Gallavich mpreg

Микки не очень любит людей. В этом нет ничего личного. Ему просто не везет с ними, ведь ему постоянно попадаются на пути плохие люди. Живет он под одной крышей с одним из ярких представителей уродов, которые только можно себе представить. Его отец. Было бы намного легче, если бы Микки умел притворяться, что он сильнее и крупнее, чем есть на самом деле. Окружающие люди избегают людей с бандитским видом, и плевать, что он порой даже не разговаривает с ними и избегает зрительного контакта, потому что сам по себе интроверт, а не потому, что он всегда зол. Но его отец знает об этом. И он ненавидит подобное, потому что ни один из его сыновей не мог быть слабаком. Есть еще две вещи, о которых его отец не знает и не сможет узнать. Если бы он знал, то Микки уже гнил бы в канаве. Во-первых, он гей. И во-вторых, он-носитель. Терри может этого и не знать, но это не отменяет того факта, что жизнь Микки-это бесконечный круг боли и насилия. Иногда смерть кажется почти спасение, как, например, когда Терри снова ломает ребра, потому что он был слишком тихим или отказался от драки со своими пьяными братьями, которые намного больше и сильнее его. Потом он вспоминает, что если не будет его, то Терри возьмется за сестру. А у Мэнди есть надежда на хорошее будущее, Микки в этом уверен. Они не очень близки, Мэнди слишком общительна и шумна для этого, но они понимают друг друга. Именно она помогла ему скрыть свой статус, когда позвонила школьная медсестра с результатами анализов. Вот почему, когда Терри настолько пьян, что начинает видеть их мертвую мать в Мэнди, Микки делает все, чтобы отвлечь его. Это не всегда срабатывает, но все же лучше, чем вообще ничего не предпринимать. — Ты не можешь войти внутрь, — шепчет Мэнди, когда Микки подходит к их дому с рюкзаком, набитым продуктами. Он сумел заплатить за некоторые из них, но остальные были попрасту украдены. Он все еще Милкович, хотя и немного робкий от природы. И в любом случае у него не хватает денег, чтобы заплатить за все. Терри, кажется, думает, что они могут выжить только на пиве, сухих хлопьях и травки. — А почему бы и нет? — Терри действительно чертовски зол, не уверена, что понимаю причины, но если он увидит тебя сейчас? Он сделает тебе больно, как никогда до этого. Он уже проверил твою комнату, чтобы убедиться, что ты все-таки дома. Он видит мрачное выражение лица Мэнди и понимает, что она не ошибается. Что бы ни случилось, даже если это не имеет никакого отношения к Микки напрямую, это будет его виной, как только тот ступит на порог дома. И да, он пытается придумать, куда бы ему пойти, но на самом деле у него нет друзей. Мэнди хватает его рюкзак и бросает тот в кусты под окнами дома. Они знают, что никто не тронет их вещи, даже если те найдут. — У Роя вечеринка, я все равно туда собиралась. Пошли со мной. Я знаю, ты не очень любишь вечеринки, но он не может… я не могу… просто пошли со мной, идет? Мэнди кажется расстроенной, и Микки соглашается. Он знает, что там будет много людей, которых он никогда даже не встречал, но он также понимает, что дом Роя довольно большой, и он сможет спрятаться в чьей-нибудь спальне, если до этого дойдет. На самом деле он не знает Роя, но он знает его бойфренда. Йена Галлагера, который был героем во многих его снах. Слишком многих. Высокий, с огненно-рыжими волосами, дерзкой улыбкой и крепким телом, что заставляет коленки Микки подгибаться. Хуже всего то, что Йен обычно добр и услужлив, и если в Саутсайде есть кто-то, кого можно назвать сердцеедом, то это определенно Йен. Они разговаривали всего раз, когда Йен искал Мэнди, и Микки это устраивало. Он знает, что рыжая не в его лиге, ведь тому по душе такой же высокий, как и Йен, блондин с потрясающей внешностью. По крайней мере, так говорит Мэнди, Микки же не фанат «кукол Кена». Но они прекрасная пара, и плевать что Микки сохнет по Галлагеру. Кое-что из того, что Мэнди дает ему выпить на вечеринке, более чем сомнительно на вкус, и он не может определить состав, несмотря на то, что является сыном Терри. Он знает, что напиток очень крепкий, обжигающий горло и заставляющий слезиться глаза, но на вкус он любопытен и в то же время не до конца раскрывается. Поэтому он не задает вопросов, а только пыхтит, когда Мэнди сует ему в руку еще одну чашку. Чем больше он пьянеет, тем легче ему