Rainmaker

      …Касур — крохотный городок на границе Пакистана — запомнился ему липкой жарой и полчищами мух. Извилистые улочки разбегались в разные стороны, словно ручейки в песке. Стайки чумазых детей в разноцветном тряпье, с огромными голодными глазами и десятками протянутых коричневых ладошек. Нолтон тогда назвал их осколками жизни на руинах древней цивилизации. А Дженсен скептически заметил, что это слишком уж пафосно прозвучало. Что все проще, как и сама жизнь. И прочнее.       Они отсняли много серьезного материала и вечером, сидя в крохотной комнатенке местной гостиницы, пили пиво, обсуждали, делились впечатлениями.       Он был в составе группы впервые. Молодой, невероятно голубоглазый ассистент по имени Крис. Когда разгружали аппаратуру, Эклз даже сделал несколько рабочих кадров. На них Крис с сияющим видом солнечно улыбался, балансируя со стопкой коробок в руках. Немного стеснительный, но с потрясающим чувством юмора — он так старался привлечь внимание Дженсена. Долго мялся и краснел, но все же решился пригласить Дженсена позавтракать в кафе. Эклз, окунувшийся в работу по полной, пропустил это приглашение мимо ушей, легкомысленно ответив, что еще успеется.       А утром в центре прогремели три взрыва.       Город метался в панике, вокруг было серо от полицейских мундиров, а воздух разрывали сирены скорой помощи. Они выскочили в холл гостиницы, кругом раздавались крики на чужом языке. Майкл выхватил у портье крохотный пульт от старенького телевизора и защелкал каналами в поисках новостей. Самое большое скопление жертв оказалось возле здания местного музея. Камера в руках оператора прыгала из стороны в сторону, а потом остановилась, крупным планом зафиксировав перепачканное кровью лицо Криса с распахнутыми в небо, но уже ничего не видящими ярко-голубыми глазами…       Иногда чтобы успеть, достаточно просто остановиться.       Сон улетучился так же внезапно, как и накрыл. Дженсен тяжело поднялся и сел. На часах в полумраке гостиной — четыре утра. Вчерашний вечер выгрыз такое колоссальное количество сил и нервов, что после ухода Моргана со своими цепными псами Дженсена едва хватило на то, чтобы обработать синяки и ссадины. И отключиться прямо на диване.       Тело ныло, поврежденное плечо ощутимо занемело, а при попытке подвигать рукой отозвалось тупой пульсирующей болью. Он попытался сосредоточиться, но что-то отвлекало. Звук льющейся воды в ванной.       Он осторожно прошаркал по коридору и заглянул в приоткрытую дверь, уже догадываясь, кого там увидит.       — Джаред в одних джинсах стоял возле зеркала, вытирая лицо и шею полотенцем. На шаги за спиной он даже не обернулся, сосредоточенно разглядывая отражение в зеркале:       — Привет. Как ты?       Больше всего Дженсену сейчас хотелось подойти и обнять за плечи, провести ладонями по прохладной после утреннего душа коже. Но вместо этого он прислонился к двери и произнес:       — Морган был здесь вчера.       — Если ты все еще жив и здоров, я полагаю, встреча прошла без эксцессов? — голос Падалеки был на удивление спокоен. — Хотя если бы ты меня сдал, вряд ли бы я смог переломанными руками приготовить тебе горячий кофе на завтрак.       Он вышел из ванной, слегка задев Эклза плечом, и направился в кухню. Две белоснежные чашки исходили божественным ароматом. Все так же молча они сели за стол рядом.       — Рейнмейкер? Правда? — Дженсен отхлебнул кофе и посмотрел на собеседника. Тот лишь кивнул в ответ, тряхнув копной непослушных волос.       — Забавно, столь романтичное название настолько грязной работы.       Падалеки покатал чашку между ладоней, словно пытаясь отогреть озябшие руки. Потом тихо заговорил:       — Я действительно хорошо умею это делать. Приносить прибыль. Раньше мне казалось — без разницы, как ты добиваешься цели, главное — ты ее достигаешь. Любой ценой. И там, на вершине успеха, не имеет значения, через сколько голов ты перепрыгнул, сколько судеб сломал. Только ощущение безграничной власти.       