Gallavich mpreg

Ему было четырнадцать, когда он начал принимать супрессанты, эффективно избавляясь не только от течки, но и от запаха. И именно этот запах делает омег такими привлекательными для альф. У Микки этого никогда не было, омеги мужского пола были табу в семью Милковичей. Йен был единственным альфой, которого он когда-либо хотел, и он бы смирится с этим, ведь быть педиком в Саутсайде та еще засада. Они оба выросли и переехали в район получше, сняв свою собственную квартиру. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что может расслабиться, и что все, чему учил его Терри, на деле оказалось ложью. Омеги вокруг него не скрывали своей природы — они гордились тем, кто они есть и на что способны. Медленно, но верно Микки начал выходить из своей скорлупы, и когда Йен попросил его перестать принимать супрессанты, чтобы они могли начать пытаться зачать ребенка, он колебался лишь секунду. Через два года жизни и четыре месяца беременности он уже не скрывает своего статуса, и Микки рад. Более того, ему это нравится. Он любит внимание, любит, когда альфы и некоторые беты смотрят ему вслед, несмотря на его татуированные костяшки пальцев и сучье поведение. Все это не имеет для них значения, потому что он пахнет как молодой, совершенно здоровый омега. Можно было бы подумать, что беременность станет помехой для других парней, или, по крайней мере, это отбило бы у них охоту к нему приставать, но вы ошибаетесь. Микки быстро понял, что это добавило ему еще больше привлекательности — альфы получат все преимущества, не беспокоясь о том, чтобы связь с незнакомцем принесла ненужные плоды. Микки никогда бы не изменил Йену, но это не значит, что он не может наслаждаться этим моментом. Ведь раньше именно Йен всегда привлекал всеобщее внимание, так что будет справедливо, если Микки получит свою долю славы. Йен не знает. По крайней мере, Микки не думает, что его альфа знает, как другие парни реагируют на него в другой роли. Во-первых, Йен может ему не поверить, потому что раньше такого не происходило. Но если он в это поверит, то будут жертвы, и Микки предпочел бы избежать огласки до того, как их ребенку исполнится шестнадцать, и они оба дадут ему хороший старт в жизни. Микки любит просыпаться в объятьях Йена. Обычно это означает отличное начало дня, но было бы еще лучше, если бы Йен принял во внимание работу Микки. Как есть, Микки даже не получает удовольствие от послесвечения, как только он понимает, что уже опаздывает на работу. Йен, взявший два выходных дня, просто снова засыпает, и самодовольная ухмылка на губах выдает его. Микки работает в авторемонтной мастерской, но он не механик. Он мог бы им быть, ведь он знает достаточно неплохо разбирался в автомобилях, но с бухгалтерией и с цифрами у него дела обстояли лучше. Так, что ему есть чем гордится. Не так много поводов, на самом деле, но денег так заработать можно больше. Он всего лишь омега, работавший в мастерской, и в этом были свои преимущества. Коллеги его баловали, особенно, когда он залетел. Они флиртовали, но это было не всерьёз, чтобы скоротать время. Они были знакомы с Йеном, поэтому заигрывания ни к чему не приводили. Он усердно работает первые три часа, следя за тем, чтобы не было ошибок и каждый получал свои деньги вовремя. Как только он закончил, подбивая собственную зарплату, он присоединяется к парням, чтобы посмотреть за ходом их работы. Он видит, как они что-то усердно изучают, прежде чем замечают его присутствие. — Эй, Микки, ты останешься с нами, когда булочка выйдет из духовки? — спрашивает Макс из-под машины. Он не видит Микки, но определенно чувствует его запах. — Мой ребенок не булочка, сука. Но да, я возьму отпуск на месяц или два, а потом вернусь. Что бы ты делал без меня? — Это правда, твоя прелестная попка-единственное, что помогает мне пережить этот день, — улыбается Люк. Его лоб почернел, после того, как он потер его рукой, и Микки не может удержаться от смеха. — Клянусь Богом, парнишка. — Держу пари, что это так, а не из-за денег, которые ты получаешь. — Деньги мотивируют меня не так сильно, как наша симпатичная омега, — соглашаются остальные парни, и Микки старается не краснеть от похвалы. Он знает, что попытка неудачная, и никто из ребят не думал так всерьез. Это еще одна вещь, которая ему нравится в них, они не дразнят его за то, что он ведет себя как омега, потому что для них все естественно. Семья Микки и Йена все еще не понимает этих отношений, хотя прошло уже много лет, и Микки больше не грязный, злой подросток. — Я уже обработал ваши платежки, не нужно меня умасливать. — Все, что я хочу от тебя, это чтобы