находиться в одной комнате с Йеном, который такой яркий, что у Микки начинают болеть глаза. Рой лапает своего парня, а Микки все еще недостаточно пьян, чтобы спокойно смотреть на это. Мэнди куда-то исчезла, поэтому Микки выскальзывает из гостиной и поднимается наверх, ища пустую комнату. Ему нужен перерыв, дыхание становится затрудненным, когда его окружает слишком много людей. Он находит хорошую, тихую комнату с большой кроватью. Это выглядит заманчиво, Микки не помнит, когда он в последний раз хорошо спал ночью, его матрас может быть на два дюйма тоньше, но Терри и слышать не хочет о его замене. Для кого угодно, но только не для Микки. Он уже почти засыпает, когда дверь открывается и он садится в полудреме, подняв кулаки и готовый защищаться. Но это не его отец, конечно, это не так. Вместо этого Йен, спотыкаясь, входит внутрь и запирает дверь, по-видимому, не подозревая о присутствии Микки. Микки должен что-то сказать, но он застыл на месте. Может, он и пьян, но Йен совершенно разбит. — Я видел, как ты поднимался наверх, — бормочет рыжий, наконец-то сосредоточившись на парне. — Почему ты прячешься, мышонок? Обычно он терпеть не может, когда его сравнивают с мышью, Микки ведь даже не полная форма его имени, но сейчас он странно очарован. — Слишком много людей, я не могу… извини, я, пожалуй, пойду. — Нет, не надо, — Йен подходит ближе, настолько близко, что Микки чувствует запах алкоголя и травки. — У тебя невероятно красивые глаза, голубые, как море. Никогда раньше не был на море, но ты делаешь меня ближе всех к нему. Как бы ни лестны ни были слова Йена, Микки знает, что все дело в алкоголе. Но он не делает попытки сопротивляться, останавливать Йена, когда тот наклоняется, чтобы прижаться к его губам и небрежно поцеловать. Или когда Йен начинает расстегивать рубашку, прежде чем понимает, что его пальцы слишком непослушны для этого. Микки знает, чего хочет рыжий, и он сам достаточно пьян, чтобы позволить ему это получить. Он занимался сексом только один раз, и это было почти приятно. Йен же настолько больше, сильнее его, что Микки обнаруживает себя возбужденным еще до того, как другой парень касается его члена. Они не раздеваются, их руки все еще отказываются полностью подчиняться, но они раздеваются достаточно быстро, так, чтобы длинные пальцы Йена могли скользнуть внутрь теплого, влажного Микки. А потом его член, большой и толстый, и слишком огромный, но Микки любит его, любит, когда его раздвигают и грубо трахают. Потому что это Йен. Он хочет быть хорошим, идеальным для Йена. Микки теряет сознание, когда оргазм настигает пика, и когда он просыпается через полчаса, то в комнате никого нет. Остаток ночи он проводит на веранде, потягивая пиво и не обращая внимания на буйных пьяных подростков вокруг. Микки не так уж глуп, и он распознает признаки беременности, когда видит… переживает их. Нет, это ложь, Микки Милкович — гребаный идиот, позволивший другому такому же идиоту трахнуть себя без защиты и кончить. Теперь он беременен и понятия не имеет, что с этим делать. Он не может позволить себе аборт — мужские аборты вдвое дороже и более рисковые, чем женские, а он пока не хочет умирать. Но он не может оставаться дома, если собирается сохранить ему жизнь, потому что Терри выбьет из него ребенка, когда узнает. А поскольку у Микки на самом деле нет ни друзей, ни большой семьи, ему некуда идти. Он должен сказать Йену, может быть, рыжий поможет. Может быть, он захочет как-то помочь. Микки знает, где живет Йен, потому что все знают Галлагеров, так же как все знают Терри и его отпрысков. Он ждет, пока все, кроме Йена, уйдут, прежде чем постучать в дверь. Он еще не показывался на людях, прошло всего пять недель, но у него есть тест на беременность в одноразовом пакете, чтобы доказать свои слова. Не то чтобы он когда-нибудь выдумал что-то подобное, но откуда Йену знать? Они не друзья, они вообще никто. Йен выглядит красивым даже в старом фартуке, как типичная женушка и испачканном поту, и Микки должен отвести взгляд, внезапно почувствовав себя неадекватным. Он всегда это знал, но теперь стало еще очевиднее, что Микки в полном раздрае, как физически, так и моральном. — О, привет, ты ведь брат Мэнди, верно? Майки? Ты ее ищешь? — Микки, — выдыхает он, задыхаясь от того, что рыжий даже не помнит его имени. — И нет, я здесь не из-за