Хаос ради хаоса

      Барбара медленно села в постели, потирая глаза. На часах 1:38. Она лениво поправила майку, которая стала ей немного велика и теперь постоянно сползала.  — Да, не о таком активном образе жизни я мечтала, — почти беззвучно произнесла девушка и усмехнулась.       Она собралась с силами и встала с кровати. Холод, передававшийся от пола к ногам и разливавшийся по всему телу, отогнал сонливость, которой она так долго добивалась, борясь с бессонницей. Ну и ладно.       Она тихонько прокралась в гостевую комнату и на минуту замерла, вглядываясь в его лицо. Он спал очень тихо, и, если бы не мерно вздымающаяся грудь, она бы подумала о том, чтобы подойти и нащупать пульс. Сейчас она видела того Джерома, который ранее появлялся перед ней только на несколько мгновений и наверняка лишь по счастливой случайности. Красивый юноша с мягкими чертами лица. Без дикого взгляда и не сходящей с губ напряженной улыбки он определенно выглядел гораздо моложе. А может, просто на свой действительный возраст.       Она наконец-то вышла из транса и, аккуратно обогнув кровать, прилегла на край рядом с ним. Она даже не касалась его, но все равно чувствовала рядом тепло чужого тела. От этого становилось уютно. Она еще некоторое время продолжала анализировать свои ощущения, а после привстала на локте, чтобы дотянуться до лица рядом, и, приблизившись, укусила Джерома за ухо. Он вздрогнул, проснувшись, но в сторону незваной гости так и не повернулся. — Кому-то не спится? — вкрадчиво произнес он. — Именно, — шепнула в ответ Барбара, приобняв его за плечо. — Я не особо разбираюсь в намеках, — начал он и в ту же секунду резко развернулся. Барбара не успела заметить, как он уже оказался сверху, внимательно изучая ее лицо, а теплые руки плотно прижимали запястья девушки к кровати, — но ты сама напросилась.       Она прикусила нижнюю губу и искристо рассмеялась. Он был настолько близко, что ей безумно захотелось прикоснуться к нему. Барбара с трудом высвободила одну руку и легонько коснулась пальцами горячей груди напротив, чувствуя вибрацию его тяжелого судорожного дыхания. Она шумно выдохнула, приоткрыв рот, и подняла глаза на лицо Джерома, словно спрашивая: «Почему ты так взволнован? Боишься меня? Кажется, все должно было быть наоборот». Она снова опустила взгляд и, продолжая исследовать его тело, провела рукой по ключицам, кадыку… Дотронулась до ямочки на подбородке и улыбнулась: это была еще одна деталь, отчаянно портившая образ злодея-психопата, ровно как и веснушки, рассыпавшиеся по всему его лицу и рукам.       Он стоически переносил все ее тягостные прикосновения, с каждой секундой все сильнее борясь с желанием вгрызться в живую мягкую плоть, коснуться ее тела губами, руками, да чем угодно! Лишь бы быть ближе, чем это вообще было возможно, нарушая все мыслимые законы физики. Когда же легкая рука коснулась его губ, он коротко укусил ее за палец. — Эй! — Это была месть, — улыбнулся он, а в следующий миг уже настойчиво впился в ее губы, заставляя девушку задыхаться.       Выброс адреналина. Организм настойчиво считает, что находится в опасности, но она так не думает. И, превозмогая все защитные рефлексы, она лишь еще сильнее притягивает его к себе свободной рукой.       Она так любила его легкую, даже аккуратную грубость по отношению к себе, его нахальные, однако никогда не перечащие ее желаниям, движения. Ей нравилось быть хрупкой и маленькой, не имея ни малейшей возможности ускользнуть от него, ослабить хватку. Единственный раз, когда ей нравилось быть слабой. Единственный человек, для которого ей хотелось быть слабой.       Наконец он слегка отстранился и позволил сделать ей глоток воздуха, хотя их губы по-прежнему едва касались, не желая до конца разрывать контакт, деля одно дыхание на двоих.       В голове было на удивление ясно, как после чашки крепкого кофе или хорошей пощечины. Она, воспользовавшись секундной слабостью Джерома, изловчилась уложить его на спину, сев сверху. Он возмущенно взглянул на нее, явно не желая, чтобы игра разворачивалась таким образом. Но она наклонилась к его уху, касаясь губами шершавой щеки, и прошептала: — Теперь моя очередь.       Он поднял руки и аккуратно дотронулся до ее бархатной спины, медленно проводя пальцами по выпирающим лопаткам. Казалось, ее было так легко сломать. Где-то в глубине души он безумно хотел это сделать, думая, что тогда полностью сделает ее своей: куклу, которую он сломал, и которую только он в силах починить.       Мысли больше не желали складываться в предложения, отвлекаясь совсем на другое. Джером вскинул голову и шумно выдохнул, поддаваясь поцелуям, спускавшимся от шеи все ниже и ниже.

