*
Баки не спал всю ночь, играя в бессмысленные игрушки на телефоне — с соседом в другой комнате он теперь не мог включить телевизор. По еженедельной традиции, ему написал Пирс. Около двух ночи Баки набрал ответ. Все по-прежнему. Его дяде этого хватит. В сообщениях были и другие непрочитанные, большинство из них — все из них? — от Рамлоу. Баки продолжал их игнорировать. Может, однажды их поток остановится. Баки снова посмотрел на сообщение Пирса, сильнее прикусывая щеку, чтобы унять нервозность. Он всегда боялся, что однажды дядя нагрянет без предупреждения и увидит, как низко Баки пал. Теперь он боялся еще больше, уверенный, что дядя без промедления заставит его выкинуть Стива. «Никаких нахлебников», — таково было правило. Отсутствие работы и так приблизило Баки к опасной черте. Но он был одноруким ветераном и частью семьи. Даже кто-то вроде Пирса не мог с этим поспорить.*
Около семи Баки решил сварить кофе. Он все так же не мог уснуть, но теперь еще и тормозил от усталости. Стив мог проснуться в любую минуту, и Баки требовалось немного энергии, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу. Может, Стив собирался уйти днем? В конце концов, он сказал, что будет оставаться только на ночь. За такую надежду Баки чувствовал себя отвратительно, но он устал. Кофеварка тихо заработала, когда зашуршал замок. Баки глубоко вдохнул и развернулся. — Привет, — нервно поздоровался он. — Кофе? Стив еще даже в комнату не зашел. Баки почувствовал себя безнадежно тупым. Он еще раз сделал глубокий вдох, когда Стив вышел и закрыл за собой дверь. Волосы были растрепаны после сна, и Стив был одет в большую толстовку и джинсы. Переоделся? Иисусе, переоделся. Баки не делал этого уже черт знает как долго. Он чувствовал себя отвратительно, стоя напротив парня, справляющегося куда лучше него, будучи буквально бездомным. Боже, ему нужно как-нибудь принять душ. — Кофе? — повторил он, старательно игнорируя факт, что они стояли посреди моря мусора. — Нет, спасибо, — ответил Стив, но разглядывал емкость с кофе, как будто там плавало жидкое золото. Баки засомневался. — Я не… Я не смогу все выпить. Он просто пропадет. — Оу, — выдохнул Стив. — Тогда… Тогда ладно. На автомате Баки начал искать не слишком грязную кружку, но опомнился, осознав, что Стив вымыл их все, и они ровненько расставлены на полке. Наполнившее его чувство глубокого облегчения было просто необъятным. Ему не нужно мыть посуду: она уже вымыта. Одним дамокловым мечом меньше. Нет необходимости выскребать грязь из сколотой кружки и ненавидеть себя за это. Стив заслуживал больше, чем чашку кофе, хотя этого и не осознавал. — Держи, — сказал Баки, наполняя кружку. Стив протянул руку. Их пальцы соприкоснулись, когда тот забирал кружку, и Баки был рад, что они оказались теплыми. Стив на самом деле теперь жил здесь, подумал он про себя. Что значило море стресса, стыда и атак беспокойства, которые Баки придется прятать; но также это значило, что ему не придется задаваться вопросом, жив ли Стив. Только поэтому он был готов терпеть. — Спасибо, — поблагодарил Стив. Растянулась тишина. Баки пожевывал губу. Разговоры с людьми. На разные темы. Он знал, как это делается. — Ты… — он прочистил горло. — Как спалось? — Хорошо, спасибо, — ответил Стив. — Я думал, может устроить этим утром стирку? А после обеда я могу начать убираться в квартире. Баки моргнул. Стив пообещал убраться, но Баки не ожидал, что… Ну, Стив на самом деле займется этим. И точно не так скоро. Он хотел сделать оба дела в один день? — Ты уверен? — беспокойно спросил он. — Повремени день-другой. Я не выставлю тебя, если ты не примешься за это сразу. — Я в порядке, — сказал Стив, прежде чем нервно продолжить, — я… Знаешь, мне не спалось хорошо уже долгое время. Так что… Спасибо за это. Грудь кольнуло от эмоций. Баки хотел бы ответить Стиву успокаивающей, подбадривающей улыбкой, но он по опыту знал, что если спланировать заранее, подумать: «сейчас я хочу улыбнуться», выражение будет странным и неестественным, как на восковом лице. Будто скалящее зубы животное. Ничто не давалось просто. Хотелось сказать Стиву, чтобы тот прекращал его благодарить, и придумать, как выразить я уже неделями не пил из чистой кружки, чтобы это не звучало настолько жалко, но нужных слов не нашлось. — Ты… Хочешь поесть что-нибудь? — спросил он вместо этого. — Нет, я попозже возьму бургер. — Я не против, знаешь, — начал Баки. — Я не… Я не особо много ем, ты можешь... Стив уперто мотнул головой. — Ты разрешаешь мне оставаться здесь бесплатно. Этого более чем достаточно. Я не стану тобой пользоваться. Баки почти хотел рассмеяться. — Не то что бы было, чем. Стив посмотрел на него так, будто хотел что-то спросить. Но в конце концов он сказал: — У тебя