобы забрать все самое необходимое, и кинулись опустошать полки. Мы набрали салфеток, воды, круп, спичек, и, пока Рома раздумывал над тем, взять ли ему пирожные, если их срок годности заканчивался сегодня, я нашла отдельную полочку с сигаретами, и, недолго думая, забрала все. Там было несколько блоков, это же обкуриться можно! «Алена с Настей тоже те ещё куряги, » — мысленно усмехнулась я, — «Возьму из расчёта и на них». Мы вышли из склада довольные и счастливые: и у каждого в руках было по набитому пакету с провизией. Мы забрали не всё, поскольку вдвоем мы были бы не в силах дотащить это хотя бы до выхода из магазина. Условно решив, что в случае голодовки вернемся сюда за консервами, мы вышли на улицу. Настя сидела на ступенях и ревела, а Алёна её успокаивала. Мне это сразу не понравилось, как вообще можно было портить такой счастливый момент? Я уж было хотела возмутиться, но Алена показала мне жестом молчать. — Ребята, простите меня, — сквозь всхлипывания сказала она, — Я так испугалась… — Мы уже поняли, — пробормотала я себе под нос. — Просто… Вся эта ситуация с Денисом, и… эти мертвецы… я вспомнила, как… И с этими словами она разразилась еще более отчаянным плачем. Алена обняла её и принялась нашёптывать что-то утешительное. Я чертовски устала после этих мертвецов, после этих побегов, что, недолго думая, села рядом с ними, достала из пакета буханку хлеба и надкусила. Рома последовал моему примеру. Так мы и сидели, вкушая пищу и наслаждаясь тишиной. Настя, внимание которой сразу переметнулось на еду, мгновенно успокоилась. И всё бы нормально, — какое-то неестественное спокойствие и умиротворение поработило наши рассудки, как вдруг мы услышали шум. Отвлёкшись от темпа привычной жизни на протяжной срок, мы уже стали забывать, что могло издавать подобный звук… Как вдруг над нами пронёсся вертолёт.