ты сел на мой член, мальчик. — Микки закатывает глаза, потому что Скотт недавно связался со своей Омегой, и он самый задиристый альфа, которого Микки когда-либо встречал. Он не успевает ответить, потому что кто-то прочищает горло, и когда Микки смотрит в нужное направление, он замечает Йена. Обычно он мог учуять своего альфу за милю, но с таким количеством альф в одной комнате его инстинкты не сработали. Йен кажется напряженным, и он не отвечает на улыбку Микки. В руках у него коричневый пакет, которым он машет омеге. — Ты забыл свой обед, и я решил заскочить. — Спасибо, хочешь поужинать со мной? — Нет, мне нужно кое-что сделать. Увидимся дома. Микки точно знает, что его альфа не занят, Йен сказал ему, что все что входило в его планы — покупка продуктов, просмотр телека, чтобы немного расслабится. Одним словом, ничего такого, что нельзя было бы отложить. Но Йен уходит прежде, чем он успевает расспросить о деталях, все, внезапно, следят за ними. Альфы или нет, коллеги Микки — кучка сплетниц. Первое, что он видит, вернувшись домой, — это сломанный цветок в горшке, на котором некогда настаивал Йен. Микки совершенно не интересуется растениями, поэтому его особо не беспокоит, что им придется его выбросить. Единственное, что его беспокоит по-настоящему, так это то, что Йен сломал растение, а затем намеренно оставил его там, чтобы Микки нашел. Он не собирается убирать. В квартире жутко тихо. Микки ожидает, что Йен спит, но когда он входит в спальню, Йен сидит на кровати, уже уставившись на дверь. От него пахнет гневом, а на полу разбросаны еще какие-то сломанные вещи. Он и это тоже не убирает. — Какого черта, Галлагер? — Нет, какого хрена, Милкович? — Йен резко встает и оборачивается к нему. Микки не боится, но это не мешает ему прикрыть живот, на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. — Как давно ты пытаешься подкатить к этими ублюдками с работы? — Отвали, я тебе не изменяю, и… — О, я знаю, что это не так, я бы учуял запах измены на тебе и на твоей распутной дырке, но ты почему-то флиртуешь с ними! — Не перебивай меня, — огрызается Микки. — Они не ублюдки, они мои друзья, и то, что мы делаем, называется «дружеский стеб», ты можешь сам как-нибудь послушать. — Черт возьми, они флиртуют с тобой! Скотт буквально попросил тебя сесть на его член! — Это гребаная шутка! Да, они флиртуют со мной, но это просто для прикола. Микки пытается выйти из комнаты, больше не интересуясь разговором, но Йен хватает его за плечи, и Микки солгал бы, если бы сказал, что демонстрация силы не заставляет его ноги подкосится. — Прикола? Тебе, блядь, это нравится? Йен, кажется, искренне бесится от этой идеи, и это заставляет Микки защищаться: — Как будто тебе самому не нравятся распутные омеги, которые вешаются на тебя всякий раз, стоит нам выйти куда-то! По крайней мере, у тех, кто хочет меня, хватит порядочности подождать, пока я останусь один! Не отрицай этого, черт возьми, всегда по близости есть по крайней мере один омега, который строит тебе глазки, когда мы ходим по магазинам за детскими вещами, и ты ничего не делаешь, чтобы их остановить. ДА ПОШЕЛ ТЫ на хуй, если думаешь, что никто больше не считает меня привлекательным, кроме тебя! Йен колеблется, его хватка немного ослабевает. — Я знаю, что люди находят тебя привлекательным, как они могут не влюбиться в тебя? Ты прекрасен. Но я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, потому что иначе я бы все время об этом беспокоился. Я знаю, что ты находишь мою ревность удушающей, поэтому я пытаюсь притвориться, что других мужчин не существует. Мне очень не нравится, когда другие мужчины флиртуют с тобой или, когда ты флиртуешь в ответ. — Лицемер. — Может, ты и прав, я никогда раньше об этом не задумывался. — Да, потому что тебе, как и всем альфам все сходит с рук, — он избегает смотреть Йену в глаза, чувствуя себя странно уязвимым. Он может точно определить момент, когда накал страстей падает и альфа обнимает его, пока сам Микки немного сопротивляется, прежде чем сдаться и позволить себя обнимать. — Ладно, ладно, — успокаивающе бормочет Йен. — Просто пообещай мне, что не будешь флиртовать со случайными парнями. — Как будто я сам с кем-то разговариваю, когда мне этого не нужно. Ты единственный альфа, который мне действительно нравился. Микки не знал, как точно пахнет самодовольство, но именно такой аромат сейчас исходил от Йена. Это раздражает, но лучше, чем кислый запах гнева. Он знает, что они еще не закончили, и Йен, вероятно, снова поднимет эту тему, но руки Йена скользят вниз по телу, и Микки решает позволить своим движением говорить сейчас.