После Тебя

POV Юрий Плисецкий       Проснулся с головной болью. Но если бы только это. Когда заглянул под одеяло, обнаружил… да-да, у меня, мать вашу, стояк! Впервые после того, как вышел из комы. И я бы обрадовался, честное слово, вот только буквально вчера лучший и единственный друг поцеловал меня. Замечательно, блять! Есть ли связь? — не знаю и потому бешусь еще больше. Когда немного успокоился, пришел к выводу, что все-таки это хороший знак — тело постепенно приходит в норму. Во всяком случае, мне очень хочется верить.       В комнату постучали. Это оказался Йозеф, но я притворился, что хочу еще немного поспать, и он согласился зайти позже, напомнив про сегодняшнюю консультацию хирурга. Да-да, иди уже, у меня тут, кхм… дело.       Не помню, сколько времени прошло с тех пор, когда в последний раз делал это. Но напряжение надо снять, и, если честно, хотелось воскресить те приятные ощущения, которые были раньше. В дни, когда ноги служили мне, а я еще не думал о том, как бы нажраться и забыться.       Блять, будто в первый раз… Когда прикоснулся к члену и обхватил его, в полной мере почувствовал вновь, что этот орган — часть моего тела. Дыхание замерло, я отчего-то заволновался. Закрыв глаза, закусив губу, ласкал себя рукой, делал все так, как мне раньше нравилось, а когда стало очень хорошо, прикрыл рот ладонью и еле-еле удержался, чтобы не застонать громко — в соседней комнате могли услышать. Очень обильно кончил, заляпал майку и частично одеяло. Чёрт, надо как-то скрыть следы своего «грешка». Нашел в тумбочке салфетки, стер всё и заныкал под матрац — потом как-нибудь найду способ незаметно выкинуть. Натянул белье обратно и укрылся, еще минут тридцать лежал, глядя в потолок. А что, это утро вполне неплохое…       Снова стук в дверь. — Можно? — Бек смотрит в приоткрывшийся проем. — Заходи, — вау, я даже улыбнулся ему. Определенно, дрочка творит чудеса, пхах.       Кажется, моя реакция приободрила друга. Он тоже улыбнулся в ответ, правда, немного зажато. После вчерашнего я вполне могу это понять. — Уверен, что не хочешь еще поспать?       Иногда эта его «осторожность» раздражает, го все-таки не буду на срываться. В конце концов, он заботится обо мне, и, надо сказать, я тоже чувствую неловкость. Хоть Бека просил забыть о том, что произошло, не могу просто взять и выбросить это из головы. Он поцеловал меня. Не по-мужски. Не по-дружески. А так, как сделал бы с любимой девушкой. Значит ли это, что у него ко мне совсем не дружеские чувства? Они… сильнее и глубже? А если так, то что же мне делать? — Да не, все норм, проходи. Где Йозеф? — Готовит завтрак, — Бек повел плечом. — Он сказал, что сегодня надо к хирургу. Значит, скоро еще одна операция?       О, да. Вторая. Которая все должна решить, а мне скажут, смогу ли встать на ноги и вернуться в большой спорт. Точнее, я так думаю. Хреново, когда сам ни разу не врач и не шаришь особо в подобных вопросах. Ладно, эскулап все разъяснит. — Странно, что ты не знаешь, — усмехаюсь. — Я-то думал, уже все разнюхал. Операция по плану назначена на понедельник.       Друг отводит взгляд в сторону, пялится в окно, долго молчит. Драматизму нагоняет? Вот терпеть не могу, когда он подобное делает! — Виктор так и не позвонил?       Блять. Ну заче-е-е-е-ем?! — Да нахуй я ему не сдался. Уехал в Жапонистан, и теперь их хата с краю. Впрочем, мне-то какое дело?       Пытаюсь говорить ровно, даже безразлично, вот только не уверен, что получается. Отабек смотрит в упор, и я понимаю, это у них с Йозефом общее — их гребаные глаза-рентген. Не могу долго выдерживать его взгляд, ну никак! — Мне-то можешь не врать…       Здрасьте, я Юра Плисецкий, и мне только что выстрелили между бровей одной фразой. Типа того. — Кто бы говорил…       Зачем, почему это сказал?! Я только что упрекнул своего лучшего друга?! Серьезно?! Какого хуя?! — Я не врал. Просто…       Он снова молчит, и теперь уже ясно, почему: ему нечем оправдаться. «Недоговорил» здесь не прокатит. Это тупорылая отмаза. А Бек не такой. Что ж, видимо, придется говорить мне. — И давно это у тебя?       Снова смотрим друг другу в глаза, вновь мне трудно выдерживать его взгляд. — Давай не будем об этом? Я ведь просил тебя забыть.       Бесишь, сука! — Забыть? Нет, ты в самом деле думаешь, что можно вот так взять чувства, подтереться ими и выбросить? Слушай, я, конечно, не подарочек, но не поступаю, как седой пидарас! Ты мой друг, и все, что чувствуешь — не пустой звук! Тем более если это напрямую меня касается!       