Наездница

В гостиной пробило пять. Мы сидели на пушистом коврике с Николь, и разбирали старые вещи в гостиной. Одна из наших нянь, которая, кстати, уборкой и занимается, заболела, поэтому отец дал распоряжение убраться на этой неделе Норту и Дейле. Но конечно, они все перевалили на меня и Николь, которая сейчас перебирала в руках статуэтки разных животных, птиц и даже людей. -Василиса, Василиса, смотри! Какая красивая! Как думаешь, папа разрешит мне её забрать себе? – восхищенно произнесла маленькая сестра, тыкая мне в лицо какой-то фигуркой. Это оказалась необыкновенно красивая девушка. Сама статуэтка была прозрачной, и, казалось, из хрусталя. На плечи незнакомки свисали длинные пряди волос, а красивое платье с узором из цветов только дополнял нежный образ. Глаза были какими-то грустными, хотя это и не сразу передавалось, а за спиной девушки были крылья – как будто красивая фея выпорхнула из какой-то сказки. В то же время тончайшие крылышки казались настоящими – такими хрупкими, с множеством орнаментов. -Красивая фигурка, Николь, - улыбнулась я, вертя в руках статуэтку. -А я тебе говорю! Я очень хочу себе такую, - немного жадно произнесла девочка, буквально «впиваясь» взглядом в хрусталь. -Но у тебя и так много игрушек, - заметила я, тоже пристально разглядывая находку сестры. -Ну и что, - буркнула она, и со вздохом положила фигурку в ряд «хорошие», - а как там у тебя дела? -Да нормально, - пожала я плечами. Пока Николь возилась со статуэтками, я разбирала большие стопки фотографий. Большинство из них были до ужаса скучными – снимки с различных заседаниях отца – ничего интересного. Пару раз я видела что-то похожее на природу, но такое было редко – раз где-то в сорок пять фотографий. В основном, как я уже говорила, можно было лицезреть только неизвестных мне людей в деловых костюмах со строгими лицам, сидящие за столом, в центре которого возвышалась гора различных бумаг. И пока моя младшая сестра развлекала себя разными фигурками, я рассматривала никому ненужные снимки. -Эй, вы двое! – послышалось сзади нас. Я и Николь синхронно обернулись. У меня похолодела спина от нехорошего предчувствия, а у Николь, как я заметила краем глаза, помрачнело личико. Похоже, она до конца осознала, какие у неё «замечательные» старшие брат и сестра. -Что? – спросила девочка, складывая руки на груди. -Как вам, нравиться уборка? – ага, этот белобрысый поиздеваться решил! -Да, тут много красивых фигурок, статуэток, а я перебираю интересные фотографии, - ответила я вместо Николь. -Ну да, конечно, - усмехнулся братец. Но, по видимому, не дождавшись от нас ответа, лишь зло сощурился, и покинул гостиную. -Наконец-то этот дебил ушел, - пробурчала младшая сестра. -Так, кто это тебя таким словам научил?! – округлила глаза я. -Гроза, - просто ответила Николь, а потом в страхе икнула. -Ага, Гроза, значит... и чему же она тебя ещё научила? – притворно ласково спросила я. -Н...ничему, - покраснела девочка, и с преувеличенным интересом стала рассматривать фигурку сиамской кошки с котёнком. Я же мысленно успела убить Грезу раз десять. Ну все, когда встретимся в следующий раз, я её придушу, ребенка такому учить! Я вздохнула, и стала перебирать скучные и ненужные фотографии. И вдруг среди серо-унылых снимков я заметила что-то ярко-рыжее. Сначала я не поняла, что за яркое пятно пролетело перед моими глазами, но потом, переворошив почти всю стопку с фотографиями, я увидела девушку. У неё были огненно-рыжие волосы, цвета позднего меда, оранжевых листьев. Локоны спадали на хрупкие плечи, почти полностью закрыв их. Лицо незнакомки было бледноватое, а большие глаза сияли словно сапфиры. Эти глаза... они были словно морем, океаном, насыщенно синего цвета. Цвета вечернего неба, цвета... василька. А сама девушка сидела на белой с серыми пятнами лошади. Она мягко улыбалась, а в глазах затаились веселые огоньки. -Красивая, - вдруг произнесли мне на ухо. Я от неожиданности дернулась. Передо мной сидела на