Миллионами грязных дорог

Макс не любит запахи дыма и алкоголя, но одежда Хлои пропитана ими, и Макс, обнимая ее, забывает о своей неприязни: зарывается в шею, теплую, с бьющейся торопливо жилкой; держит за плечи цепко, боясь отпустить — еще раз. Макс жмурится, когда Хлоя целует ее в макушку, ерошит волосы, — знает: эта забота, безмолвная, предназначена только ей; окружение будет давиться агрессией, грубостью, которых у Хлои хватит на море и колбочку — вылить кому-то за шиворот. Хлоя не спрашивает у нее, что случилось. Макс думает, что та догадывается: времени слишком мало, чтобы тратить его на слова. Макс мокрым от слез лицом прижимается к ней и чувствует, как смотрит Хлоя: с пониманием, грустью. — Ничего страшного, — голос у Хлои дрожит, Макс слышит, и пальцы сжимают плечи сильно, больно. — Мы должны спасти всех, верно? Макс отстраняется, чтобы увидеть лицо Хлои, чтобы не согласиться, но перед глазами все расплывается, ее сильно шатает. В ее руках мерцает фотография бабочки, но вместо того, чтобы ее разорвать, Макс всхлипывает и вглядывается в очертания крыльев. В ее горле застревает невысказанное-- Макс хватается за столешницу резко, судорожно. Тишина, воцарившаяся в кабинете, подсказывает: ее пробуждение было неожиданно шумным. Макс поднимает голову, слишком тяжелую, и ощущает себя в аквариуме: сквозь стекло на нее пялятся пары глаз; беззвучно раскрываются, закрываются рты. Макс моргает, начиная различать детали. Возвращается слух: едва слышно гудят лампы; перешептываются одноклассники; продолжает лекцию преподаватель. Макс морщится, физически ощущая, как сверлит ее взглядом Кейт: подобралась вся, взволнованная, смотрит жалостливо; Макс чуть машет рукой, убеждая, что в норме. Слева — чей-то смешок. Макс оборачиваться не нужно: знает, что это Виктория; поэтому Макс смотрит в окно, на залитую бронзой лужайку. Мертвых птиц Макс не находит и облегченно вздыхает. Секундная стрелка стучит у нее изнутри, под черепом. Сердце под нее подстраивается, замедляя свой ход. Макс нестерпимо хочет его заморозить — с трудом себя останавливает. Октябрьский день проходит тягуче, мирно. Макс опускает взгляд на дневник, рядом лежащий, игнорируя пустой лист конспекта. На первой раскрытой странице фотография бабочки, уже испорченная пылью, слезами. Макс проводит пальцами по контуру крыльев — их синева не утратила яркости. Фотография призывно мерцает, постепенно затягивая. Макс вдыхает медленно, глубоко. Звонок раздается внезапно, заставляя вздрогнуть. Макс резко вскидывает голову, случайно встречаясь взглядом со взглядом Чейз. Макс кажется, что та вздрогнула, прежде чем покрутить у виска пальцем и отвернуться. Дрожа, Макс опускает голову, упираясь лбом в стол. «Я хочу спасти и тебя».