А давай буду рыжим?

- М-мам, привет – мямлю я, когда вошедшая ставит сумки у входа и, изумлённо оглядевшись, наконец останавливает свой взгляд на Х. Описать выражение ее лица в этот момент для меня, недофанфикера, задача просто непосильная. Не то что бы моя мама - тиран, но если вы думаете, что для нее нормально приходить домой и видеть развалины гей-клуба, вы глубоко ошибаетесь. Просто представьте собственных родителей в подобной ситуации и вы поймете, что должна была испытывать Мурахина Людмила Николаевна, скромный бухгалтер сорока трех лет от роду, придя с работы на полчаса раньше и застав в квартире свою семнадцатилетнюю дочь с уже описанным выше подозрительным типоганом. Мне же в этот момент отчаянно хочется провалиться сквозь землю или потерять сознание, но, к сожалению, оба варианта случаются только в книжках и плохих фильмах. - А что… что здесь вообще происходит? – наконец-то подает голос мама, и по этому самому голосу ясно, что задумка шмякнуться в обморок пришла не только мне. - Н-ну… мы, к-короче, нечаянно стол опрокинули… сейчас все уберем, ты не волнуйся … А, к-кстати, знакомься – это мой…хм, одноклассник… то есть однокурсник… Костиком зовут. Ччерт. Никогда не умела убедительно врать родителям. - Приятно познакомиться – свежеиспеченный Константин улыбается своей голливудско-японской улыбочкой, а сам втихаря кидает на меня разочарованный взгляд. Кажется, имя не пришлось ему по вкусу, но мне сейчас, если честно, совершенно плевать. - З-здравствуй – тихо, едва слышно выдает мама, не сводя взгляда с рыжей шевелюры и псевдодемонических атрибутов. Никогда не видела, чтобы человеческие брови съезжались так сильно. Я все еще отчаянно молю о том, чтобы в меня прямо сейчас влетела шаровая молния, когда повисшую тишину нарушает веселый хохот. - Ой, простите – рыжий, заливаясь неуместным, но, надо сказать, непротивным смехом, поворачивается к зеркалу и ведет себя так, словно впервые видит собственное отражение. – Ну и видок, правда? Да я просто только что с косплея, а тут Кика звонит – у нас проект по финансовому отчету на завтра, а у меня вообще из головы вылетело. Если бы не она, так и не вспомнил бы. Вы уж извините за этакий наряд, наверное, напугал вас, еще и смел все этим дурацким плащом. Еще кружку разбил – но не беспокойтесь, куплю такую же, я даже знаю, где они продаются. Вы Людмила Николаевна, верно? Моя нижняя челюсть тихонько клацает об пол, а мама лишь молча кивает, все еще подозрительно разглядывая «субъект» и еще более подозрительно косясь на меня. Приходится подобрать челюсть обратно и изобразить нечто вроде кислой улыбочки, больше похожей на предсмертный оскал. - Еще раз приятно познакомиться – продолжает мягко улыбаться долговязый. –Давайте сейчас все быстренько приберу да приведу себя в божеский вид, а то правда неловко, еще подумаете чего… - Да нет, нет, все в порядке – лопочет мама, кажется, потихоньку приходя в себя - Если бы я еще знала, что такое этот кос… кос… - Косплей? Да это что-то вроде карнавала. Разыгрываем сценки из фильмов, книг, придумываем костюмы, декорации… - Детский сад, короче – вставляю я свои копеек. - Ну, иногда это бывает довольно весело – зеленые глаза на мгновение сверкают одобрительным огоньком. Или мне показалось? - Сомневаюсь. Кто-то малюется, как клоун, а кого-то потом Михалыч заваливает трояками – цежу сквозь зубы я, распознав сигнал и старательно изображая то, что так хорошо маме знакомо – комплекс уязвленной чужой тупостью отличницы. Кажется, работает. Мама наконец-то отрывает взгляд от «клоуна» и с укором смотрит уже на меня. - Кристь, помягче. Что там у вас за задание? С универа? - Разумеется. Парная работа, еще в декабре задали, завтра сдавать надо, а мне не повезло в пофамильном списке с вот этим оказаться – все каникулы проплясал, а я отдуваюсь за двоих. На маминой физиономии появляется знакомая смесь раздражения и сочувствия. Сама такая же старательная, и сама за это же только шишки и получает. - Так у вас же еще целый вечер, успеете сделать. - Мам, да ты его видела? Я как дверь открыла, так чуть в обморок не упала. – понижаю голос до хрипловатого шепота, с удивлением отметив, что на этот раз даже врать не приходится – Как вот прикажешь с этаким «персонажем» что-то писать, а? - Кик, я правда извиняюсь... - Извиняешься? Да я неделю тебе дозвониться не могла, и сегодня в универе тоже тебя не было, а тут заявляешься прямо ко мне в дом разодетый, как чучело огородное. Мог бы и предупредить, если по-нормальному! - Ну вообще-то это я до тебя две недели дозвониться не мог – уголки губ рыжего едва заметно приподнимаются, и я понимаю, что разговор теперь напоминает шляпу с двойным дном.– И ты сама написала последний раз, что можно зайти, разве не так? Я и пришел. - Только не вовремя ты как-то – резко бросаю я, многозначительно хмурясь. - Мне не так-то просто было добираться, к тому же, пришлось самому даже адрес твой отыскивать. - Могли бы и в универе встретиться. Было бы намного проще все обсудить, да и времени больше. Нет, тебе надо именно вламываться на территорию да погромы устраивать! Маму до инфаркта чуть не довел. - Я уже несколько раз извинился. Если хочешь, чтобы я ушел, просто скажи. - Ребят, успокойтесь – внезапно твердо и громко вмешивается мама, наконец-то снимая пальто.– Кристина, опять накручиваешь сама себя, да еще и при сокурснике . Приберитесь давайте и доделайте чего вам там нужно доделать, я пока чайник поставлю. А ты, Кость, извини, она иногда вспыхивает на пустом месте. Отцовский характер. – и с этими словами мама пропадает на кухне, оставляя нас одних. Долговязый расплывается в довольной улыбке и, сжав ладонь в кулак, поднимает вверх большой палец. Я вскидываю брови и тоже показываю ему палец. Правда, средний.