RECKLESS

Ты — только та, что здесь и сейчас, сегодня, сегодняшняя ты. Р. Брэдбери, «Вино из одуванчиков»

Вечер. 5 апреля. 2017.

David Correy — 24/7

Дурманящая и заводящая меня музыка заставляла тело двигаться, несмотря на то, что я уже не чувствовала своих ног. Алкоголь в крови разгонял малейшие намеки на усталость, ударяя сильнее в голову при каждом взмахе волос и отдавая пульсацией в зону висков. Я уже давно забыла, который сейчас час, как давно всё перешло в громкую тусовку, и как быстро я напилась. Впрочем, кто будет удивляться? Мне определённо нравится пить. Нравится чувствовать легкость, невесомость, отстраненность от реального мира. Нравится быть уверенной в себе, даже если потом будет стыдно. Это молодость, и её определённо стоит прожигать таким образом. К тому же рискованная часть меня проявляется лишь под воздействием что-то ндцати градусного. Но я была до конца честна с самой собой, если бы сказала, что напилась лишь для этого парящего состояния. Отнюдь, в этой ситуации нет места веселью. Всё дело в том, что я наивно полагала, что алкоголь может заполнить пустоту, которая образовывается, когда я остаюсь наедине с собой. Я так зациклена на этой пустоте внутри, что совершенно не вижу, что творится вокруг. Мой маленький мир, где мне комфортно полностью устраивает меня, но я по-прежнему остаюсь с ощущением неполноценности. В трезвом рассудке ко мне приходили мысли о том, что мне нужна помощь психолога, ведь все травмы идут с детства. Затем эта мысль быстро забылась. Да, я жалкая. Настолько жалкая, что придётся содрать с себя кожу, чтобы отмыться от этого ощущения. Мой цепкий, насколько в таком состоянии возможно, взгляд останавливается на Кристофере и его крепких руках, которыми он придерживает талию какой-то девушке с блестящими светлыми волосами. Он сидит на углу дивана, а между его ног, положив ладони на крепкие плечи, находится обладательница роскошной копны. Лица мне не видно, но игривого блеска в глазах Шистада достаточно понять о явной атмосфере их беседы. Я никогда не смотрела на такую ситуацию с трезвой точки зрения, но, похоже, и не стоит, ибо я буду совсем беззащитна. Перед ним. Перед собой. Перед всеми. Бедрами делаю восьмерку и запускаю пальцы в копну своих волос, оттягивая их и игриво улыбаясь. Закрываю глаза и просто двигаюсь в такт с музыкой, надеясь, что больше не увижу ни Криса, ни его спутницу. Но на душе всё так же гадко. Даже ебаный алкоголь не выведет эту дрянь из меня. И вот думай, что ты такого сделала в жизни, и почему тебя наказали таким ужасным способом. Надо же, блять, было влюбиться в Кристофера Шистада. Ревность вызвана либо низкой самооценкой, либо недоверием к человеку, которого ревнуешь. И правда в том, что оба варианта подходят. А понимание проблемы, но не её решения — всего лишь пятьдесят процентов успеха. Тогда приходит обида. До скрежета зубов, до сжатых кулаков, до искусанных в кровь губ хочешь, чтобы не чувствовать её. Поэтому мне остается лишь заглушать её не самыми благородными способами. Например алкоголем или напоминать себе, что ты молода и свобода. Ебучая болезнь по имени Крис. Свободна. Я чувствую чьи-то теплые руки у себя чуть выше талии и возвращаюсь в реальность, открывая глаза. В глазах вновь плывет, танцующие люди двоятся, а светодиоды сливаются в одну яркую полоску. Всё в норме, так всегда. Руки незнакомца сжимают мою кожу сильнее и прижимаются грудью к моей липкой спине. Подняв руку вверх, я касаюсь ладонью скулы парня и аккуратно провожу линию до ключицы, нащупывая рубец, и, наконец, понимая, кто стоит за моей спиной. Всё предельно понятно, я узнаю Криса из миллионов парней. А хотелось бы не знать его и вовсе — кричит мой мозг. — Что случилось, Кристофер? — как можно равнодушнее спрашиваю я, — С чего вдруг мне выпала такая честь в виде твоего присутствия? — поворачиваюсь к нему лицом, выгибая бровь, — К тому же такому близкому, — закидываю руки на его плечи, продолжая двигаться. — Ты явно скучала в одиночестве, — теплые руки коснулись моих бедер, когда я прогнулась в спине. — Мне хорошо одной, — приподнимаю уголок губы в подобие ухмылки, что вызывает еле слышный смешок у парня. — Кто научил тебя так ужасно врать, Мун? — улыбается он, поглаживая мои бедра. Я позволяю это делать, что полностью противоречит политики моего трезвого поведения. Я пьяна, да и кто вспомнит? — Уж точно не ты, Крис-то-фер, — выделяю я его имя и откидываю голову назад, чувствуя неимоверную легкость в его руках. Не отпустит же он меня в самом деле? Не позволит пасть ещё ниже? — Когда же ты перестанешь так напиваться, Ева? — качает он головой и закидывает меня на плечо. Я ничего не успеваю понять, как парень уже поднимается по лестнице. Это был риторический вопрос? Не уверена, что произношу это вслух, потому что ответа не следует. Я не кричу, не бью его, лишь играюсь с кончиками своих волос, которые так смешно свисают по спине Криса. Они щекочут моё лицо, и я смеюсь. Мне искренне смешно, и я «бросаю» руки вниз, изображая труп. Виски покалывает, но я качаю голову из стороны в сторону, продолжая хихикать. Всё вокруг меня кружится, придавая миру новые краски. Изображаю на своем лице злую ухмылку и веду ногтями по всему позвоночнику парня, отчего он сжимает мои бедра сильнее, и я улыбаюсь шире, уже предчувствуя дальнейшую его реакцию. Я не умею играть не по правилам, но я наблюдательна. Потому что Крис в этом профессионал. Либо же мои познания в этом не столь обширны. Шистад несёт меня по темному коридору. Я задумываюсь о том, что его футболка слишком тонкая и это идеально для меня. Касаюсь губами его лопатки, прикусывая кожу, и получаю рычание. Такое дикое, что я на мгновение я замираю, а затем моё тело реагирует пульсацией внизу живота. Он открывает дверь и резко бросает меня на мягкую кровать. Его сосредоточенное лицо освещает неполная луна, и я засматриваюсь, не замечая, как Крис закрывает дверь и нависает надо мной. Приступ моей улыбки уловить нельзя, поэтому я поддаюсь этому и уже ближе разглядываю самые незаметные частички его лица. К примеру, морщинки между его бровями или небольшую родинку на шее около вспухлой веной. — Сыграем в игру? — выгибает он бровь, а я охотно киваю. — Играем в игру: правда или минус одна вещь. Задаем вопросы по очереди, если ты не отвечаешь, то снимаешь с себя одну вещь, — он ухмыляется, и мне становится невыносимо жарко.

