Gallavich mpreg

— Я собираюсь накачать тебя спермой, так что твой живот станет огромным и красивым, — шепчет Йен в ухо, мягко посасывая мочку. Микки должен был заметить, это ведь первый признак, но сейчас он был слишком занят своим парнем, расположившимся между его ног, прижимаясь и трахаясь с ним, будто это был их последний трах. Он должен был понять, заметить это слегка неуравновешенной поведение и нервные движения еще во время прелюдии или при общении с Евом, но Микки ничего не приметил, поскольку в последнее время из-за кучи свалившейся работы, он итак функционирует по графику 24/7, засыпая практически сразу, как только голова касается подушки. Или садясь за стол. Так что Микки обязан был отреагировать намного раньше и дать понять семье Йена, гребанное чувство вины. Микки не мог не переживать о своем парне, а учитывая все обстоятельства подобное легко могло свести с ума обоих. Йен не задумывался о том, насколько это подло стягивать презерватив, пока Микки лежит на животе и ничего не замечает. Но парень понимает все сам, поскольку хорошо знает ощущения, когда Йен входит в него без презерватива. И уж точно ни с чем не спутать ощущения спермы Йена, вытекающей из его растянутой задницы, что вносит больше неразберихи. Его партнер был не из тех, кто любит защиту, по крайней мере, так предпочитал думать Микки, игнорируя фразы вроде «наполнить тебя до краев» — это вообще было своего рода кинком. Поэтому он всегда заранее старался выпить таблетки и лишний раз не рисковать. Дети должны быть запланированы, а не стать копией очередной неудачной семьи по соседству, которая не представляет, на что им жить. Между ними давно все более чем хорошо, но Микки не чувствует, что они оба готовы к настоящим переменам. Честно говоря, он сомневается, что когда-нибудь будет готов. Мысль о беременности пугала до усрачки, Микки точно станет худшим отцом во Вселенной, сразу после Терри. Он не мог представить, как это заботится о ребенке в восемнадцать лет, и даже не хочет об этом всерьез задумываться. Он не верит во всю эту «передачу фамилии», достаточно было родится Милковичем, независимо от того, будут у него дети или нет. Дай Бог, чтобы и никогда этого не понять. Микки замечает, что все идет не так, когда Йен причиняет ему очередную боль. Он как раз возвратился домой после двенадцатичасового рабочего дня с одним небольшим перерывом, потому что кто-то из коллег — недоумков испортил документы, связанные с крупным партнером, так что даже не понимает чего хочет больше, есть или спать. Микки даже не хочет принимать душ, это не смертельно и может подождать до утра. Он почти вошел в дверь ванной. Практически уснул. Он засыпает, когда Йен входит в него и даже не особо пытается быть нежным, начиная срывать футболку и боксеры. — Хорошо, я устал, — стонет он, упрямо стараясь держать глаза закрытыми. Он даже не глядя, знает, что губы Йена растягиваются в улыбке, прижимаясь к его горлу, кажется, все заходит за рамки игры. Он не заигрывает и уж точно не собирается спрашивать. Секс — последнее, что у него сейчас на уме, Микки не сомневается, что его член даже не встанет, если он предварительно не поспит хотя бы часиков восемь. Но руки Йена продолжают жадно шарить по всему телу, пытаясь раздвинуть ноги. Микки сопротивляется, но слишком выдохся, чтобы затевать потасовку, поэтому Йен ловко устраивается между его, но и игнорирует, когда Микки сжимается, продолжая вводить палец в сухую дырку. — Я сказал тебе, останови это. — Тебе все равно не придется ничего делать, — успокаивает его рыжий и Микки никогда даже не думал, что ему придется начать объяснять своему парню, что это не так и в сексе такого не бывает, в конце концов, он не надувная кукла, отверстиями которой можно воспользоваться в любое время. Тем более в тумбочке лежит прекрасная бутылочка смазки, но блядский Йен слюнявит пальцы в явной спешке пытаясь трахнуть Микки. И прежде чем Микки успевает переварить происходящее, в его заднице оказываются два пальца, растягивающих его. Благодаря огромному опыту все происходит безболезненно, просто немного неудобно, но Микки знает, насколько все станет хуже, когда член Йена присоединиться к этой «вечеринке», поэтому Микки сам тянется за смазкой, но его парень больно отдергивает его руки.  — Ебать, да возьми, сука, смазку, — бурчит он, но Йен усмехается, глядя на него и произносит: — Я тебя охуенно подготовлю. Микки хныкает от боли, когда твердый член скользит внутри него, и он чувствует себя намного хуже, чем когда-либо. Почти кричит, чувствуя практически сухое проникновение. Он представляет, как кожа трещит под этим напором. Может быть, он мог бы приспособиться к этому, но Йен не дает ему никакого шанса. Он начинает вколачивать в него, как в чертовом порно, прижимая его к кровати, когда Микки начинает дергаться. — Притормози, детка, постой, мне больно, — просит он, но Йен не слышит его, поскольку теряется в собственных чувствах, чтобы заметить перемены. Он гребанный маньячело, вот кто он. Маниакальный и гиперсексуальный, а Микки вроде его лекарства, один из мальчиков, которых он нагибал в темных уголках клубов. По крайней мере, сегодня он остался дома, но Микки трудно оценить этот шаг, потому что кажется его трахает какая-то машина. Это длится, наверное, целую вечность, из-за лекарств Йену нужно больше времени чем обычно, чтобы кончить. Микки слишком взмок и выдохся, когда чувствует, как рыжик кончает и практически сразу вырубается. Подобное окончание уже привычно и Микки привык засыпать с навалившимся дополнительным весом. Микки просыпается ночью после очередного импровизированного траха. Его внутренние рефлексы кричат, что надо остановить, а рука непроизвольно сжимается в кулак и ударяет Йена в скулу, прежде чем до его сознания доходит где он. Его парень стонет от боли и хватается за скулу, крутясь по матрасу. Походу его ожидал еще один зомби-секс. Зелено-голубые глаза полны безразличия, и в них отражается похоть, и никакого признака любви. Может быть, где-то в глубине, но это очень трудно понять. Второй раз за ночь Йен кончает, прежде чем снова скатится и завалиться на бок. Микки хочется принять душ, но все тело болит, и он решает перенести это на утро. Если, конечно, сможет встать. Рука Йена ложится ему на бедро, а после перемещается на задницу, прежде чем Микки просыпается. — Нет, стоп, я так больше не могу, — и он не лжет, Микки пытается сжать ягодицы, но чувствует лишь сильное жжение. Ему даже не хочется в ближайшее время покидать кровать или вставать до туалета. После секундной заминки, Микки дергается, когда слышит всхлип Йена. Тихий, явно означающий мгновенную остановку, Микки дергается и садится, пытаясь утихомирить своего парня. И это было ошибкой. Сильная боль пронзает все тело, да так что Микки даже нечем дышать, и он падает практически сразу на спину. — Что случилось? — спрашивает Микки у Йена, лицо которого уже мокрое от слез. — Я причинил тебе боль. — Что? Нет! — это первое, что пришло ему на ум, и хотя технически это не совсем так, он не собирается признаваться, что ему на самом деле очень больно. Не тогда, когда Йен явно расстроен. — У тебя из задницы идет кровь, Мик. На бедрах тоже есть следы. Я порвал тебя. — Микки даже не знает, что ему нужно говорить. С ним никогда не случалось подобного, даже в самый первый раз, когда он решил переспать с одним из друзей Игги. И Микки даже немного страшно. Он также не мог начать отрицать причиненный ущерб, потому что Йен уже видел последствия, и лишь молча задыхался рыданиями. — Думаю, мне понадобится помощь. — Микки знает, как следует себя вести. Он дотягивается до телефона Йена и набирает своему врачу, убедившись, что его парень не психанул. Через три часа они сидят в кабинете врача, Йен снова плачет, пытаясь объяснить, что именно произошло. Женщина внимательно наблюдает за Микки и слегка кивает, подтверждая, что все понимает. Йен покидает клинику с новым рецептом и бутыльком таблеток, но доктор просит остаться Микки и поговорить наедине. Она подробно расспрашивает его о боли, а затем просит его позвонить в полицию и сообщить о случае сексуального насилия. — Да поймите, черт, я бы сам мог остановить его, если бы действительно захотел. — Микки, я знаю, что ты его любишь, но ты не можешь продолжать спускать ему все. Ты хочешь записаться на сеанс терапии? Все что Микки хочет, это сбить ее с толку, но она слишком негативна настроена, поэтому он просто язвит и сваливает, решая больше не оправдывать Йена. Ему не нужна терапия, он самостоятельно справится со своим дерьмом. Прошло почти два месяца, прежде чем все нормализовалось. Сначала Йен привыкает к новым лекарствам, а после, наконец, возвращается его прежняя личность. И это лишь малая часть. Самая трудная часть состоит в том, чтобы убедить его, что Микки не хочет прекращать заниматься с ним анальным сексом. Он уже восстановился, почти как новый, но Йен отказывается приближаться к его заднице. Рыжий очень увлечен минетом, но когда Микки тянется к смазке, Йен почти сразу начинает паниковать. От отчаянья, Микки позволяет Йену трахнуть себя огромным фаллоимитатором на присоски, пытаясь представить себе что-то сексуальнее его горячего парня. Это, наконец, срабатывает, и они оба получают удовольствие. Так продолжается две недели, после чего Микки начинает чувствовать себя ужасно. Его желудок неприятно сводит, в нос ударяют резкие запахи после каждого приема пищи, а иногда его даже тошнит после приема нормальной свежей еды. Он наотрез отказывается беспокоить по этому поводу Йена, поэтому он идет в больницу, пока его парень на работе. Микки вернулся раньше Йена, и когда рыжий возвращается домой, Микки встречает его молчанием. — Что случилось? Я в чем-то провинился? Я ведь принимаю лекарства, я… — Ты, ты, ты! Это ведь ты так хотел детей, что раз за разом снимал чертовы презервативы, пока преследовал маниакальное желание заделать мне ребенка! — не выдержав, кричит он, больше не