есть какая-нибудь сумка? Я пойду в прачечную. Двадцать минут спустя Стив, вооруженный огромной сумкой, отправился в прачечную. Стив понес туда не только постельное белье, но и валявшуюся повсюду одежду. Без нее квартира даже начала выглядеть иначе. Баки бесцельно простоял на месте полных пять минут. Затем он вспомнил, что собирался принять душ, когда останется один. Ему нужно было сделать это до прихода Стива, так что он обнаружил себя в ванной, стягивающим одежду, будто кто-то буквально подтолкнул его к этому. Он включил воду и почти растаял под греющими спину струями. Даже запоздалое осознание того, что потом придется надевать грязную одежду, не уменьшило его наслаждения. Он и забыл, как это здорово. И это было глупо, потому что он мылся не так уж давно. Две недели назад, три максимум. Но все равно умудрился забыть. Когда он вернулся домой, сестра в шутку подарила ему кондиционер для волос — маленькая бутылочка, раньше стоявшая на прикроватной тумбе в больнице, — и он им пользовался, чтобы ощущать приятную мягкость каждый раз, когда будет прочесывать волосы пальцами. Иногда, думал он, массажируя голову, ему казалось, что мозг специально вычищал воспоминания об удовольствии, чтобы у него не получалось до них добраться, когда они были нужны. Чтобы он не мог вспомнить, как почувствовать себя лучше, даже когда хотел этого. Вода попала в глаза, и он их закрыл. Некоторое время в его мыслях было тепло и тихо.*
Когда час спустя вернулся Стив, Баки почувствовал, как нервозность немного отступила. Это напомнило еще кое о чем: не важно, насколько сильно ты чего-то боишься, рано или поздно ты к этому привыкнешь. Новизна изнашивалась быстрее всего. — Я пришел, — объявил Стив, затем повторно его оглядел. — Эй... А ты... Стив замолчал, и Баки почувствовал собственную улыбку. Такое еще иногда случалось, когда он не обращал внимания. — Все нормально, — заверил он. — Можешь это сказать. Стив улыбнулся в ответ. — Ты… Ты принял душ. — Знаю, это круто, — сказал Баки, пропуская пальцы через волосы. — Теперь я почти полноценный член общества. — В таком случае, и я, — гордо подтвердил Стив. — Смотри. Я принес чистые вещи. — Воу, — Баки приблизился, показушно заглядывая в сумку. — Осторожнее, а то тебя назовут взрослым. — Боже упаси, — ответил Стив. Баки снова улыбнулся, совсем чуть-чуть, и опять подумал о том, как мозг заставлял его забывать вещи, которые ему нравились.*
Стиву понадобилась помощь Баки, чтобы заправить постель. Это было немного неудобно только с одной рукой, но на двоих у них их целых три, так что в итоге все получилось. — Здорово пахнет, — заметил Баки, когда они закончили. Даже после встряхивания простыни все еще отдавали теплом. Он бы с удовольствием их опробовал. Ему сложно вспомнить, когда он спал на чистом белье в последний раз. Когда он въехал, простыни уже были слежавшимися, в больнице всегда пахли хлоркой и потом, ну, а до этого... Его мысли, должно быть, отразились на лице, потому что Стив сказал: — Я понимаю, что ты не хочешь здесь спать. Но… Можно вынести кровать? — Нет, — ответил Баки. — Все нормально. — Это твоя кровать. — Все нормально, — настоял Баки. — Я все равно мало сплю. Стив одарил его странным взглядом, но ничего не сказал. Баки вспомнил, что недавно проспал почти целый день, так что… Да, ладно, очевидно, это прозвучало странно. Он попробовал бы объясниться, но не хотелось случайно потянуть за нитку, которая в конечном итоге распустила бы весь его уродливый внутренний мир. Его желудок весьма тактично избрал момент, чтобы громко заурчать. — Пойду, приготовлю ланч, — тут же нашелся Стив и торопливо покинул комнату. Вновь стоя в одиночестве, Баки поймал себя на странном желании, чтобы Стив не был таким деятельным. Прежде всего — что ж, это было слегка унизительно. Но, что важнее всего, казалось, точно все действия Стива были мотивированы страхом, будто Баки выгонит его, если тот недостаточно ему угодит. — Что будешь есть? — Я-я не знаю, — ответил Баки, нагнав того в гостиной. — Что и ты. — Нет, — твердо сказал Стив, выпрямившись у столешницы. — Я сказал, что не буду есть твою еду. — Но ты заплатил за прачечную, — попытался поспорить Баки. — Ты дал мне на это деньги, — напомнил Стив. — Ну да, я дал их тебе. Значит они твои. — Ты и так дал мне достаточно. — Заканчивай с этим дерьмом, — отчаянно произнес Баки. Боже, почему Стив не мог просто… — Слушай, вот правила этого дома. Тому, кто тут живет, нельзя голодать. — Да не буду я голодать!