Мэнди. Нам нужно поговорить о том, что случилось пять недель назад на вечеринке. — Ты имеешь в виду вечеринку Роя? — Да. — Тебя кто-то обидел или что-то еще? — Нет, я… да ладно, чувак, я знаю, что ты был пьян, но ты переспал со мной. — Нет, блядь, я этого не делал, — хрипло смеется Йен, как будто не может представить себе, как можно трахаться с кем-то вроде Микки. — У меня есть парень. — Ну, тогда ты, кажется, не возражал. Но это еще не все… я беременный. — Ты что?! Микки показывает ему сумку, но Йен отталкивает его руку. — Допустим, я переспал с тобой, чего я, блядь, не помню, откуда мне знать, что это мой? — Я не шлюха. — Дай мне передохнуть, и ты же Милкович, — резко говорит Йен.— Я ни хрена не помню и не знаю, чего ты от меня хочешь. У меня с собой семьдесят баксов. — Чего…семьдесят баксов? Даже если бы речь шла о деньгах, и я хотел бы сделать аборт, это обошлось бы в полторы тысячи, придурок! Оставь себе свои деньги, я сам с этим разберусь. Господи, а я-то думал, что ты поступишь лучше. И не волнуйся, я не расскажу об этом твоему парню. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что мой ребенок как-то связан с тобой. Он поворачивается на пятках и начинает идти, стараясь как можно быстрее уйти от Галлагера. Он слышит, как Йен что-то кричит ему вслед, но не оборачивается. Он плачет, и Йен не должен видеть его слез. И да, Микки в полной жопе. Устав от одиночества и страха, Микки доверяется Мэнди три недели спустя. Она кричит на него почти двадцать минут, но он знает, что это потому, что она очень волнуется, и та не отпускает его руку все то время. Она тоже ничем не может помочь, но рассказывает о приюте для носителей вроде него в Бриджпорте. Он пока не хочет туда идти, но вечером Терри курит крэк и решает, что лицо Микки нуждается в больших красках. Микки пытается защитить свой живот, так что к тому времени, когда отец заканчивает, его лицо уже багровеет, кровь заливает глаза. Когда он звонит в приют на следующий день, они подтверждают, что у них есть для него койка и та свободна. Микки знает, что по крайней мере одна из этих вещей не соответствует действительности, но у него больше нет выбора. Он собирает свои вещи — их не так уж много, — и отказывает Мэнди, когда та предлагает пойти с ним. Он почти уверен, что в какой-то момент расплачется, и не хочет, чтобы были свидетели его слабости. Йен старается активно не думать о Микки, пока не видит его снова стоящим на автобусной остановке с рюкзаком через плечо и сумкой, лежащей на земле рядом с ним. Издалека лицо Микки выглядит фиолетовым, и когда Йен подходит немного ближе, то видит, что это разнообразные синяки, покрывающие лицо Микки, а также изрезанные руки. Блестящая голубизна его глаз потускнела, и он выглядит измученным. По правде говоря, Йен почти ничего не помнит из той вечеринки, да и был ли там вообще Микки. Рой вывел его из себя, так что он выпил чуть больше, чем следовало, выкурил слишком много травы, и он не помнит, что произошло после. Микки хоть очень сексуален, когда не выглядит как ходячая мишень, и, возможно, глаза Йена иногда задерживались на нем чуть дольше, чем следовало бы еще в школе, но это не значит, что Йен трахал его или что этот ребенок его. Йен не богат, но он знает, что люди считают его милым и наивным, поэтому он может понять, почему кто-то хочет обманом заставить его играть роль отца. Он также знает Терри Милковича, поэтому не удивлен, что Микки предпочел остаться с ним, а не с отцом. Терри не похож на человека, который бы благосклонно отнесся к тому, что его сын гей. Наконец он подходит к парню и откашливается, заставляя Микки сердито посмотреть на него. — Эй, куда это ты собрался? — А тебе какое дело? — Я мог бы, э-э… помог нести сумки. Тебе не следует напрягаться. — Отвали, Галлагер, мне не нужна твоя помощь. Но если ты действительно хочешь знать, я еду в приют Бриджпорта. Йен замирает. Он много слышал о Бриджпорте, но ничего хорошего. Он точно знает, что они заставляют парней, которые остаются там, продавать себя покровителям, чтобы заплатить за помощь, которую те получают. Он так и говорит, но Микки только пожимает плечами. — Я знаю, но либо так, либо пожду, когда отец поймет, что я не толстею от переедания, ведь у нас дома никогда не бывает еды, — бормочет он последнюю часть, но Йен успевает уловить ее, и его сердце