****
Томми оказывается чудным ребенком, мало плачет и любит сидеть на руках. Микки никогда не признается, что обожает засыпать с Томми под боком, и вероятно из-за этого сын постоянно нуждался в его компании. Их квартира не самая большая, но для Томми уже готова детская, что пока простаивается без дела. На книжных полках Йен находит новые детские книги и почему-то это его нисколько не удивляет. Он даже застает Микки читающим, но чаще за работой над очередным эскизом тату, лишний раз убеждаясь, что тот феникс действительно был полностью продуман самим Микки. Йен никогда прежде не догадывался, что в его бывшем парне скрыт такой дар. Похоже, есть еще столько вещей, о которых Микки ему не рассказывал. Он прекращает появляться на глазах Микки с Адамом, стараясь во время встреч с Томми, не лезть с глупыми расспросами к Микки, давая немного личного пространства, и пытаясь сблизиться с малышом. В такие моменты как сегодня, он чувствует себя неуверенным, суетливым или может предложить Микки передохнуть? Йену становится настолько любопытно, отличаются ли вкусы прежнего Микки, от этого, что он приносит любимую пиццу парня, и тот практически сразу бежит на кухню, чтобы поесть. Сидя в полной тишине, внимание Йена привлекает новая книга на медицинскую тематику. — Знаешь, я учусь на физиотерапевта. Получил аттестат и решил приносить людям пользу, — внезапно произносит Йен, не сразу поняв, что сказал вслух. — Это, конечно, далеко от карьеры военного офицера, но тоже неплохо. — Конечно, — подтверждает Микки, не без интереса разглядывая его. Йен точно не знает, на что рассчитывал этой фразой, но в очередной раз, кажется, утонул в синеве глаз Микки. — Эм… у меня новый курс, помимо таблеток, я хожу к психотерапевту и чувствую себя неплохо. — Я искренне рад за тебя, — говорит Микки нейтрально без каких-либо эмоций, будто они были двумя незнакомцами, встретившимися в каком-нибудь Бургер-Кинге. Микки явно прекрасно контролирует себя и ведет ситуацию, а вот Йену хочется накричать, сказать какую-нибудь гадость, лишь бы эта сдержанность и напряжение между ними исчезло. Он ненавидит Микки за это. — Думаю, как-нибудь ты бы мог взять с собой Томми. Отвести его к себе домой, — внезапно предлагает Микки. — Ой, эм, я пока еще не съехал из дома Галлагеров. — Круто, тогда Дебби поможет тебе в случае, если у тебя возникнут проблемы. — Наверное. Подобный шаг обозначает, что Йену придется рассказать своей семье обо всем, и да, он собирался когда-нибудь потом сделать это, потому что их семейное обсуждение могло бы затянуться и он долго медлит. Но, кажется, Микки уже начинает сомневаться в нем и в серьезность его намерений стать вторым полноценным отцом. Это заставляет Йена паниковать, едва ли не реветь в подушку, закусывая до боли кулак и подавляя всхлипы.***
Йен решает рассказать обо всем Галлагерам, когда Лип приезжает домой на выходные. Реакция каждого была предсказуемой, Фиона вздыхает, Лип неверяще качает головой, а Дебби говорит что-то о том, что хуевые гены Моники могли передаться малышу, и та искренне надеется, что тот пошел в породу Милковичей. Йен показывает им фото Томми на телефоне, а перед своим отъездом Лип отводит его в сторону, умоляя не испоганить только-только устоявшуюся жизнь Микки. И да, оказывается здорово иметь поддержку такой семьи. Тем более Дебби и Лиам влюбляются в Томми с первого взгляда, даже Карл становится мягче, при взгляде на карапуза. Фиона лишь охает, с восторгом признавая, что сынишка получился у них хорошенький. — Я никогда бы не отдала такого, ни за какие деньги, даже на полчасика, — внезапно предупреждает Фиона. Она также сказала, что он обязан ценить такие жесты. Сам же Йен уверен, что Микки использует свободное время ради очередной подработки. Ведь парень сразу отверг его предложение помощи, бубня что-то про врачей, курсы таблеток и счета. И Микки прав, все очень дорого, даже вернувшись на подработку в продуктовый магазинчик, Йен едва может покрыть свои расходы, не говоря про ребенка. Однако, наплевав на вечное отрицание Микки, Йен каждый раз приносит детское питание или памперсы, зачастую оставляя покупки сразу в тату-салоне, где практически и проводит дни на пролет Микки с Томми, за исключением вечеров.***