— психанул Стив. Воцарилась тишина. — Что еще? — с видимым усилием спросил Стив. — Что? — Какие еще будут правила? Баки пожал плечами. — Пусть только это. Единственное, которому я еще стабильно следую. Вновь воцарилась тишина. Стив уже третий раз за последние пять минут посмотрел на него так, будто хотел спросить, что с ним не так, и Баки был так напуган, что тот действительно спросит, что ляпнул: — Эй, а как… А как так вышло, что ты бездомный? О, блестяще, Барнс. Как тактично. Просто эталон. Источник вдохновения. Национальная гордость. Стив слегка напрягся. — Это не особо интересная история. Моя мама умерла в июне. Нужно было платить по счетам. Я бросил учебу. Баки не мог понять. — И некому было тебя приютить? Стив коротко мотнул головой. — Не особо. То есть, у меня есть родственники, но они, эм, — Стив сглотнул. — Там мне не рады. Баки потребовалась секунда на осознание того, что эмоция, которую он испытывал, была гневом. И его поразила интенсивность. В последнее время гнев, который он чувствовал, был обращен только внутрь замкнутого круга ненависти к самому себе. Это чувство было направлено вовне, яркое и живое — потому что как кто-то посмел выкинуть на улицу такого, как Стив? Кто на такое вообще способен? Даже его дядя не выставил Баки, а это о многом говорило. — Ну и нахуй их, — сказал он, не способный скрыть своего негодования. — Тебе рады здесь. Стив улыбнулся в ответ, но лишь едва, будто в действительности не верил его словам. Баки ощутил еще больший приток гнева, и, подобно очищающему огню, это чувствовалось прекрасно. Тот, кто привил Стиву такие ожидания, мог отправляться в ад. — Я серьезно, — настоял он. — И, смотри, я понимаю твою позицию насчет еды. Понимаю, что ты хочешь продолжать… Питаться сам, дело твое. Но, может, будешь использовать душ? По крайней мере, его. Не то, что бы… В смысле, да, у меня фора как минимум в пятнадцать купаний. Но ты не обанкротишь меня счетом за воду. Ладно? Стив улыбнулся вновь, на этот раз шире. — Хорошо. Спасибо. В этот раз Баки удалось улыбнуться в ответ. Замечательное чувство: улыбка в нужный момент, как будто это было проще простого. Как будто это вновь может стать просто. — Но сейчас я пойду, — настойчиво продолжил Стив. — Взять что-нибудь поесть. Баки кивнул. Он начинал понимать, что Стив был более чем упрям. — Ладно. Стив бросил взгляд в сторону плиты. — Ты хочешь, чтобы я... — Нет, я сам себе что-нибудь приготовлю. — Черт, он же делал это ранее. То, что Стив здесь жил, еще не значило, что Баки мог относиться к нему как к домашнему эльфу. — Иди, я… Я оставлю дверь открытой. Стив улыбнулся и пошел за курткой. Да, Баки знал, каково это — опасаться благотворительности. Сострадание было редкой и ценной вещью, но жалость… Жалость была искаженной, эгоистичной версией, и уж она была повсюду. Жалость исходила от людей, которые радовались, что не оказались на его месте, которые с ее помощью чистили свою совесть. Баки был с ней знаком. В свое время он жалел многих людей, прежде чем настала его очередь. Так что он не злился на Стива за попытку спасения собственного достоинства. Он сам еще пытался сохранить остатки своего — пытался вести себя так, будто с ним было все нормально, будто он мог держаться на плаву, даже понимая, что Стив видел его насквозь и уже хотел задать вопросы. По крайней мере, Стив согласился использовать душ и кровать. Отчасти Баки был удивлен, что его волнение по поводу вторжения в жилище не усиливалось. Но как бы он ни старался не думать об этом, он по факту бесполезно занимал собой место. Так что будет лучше, если он поделится им со Стивом.*
Остаток недели тянулся медленно и некомфортно, а напряжение между ними нарастало как в натянутой струне. Режим сна Баки все еще скакал с ног на голову, так что Стив не мог нормально прибраться — тот отказывался прибираться, пока Баки спал, потому что боялся выбесить Баки и дать повод на выселение. Так что верный своим словам Стив выходил на улицу на весь день. На весь день. Каждый день. В гребаном ноябре. В гребаном Бруклине. Большинство дней Стив возвращался с синюшными губами и с инеем в волосах, с пальцами, замерзшими настолько, что Стив не мог ничего держать еще несколько минут, и Баки догадывался, что тот с рассвета до заката попрошайничал у прохожих. Однажды Стив вернулся не таким утомленным, и Баки подумал, что тот сидел в тепле — может быть, в библиотеке. Баки не осмеливался спросить, где Стив питался. В основном в Макдональдсе, если верить запаху. Возможно, иногда в бесплатных столовых. Баки пытался есть больше и в положенное время. Казалось предательством не делать этого, когда Стив отмораживал задницу, чтобы добыть себе еды на день. По крайней мере, Баки требовалось всего три шага, чтобы сварить макароны или рис. Иногда даже трех шагов было слишком много, потому что он по правде был жалок, но большинство времени Баки хватало единственной мысли о Стиве, чтобы поднять свой зад и поесть. Хотел бы он рассказать об этом Стиву, хотел бы он, чтобы Стив понял, как