Small breaths

Зачем люди причиняют боль…? Может, их жизнь не удалась, и они решаются срывать зло на других? Но почему? Зачем они калечат жизни других, которые ни в чём не виноваты…? Не понимаю. Не понимаю таких людей. Они же всё равно не исправят былое… Сидя в маршрутке на последнем месте, я головой прислоняюсь к стеклу и прикрываю глаза. В уши вставлены наушники. Громкость на всю, и я стараюсь не замечать никого. Кто-то с укором смотрит на меня, а кто-то с тревогой, но я не обращаю на это внимания. Да, я выгляжу, как безвкусная идиотка, одевшая джинсы и водолазку, прикрывая свои синяки. Если уж на лице я их смогла замазать, то на других участках тела — нет. Пока размышляю о своей гнилой жизни, вижу знакомые места и понимаю, что скоро моя остановка. Встав с места, проталкиваюсь к двери. Проходит пара минут, и я выхожу из автобуса. Повернув налево, начинаю медленно идти до школы. Сумка небрежно спадает с плеча, но я вовремя ловлю её и беру в руку. Дойдя до дверей школы, я прохожу в помещение. Занятия ещё не начались, поэтому я тихо и незаметно дошла до кабинета. Стараюсь быть незаметной. Остановившись в паре сантиметров от двери, я тянусь к дверной душке и только хочу открыть дверь, как она сама открывается, и тот, кто выбегает из класса, с ног сшибает меня. Соприкоснувшись спиной с полом, я вскрикиваю. Как раз таки там у меня было множество синяков. Тот, кто сбил меня — лежит прямо на мне, не удосужившись встать даже. — Чёрт. Извини, пожалуйста! Я не хотел… — приподнявшись на локти, парень начинает смотреть на меня. Хмурится. Вот же дерьмо! Да он издевается. — пытаюсь успокоить бешенный ритм сердца. Я, вроде как, забыла, что дышу. Лежу и смотрю на этого болвана. — Ну спасибо и на этом, — язвительно произношу я, упираясь руками в грудь того самого парня и отталкивая его. Встав с пола, я отряхиваюсь и, взяв сумку, захожу в кабинет. — Эй, подожди минутку! — кричит парень, торопливо следуя за мной. — Так что это вчера было? — спрашивает он, напоминая о том, что было. Я никогда раньше не видела его в нашей школе, из этого следует то, что он новенький. Ну просто отлично! — Я же сказала — забудь! — шиплю я, усаживаясь за свою последнюю парту. Звенит звонок, и, как по щелчку, в кабинет заходит «наша Элита». — Эй, красавчик, ты новенький? — к моей парте подходит сама Мерседес Ламбре. Её свора тянется следом, от чего вокруг моей персоны становится больше народу, чем когда-либо я видела возле себя. Белокурая, она же — главарь Элиты, не обращает внимания на меня и пялится на новенького. Хм, а может он увлечётся ею и забудет про меня? — И как же зовут столь прекрасного парня? — со взмахом волос, застенчиво спрашивает она. Н-да, сучка включила все свое обаяние. — Не твоё дело, курица! — отмахнувшись от неё, шатен кладёт свою сумку на мою парту и садится на соседний стул. Вот же… — Давай, топай отсюда, а то рвать охота, — без всякого энтузиазма проговаривает новенький, поворачиваясь в мою сторону. Ох… — Что-о-о-о?! А ты ничего не попутал, придурок? — взбесившись, Мерседес начинает испепелять бедолагу своими наштукатуренными глазами. Конечно, она же не привыкла к такому. А тут её бац и отшили. Х-а-х, вот веселуха. Чувствую, что парню теперь каюк. — То-пай, — по слогам произносит он, не поворачиваясь в её сторону. Насупившись, Ламбре топает ногой и выбегает из класса. — Так на чём мы остановились? — подперев кулаком голову, спрашивает он. Закатив глаза, я не обращаю внимания на этого зазнавшегося. Не разговаривая с ним, я вновь ухожу в свои мысли. Воспоминания о вчерашнем вечере режут мою душу. Отец в детстве никогда не делал так. Он любил нас с мамой, а теперь… Как только мне исполнилось пятнадцать, всё пошло под откос. Он начал пить, мать, как с цепи сорвалась, и тогда-то и начались мои мучения. Я б никогда не подумала, что отец сможет причинить мне такую боль. Зажмурившись, я отворачиваюсь к окну, стараясь унять слёзы. Меня начинает трясти, и я чуть ли не всхлипываю. Мне так хочется повернуть время вспять и сделать правильный шаг. Шаг в некуда… Мне столько раз причиняли боль, что теперь я даже справиться с ней не могу. Домой иду, словно на работу, удовлетворяя потребности отца. Моя душа столько раз разбивалась на осколки, что теперь мне не восстановиться. Я подвергаюсь насилию, и никто даже не поможет мне. — Стоессель?! — сквозь мысли слышу строгий голос учительницы. Повернувшись к ней, я, с заплаканными глазами, смотрю на неё. А я даже и не заметила этих слёз… — Мартина, что-то случилось? — её строгий голос сменяется на мягкий и успокаивающий. Все такие актёры. Нельзя что ли нормальными быть? Настоящими. — Ни…ничего… — схватив сумку, я встаю с места и бегу к выходу. Ком боли вот-вот вырвется наружу, и я не могу его сдержать. Не обращая внимания на крики одноклассников и учительницы, я несусь на выход. Больно. Меня уже тошнит от этой боли, но я не могу прекратить её. Я просто существую. Я такая жалкая. Бегу на дорогу, что находится около школы. Господи, я так хочу покончить с этим. Не хочу больше жить. Не хочу! Остановившись около края дороги, я кидаю в сторону сумку, и, закрыв глаза, делаю мелкие шаги на проезжаю часть. Сбейте меня, умоляю! Я не хочу больше такой жизни! Моё внутреннее «я» кричит и бьётся в конвульсиях. Чувствую, как блаженство накрывает меня с головой, а ещё через пару секунд чувствую толчок. Вновь ударившись щекой, издаю тихий стон. — Ты издеваешься?! — знакомый басистый голос режет мой слух. Зажмурившись, я поворачиваюсь на спину и, закрыв глаза руками, начинаю реветь навзрыд. — Это ты издеваешься… — шепчу я, вновь выводя вердикт, что я опять остаюсь живой. — Хей, что случилось? Поделишься? — помогая мне встать с земли, он берёт мою сумку, и мы начинаем идти вдоль тротуара. — Меня, кстати, Хорхе зовут. А ты — Мартина, да? — его дружелюбный лад вызывает во мне отвращение, и мне хочется блевать от этого. — Нет. Не называй меня так! И вообще, зачем ты припёрся? — выхватив свою сумку из его рук, я разворачиваюсь и начинаю идти в неизвестном направлении. — Сумасшедшая. Ты хоть понимаешь, что я дважды уже спас тебя от самоубийства?! — кричит он мне в след, от чего я останавливаюсь. — Ты хотя бы понимаешь, что ты делаешь со своей жизнью? — И что? Тебя просили? — повернувшись к нему, я прищуриваю глаза и с укором смотрю на него. — Это ты больной, раз связался со мной. Тебе нынешняя жизнь надоела? Так поздравляю, ты нашёл себе новые приключения на задницу! — разводя руками, кричу я. Гремит гром, и через пару минут на землю начинают капать капли дождя. Дождь превратился в ливень, и я, одарив парня убийственным взглядом, разворачиваюсь и продолжаю идти. Ненавижу себя. Ну вот почему я притягиваю таких болванов как он?! Почему я вообще такая проблемная…

