По буквам

Герои. Слово преувеличенно-неправильное. От него немного подташнивает, настолько оно фальшивое и ложное. На их руках крови столько, что можно мочалкой оттирать, щеткой скрести, хоть наждачкой пытаться выпилить — бесполезно. У Капитана проблемы с прошлым. С принятием, с осознанием. С самим фактом того, что он десятилетия пролежал в леднике. Замороженной глыбой льда, умереть должен был давно, но нет, живет. И живет не в том времени, что изначально было ему отведено. Неправильно как-то, смириться получается не до конца, совсем не сразу, а убедить себя, что именно так и надо, совершенно не выходит. У Вдовы проблем с прошлым не меньше. У нее шрам на животе — пуля прошла ровно насквозь, работа возлюбленного Барнса. И привычные давно мысли о том, как просто сделать из человека машину. Машину, идеального солдата, но какую-то подмену реальной жизни. Но они же герои. Слово отдает преувеличенной важностью и значимостью. Фальшью и яркими таблоидами. Стив и Наташа сливаются с толпой. Не так и много надо, лишь надеть толстовку и потертые джинсы. Люди перед носом не замечают, что у них происходит. Так с чего бы им замечать их? Изредка дети оборачиваются, но их одергивают родители. У героев личной жизни нет, а им двоим необходимо иногда быть людьми. Обычными людьми с сывороткой в крови, которую ничем не вывести, которая настолько прижилась, приелась, вошла в сам генетический код, кажется. Они похожи сывороткой этой; поломанной геройствами жизнью; попыткой себя обмануть и притвориться, что это нормально — все это нормально. Только они — живые мишени. Хорошие куклы для битья. Если мир в опасности, то бегут к ним. И при этом все равно обвиняют во всех мыслимых и немыслимых проблемах. Наташа остается на ночь у Стива, потому что ей осточертело читать каждый вечер почту, что оказывается у нее под дверью. Им удается прикидываться нормальными людьми, впиваясь в губы друг друга, прижимаясь телами близко-плотно. — Я устала играть в героев, — тихо говорит она под утро. — Никакие мы не герои, — выдыхает он, переворачиваясь на бок. К ней спиной. И Наташа прижимается к его спине, ладони на груди устраивая. — Просто хорошо продаемся, как товар. А мир продолжает свои преувеличенных похвальбы. Статьи в газетах, журналах, блогах. Кипящий интернет и шумящие на каждом углу таблоиды. Герои, спасители, лучшие из лучших. Какое же это преувеличение ужасное. Бесстыдная гипербола. Прием, что так на руку журналистам, что так по душе прессе. Сделать из жизни экранную показуху, а потом раздуть все до таких размеров, что в любой оплошности в городе, в стране, в мире винить можно этих самых героев. Спецслужбы, полиция — все это не нужно больше. Ведь есть же они. Герои. — Жизнь была проще, когда главным и единственным врагом были фашисты, — произносит Стив. И Наташа мысленно с ним соглашается. Она не знает, она тогда еще и рождена не была. Но война по сравнению с громкими словами, из-за которых им приходится нести такую глобальную ответственность, кажется намного более сносной. По крайней мере с войной она справилась в разы более хладнокровно, умело и без заминок. Ведь для этого ее и тренировали; для этого их и тренировали. Они солдаты, обычные воины. Но мир же так любит все вокруг преувеличивать. Особенно значимость чего-то крайне незначительного.