сильно ему помогает, даже не находясь дома. Сама квартира постепенно становилась чище, что сбивало Баки с толку. Факт о жизни в грязи: за определенной чертой отвратительности уже не обращаешь на бардак внимания. Усилие, требуемое, чтобы выкинуть одну банку колы, не исправило бы всего остального. Таким образом, банка оставалась на месте, мусор копился, и это становилось подобием неудержимого морского прилива. Но теперь Стив отодвигал прилив. Все, что он делал — это подбирал мусор, складывал в мешки и выносил их. Но даже это сильно меняло положение вещей. Даже воздух стал чище. Хотел бы Баки сказать Стиву, что это для него значило. Но он даже не знал, с чего начать. К концу недели чувство вины стало невыносимым. Он не только заставлял Стива спать в грязной комнате без окон, но также вынуждал проводить целые дни на холоде и в свободное время копаться в мусоре. Возвращаясь каждый вечер, Стив выглядел все тоньше и бледнее — только для того, чтобы помыть посуду за Баки и закрыться в спальне, потому что Стив все еще боялся, что Баки может напасть во время сна. Так больше не могло продолжаться.*
У Баки был план. Этот план был прост. Он собирался не спать весь день. Таким образом, Стив мог прибраться днем, поесть дома, на самом деле отдохнуть и перестать выглядеть как ходячий мертвец. Все, что Баки нужно было сделать — это сидеть на диване вместо лежать на диване. Вероятно, он мог справиться. Баки с тревогой наблюдал за рассветом. Он устал и без сомнения погрузился бы в сон, если бы себе позволил. Ему нужно было выдержать это хотя бы день, чтобы дать Стиву выходной. Ключ повернулся в двери спальни около восьми утра. Стив прошаркал в гостиную и моргнул, увидев бодрствующего Баки. — Привет. Еще не спишь? — Ага, — ответил Баки, пытаясь звучать расслаблено, без особого успеха. — Думаю, не буду спать сегодня. Он готовил это предложение всю ночь. Он выдавил фразу, надеясь увидеть долю облегчения на лице Стива, когда тот поймет, что не нужно успевать делать работу по дому в перерывах между хаотичной дремотой Баки, и не нужно мерзнуть до смерти, пока не решит, что дозволено вернуться домой. — Хорошо, — Стив решительно кивнул. — Я тогда наверстаю с уборкой. Сделаю как можно больше.*
Этот день был ужасен. Все, чего хотел Баки, это чтобы Стив отдохнул, но вместо этого ему пришлось сидеть и смотреть, как тот копался в отвратительном бардаке, в который он превратил свою квартиру, сгорая от стыда из-за отсутствия энергии встать и помочь. Он должен был помочь. Это был его бардак. Его гребаная квартира, черт возьми. Но он чувствовал такую усталость, что едва мог держать глаза открытыми. Боже, он и не думал, что это может быть так трудно. Он не лишал себя сна уже, как казалось, очень давно. Но в то же время он был настолько напряжен, что вряд ли смог бы уснуть, даже если бы представилась возможность. Он пытался притвориться, что все выйдет отлично, но нельзя было отрицать, что присутствие Стива трепало и без того изношенные нервы. И это нелепо, потому что Баки был уверен — они хотели одного и того же: иметь безопасное место и крышу над головой, независимо от площади. Но между стивовым упрямым чувством собственного достоинства и неспособностью Баки использовать слова, они оба все больше утомлялись и напрягались с каждым днем. Сидя на диване и вибрируя под двумя слоями ада, Баки все еще запрещал себе открыть рот. Стив хотел почувствовать себя полезным. И Стив был полезен, колоссально — квартира освободилась от основной массы мусора, вещи стали чистыми, посуда помыта, и Баки испытывал такое отвратительное облегчение, что хотелось плакать. Но даже это облегчение было гнусным, оно только прибавляло к стыду по поводу того, что он не мог сделать этого самостоятельно. Он буквально просто сидел и смотрел, пока Стив делал за него всю работу. Стив вычищал все, а Баки продолжал сидеть, и это было его единственным шансом, чтобы удержать себя в руках. Когда, наконец, настала ночь, и Стив заперся в спальне, Баки выдохнул спокойно впервые за, как казалось, вечность, свернулся и позволил себе дрожать и надеяться на возможность выбраться из собственной головы, покинуть свое тело как омертвевшую шкуру и уйти прочь.*
