________
Ночь истаяла, ускользнула прочь, оставив после себя блаженную истому тела, словно вместо крови по венам прокатывались пузырьки шампанского. За окнами была все та же стальная мокрая мгла. Несмотря на то что сна было от силы пару часов, Эклз проснулся первым и чувствовал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Он повернул голову — Джей посапывал рядом, разметавшись и прикрыв рукой раненое плечо, — вчера они сумели таки переместиться из кабинета в спальню, где, измотанные сексом, отключились почти синхронно. Теперь, в тусклом свете утренних сумерек, Дженсен профессиональным взглядом фотографа подмечал неповторимые мелочи, так притягивавшие взгляд: вертикальная морщинка, прорезавшая нахмуренный лоб, необычный разрез глаз, сильные руки с удивительно изящными пальцами… Джей напоминал панно-мозаику. Отдельные элементы не складывались, словно принадлежали разным людям, но все вместе являло собой полную, законченную картину. Эклз тихонько выскользнул из-под одеяла и скрылся в ванной. Стоя под душем, глядя на стекающие по телу, сворачивающиеся на дне крохотные водяные воронки, он прокручивал снова и снова вчерашний день. Что изменилось, что сдвинулось в его картине безумной реальности, почему его так ведет от этого человека? Дело ведь не только в пресловутом влечении — хотя секс был именно таким, как он и ожидал, — невероятным, ошеломляющим, крышесносным. Всего за несколько дней Дженсен ощутил, как ледяной вакуум внутри медленно, по капле заполняется ожиданием, предвкушением. Желанием быть здесь, слышать голос, чувствовать запах, ощущать тепло. Всего за несколько дней мир вновь обрел цвет и неповторимые черты. Как тогда, до. До всего этого модного кошмара и суеты. До того, как «Santоrin» в угоду Ее величеству Прибыли взял курс на подиумный мир. И Дженсену казалось, что первое и единственное для фотографа — люди, страны, события. Жизнь во всех ее проявлениях. А здесь и сейчас образовался его личный крохотный уголок. Загадочный и тайный. Со временем он обязательно разгадает этот ребус. А сейчас… Может, стоит просто наслаждаться моментом? Он вышел из ванной. В квартире по-прежнему было тихо и пусто, как и всегда. И на доли секунды сердце глухо ухнуло, пропустив удар, — может, всё это ему лишь снилось? И Джей — лишь тень от очередного сновидения, новая грань его персонального безумия? Но потом ощутил, что эту тишину пропитывает живительный аромат свежесваренного кофе. Кухня все так же утопала в полумраке. Джей стоял у окна, прислонившись к подоконнику, и курил, рассеянно стряхивая пепел в блюдце. Дым ростками поднимался вверх, закручиваясь и исчезая в вытяжке над плитой. Белоснежная чашка, исходя тонкой паутиной пара, резко контрастировала с густо-синей футболкой. Комкая в руках влажное полотенце, Эклз осторожно приблизился. Спутанная челка взметнулась, открывая взгляд индейских глаз. — Доброе утро. — Ты правда считаешь его добрым? — вместо ответа Дженсен, не разрывая взгляда, наклонился и поцеловал, пробуя вкус утра, кофе и табака. Ответ не заставил себя ждать. Они целовались, и утренний Джей был порывист, обнимал резко и отчаянно, словно Дженсен мог вырваться, раствориться прямо в эту секунду. Сигарета дотлела на блюдце, оставив лишь кусочек коричневатого фильтра. — Бросаю, — Джей улыбнулся, ответив на незаданный вопрос, — правда, получается не очень. Телефонный звонок противно царапал слух, назойливо повторяя один и тот же дребезжащий звук. Ну кому в такую рань?.. Дженсен вздохнул, отстраняясь. — Да. Кого? Какого Джареда? Нет, вы ошиблись, — ответив на автомате, он не увидел — почувствовал, как напряглось плечо сидевшего рядом парня. Нажав отбой, он обнаружил, что Джей развернулся и пристально вглядывается в силуэт мокрой улицы. — Мне пора на работу, — Дженсен оторвался наконец от созерцания фигуры в проеме окна. — Справишься? И снова этот невозможный взгляд. — Постараюсь ничего не украсть и никого не убить, — Джей усмехнулся, неопределенно махнув рукой. — Достаточно, чтобы ты ничего не сломал, — в тон ему ответил Эклз. …уже стоя на парковке, с неприязнью ощущая, как за воротник пробирается липкая морось, Дженсен поднял голову, всматриваясь в неподсвеченные окна. Отчего-то он точно знал — Джей смотрит на него._______
«Santorin» гудел и двигался в обычном режиме. Съемки были намечены на двенадцать, так что Уэллинга — любителя подольше поспать — в студии не наблюдалось. Что ж, может, утро и правда окажется добрым. Как и предыдущая ночь. Мелькнувшее воспоминание вызвало невольную улыбку, в груди потеплело. На этот раз съемочный павильон представлял собой подпольный бар времен сухого закона. Все в лучших традициях Аль Капоне и бутлегеров. Эклз в который раз поразился таланту Уэллинга — в чем в чем, а в отработке мельчайших деталей и создании атмосферы в кадре ему равных не было. Жаль только это шло в ущерб главному: тщательно подбирая фон, Том напрочь забывал о сути. И рекламируемый объект просто-напросто терялся и блекнул в ослепительном антураже. Барная стойка, столики, крохотный подиум для безымянной и безголосой певички — все было тщательно задрапировано полумраком и сигаретным