коленках Николь, разглядывая незнакомку, - она даже красивее той фигурки. И вдруг сестра пристально просмотрела на меня. Мне показалось, что она хотела прожечь во мне дырку. А потом таким же взглядом впилась в фотографию. И после вновь перевела взор на меня. И так по кругу. Николь вдруг нахмурилась, и посмотрела на меня взглядом Шерлока: -Ты очень на неё похожа. -И это правда, - неожиданно произнес сухой и безжизненный голос. Мы с сестрой повернулись, и увидели отца – он с интересом рассматривал девушку на лошади, - всё-таки откопала этот старый снимок? -Кто это? – шепотом спросила я. -А ты переверни фотографию, - усмехнулся Нортон-старший, и присел рядом со мной на корточки. Я послушалась его – дрожащими пальцами перевернула бумагу, и в самом низу в уголке увидела отцовский подчерк – «Лисса. 15 октября, 2004 год». От неожиданности я выронила листок. Одно, одно я помню точно – мою мать звали Лиссой. -Это... мама? – тихо прошептала я, проводя кончиками пальцев по фигуре девушки. -Да, - так же, еле слышно ответил Нортон. А я все разглядывала Лиссу. Так вот какая она... мама. Действительно красивая. И я на неё похожа. Конечно, мне до неё далеко... А улыбка у неё... Неудивительно, что её полюбил папа. Вот только вот... -А почему она... мама... на лошади? – выдавила я, разглядывая столь знакомое животное. Лошадь была чем-то похожа на мою Снежку... ну, на мою бывшую Снежку. Хорошенькая, с такими черными добрыми глазками. Видно, что и она, и Лисса любили друг друга. -Потому что она была такой же, - вдруг заговорил отец, - такой же, как ты. Наездницей. Она любила верховую езду, очень любила. И, по иронии судьбы, первое место, где она начала заниматься этим спортом, называлось «Подкова». Правда, это было совершенно другое здание. Просто названия одинаковые, - Нортон надолго замолк. Я рассматривала мать. Николь тихо сидела на коврике, и не вмешивалась. Однако она бросала на фотографию какие-то непонятные взгляды... Сочувствие? Печаль? -Но вот однажды, она упала с этой самой лошади. И чуть не стала инвалидом. А ведь было недалеко..., - вновь начал отец, - я потом её упрашивал, так долго упрашивал, чтобы она закончила со своим хобби, чтобы не накликала ещё беды... Но ведь она была непреклонна, - грустно усмехнулся Нортон, - наша семья стала потихоньку рушиться. И вот рождаешься ты. Я не выдержал после последней ссоры... выгнал Лиссу. Сказал, что не отдам тебя, что сам воспитаю, вместе с Нортом и Дейлой. И с Николь. Как она горевала, но и я был упрям, - повисла напряжённая пауза. -А потом и ты... и ты пошла в эту дурацкую «Подкову». Я сразу заметил, что ты очень схожа с Лиссой. Невероятно схожа. Будто бы она и есть в четырнадцать, - отец горько улыбнулся, - и что же я должен был сделать? Я так переживал, я боялся, что ты так же, как и она, закончишь свою «карьеру»... А ты все равно меня не слушала. Продолжала заниматься конным спортом. Даже из Черновода сбежала. И в итоге... то, чего я боялся. В отличие от Лиссы, ты доигралась... И теперь вынуждена сидеть всю оставшуюся жизнь в этой проклятой коляске! – гневно закончил Нортон. Но я всё равно понимала, этот гнев был направлен не на меня, а на... конный спорт? Коляску? -Я пойду, наверное, - убитым голосом произнес отец. Он поднялся с коленок, потрепал по макушке сначала меня, а потом Николь, и после этого, не говоря больше ни слова, вышел из гостиной. В комнате воцарилась долгая пауза. Никто не смел нарушать спокойную тишину. На этот раз она не давила, а наоборот – я нуждалась в молчании. Николь, будто разгадав мои мысли, встала с ковра, с недетской тоской посмотрела на меня, а потом тихо, еле слышно прошептала: -Я пойду к себе... Если что, ищи меня там, - и так же, как и отец несколько минут назад, оставила меня одну. Сначала я не двигалась. Даже боялась дышать. А потом, уверенным жестом взяла фотографию, аккуратно, боясь порвать или помять, сложила в несколько раз, и с громким хлопком дверью укатилась в сторону своей комнаты.