Под конец недели Баки внезапно утратил способность все это выносить. Его молчаливая попытка ранее имела единственный позитивный эффект: она вновь перевернула его часы сна, и он умудрился немного ночью поспать, а затем и ночью после. Стив был этому скорее рад, хотя провел следующие два дня, убираясь так, будто от этого зависела чья-то жизнь. И дело было в том, что Стив, скорее всего, так и думал. Так вот, в тот день, когда Баки поднялся, он обнаружил Стива уже за работой, извлекающего отвратительные комки волос из слива. Баки почувствовал такой глубокий стыд — не только от их вида, но и от того, что вынуждал Стива провести воскресенье подобным образом, — что он остановился и, не подумав, сказал: — Выметайся отсюда. Стив, стоя на коленях в скользкой душевой, замер. — Что? Черт. — Нет, — сказал Баки, — я-я имел в виду, не делай этого. Не сегодня. Уйди отсюда. — Оу, — отозвался Стив, резко поднимаясь на ноги. — Хорошо... Прости, я не знал, что ты хочешь воспользоваться ванной. Я тогда закончу в гостиной, пока ты... — Прекрати, — сказал Баки. — Просто… Просто прекрати. Я не хочу, чтобы ты... Это не то, что я... Его дыхание начало ускоряться. О, только не это. Как же глупо. Он не собирался впадать в паническую атаку из-за такого. Он пообещал себе, что не позволит Стиву увидеть, насколько он был конченым, и до этого момента у него получалось. Это вообще было единственным, что у него получалось. Он не мог все разрушить. Он сделал несколько глубоких вдохов и зажмурился, когда это чувство отказалось уходить, питаясь от самого себя и снежным комом выходя из-под контроля. — Боже, — выдохнул он с нажимом, усиленно моргая. — Боже, блядь. Ему казалось, что на него наезжают стены. Дыши глубже. Дыши глубже, и это скоро пройдет. — Баки... — Нормально, — выдавил он, жестикулируя рукой, — все нормально, я просто — Боже, это тупо... На лице Стива читалось сомнение. Баки знал, что дышит быстро, слишком быстро. — Ты не виноват, — торопливо сказал он, потому что он должен был сказать, пока еще мог. — Я знаю, мы договорились. Но это... Это не работает. Для меня. Это не… Это не работает. — О, — все, что сказал Стив. Стив не звучал удивленно. Лишь смиренно. Как будто и не ожидал ничего лучше. Как будто действительно верил, что Баки приказал уйти. — Нет, — грубо крикнул Баки так, что Стив дернулся. — Блядь! Это не то... Блядь! Он прерывисто вдохнул и попытался выдавить слова, несмотря на сжимающие грудь тиски. — Стив, я тебя не прогоняю. Это не то, что я пытаюсь... Я не прогоняю тебя. Вообще. Ты можешь остаться, если хочешь. Не бойся, что я выкину тебя... Если ты в один день проспишь или пропылесосишь, пока я сплю, или если ты не вычистил весь унитаз, или-или-не знаю… То есть я знаю, я знаю, что ты не хочешь благотворительности, но ты не понимаешь... Думаю, ты не осознаешь, что это я тут жалок. Я не делаю ничего целыми днями, а ты отдаешься в рабство за шанс выжить... И я это ненавижу. Я уже не могу так, я блядь ненавижу это, я... Теперь он задыхался, но все равно вырвал из глотки несколько слов, пусть это и причиняло физическую боль. — Стив, — и это была самая сложная часть. — Я… Мне не нравится жить в грязи. Ты должен понять. Я ненавижу так жить. И ненавижу, что ничего с этим не делаю. И все еще нихера не делаю, потому что я не могу, потому что вот стремная правда: такой уж я. И ты... Ты приходишь и делаешь все, что я не могу, и ты понятия не имеешь, как много это для меня значит, какое это гребаное облегчение: все меньше жить как свинья, меньше чувствовать себя как... И ты все еще ведешь себя так, будто это ты мне здесь что-то должен. Ты должен... Должен понять, что ты уже сделал больше, чем достаточно. Просто — пожалуйста — тебе нужно остановиться, ты убиваешь себя, расчищая мое дерьмо, и я больше не могу на это смотреть, и ты должен прекратить, пожалуйста. Ты должен прекратить... Должен прекратить... Он чувствовал, как одновременно терял возможность стоять и говорить. Он не мог дышать, будто горло закрылось, и отдаленная, очень уставшая его часть сказала: ну вот, снова. Но как только Баки согнулся и сдался под напором разрушительной паники, он ощутил в своей руке чужую, худую и тонкую руку. — Эй, — отчаянно произнес Стив, будто пытался отговорить кого-то прыгать с карниза. — Эй, эй, Баки. Баки хотел оттолкнуть, потому что блядь, нет, он не просил утешения, нет, но, несмотря на это его пальцы крепко сжались в ответ, держась за Стива как за последнюю нить. Он боялся, что, хватаясь так сильно, он причинит боль, и это тупое беспокойство помогло ему оставаться на плаву посреди бескрайних вод панической атаки. Он не мог двигаться, не мог говорить и не мог дышать, но он не потерялся во времени окончательно. Несмотря на все, его болезненный, запутавшийся разум зафиксировался на мысли, что он сжимал слишком крепко, и ему нужно было найти способ отпустить руку Стива. Это был своеобразный черный ход, через который Баки умудрился воззвать к базовым мозговым функциям, которые он иначе утратил бы под обвалом. Ему нужно было разжать пальцы, ему нужно было успокоиться, так что ему нужно было... Дышать, да, так он мог вернуться обратно в свой жалкий мир. Дыши, Джеймс, дыши. Почему он слышал голос Сэма? Нелепо, черт возьми. Дыши, Джеймс. Это заняло значительное время, но, в конце