Так было до встречи с Генри. Не знаю, что рассказал тебе Джеффри, но не думаю, что даже он хорошо знал своего сына. Всю жизнь считал его тряпкой и трусом, не способным вести бизнес. На самом деле Генри просто умел во всей этой грязи оставаться человеком. Он не был святым: психовал, накачивался наркотой и алкоголем, устраивал дикие побоища в ночных клубах и пьяный бешеный стритрейсинг, за которыми следовали разборки с полицией. Но Генри предпочитал играть честно и в открытую и ненавидел отца, называвшего все это тупым дерьмом, из которого не извлечь выгоды.       Падалеки замолчал, отпивая обжигающий напиток.       — Ты его любил? — вопрос вырвался сам собой — нелепый и неуместный.       — Скорее, я им восхищался. Зная Моргана-старшего, не уставал удивляться, как у такой мрази мог вырасти такой сын. Это он передал мне компромат на отца.       Эклз удивленно посмотрел на Джареда.       — А почему ты сбежал?       — Джеффри приказал убрать собственного сына, после чего открыл охоту на меня. А я неосторожно ворвался в твой уютный мирок и сделал то, в чем мне нет равных. Разрушил его до основания.       В кухне стало тихо.       Мысли разбредались, пытаясь уложить в голове две параллельные истории. Холодный разум подсказывал Дженсену не верить никому. Но все же одну вещь надо было выяснить:       — Том Уэллинг… Что с ним случилось?       Джаред покачал головой:       — Не знаю, Дженсен. Несчастливое стечение обстоятельств или люди Моргана. Том ведь видел нас с тобой тогда в ресторане…       — Но зачем? — задал Эклз изводивший его вопрос.       — Иногда Джеффри уничтожает просто потому, что может это сделать.       Звонок в дверь заставил их подскочить. Джаред нахмурился и вопросительно взглянул на Дженсена:       — Иди в комнату, — Эклз махнул рукой в сторону спальни, а сам двинулся по коридору. Осторожно заглянул в глазок и облегченно выдохнул, распахивая входную дверь:       — Дани! Ты без прически, да еще и в такую рань…       Харрис раздраженно прошагала в дом, одарив шефа презрительным взглядом.       — Не паясничай, Дженсен. Тебе не идет.       — Ты меня напугала. Что-то случилось? Зачем ты здесь?       — У нас проблемы.       Эклз закатил глаза — можно подумать, в последние недели было по-другому.       — В студии ошиваются какие-то люди. Утверждают, что ты в курсе.       — Черт, Морган…       — Кто?! — от удивления у Данниль рот приоткрылся в идеальную «О».       — Тот лощеный упырь, который так тебе приглянулся. Это его люди. Следят, чтобы я не делал резких телодвижений.       — Ни черта не понимаю, — она упрямо поджала губы.       — Не сейчас, подруга, — в спальне раздался звук падения и звон разбитого стекла.       — Кто там у тебя? — Харрис хищно метнула взгляд в сторону комнаты.       — Никто… Эм… Друг заехал.       — Друг? Ты издеваешься?! Я знаю всех твоих… — Дани быстро прошагала вглубь квартиры и резко затормозила на пороге спальни.       Гость стоял у окна, скрестив руки на груди и виновато поглядывая из-под челки. У ног громоздилась бесформенная груда из осколков керамики. Майку он все-таки надеть успел.       Данниль прошла в комнату, уселась в кресло и подозрительно уставилась на парня.       — Я ему не друг, — несколько секунд поиграв с Харрис в гляделки, Падалеки отвернулся к окну.       — А кто?       — Никто…       Данниль удовлетворенно хмыкнула:       — Кажется, понимаю. Поклонник, что ли?       — Я люблю его.       — Да что ты! А он тебя?       — Не знаю…       Прозвучавшая фраза не сразу дошла до дженсенова сознания. Он изумленно уставился на ссутулившуюся фигуру на фоне окна.       Потом аккуратно подхватил свою секретаршу под локоть и вежливо подтолкнул к выходу из комнаты со словами:       — Джаред, извини, нам с мисс Харрис надо поговорить.       