Gallavich mpreg

Как правило, Йен ведет себя хорошо и вовремя принимает свои лекарства. Но иногда организм начинает бунтовать, прежде чем кто-то замечает перемены, Йен закатывает истерики, спит сутками напролет или веселится, будто завтра уже не наступит. Микки может справиться со всем этим, потому что осознает, что Йен не отдает отчета в своих поступках, будучи в этой маниакальной стадии. Но все протекает по-разному и никогда нельзя сказать наверняка, что произошло с ним. Так что в один прекрасный день, Микки сидит лицом к лицу с симпатичным незнакомым парнем, пока его Йен спит в спальне, а тело приспосабливается к новому лекарству, совершенно не подозревая, что сердце Мика разбивается именно в эту секунду. — Я знал адрес, мы практически трахнулись здесь, но Йен, казалось, изменил свое решение в последний момент, и теперь я понимаю, что это из-за того, что ты был здесь. Микки соглашается с этим. Очередная маниакальная стадия растянулась на три недели, прежде чем Йен впал в депрессию, и все, что Микки знает это то, как Йен уходил рано, задолго до возвращения самого Микки, чтобы никто не останавливал рыжего придурка. Что ж, радует, что у него хватило приличия не трахать никого в их квартире. Они совсем недавно купили ее, три месяца назад. И нет, Микки совсем не зол на парня, Эрик, кажется. Здесь не было его вины, но Микки видит в его глазах жалость и сожаление. Это Микки должен жалеть Йена — если Йен-отец, то Эрику придется, возможно, самому справляться с биполярным расстройством, и это совсем не то, на что можно добровольно согласиться. — У вас есть дети? — спрашивает красавчик, а голос слегка дрожит. Парень на вид слишком мягкий и кроткий, что наталкивает Микки на мысль, а действительно ли он тот, кто нужен Йену? Они были вместе двенадцать лет, и многое во вкусах могло измениться за это время. — Мы не можем позволить себе искусственное зачатие, — говорит на удивление спокойно Микки, но в реальности все намного сложнее. Они оба совершенно здоровы, но есть что-то блокирующее путь к яичникам Микки, это делает зачатие во время секса просто невозможным. А ЭКО просто пиздец как дорого. Конечно, они могли бы сделать его вместо того, чтобы покупать квартиру, но тогда у них не было бы места, где бы они смогли вырастить их ребенка. В любом случае, это не первостепенная вещь, ведь они все еще молоды. У них должно быть свое жилье, подальше от Южной стороны. Поэтому, парень рассказывает о потенциальном отце ребенка, который был в очередной командировке где-то в Европе, и Эрику бы хотелось верить, что тот парень действительно отец, но Микки уже представляет насколько эта новость может вывести из колеи, ведь у всех свои заботы. Кому не нужен папа-трудоголик? Даже если подобное мерзко и неправильно, но нужно найти поддержку. — Ты должен кое-что понять, прежде чем сделать хоть что-то, у Йена биполярное, понимаешь? Ты хоть представляешь, что это? — Хорошо. Значит, если это его ребенок, то он может унаследовать. Йен хороший парень, ты всегда должен об этом помнить. — Но что именно заставило его, изменять вам? Микки хочется ударить этого тупого, невероятно милого ребенка за ту жалость, что звучит в его голосе. Это ведь не специально, но, кажется, Эрик не понимает, что втирает соль в свежие раны. Йен появляется на пороге, все еще похожим на лунатика. Он бормочет что-то невнятное, прежде чем до него доходит, что он не один. И парень не узнает Эрика, что только лишь подтверждает, что он был не в себе, когда они трахались. Микки должен чувствовать себя лучше. Но это ложь. Ему приходится заставить себя уйти и оставить рыжую потаскушку наедине с Эриком. Он не может продолжать находится в этой комнате, все равно что самому напарываться на очередной нож. Когда Микки решает вернуться, Йен оказывается непозволительно близко, закрывает за ним дверь и жадно целует, засасывает кожу на шеи, оставляя синяки на гладкой коже. Наверное, это своеобразное извинение, и почему-то Микки хочется расплакаться. Нет, он не сучка и никогда не станет страдать из-за измены парня. Они доходят до кровати и падают на нее совершенно голыми, Йен шумно вдыхает воздух. Микки нехотя позволяет Йену устроиться между ног, а после позволить себя оттрахать, чувствуя себя безвольной куклой. Слишком хорошо, Микки болезненно подмечает тот факт, что из их отношений уже больше ничего не выйдет. Не имеет никакого значения, насколько сильно Йен его любит, ебет или целует. Когда наступает время «ошеломительного», отрезвляющего оргазма, точно такого, как несколько лет назад, случился у Микки со Светой, это на многое открывает глаза. Этого всегда будет недостаточно, Йен решает усугубить ситуацию, сказав. — Я предложил Эрику переехать к нам. Его