концов, он умудрился прийти в себя. Когда у него получилось, он осознал, что сидел на полу, прижавшись спиной к кровати. Дыхание все еще было неровным и поверхностным, но не совсем неуправляемым, и ему удалось разжать пальцы, один за другим. Он отпустил Стива и обернул руку вокруг собственного пояса. Много минут прошло, пока он просто сидел, вздрагивая и чувствуя себя основательно униженным. — Прости меня, — прохрипел он в итоге. Стив все это время стоял поблизости. Баки хотел, чтобы Стив просто оставил его одного, подбирать крохи своего достоинства. Но, подумав немного, тот присел рядом. — За что? — спросил Стив тихо. Баки покачал головой. — Я-я пообещал себе, что не дам тебе увидеть, насколько со мной все не так, — с хрипом вырвался невеселый смешок. — Я знал, что уже начал все запарывать, но надеялся, что смогу дольше продержаться. — Зачем? — снова спросил Стив, даже тише на этот раз. Баки закрыл глаза. — Потому что это нечестно, — пробормотал он. — Тебе больше некуда пойти. Поэтому приходится оставаться здесь с чертовым идиотским, жалким неработоспособным куском мусора, в который я превратился. Я надеялся, по крайней мере… Приглушить это, — выдохнул он. — Должен был сразу понять, что это не сработает. Ну ты и плакса, Барнс. Он снова открыл глаза, мысленно давая себе пинок под зад. Прекрати. Прекрати так делать. Прекрати нахуй. — Ты не жалок, — внезапно сказал Стив. Баки бездумно поднял на него взгляд. — Что? Глаза Стива были очень большими и очень голубыми. — Ты спас мою жизнь, — ответил Стив, звуча на грани злости. — Ну да, тебе тяжеловато заботиться о себе, но ты все равно вышел на холод, поднял меня на шестой этаж и спас мою жизнь. Это то, чего многие работоспособные люди не сделали бы. Повисла тишина. В основном потому, как Баки не знал, что сказать. — Но... Посмотри на это место, — выдал он беспомощно. Стив резко пожал плечами. — Да, тут хаос. Но ты в этом не виноват. Баки замер. — Что? — повторил он нетвердым голосом. — Ты не виноват, — настаивал Стив, будто это было очевидно. — Ты сам только что это сказал. Ты ненавидишь так жить. Так что, что бы ни мешало тебе с этим разобраться, оно, должно быть, очень сильное и стремное, черт возьми. Глаза Баки наполнились слезами, и те скатились по щекам. Он стер их, но на их место пришли другие. — Прости, я, — пораженно сказал он. — Просто… Просто подобного ему никто не говорил. Сэм выдал кучу радостного дерьма о позитивном образе мысли, но никогда не говорил ему этого. Так тупо, но Баки правда старался изо всех сил, так что, возможно, это было правдой. Может, его сил просто недостаточно, и нельзя полностью винить его за эту слабость. Это не очень утешало, но ему все равно удалось вдохнуть поглубже. — Прости, — повторил он, вновь утирая глаза. — Все в порядке, — уверил его Стив. — Эй, кое-кто пытался прочистить дыру сквозь твою квартиру, такое расстроило бы кого угодно. Собственный смешок застал Баки врасплох. — Слушай… И ты меня прости, — неловко сказал Стив. — Я… Не очень хорош в том, чтобы принимать помощь. Снова воцарилась тишина. Баки слышал, как Стив сглотнул. — Так что, — нервно продолжил Стив. — Я думал о том, чтобы… Взять перерыв. Может… Может немного посмотрим телевизор? Баки согласился бы и на спонтанный урок гончарного мастерства. — Да, — хрипло ответил он, пытаясь улыбнуться. — Это, эм, хорошая идея, — и Стив улыбнулся в ответ.*
Спустя три эпизода «Друзей» Баки уже не особо различал происходящее на экране, но ему было комфортно просто сидеть перед телевизором. Внутри он ощущал спокойствие — нет, не совсем спокойствие, но тишину. Тишину, которая обычно воцарялась на поле боя по окончанию битвы. В сериале Фиби призналась, что жила на улице. Баки лениво ей отсалютовал, затем стянул со спинки дивана одеяло и укрыл им Стива, во сне свернувшегося у подлокотника. Тот, скорее всего, не планировал отрубаться, но так уж вышло, и Баки не мог отнести Стива в другую комнату, как и не мог пойти туда сам. Так что он остался сидеть на краю дивана, стараясь не делать лишних движений. Около полуночи Стив вздрогнул во сне и проскулил что-то, похожее на «мам».*