***

      Барбара сидела на кухне и пила кофе. И снова любимый журнал, и снова нога на ногу, и снова босая. Она невольно усмехнулась, подумав о том, как выглядит со стороны. Эта поза преследовала ее везде. Когда она была подростком, то чай (который, кстати, всегда был чересчур горячим) заваривала мама, а в руке, которая быстро уставала под весом книги, она обычно держала что-нибудь из английской классики. Прошло десять лет, и вот книга сменилась на журнал, а чай — на идеально приготовленный кофе, который ставил перед ней Джим Гордон, целуя в щеку и на ходу завязывая галстук. Она привыкла, что он всегда вставал раньше нее, и всегда ощущала небольшой укол совести за то, что не выполняет обязанности «прилежной невесты». Под светом блеклых холодных ламп она продолжала читать и перечитывать единственный журнал, который был в Аркхэме нарасхват, а порой кто-то из ее дружков приносил воды в жестяной кружке без ручки. Тогда этот ритуал был единственным, что осталось у нее от прежней жизни; что напоминало о доме, о детстве, о матери, которая тогда еще пыталась быть хорошей матерью, и о мужчине, который тогда еще любил ее. А что теперь? Теперь все смешалось. Она дома, но читает не книгу и пьет не чай. Она, наверно, первый раз в жизни сама заварила себе горячий напиток, потому что парень, который любит ее, мирно спал наверху.       «А он ведь даже в Аркхэме мне воды ни разу не приносил. Эгоист! — подумала она с улыбкой. — Все сама, все сама…»       Сверху раздались шаги. Джером, протирая глаза, спустился по лестнице и, подойдя, запрыгнул на стул напротив нее.       «Кто-нибудь, научите его уже нормально садиться за стол», — Барбара старательно делала вид, что увлечена чтивом. — Привет, богиня, — он подвинулся ближе. — Проваливай, рыжий, — с улыбкой ответила она и поцеловала его в нос. — Давай это будет нашим « — После стольких лет? — Всегда». Или « — Ладно? — Ладно», — он звонко рассмеялся, одобряя собственную идею. — Правда, двойной плагиат получается. — Прекрасно, — шепотом ответила она, хищно сверкнув глазами.       Они несколько минут просидели в тишине, лишь изредка прерываемой шелестом страниц журнала и постукиванием нервных пальцев по столу. — Мне скучно, — наконец, не выдержав, произнес Джером. — Это рекорд! — громко ответила Барбара, демонстративно просмотрев на руку, часов на которой, естественно, не было. — Так что предлагаешь? — Давай ограбим банк? — он на удивление спокойно и с интересом разглядывал ее.       Она усмехнулась. И в очередной раз подумала о том, что этот человек никогда не спросит, почему именно, а не будет докучливо расспрашивать о каждой эмоции на ее лице, как Гордон. Он ничего не сказал о том, что произошло вчера. А должен был? Или это просто она привыкла к всевозможным формальностям в отношениях? Всех девушек приглашают на свидания, а ее — на очередную сумасшедшую авантюру. «Давай ограбим банк?» Да, черт возьми, конечно же да! — От родителей осталось достаточно денег, — сухо прокомментировала Барбара вслух, хотя уже заведомо знала весь сценарий. — А мне когда-то были нужны деньги? — А что тебе нужно? — Ты уже знаешь. — «Хаос ради хаоса, Тео, — промолвила она, весьма похоже спародировав голос Джерома, — и больше ничего». — Именно! — парень громко ударил ладонями по столу и вскочил на ноги, все больше разгораясь изнутри то ли от привычного азарта, то ли от какого-то нового чувства. Она все понимала. Она знала его. — Только не говори, что мне опять придется вырядиться в розовое и разгуливать, а-ля шлюха-фламинго, — Барбара недовольно вскинула брови. Она не спросила о пресловутом плане в этот раз и не начала разговор об опасности. Она всегда была за. — А мне нравилось. — Ой, заткнись! — она наморщила лоб, а тот снова захохотал, радуясь ее реакции.