выгнал сосед, когда узнал о беременности. — Ты, блядь, сейчас серьезно? — У него нет жилья, так что, детка, давай оставим его у нас, пока тот чувак не вернется. Микки отчаянно хочет сказать «Нет», но он понимает, что Йен проигнорирует сказанное — он ведь уже все решил, красавчик останется жить, потому что есть вероятность, что Эрик носит его ребенка. Той ночью Микки решает спать на диване, а его тело все еще болит после их грубой связи. Эрик переезжает в их комнату для гостей десять часов спустя, и у него оказывается не так много вещей. Вдобавок, его мучает токсикоз, и тот не может ничего делать. И вместо того, чтобы набирать вес, он его постоянно теряет. Поэтому Микки начинает приглядывать за приятелем Йена, покупает кучу дорогой здоровой еды, которая не вызывает приступов рвоты. Это ради ребенка. Работать Эрик может только неполный день, поэтому много времени проводит в квартире. Микки всегда застает его, возвращаясь домой, но им особо не о чем говорить. Во всем чувствуется неловкость, поэтому они всячески избегают оставаться друг с другом наедине. Но когда рядом Йен, все становится еще хуже. Возможно, Рыжий не замечает этого, но Микки хорошо видит, что происходит. Задолго до того, как Йен впал в крайнюю стадию, когда все было хорошо, Йен говорил, что жалеет о том, что у него нет детей, а сейчас он чувствует особое свечение. Очевидно, что он надеется, что это будет его малыш. Он говорит это с таким трепетом, а его глаза подолгу задерживает взгляд на плоском животе Эрика. Это заставляет Микки понять, как он сильно ошибался. Его парень, просто ждал, когда подвернется кто-то получше. Микки отчаянно пытается притвориться, будто ничего не поменялось, но одним прекрасным днем, вернувшись с работы, он слышит часть разговора Эрика и Йена о детях, и в этот момент его едва не одолевает приступ. Становится трудно дышать, а боль настолько сильна, что он вот-вот рухнет. Нет, Микки, спешит уйти, прежде чем они заметят его присутствие. Он бесцельно катается по городу несколько часов. Затем он звонит Липу с просьбой переночевать, по крайней мере одна ночь ничего не поменяет. Пусть они все еще не друзья, но и не враги, иногда Микки кажется, что только Лип мог объяснить поступки Йена, лучше самого парня. — Так что между вами произошло? — спрашивает Лип, после второй бутылки пива. Микки все ещё не знает, что ему лучше рассказать, а что упустить, но, в конечном счете, он рассказывает все, что известно. Возможно, все дело в алкоголе, но разочарование и спиртное плохие товарищи. — Вот дерьмо, — заключил Лип, услышав всю историю. — Это просто пиздец, чувак, следовало сделать аборт или просто держаться подальше, блядь, да как теперь все расхлебывать? — Йен никогда бы так не поступил, — Микки зло смеется. — Ебанный Йен, всегда мечтал о детях. Например, вы бы могли завести собаку или усыновить, сэкономив пару лет жизни, не думаю, что твоя матка бы от этого совсем ссохлась. Я бы вам помог, если что. — Отвали. — Нет, я бы действительно сделал это. Почему бы и нет? У меня не будет детей, так что, по крайней мере, ты бы мог быть счастлив. Они молча сидят некоторое время, прежде чем Микки тихо произносит, сделав глоток пива. — Это просто нечестно. — Ты не прав, — мягко произносит Лип, положив свою руку поверх руки Микки. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Микки уходит на следующий день, потому что решает, что это перебор. Несколько часов спустя, он сталкивается с Йеном, который слишком увлечен поисками детской одежды в интернете. Он не обращает внимания на слова Микки, пока тот не сообщает, что ночевал у Липа. Раньше Микки бы никогда не подумал, что их отношения может разрушить не рождённый ребенок. Другой парень вполне, Микки легко мог представить момент, как Йен решает уйти к кому-то более умному, красивому и очаровательному. Но прежде, не в этой чертовой вселенной, где плод, маленький, не рожденный малыш, вобьет между ними клин. Йен постоянно говорит о малыше, не понимая насколько болезненна эта тема. Галлагер продолжает повторять «мы, наш малыш», но Микки знает, что этот ребенок никогда не будет его. Нет смысла высказывать недовольство, он всегда был злобным, немного сварливым, который едва выносит вид второго отца ребенка. От осознания, что Микки всегда было недостаточно Йену, все было ничто, по сравнению с перспективой появления малыша. Микки совсем не хотелось становиться таким мелочным и злым, но это горькую пилюлю сложно проглотить, не после того, сколько усилий он приложил, чтобы быть вместе. Микки не хотелось уходить без боя, но ему сложно предложить то, что предложил Йену Эрик. Может быть, на этот раз Йену следовало бороться за него. Однако, этому никогда не бывать. Три