***

Ближе к вечеру придя домой, я осторожно пытаюсь пройти к себе. Пол предательски скрепит, и я застываю в страхе. Сумка летит на пол, и я, подняв глаза, встречаюсь с родителями. Мать была одета в платье, а отец — в костюм. Значит, сегодня мне повезло. — И где ты была? — начинает она, сверля меня взглядом. На секунду, лишь на секунду, мне показалось… — Джерри, иди садись в машину. Я сейчас приду. — спокойно произносит он, отпуская руку матери из своей. Та покорно кивает и уходит. Сглотнув, я закрываю глаза, ожидая грядущего сценария. Шлепок. Моя голова поворачивается в сторону. Я не реву, нет, я всё выплакала, наверное. — Тебя разве не учили, что прогуливать школу плохо?! — ещё удар. Щёки начинают пылать, и я, не сдерживаясь на дрожащих ногах, валюсь на пол. — П-пр-ости… — шепчу и заикаюсь одновременно. На него это не действует. Ему мало этого. Секунда, и я получаю удар в живот. Потом ещё и ещё. Лежу на полу, свернувшись в клубок. Слёзы градинками катятся по щекам, и я, закусив губы, реву от беспомощности. — Тебе крупно повезло, Мартина! — удар по рёбрам, и я вскрикиваю от боли. Усмехнувшись, он поправляет галстук и выходит из дома. Дверь хлопает, и я содрогаюсь от этого. Прижав руки к себе, реву. Я такая беспомощная. Я — ничтожество. На дрожащих ногах поднявшись до комнаты, я, медленно передвигая ногами, иду до ванной. На тумбочке слышу сотовый, что трезвонит без умолку. В последний раз… Дойдя до тумбочки, беру телефон и принимаю вызов. Я даже не смотрю на номер, ибо мне на-пле-вать. — Да? — сиплым голосом произношу я, прижимая телефон к уху. — Мартина? — на том конце слышится бархатный голос Хорхе. Как он узнал мой номер, чёрт возьми?! — Ты слышишь меня? — Чего тебе? И где ты взял мой номер? — Спросил у одноклассников. Так мы договорим? — интересуется он, заставляя меня взвиться от его наглости. — Нет! Заткнись и не звони мне больше, ясно?! — срываюсь на него. Прости меня. — Подойди к окну. — Зачем? — медленно дохожу до окна, и в противоположном доме вижу знакомый силуэт. Чё-ё-ё-ёрт. — Ты издеваешься? — Нет. Откроешь мне? — с надеждой в голосе спрашивает он, исчезая из моего поля зрения. Не сказав больше и слова, я скидываю. Кинув телефон на кровать, я иду в ванную. Мои глаза бегло ищут одну вещицу. Завидев её, я хватаю её и прислоняю к запястью. Мои угасшие глаза смотрят на саму себя в зеркало. Такую запачканную, убитую и ничтожную. Не медля, я нажимаю на руку лезвием и тащу его по гладкой коже. Капли крови мгновенно начинаю капать на кафель, а разрез становится всё больше и больше. Не совладав с собой, я падаю на кафель. Приподнимаю руку, смотрю на неё, на окровавленное месиво, и улыбаюсь. Я смогла…