сжимается от печали. Он знает, что такое голод, но подозревает, что дети Милковичей гораздо лучше знакомы с ним. — Разве у тебя нет другой семьи? Друзей? — Нет. Йен оглядывается, не зная, что ему делать дальше. Он не думает, что это его ребенок, у него есть парень, и он еще даже не думал о ребенке, но оставлять Микки одного кажется неправильным, и когда он снова смотрит на беременного парня, он видит, что тот близок к истерике. Автобус наконец приближается к ним, но, когда Микки пытается подойти ближе, Йен хватает его за руку и тянет назад. — Что за… — Ты можешь остаться в моем доме. Мой старший брат живет в кампусе, так что у меня есть своя комната. — Ты, должно быть, шутишь. Ты не хотел иметь со мной ничего общего ни раньше, ни теперь… — А теперь я помогу тебе, потому что, независимо от того, мой это ребенок или нет, я ни за что не позволю беременному мужчине распутничать, если смогу. Дело не в ребенке, а в тебе. Он видит, нерешительность Микки, и Йен не может винить его за это. Он намекал, что он — шлюха, хотя и знал, что это неправда. Он не удивился бы, если бы Микки оказался девственником до той ночи. Наконец, Микки кивает, его глаза не встречаются взглядом с глазами Йена. Независимо от того, насколько грубо или неуважительно повел себя Йен, он все еще лучший вариант. Йен хватает его сумки и относит к себе домой, с облегчением обнаружив, что там пусто. Это дает им некоторое время, чтобы освоиться. Он кормит Микки остатками лазаньи, прежде чем показать ему… их комнату. Кровать Йена не смогла бы вместить двух высоких крепких парней, но поскольку Микки намного ниже, так что все в порядке. Йен ни за что не будет спать на полу в течение следующих нескольких месяцев, и нет свободного места для еще одной кровати. Он идет принять душ, а когда возвращается, Микки уже спит, свернувшись калачиком на краю кровати, прикрыв руками живот. Он выглядит как ребенок, так что это нереально, что он беременен и собирается сам родить ребенка. Ебать. Йен очень хочет выпить, но еще нет и четырех, поэтому он заваривает себе чай и приминает его печеньем, которое Дебби испекла вчера. Он так глубоко погружен в свои мысли, что не замечает Фиону, пока та не шлепает его газетой. — Эй, мечтатель, разве ты не должен быть у Роя? — Тут такое дело. Я тебе кое-что скажу, но, пожалуйста, не волнуйся. — Ничего не обещаю, я уже волнуюсь. — Микки Милкович спит наверху, и он беремененный, — тараторит он так быстро, как только может, и видит, как расширяются глаза Фионы. — Микки залетел от тебя? — Нет! Не совсем. Я не уверен, я не помню… мы были на одной вечеринке, но я не припоминаю, чтобы спал с ним. Вот что он говорит, но..... — Микки хороший парень, я не думаю, что он стал бы лгать о чем-то подобное. — Откуда ты это знаешь? — О, ты же знаешь, какая дерьмовая у меня машина, которая продолжает все ломаться? Однажды он сломался возле дома Микки, он увидел, как я кричу на него, и помог мне починить его. Он сказал, чтобы я позвонил ему, если мне понадобится починить её снова, и я, конечно, позвонила. Он говорит, что я должна заменить… что-то, я действительно не знаю, но это дорого стоит, и ты знаешь, что мы не можем себе этого позволить. Так что он латает ее для меня совершенно бесплатно. Я иногда приношу ему еду, видит Бог, Терри не любит кормить своих детей. Микки довольно милый, хотя и немного застенчивый. — Наверное… — А что ты будешь делать, если он твой? — Я не знаю, Фи. Я слишком молод, чтобы иметь ребенка. — Он тоже, но всякое случается. Ты сделал это не нарочно. Что бы вы ни решили, я помогу Вам. Фиона обнимает его, и Йен расслабляется, наконец позволяя себе заплакать. Это слишком много, чтобы понять, и Йен в ужасе. В течение следующих восьми недель Йен узнает, что Микки не очень разговорчив и часто держится особняком. Сначала он думает, что это потому, что беременный парень ненавидит его, но, когда он спрашивает Мэнди об этом, она говорит ему, что Терри избил Микки в раннем возрасте и это сделало его нелюдимым. Эта новость злит Йена, но он ничего не говорит самому Микки, зная, что тот не хочет жалости. Йен проводит много времени с Микки, поэтому, когда Трэвис звонит ему, он быстро соглашается потусоваться. Трэвис — его лучший друг уже на протяжении семи лет, но они не часто виделись, так как тот учится в другом городе. Йен когда-то был