недели спустя, Микки упаковывает свои вещи в сумки, пока Эрик и Йен на работе. Между ними давно нет секса, но Микки не может спокойно смотреть на Эрика, зная, что внутри малыш. Слишком неправильно, это Микки должен быть тем, кто родит его; нет, хватит ему лицезреть этого девятнадцатилетнего красавчика, неспособного думать о будущем. Лип освобождает ему спальню с большой кроватью, но Микки не может ночевать там и не думать о Йене. Не то, что бы Микки много спит. Ему слишком одиноко. В течении дня, Лип обычно дома, составляет ему компанию, но ночью слишком не по себе. Он привык засыпать в объятьях Йена, чувствуя плотное кольцо рук, или приходилось осторожно, пробираться в спальню, пытаясь пристроиться, не разбудив парня. Микки пытается отвлечься, ласкать себя, но, в конце концов, заходится слезами, понимая, что думает о Йене. Он не замечает, как теряет семь фунтов веса всего за одну неделю. Кто-то яростно колотит дверь, Микки хочется игнорировать это, но после он отчетливо слышит голос Йена. У Рыжего сученка был запасной ключ, а стук в дверь был лишь вежливостью — если можно назвать яростную долбежку в дверь таковой. Йен выглядит точно также как Микки. Бледным, растрепанным, с темными кругами под глазами. Он напоминает сумасшедших из фильмов, но Микки точно знает, что дело тут не в приступе меланхолии. — Что-то случилось с Эриком или ребенком? — спрашивает первое, что приходит в голову Микки. — Эрик? Ребенок? Какого хрена это должно меня волновать? Ты! — палец Йена больно упирается в ключицу. — Ты пропал, я все обыскал, вернулся в Саутсайд, пытался допросить Колина и Игги, прежде чем Светлана предположила, что ты мог быть здесь! У Липа! Ты спишь с ним? — обвинительно произносит Рыжий. — Не будь таким придурком, я бы никогда не переспал с твоим братом, Господи. Я просто не мог больше этого терпеть. — Терпеть чего? — Как ты играешь с Эриком в чертовски милую семейку! Я понимаю, ты всегда хотел детей, но понимаешь, мне чертовски не по себе, потому что я никогда не смогу тебе этого дать! — Чего? — Йен сразу успокоился, явно до конца не понимая. — Я… нет, серьезно? Мне казалось, ты хочешь оставить ребенка, и в будущем избавится от Эрика, нет? Ты всегда жаловался, что ЭКО стоит слишком дорого! — Но ведь это правда! Но это не значит, что ты можешь забрать у кого-то ребенка! — А почему бы и нет, блядь! Он может родить еще одного совершенно бесплатно! Микки хочется быть серьезным, но когда Йен пытается убедить его, что украсть ребенка, совершенно естественно, очень трудно сдержаться от смеха. Он схватился за живот, а по щекам слезы, пока Йен растерянно смотрел на него. Микки заставил себя успокоиться. Он всегда так делает, когда Галлагер так растерян. В их квартире не осталось ни единого признака присутствия Эрика, все выглядело так, как раньше, и Йен поясняет, что тот богатый чувак вернулся. Напряжение между ними сохраняется, но Йен делает все эти милые жесты, когда чувствует себя виноватым. Он готовит любимый завтрак Микки, готовит вкусности, покупает ему пару облегающих джинсов (если быть честным, то они больше для него, ведь ему нравится наслаждать видом подкаченной задницы Микки). Когда они занимаются сексом, Микки не позволяет ему касаться живота, поэтому Микки приходится тратить полчаса на облизывание, поцелую и покусывания живота, чтобы превратить бледную кожу на животе в яркое живописное полотно. Эрик звонит им, сказав, что второй отец заплатит за супер дорогой дородовой тест на отцовство, и Микки ему благодарен. Это пустая трата денег, еще несколько месяцев ему можно никого не убивать, но отчасти он благодарен. Независимо от того, что Йен говорит, что готов усыновить ребенка, который наполовину принадлежит ему и другому парню. Требуется немного времени, прежде чем Микки застал караулящего Эрика рядом с их квартирой. — Почему ты здесь? Йена нет дома. Эрик пожал плечами, прежде чем передать два конверта. Один большой, но там ничего кроме одного листа, а второй конверт достаточно плотный. — Я принес результаты теста. Люк отец. Микки кивнул и открыл большой конверт, чтобы убедиться, что Эрик ничего не придумал. Затем он открывает второй. Там большая сумма денег. — Какого черта? — Я чуть не испортил ваши отношения, так что справедливо, если я вам как-то компенсирую. — Чего?.. — Это на ЭКО. Вы бы действительно могли стать прекрасными родителями, — Эрик слабо улыбнулся, и Микки не знал, чего бы ему хотелось сейчас, стукнуть или расцеловать придурка. Он решил хлопнуть по плечу, это бы сгладило напряжение. Микки слишком благодарен и переполнен эмоциями, он влетел в их квартиру и ему следует подождать каких-то двадцать минут до прихода Йена, чтобы сообщить эту радостную новость