Он вздыхает, опускает голову, зачесывает пальцами волосы назад, а потом снова смотрит на меня как-то устало. И я почти пожалел, что вообще раскрыл хлебальник. — Чего ты хочешь? Признания? — Хочу, чтобы у нас все было хорошо. — У нас всё хорошо.       Я ему врежу, ей-богу. — Впервые вижу человека, который сам себя загоняет во френдзону…       Здрасьте, это снова Юра Плисецкий. И, кажется, я опять пизданул нечто странное. — О чем ты? — он смотрит в упор, но весь такой растерянный. Таким я его видел от силы два раза за время нашего знакомства. — Да хуль ты пялишься на меня?! Целуй уже, блять!       Еба-а-а-а-а-ать, я долбоеб, честно, убейте меня березовым поленом! Юра, зачем ты это сказал?! Мне и в самом деле хочется, или просто уже окончательно торкнулся? — Извини, но я не буду этого делать…       Что?! Ты, сука, собрался встать и уйти?! — Да щаз! Хватаю его за грудки, рывком притягиваю к себе, почти касаюсь носа друга своим и прямо чувствую, как от меня исходит жар. Почему я так злюсь? — Что с тобой?! Почему ты бежишь от меня, от самого себя?! Какого черта?! — Да потому что ты не любишь меня…       Он сказал это так уверенно, спокойно и… грустно. И я не смог. Не смог настоять на своем, разжал пальцы и закрыл глаза. Господи, какой же я мудак. — Прости меня. Прости, Бек… Сам не знаю, нахера…       Сев прямо и поправив одежду, он слабо улыбнулся мне. — Всё хорошо… друг.       Сука! Сука! Сука! Почему так тяжело, почему?! — Друг…       Мы пожали руки, как в первый раз, и мне стало так погано, будто сделал что-то отвратительное Отабеку, и теперь не могу смотреть ему в глаза, не испытывая угрызений совести. А ведь, если подумать, не будь Виктора, смог бы я?..       Не знаю… ***       Попросил Йозефа с Отабеком подождать в коридоре, пока буду говорить с хирургом: рассказывать про то, что у меня сегодня был стояк, при друге и помощнике как-то не хотелось. Врать не стану, ведать такое докторишке тоже удовольствия не доставляет — все-таки для меня это глубоко личное. Хотя, кажется, информацию он, как и я, счел очень хорошей, потому что улыбнулся и согласно закивал: — Это действительно положительный показатель. Постепенное возвращение прежних функций нижней половины тела — как минимум, признак правильной регенерации. — Значит, я смогу вернуться на лед? — о, как же быстро колотится сердце.       Эскулап потер подбородок и задумчиво уставился в потолок. Че ты там увидел, бля? — Думаю, об этом пока рано говорить. Я, конечно, настроен на положительный исход, но не будем забывать, что вас ждет вторая операция и довольно длительный период восстановления.       Мне как будто загнали чирок под жопу. — Однако, не теряйте веру в себя. Просто не будем делать поспешных выводов, но это не означает, что вы не можете надеяться.       Мда уж. Хотя я, наверно, зажрался, раз даже после таких слов не смог изобразить улыбку. В конце концов, какое-то время назад даже и представить не мог, что вообще когда-нибудь почувствую свои ноги. А теперь у меня, вроде как, есть надежда? — Хорошо, я постараюсь. — Что ж, тогда до понедельника? — он снова лыбится, и мне ничего не остается, кроме как кивнуть в ответ.       Выезжаю из кабинета, Йозеф с Отабеком тут же требовательно уставились на меня. Молчат. Знаю, они ждут подробного рассказа, и не могу не усмехнуться. Мдям, а будь здесь седовласка, давно бы уже прискакивал вокруг, хлопая крыльями и кудахтая.       Блять!       Почему опять думаю о нем?! Я же пообещал себе исключить седого кретина из своей жизни полностью! Так почему он все время непрошено проникает в мои мысли?! Всё, уехал, конец! Финита ля комедия! На ху-у-у-уй!       