Баки ругнулся громче, чем следовало, и замер, услышав шелест одежды о диван позади. Когда он обернулся, Стив уже сидел, сонно моргая. Стив зевнул, пробежал рукой по лохматым волосам и с любопытством уставился на одеяло. Это было мило. Баки уже долгое время не посещали подобного рода мысли. Это настолько его озадачило, что он почти забыл, как был на себя зол за то, что разбудил Стива. Стив, в свою очередь, похоже, наконец заметил его присутствие, и если напрягся, то не сильно. — Хэй, — хрипло произнес Стив. — Я уснул? — Да, — подтвердил Баки. — Прости. Эм, я бы отнес тебя в комнату, но... Не знал, если… Стив улыбнулся, и хотя улыбка все еще была неловкой, она была искренней. — Я думаю, в этом не было бы ничего страшного. И снова зевнул, а затем заметил, что Баки стоял удивительно близко к маленькой кухне. — А что ты делаешь? Баки бросил взгляд в сторону плиты. — О, это. Я, эм… — он сглотнул. Нужно было закончить предложение, иначе он быстро мог нагнать очки жуткости, которые недавно потерял. — Я просто… Думал приготовить… Завтрак? Но мы… Я... У меня закончилась смесь для блинов. Стив уставился на него. — Ты хотел испечь блины. — Ага, — подтвердил Баки. — Я... А что? Ты не любишь блины? Я... — Нет, я люблю, — сказал Стив, теперь ухмыляясь во весь рот. Стив полностью сел, выглядя в действительности воодушевленным впервые с момента их встречи. — Давай сходим в магазин, купим смесь, яйца и так далее. Ну вот. Стив пытался быть дружелюбным, Стив пытался что-то придумать, и Баки придется все испортить только из-за того, что сама мысль о выходе из квартиры нагоняла тошноту. — Нет… Воу, подожди, — сказал Стив. — Стой. Вычеркни это. Баки. Баки сглотнул. Похоже, он слишком явно изменился в лице, раз Стив вычислил его так быстро. Стив поднялся и подошел ближе. — Прости. Я не подумал… — Ты не виноват, — сказал Баки сквозь зубы. — Это просто я. Стив задумался. — А как насчет стоп-слова? Баки моргнул. Он, должно быть, ослышался. — Э, что? — Стоп-слово, — настаивал Стив. — Как «красный», «желтый», «зеленый»... — Я знаю, что такое «стоп-слово», — удивленно сказал Баки. — Почему... Как… Причем тут… Это? — Ну чтобы я знал, когда стоит заткнуться? — предложил Стив. — Чтоб без всяких вопросов. Скажешь «красный» или «желтый», и я отвалю. Баки так долго на него смотрел, что Стив замялся, выражая дискомфорт. — Я не... — Нет, — сказал Баки. — Это… Это хорошая идея. Думаю. — Да? — с надеждой спросил Стив. Баки кивнул, и Стив кивнул в ответ. — Хорошо, так, никаких походов за покупками, — сказал Стив. — Но я все еще хочу блинчики. Давай тогда я схожу? И сделаем. — Давай, — сказал Баки, не в состоянии скрыть облегчение в голосе. — Давай, это... Да. — Да, — повторил Стив, как будто в этом не было ничего такого. — Хочешь что-нибудь еще из магазина? Баки отрицательно покачал головой. Стив взял куртку, надел обувь, сказал, что скоро будет и вышел за дверь. Баки слышал, как тот спустился по лестнице. Хотел бы он сделать что-то для Стива. Что-то, что не закончилось бы тем, что Стив в итоге сделает это сам. Снова.*
— Давай я сделаю блинчики, — предложил Баки, когда Стив вернулся. Он чудовищно запорол первую попытку, но, не ожидая от себя большего, не особо расстроился. Следующие получились сносными, и к четвертому блину он почти ощущал уверенность. Стив, оседлавший стул рядом с плитой и восхищавшийся тем, что он ничего не сжег, очень помогал. Закончив, Баки оглядел стопку блинов — слегка подгоревшие лежали снизу, становясь все симпатичнее на пути к вершине. Это казалось более масштабным достижением, чем оно, вероятно, было на самом деле. — Знаешь, я купил кое-что еще, — неопределенно сообщил Стив. Баки выгнул бровь. — И что же? Стив вытянул баллончик из рюкзака. — Взбитые сливки! Баки ухмыльнулся, несмотря на все старания. — Хорошее решение, — он посмотрел на телевизор. — Эй, а давай будем просто есть и… Смотреть мультфильмы целый день, или что-то такое. Стив улыбнулся в ответ, но слегка покачал головой. — Согласен на целое утро, — сказал он. — Днем мне нужно уйти. «Чтобы найти денег», — повисло в воздухе. Баки кивнул. — Насчет этого, — вспомнил он, — скажи, сколько ты заплатил за продукты. Стив мгновенно замкнулся. — Я не возьму твоих денег. Баки выдержал взгляд. — Стив, — сказал он. — Мы оба будем есть эти гребаные блинчики. Так что я плачу либо за сливки, либо за ингредиенты. Выбирай. — Мне не нужны... — Тебе не нужна моя благотворительность, — опередил Баки, — а мне не нужна твоя. Стив моргнул, будто осознал это только сейчас. — О, — засомневался Стив. — Я... Ладно. Баки удовлетворенно хмыкнул и достал бумажник. Конечно же, в итоге он, скорее всего, заплатил за менее дорогую часть, но это все равно было маленькой победой. Стив не обманул, сказав, что не очень хорошо принимает помощь. Но Баки множество раз безуспешно пытался помочь себе. Теперь у него был опыт в этом деле, и у Стива нет шансов устоять. Баки собирался запомогать Стива по самое «не могу». Осталось только придумать, как.*