влюблен в него, но, несмотря на то, что он очень открытый, Трэвис настолько прямолинеен, насколько это возможно. — Так с кем же ты связался на вечеринке у Роя? — спрашивает Трэвис, когда они рассказывают друг другу о том, что произошло с момента их последней встречи. Йен не упомянул Микки, все еще не готовый встретиться лицом к лицу с реальностью своей жизни. — Как ты думаешь, почему я связался с кем-то, совершенно не похожим на Роя? — Наверное, потому, что ты поднялся наверх, а он не пошел за тобой. Твоя рубашка была вся характерно помята, когда ты спустился, и мне пришлось помочь тебе застегнуть ее как следует. — Неужели? — Да, чувак. Ты не помнишь? Я думаю, ты был сильно пьян. — Черт, я дерьмовый парень. — Ты молод и глуп, — говорит Трэвис с улыбкой. — Кризис подростковый и все такое. Кроме того, если твоя первая мысль после драки, когда ты пьян, — это трахнуть кого-то другого, то в ваших отношениях явно что-то не так. — Это еще не самое худшее. Парень, с которым я спал? Он залетел. Йен рассказывает Трэвису все, а потом показывает ему фотографии Микки. Микки в Facebook или Instagram нет, но Мэнди любит публиковать фотографии со своими братьями. — Надеюсь, малыш получит его глаза, они потрясающие. — Чувак! — Что? Я же не слепой натурал! Трэвис не пытается солгать ему и сказать, что это будет легко, но он говорит Йену, что он думает, что будет отличным отцом. И так или иначе, этого достаточно, чтобы заставить Йена поверить, что он может это сделать. Трэвис прав, это было бы глупо, если бы у их ребенка не было глаз Микки. Микки-обнимашка. Он яростно отрицает это, когда бодрствует, но его тело предает его, когда тот спит. Он либо цепляется за Йена, либо прижимается к нему спиной, пока тот не сдается и не кладет Микки на стол. Это совсем не то, что обниматься с Роем. Микки идеально вписывается в его объятия, ведь его небольшое тело идеально заточено под тело Йена. Иногда это так приятно, что Йену приходится бежать в ванную, чтобы подрочить, задолго до того, как Мик проснется. И Микки милый. Единственная работа, которую он мог бы получить, не подходит ему в данный момент, так как он не может таскать тяжести, поэтому он помогает по дому. Когда Дебби просит его испечь с ней торт, он не отказывается, и Йен не может не чувствовать что-то неопределенное к беременному мужчине. Микки ни о чем не просит. Он благодарен за все, что получает, но никогда не признается, что нуждается в чем-то, пытаясь быть независимым. Но Фиона этого не потерпит. Она расспрашивает всех, и вскоре у них появляются подгузники и одежда для новорожденных, детское питание и некоторые другие вещи, которые понадобятся Микки после родов. У них все еще осталось кое-что из одежды и игрушек Лиама, когда тот был маленьким, так что это одна из вещей, о которой стоит беспокоиться меньше. Чувства Йена к Микки усиливаются, когда становится заметно маленький бугорок, что постепенно становится очевидным под безразмерными серыми кофтами. Когда они ложатся, Йен намеренно кладет руку на живот Микки, поглаживая и потирая его. Кажется, это особенно успокаивает Микки после напряженного дня. Однажды вечером, когда Мик уже почти на четвертом месяце беременности, Йен наконец-то решает повести себя, как мужчиной и произносит: — Я знаю, что ребенок мой, и мне жаль, что я причинил тебе боль. Сначала Микки ничего не отвечает, и Йен предполагает, что он уже заснул, но затем он поворачивается, его детская шишка прижимается к плоскому животу Йена. — Я уже простил тебя. Ты взял меня к себе, даже если и сомневался, что ребенок твой. — Я был тем ещё придурком по отношению к тебе. — Только один раз, — пожимает плечами Микки. — Бывало и хуже. Кроме того, ты был очень мил со мной с тех пор, как я переехал. — Боже, ты действительно симпатичный, — выпаливает Йен. — Не слишком ли рано для поцелуя? Микки становится очаровательно пунцовым, и он кусает свою пухлую нижнюю губу, глядя на губы Йена, но все еще качает головой. — Да, пока нет. Может быть, через несколько дней, если ты порвешь с Роем, но… пока нет. Йен совсем забыл о Рое, несмотря на то, что в последние несколько дней тот разрывал звонками его телефон, но это самое меньшее, что он может сделать для Роя и Мика. Он был несправедлив к ним обоим, и пришло время исправить это. Он не может дождаться, когда сможет свободно поцеловать Микки.