Рассказал все (почти) Беку и Йозефу. Они были очень рады, хоть, конечно, не выражали бурно своих эмоций (не то, что некоторые…), но мне хватило этого, чтобы понять. Предложил им прогуляться сегодня, сходить в кафе, поглядеть на город. Только сейчас понял — за все время пребывания в Израиле как-то не особо обращал внимание на что-либо кроме гостиничных номеров и квартиры. Ну, съездил с Йозефом на пляж и катался с Бекой на байке. Эх, повторить бы… А еще лучше — встать однажды на ноги и пробежать по пляжу босиком, чувствуя воду и песок между пальцев. Обычно подобная херня раздражает, но теперь, я был бы такому несказанно рад. Что-то меняется во мне, это точно. И на жизнь смотрю иначе. У меня есть шанс, я выжил не просто так и использую данную возможность на сто один процент. Обязательно. ***       «Уже поздно. Сегодня втроем повеселились от души. Я настоял на том, чтобы мы поперлись в парк аттракционов. Хер знает, чего там Бека наговорил администратору, но меня все-таки пустили на американские горки и прочую дребедень. И это было круто! Раньше я как-то не находил времени для развлечений, простого бессмысленного отрыва. Почти всё занимали тренировки, а когда выпадали выходные, то как правило, слонялся по городу, забредал в суши-бар, возвращался домой, падал на кровать и засыпал. Уже и забыл, как это — расслабляться, не думая ни о чем, но ощущая радость каждой клеткой своего тела. Сегодня получилось именно так. Кстати, было очень забавно слышать, как Бека хохочет. Я так охуел, что чуть глаза не выпали: мне казалось, он вообще не умеет смеяться вот так хD «.       Мобильник зазвонил. Что за мудила может в такой час хотеть пообщаться со мной? «Седовласка».       Блять. Блять-блять-блять!       Я не могу, не желаю с ним говорить! Нет, нет, нет! — Здравствуй, Юрио… — Не называй меня так! Чего тебе?       И снова да — я мудак. — У нас с тобой не вышло побеседовать до моего отъезда. Может, сделаем это сейчас? Если, конечно, ты не хочешь спать.       Ох, ну надо же, озадачился. — Чего вдруг в жопу кольнуло? Уехал — и молодец, какие там разговоры?..       Молчит. Но знаю, он слушает. И сам слышу в трубку, как этот козлина дышит. Тяжело вздыхает, будто собираясь с духом. Что с ним такое? — Я многое понял… — Да ладно? — не удержался. — Не перебивай, пожалуйста. Я понял, что все, кто меня окружают, лгут так или иначе. Кто-то по мелочам, а кто-то…       Похоже, ему действительно тяжело говорить. Только вот с какого хрена мне-то так стыдно? — Твои записи на листках о Юри… Я убедился, что это правда. Он и в самом деле со мной совсем другой. Не такой, как с другими.       Стоп, что?! — Э-э-э-э-э… мне-то какое дело? Это твоя женушка, не моя. Разбирайтесь сами.       Опять долго молчит. Как же бесит. — Не всё так просто, котёнок. Мы… мы разводимся…       Кажется, я падаю с обрыва в бездонную яму, и лететь буду целую вечность в пустоту. С такой же пустой головой. Бессмысленный, как дорожная пыль под колесами. — Я хочу увидеть тебя. Ты позволишь мне это, котенок?       Если бы он только знал, как я его ненавижу, как сильно желаю всего плохого, самого херового на том и этом свете… — Зачем? Тебе же, бедненькому, все врут. Только вот ты позабыл об одном: Виктор Никифоров — сам пиздабол с солидным стажем.       Снова вздыхает, как томная девица. — Ты прав, не стану спорить. Но, думаю, нам обоим не мешало бы многое переосмыслить и изменить. Мне кажется, сделать это будет легче… вместе. Разве не так?       Что означает гребаное «вместе»? — Зачем тебе это? — Но, я ведь уже сказал… — Правду!       У меня дрожат руки. Почему говорить с ним для меня — целое испытание? Он ведь всего лишь вонючий козел, с которым общаться — как заляпаться дерьмом. Разве нет? — Но это правда. — Сука, если сейчас не скажешь, как есть, я положу трубку и заблокирую твой номер! — Не знаю. Правда, не знаю. И хочу понять это рядом с тобой. Я… Мне так подсказывает сердце…       У тебя есть сердце? В самом деле? Теперь уже я молчу, как идиот. Эти дурацкие паузы, как видно, появляются сами собой. Когда разум вдруг пустеет, словно система перезагружается. Как будто ты долбанный тормоз. А я? Почему же мне сложно послать его на три самых веселых русских буквы, выключить телефон и лечь спать? — Так… что ты мне ответишь?       Пропускаю ход. Где эта кнопка? — Делай, что хочешь, я тебе не мамка.       Почему мне кажется, что он сейчас улыбнулся? — Скоро увидимся, котёнок. Добрых снов.       Только сейчас смог нажать на кнопку и скинуть вызов. И как последний придурок еще долго пялился в стенку напротив, сжимая в руке мобильник.       Всё трещит по швам. Катится в Тартар. И я в том числе.       Есть такая дурацкая игра, называется «Я вижу». Когда описываешь предмет, а другие должны угадать, что ты видишь. А что вижу я? — Тупого подростка на кровати, который ничего не понимает, кроме одного: он влюбился во взрослого дядьку-идиота и никак не может выбросить его из головы. И из своей жизни…