в состоянии изображать отстраненность. — Я был не в себе, я… — Да, но ты…. Ты ведь все еще хочешь завести совместного ребенка, хотя я говорил тебе, что не хочу детей? — Верный ответ. — И разве ты не говорил, что твои чувства в маниакальной стадии ко мне, такие что и в обычном состоянии? — Да, но… — Вот и весь ответ. Поздравляю, ты испортил мое тело. Йен выглядит на гране истерики. — Ты ведь можешь сделать аборт, верно? — Нет, я не могу сделать гребанный аборт, потому что последнее возможность сделать это без последствий была буквально вчера. Так что ты получишь своего чертового ребенка. Микки сбегает из квартиры и уходит к Игги, где запирается в спальне и плачет. Он не может находится рядом с Йеном, не тогда, когда его парень ликует от этой новости. Микки уверен, что его собственное тело теперь испорчено, а ребенок наносит слишком много ущерба. Если бы его мама была жива, то он бы ей позвонил. И пусть она не была самой лучшей матерью, но в ее сердце хранились правильные ответы на все вопросы. Микки не винит ее за то, что она слишком сильно пристрастилась к метамфетамину, не с таким тираном-мужем, как Терри. Но она всем сердцем любила своих детей, всегда стараясь их оградить и защитить. Она, кажется, всегда знала, что сказать и как утешить. Нет никого, к кому бы он мог сейчас обратился, и кто бы ему помог. Как только Мэнди узнает, она решит, что это неплохо, потому что она думает, что солнце светит из задницы Йена, и если он хочет детей, то Микки обязан дать ему их. Что он и собирается сделать это против своей воли. Он проводит три часа, пытаясь придумать что-то, чтобы обмануть Игги и убедить того, что все нормально. И это не срабатывает, и как может быть иначе, когда его глаза уже красные и опухли от слез. — Сделаешь что-нибудь для меня, не задавая лишних вопросов? — спрашивает Микки брата, хотя его голос, полон отчаянья. — Чего ты хочешь от меня? — Игги начинает расспрашивать, но его лицо меняется, когда Микки просит его ударить в живот. И возможно, Игги не самый умный парень, но не настолько тупой, потому понять, что к чему. — Я мог бы сделать это, если ты действительно уверен, что так будет лучше. Я действительно не собираюсь, но если мне все же придется… Он ведь от Йена, верно? — Конечно, кого же еще. — Может тебе стоит еще немного подумать, а? А потом подойти ко мне снова. Два или три дня ничего особо Дни превращаются в недели и Микки до сих пор не обратился снова к Игги. Не потому, что передумал, а потому что погуглил про трехмесячные плоды и то, что они практически сформированы и похожи на детей. Чужих, чуждых ему детей, но все же. Микки позволяет ему расти и развивать, стараясь не думать ни о чем. Что оказывается простым, ведь Йен вообще не лезет к нему с распросами. И дело даже не в это. Микки не делает никаких шагов. Время от времени Микки заходит в их гостиную проверяя, не поменялось ли чего. Не появилось ли какой-нибудь детской одежды или игрушек, спрятанных в коробках, но пока ничего. Это странно, все равно что какое-то расстройство, но Микки иногда, кажется, что он вовсе не беременный. А после, его тело начинает меняться, живот растет и соски становятся более чувствительными. Йену нравится посасывать их, пока они не становятся ярко красными и припухшими. Микки сам не замечает, как разглядывает член Йена и начинает стонать, как самая последняя шлюха После очередного медленного чувственного секса посреди такого же ленивого дня, Микки тихо спрашивает: — Почему ты не заваливаешь дом детскими вещами? Ты вообще не поднимаешь эту тему с того дня, как я тебе сообщил о беременности. Йен напрягается позади него: — Я не хочу расстраивать тебя. Решение твое, но я подумал, что может ты хочешь отдать его на усыновление. — И ты согласен на это? — уточняет Микки, веря и одновременно не веря. Он протягивает руку ему, интуитивно. Существует некая странная связь, и ему это нравится, хотя он никогда не признается в этом. — Да… я имею в виду. Я уже облажался, и я не собираюсь давить на тебя, чтобы ты сохранил малыша. Мне надоело быть назойливым. — Правильно, — фыркает Микки. Это самое смешное, что он слышал за всю неделю. — Ты никогда не бываешь напористым. Может, когда ты умрешь, то даже тогда… Эй! — Йен больно сжал руку, и Микки чувствует, что его парень смеется. Его рука ложится на плоский живот. Сначала Йен застывает, но после начинает любя поглаживать живот Микки. — Я не должен был говорить эту херню, — признается Мик. — Я не могу злиться на тебя за желание завести детей. — И я не могу злиться на тебя за то, что ты не хочешь этого, — быстро добавляет его парня. — Да. Может, все будет не так уж плохо. — Ты станешь отличным отцом, детка, — шепчет Йен в ухо. — Я так сильно люблю тебя, спасибо. Микки волнуется. Он испуган. Он чувствует слишком много вещей, которые он никогда прежде не испытывал, но с Йеном, который обнимает его со спины, возможно, однажды он научится любить своего ребенка. Может, даже так, что он любит Йена.