— Узнай я раньше, что ты отец Томми, то проебал бы свою татуировку, — говорит однажды Мэй Йену, разгадывая кроссворд. — Еще подай на меня в суд за это. — Если ты думаешь, что меня пугают твои миленькие голубенькие глазки, то ты ошибаешься. Йен знает, что Мэй сильная, и вполне может навалять ему. Он также в курсе, что она помогла Микки и всегда была рядом, когда тот сильнее всего нуждался в поддержке. — Кстати, ты так и не сказала, почему решила предложить Микки эту работу? — как бы невзначай, снова повторяет вопрос Йен. — Иногда достаточно дать человеку надежду и он достигнет небывалых высот. Я была полностью уверена в своем выборе и не ошиблась.***
Йен знает, что у Микки нет парня, ведь тот полностью посвятил себя роли отца и карьере тату-мастера. Это неплохо, но Йен предчувствует, что здесь могут сокрыты и другие причины. Их взаимоотношения, несмотря на охрененный секс в прошлом, хотел ли Микки снова встречаться с ним? Напускная грубость между ними, могла ли быть защитной реакцией или они действительно никогда не смогут нормально общаться? В одно из воскресений, Йен возвращает Томми на пару часов раньше, поскольку малыш рано проснулся, в слишком плаксивом настроении и явно соскучился по Микки. Именно поэтому он решает отвести малыша домой раньше. И это дает Йену возможность пересечься на пороге с парнем Микки. Тот оказался немного выше Йена, и чуть постарше. Внешне похож на какого-то латиноса, то ли испанца, то ли португальца. Квартира насквозь пропиталась запахом секса, да и содержимое корзины для мусора и пара оберток от презервативов на полу не дает фантазии особо разгуляться, придумывая оправдания. И да, Йен действительно заглянул в мусорное ведро. — Нашел себе парня? — несколько агрессивно звучит его вопрос, хоть Йен реально старается сдерживать себя в рамках. — Просто перепих, — Микки пожимает плечами. Взгляд Йена прошелся по бледным обнаженным плечам Микки, опуская на плоский живот… — Чего так рано? — Томми соскучился по тебе. Прости, если помешал веселью, — огрызается Йен. — Мы все равно уже закончили, — Микки продолжает игнорировать Йена. — И в любом случае я не собираюсь ни с кем встречаться, не сейчас, когда Томми так мал. Может быть, через пару годиков, но сейчас не готов принять кого-то еще в мою семью. Хотя бы до той поры, пока не буду уверен, что Терри мертв или находится там, где никогда не сможет добраться до меня, ведь тогда мне больше не придется переживать о безопасности Томми. — Ты пересекался в тюрьме с Терри или его людьми? — Конечно, — нервно смеется, — его парни выбили из меня все дерьмо, что мне пришлось пролежать в больничном крыле несколько недель. — Это было до беременности? Тебя должны были держать в отдельной камере или выделить какой-нибудь специальный график. — Нет, местные врачи только тогда узнали обо всем. Они сами были удивлены не меньше тебя, и первые пару дней ожидали, что у меня в любую секунду могло начать кровотечение и случиться выкидыш. Но обошлось и со временем все нормализовалось. Йен крепко обнимает Томми так, что малыш хнычет, и Микки приходится взять его на руки, поняв, что ребенок похоже проголодался. И малыш точно не мог успеть проголодаться, ведь завтракал полчаса назад, но все равно тянется к груди Микки. Йен чувствует, как у него самого пересыхает в горле при виде, как из розового соска появляется жемчужно-белая жидкость. — Ты прекрасный отец. — Я хороший папа, — подтверждает Микки, прижимая ближе Томми, а после тихо добавляет, — но иногда мне кажется, я могу не потянуть эту ношу. Йену приходится выйти из комнаты, потому что вновь расплакался, впервые в жизни осознавая, что это именно он виноват во всем, и в первую очередь в том, что произошло с Микки; ему действительно стало легче, если бы кто-то подсказал универсальный способ как исправить все.