Баки всегда нравились мультфильмы, но в последнее время сложно было сосредотачиваться на телевизоре, особенно, если он был не единственным человеком в комнате. И тем более, если другим человеком в комнате был Стив, у которого на щеке взбитые сливки. Расправившись с половиной своей стопки, Стив вытащил из рюкзака потрепанную тетрадь в твердой красной обложке и начал зарисовывать персонажей из Вселенной Стивена. В конце концов, Стив заметил его наблюдение и остановился. — Извини, — сказал Стив. — За что ты вообще извиняешься? — пробормотал Баки. Он вытянул руку. — Дашь взглянуть? Стив засомневался, но потом протянул тетрадь, правда не отпуская другой конец и крепко прижимая друг к другу страницы, вероятно, чтобы Баки не пролистал. Но Баки и не возражал. Рисунки были отличные. Выглядели так, будто спустились с экрана. — Очень круто, — сказал Баки, разжимая пальцы. — Я вообще никогда не мог рисовать. Стив слегка улыбнулся. — Нужна только практика. — А для нее нужно терпение, — продолжил мысль Баки. — И обычно я либо вымотан, либо слишком напряжен, никакой золотой середины. Собственное признание его удивило. И Стив воспринял это спокойно. Всего лишь спросил: — А что из двух в данный момент? Баки с минуту подумал. — Блинчики — сложная штука. Так что устал, наверное. — Но в хорошем смысле? Это вызвало слабую улыбку. — Наверное, — повторил он и понял, что это не было ложью. Некоторое время не было ничего кроме яркого звучания мультфильмов и скрежета карандаша по бумаге. Баки как со стороны услышал собственную реплику: — Что ты будешь делать, когда закончится зима? Рука дрогнула, портя линию на носу Жемчуг. Стив стер линию и начал заново. — Не волнуйся, — сказал Стив. — Как только потеплеет, я оставлю тебя в покое. — Я не спрашивал, куда ты пойдешь, — сказал Баки. — Я спросил, что ты будешь делать. Стив напряженно пожал плечами. — Не знаю. У меня не было особо времени подумать до этого момента. Стив поднял взгляд. Темные круги под глазами слегка посветлели, но радужка оставалась такой же ярко-голубой, отражая всплески цвета с экрана. — А что насчет тебя? Баки поднял брови. — Что насчет меня? — Что ты собираешься делать? Баки просто уставился в ответ. Стив выждал немного, затем тряхнул головой и вернулся к рисунку. — Прости, Бак. Не важно. Бак. Баки слегка нахмурился. Кто-кто-то раньше звал его так. Это… Бак! — это была Ребекка, осознал он, моргая. Ребекка звала его так все время, и он забыл. — Бак, — повторил он. Стив посмотрел на него. — Что? — Это… Так сказала бы моя сестра, — объяснил Баки. — Она звала так меня раньше. Давно. Я только что вспомнил. Он был так занят своими мыслями о забытом фрагменте прошлого, что не заметил, как Стив моментально побледнел. Казалось, в мгновение ока тот подскочил на ноги и дергаными движениями завязал шнурки. — Стив? — спросил Баки. — Ты… Ты уже уходишь? — Ага, — ответил Стив, будто бы и не здесь. — Да, я... Да. Увидимся. Спасибо. Пока. Он не хлопнул дверью или что-то вроде того, а Баки остался сидеть и размышлять, что он сделал не так. Может, разговоры о семье в присутствии Стива были не лучшей идеей.*
Телевизор все еще был включен, но не то что бы Баки что-то смотрел. С мыслями о том, что сказал Стиву, он пересел к окну. Что ты собираешься делать. Действия были для тех, кто пережил войну. А Баки не пережил. Не полностью. Он пробовал терапию, как только выписался из больницы, правда пробовал, потому что тогда он еще надеялся собрать обломки в нормального человека. Но это ни к чему не привело. Его разум бегал по кругу, как пойманная в ловушку крыса. А зашкаливающая паранойя мешала принимать лекарства из-за страха зависимости и того, что это значило бы, если бы он начал их принимать — его жизнь превратилась бы в пунктирную линию, от таблетки к таблетке. Так что он сдался совсем, и теперь его жизнь вообще не походила на какую-либо линию. Он вспомнил, что, когда был маленьким мальчиком, то ходил плавать на реку за домом бабушки с дедушкой. Там была небольшая бухта, где он мог плавать туда-обратно. Но однажды, чувствуя жажду приключений, он попробовал заплыть дальше, в поток, и его подхватила вода. Течение не было сильным, и он даже не понял, что произошло. Просто попытался поплыть обратно и осознал, что не может. Осознал, что, даже бросив на это все силы, он не сможет, не важно, как сильно он будет стараться. Там было неглубоко. Баки ухватился за дно, но галька проскальзывала сквозь пальцы, пока камень побольше не поцарапал его живот. Он ухватился за острые края не на жизнь, а на смерть. Камень больно врезался в кожу. Паника и брызжущая в лицо вода затрудняли дыхание. Он знал, что таким образом не сможет продержаться долго, но это было его единственным вариантом. В итоге он остался там на пятнадцать минут. В конце концов, его дедушка спустился в бухту, чтобы его проведать. Как только дедушка понял, что происходит, то зашел в реку, едва держась против потока, вытащил Баки и донес его до дома, свернувшегося и дрожащего. Баки прислонился к окну и закрыл глаза. Это мило со стороны Стива, спросить его о планах. Но в этот раз из реки нет выхода.