дымом. Дженсен непроизвольно повел носом. Этот дым был, конечно же, бутафорским, но ему вдруг почудился терпкий и резкий запах табака. Тот самый, утренний. И сразу же вспомнились тонкие длинные пальцы, неторопливо сжимающие фильтр. Да, Джей в шляпе, приталенном костюме в полоску и до блеска начищенных лакированных туфлях определенно смотрелся бы здесь потрясающе. Может, стоит рискнуть и привести его завтра сюда? Эклз покачал головой, решительно отбрасывая бредовую мысль. Том ни за что не возьмется снимать неизвестного парня, а Джей… Отчего-то Дженсен был уверен — тот не стремится к такой славе. Дженсен прошел в свой кабинет, но дверь захлопнуть не успел — следом за ним в офис влетела Харрис. Ее сосредоточенное лицо и огромная пачка документов подмышкой не сулили ничего хорошего. — У нас проблемы, шеф, — Данниль прошла через всю комнату и сгрузила свою ношу на стол начальства. Чёрт, ну почему его внутренний голос никогда не ошибается?! Дженсен скрестил руки на груди и вопросительно уставился на помощницу. Та продолжала раскладывать бумажки, театрально затягивая драматическую паузу. — Дани, ты издеваешься? — терпение, даже такое ангельское, как у него, всегда имеет свой конец. — Нет, — она смешно наморщила нос и раздраженно плюхнулась на с грохотом отодвинутый стул. — Я пытаюсь тебя морально подготовить. В общем… Звонили представители «Collection» и «Gloss» — они извинились и отозвали заказы. Контрактов не будет. — Причины? – мысли в голове лихорадочно роились в поисках ответов. Эклз потер виски и уставился на Харрис. — Какие, к чертям, причины?! Я не успела им даже проект контракта переслать! Твою мать! Нет контрактов — нет денег. Нет денег — нет рекламы, нет рекламы — нет бизнеса. Это гребаный закон каменных джунглей, Джей! — Так, ладно. Не скатывайся в истерику. Разберемся как-нибудь, — Эклз подскочил к столу и начал перебирать бумаги. Потом остановился, словно вспомнив что-то, — а что «Magnificent»? Они-то хоть не собираются разорвать уже заключенную сделку? Уэллинг же начал съемку… Он схватил телефон и зашарил по столу в поисках телефонной книги. Данниль откашлялась и уже спокойнее продолжила: — Да, и еще, — она изящно перегнулась через весь стол, демонстрируя безупречное декольте, и протянула Дженсену глянцевую визитку. — Вчера, когда ты ушел, этот человек приезжал сюда. Он очень хотел тебя видеть. Был галантен, но настойчив, — Дани расплылась в кошачьей ухмылке, вспоминая. Судя по всему, посетитель наговорил ей комплиментов до небес. — Такой… привлекательный. И опасный. Уж мне можешь поверить: подобные мужские особи — моя слабость. Он очень просил тебя перезвонить. И как можно скорее. Эклз протянул руку и взял ламинированный черный кусок картона. Буквы сложились причудливо-тонким золотым вензелем: «Джеффри Д.Морган» На обороте был только номер телефона. Нда. Не многовато ли неожиданностей для одного дня?_____
Подождав, пока Харрис выйдет из кабинета, Дженсен резко вскочил и начал мерить шагами пространство от стола до двери. Сейчас самое главное — разобраться в сложившейся ситуации. А то, что происходит что-то, мягко говоря, нехорошее, Эклз знал точно. Крайне много неожиданностей и совпадений за слишком короткое время. И жизненный опыт вместе с профессиональным чутьем не подсказывали – орали во весь голос: совпадений и случайностей не существует. Все происходящее имеет свою цель. Вопрос — какую? Главное — определить последовательность дальнейших действий. «Santorin» часто привлекала к себе нежелательное внимание. Особенно после того, как было принято решение работать только в сфере модной рекламы. Поначалу Дженсен еще пытался держаться в седле под маркой респектабельного фотоагентства, готовящего материалы не только о фэшн-показах, но скорее о стиле жизни в Нью-Йорке. О людях, попавших в самое сердце Манхэттена и сумевших покорить его, и о тех, кто потерялся и пропал в мертвом великолепии, среди нагромождения стекла и камня. Но жестокий тандем «время — деньги» потихоньку свел на нет желание создавать увлекательные фотоистории и репортажи с улиц. Роскошь, великолепие, богатство — вот то, что жаждало видеть на глянцевых страницах абсолютное большинство. Что ж, иные времена — иные ценности. Да и ценности ли… Серьезных конкурентов немного, и Эклз давно научился не бояться их. Но осмотрительно опасаться, а потому не терять из виду. Финансовый кризис половину из них оставил за бортом этого бизнеса, еще часть сошла с дистанции добровольно. И именно «Santorin» в числе единиц все еще уверенно держалась на плаву исключительно благодаря своей репутации и уровню работы. И до сегодняшнего дня представители известнейших изданий если обращались к услугам студии — исправно соблюдали условия соглашения. И вот за несколько дней две крупнейшие сделки без объяснения причин растворяются в небытии, а третья вынуждает работать только на своих условиях. Так, может, все дело в этом? Необходимо немедленно переговорить с Уэллингом. Если оттуда ветер дует… Дженсен нервно побарабанил по столу, медленно гася нарастающий гнев глубоким вдохом и выдохом, и уверенно нажал на экран телефона. — Том? Это Дженсен. Надо поговорить.