И потащил ахнувшую от удивления подругу на кухню.       — Джаред? Это Джаред Падалеки? Эклз, ты вконец ебнулся!       — Он пришел все объяснить.       — А ты ничего объяснить не хочешь? Мне, например. Для начала — какого хера у тебя морда раскрашена в нежно-фиолетовый, а?       — Не важно. Дани, послушай…       В следующие двадцать минут Дженсен как мог кратко изложил суть свалившихся на них проблем.       — Я не знаю, кому верить и что делать. Я запутался, Дани.       Она задумчиво побарабанила наманикюренными ноготками по спинке стула, заправила за ухо непослушную прядь. Потом подошла и присела рядышком на край стола:       — Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но прости. Мне кажется, этот парень просто хочет запудрить тебе мозги. Ты ведь понимаешь — достаточно приправить большую ложь щепоткой правды, и тебе поверят. Вот этот Джаред и слепил для тебя историю о пылком честном влюбленном. Соглашайся на вариант Моргана. Ты ведь знаешь, что в покое тебя не оставят, пока этот человек рядом. И еще — я боюсь за тебя, Джен.       Когда за Харрис закрылась дверь, Дженсен вернулся в кухню и обнаружил Падалеки возле кофеварки.       — Еще кофе?       — Нет, спасибо, — Дженсен присел за стол, баюкая пострадавшее плечо.       Падалеки осторожно вытащил из взявшейся из ниоткуда пачки сигарету, прикурил. И неловко пристроился возле подоконника.       — А говорил, что бросаешь.       — Силы воли не хватает.       — Забавно, противостоять Моргану силы воли хватает, а курить бросить — нет?       Джаред улыбнулся. Светло и немного грустно. Отложил дымящуюся сигарету на блюдце и подошел к Дженсену, присел на корточки, оказываясь почти лицом к лицу, и заглянул в глаза.       — Морган дал мне два дня.       — Я догадался. И теперь я знаю, что делать, — Джаред протянул руку и ладонью провел по заросшей рыжеватой щетиной щеке. Дженсен закрыл глаза, впитывая нежность прикосновения.       — Не уходи.       — Надо. Светает уже. Они придут за мной. Скоро, — он не поцеловал — просто коснулся губ.       Через мгновение Падалеки остановился уже в дверях, обернулся.       — Все, что я сказал тогда… правда. Просто хочу, чтобы ты знал.       — Ты странный человек, Джей. Не зовут — приходишь, просят остаться — уходишь.       — Прости.       — За что?       — Я не хотел втягивать тебя во всё это. Но я сумею тебя защитить. Скоро все закончится.       — Каким образом? Что ты задумал?       — Нужно успеть отправить документы нужным людям. Одну важную информацию я уже пустил в ход — Морган сойдет с дистанции. Очень и очень надолго. Но пока тебе надо уехать, подальше, на время. Поезжай на побережье. Ты говорил про домик, помнишь?       — Ты ведь вернешься?       Вместо ответа он улыбнулся.

____________

      Сигарета дотлевала, осыпаясь крошечными пылинками пепла. Он подошел к окну, провожая взглядом одинокую фигурку, шагающую сквозь дождевую завесу вдоль парковки. Дженсену вдруг показалось, что от соседнего здания отделились две размытые тени…       Сердце пропустило удар, после чего внутренний голос взорвался криком: успеть!       Лифт полз вниз непростительно медленно, а когда Дженсен наконец выскочил из подъезда, со стороны стоянки раздались два резких хлопка.       Эклз рванулся вперед и через мгновение увидел его. Джаред стоял и улыбался, опираясь на дверцу своего старенького «Форда».       Дженсен остановился перевести дыхание. Уже спокойнее подошел к машине и, ни секунды не раздумывая, обнял. Тот обмяк и сполз в его объятиях. Дженсен лишь крепче прижимал к себе, гладя по спине и повторяя:       — Ты опять меня до чертиков напугал, Джей. Не смей больше уходить, слышишь? Не смей уходить…       Дождь заливал стекла и зеркала, и Дженсен не мог разглядеть в отражении два темно-красных пятна, расплывающихся по вымокшей насквозь ткани куртки.