WAYVES — Follow Me

— Ладно, я первая. Ты был с девушкой, а потом оказался рядом со мной. Почему? — хитро улыбаюсь, а Крис садиться на кровать и облокачивается на изголовье. Я сажусь около его бока, подогнув колени. — Её общество меня не заинтересовало, — вкрадчиво сказал он, и я не смогла сдержать довольную улыбку, опуская голову вниз и произнося тихое «Вот как». — Она была красивой. — Во сколько лет ты лишилась девственности? — ну конечно, что же ещё можно было ожидать от Криса. Если бы была трезвая, обязательно бы покраснела, но сейчас мне е до стеснений. — В 16 лет, — пожимаю я плечами, — Что? — увидев выжидающий взгляд Криса и выгнутую бровь, спросила я. — Без каких-либо подробностей? — А ты явно тот самый тип из толпы, который требует «хлеба и зрелишь». Нечего тут рассказывать, — я отклонилась назад, облокачиваясь на руки, — Это был не романтично и если честно, я не была готова. Знаешь, будто должна была, ведь какие отношения без секса? — Это был Юнас? — только и спросил Крис, но брови оставались нахмуренными, будто ему не было приятно слышать то, что я сказала ранее и вероятнее всего то, скажу дальше. — Он самый. Мы встречались тогда несколько месяцев и я стала получать намеки с его стороны. Скорее всего это было легко провернуть для него, ведь я постоянно дома одна и никто не сможет нам помешать. Да и вообще он любит оставаться у меня дома и задротить, ведь там ему не помешает его большая семья. К тому же и я не лезла. Мне доступно это объяснили, — я точно сболтнула лишнего. Буквально закусив язык, я не смогла посмотреть Крису сейчас в глаза. — Что ты подразумеваешь под «доступно объяснили»? — Ты лезешь вне очереди, — подняв голову игриво улыбнувшись, я столкнулась со сталью в карих глазах. Сумрак в комнате не дал мне в полной мере проследить за его спектром эмоций на лице. Он молча кивнул и я задала свой вопрос: — Окей, меня всегда интересовал вопрос, что классного в том, чтобы участвовать в драках? — Все дело в адреналине. После первого удара тебе хочется нанести ещё и ещё, пока твои костяшки не разобьются до мяса. Это необратимый отсчет. Ты просто выплёскиваешь все чувства с каждым ударом и опустошаешься. Происходит перезагрузка. Это мой способ сбросить эмоции и оставаться с холодной головой, — взгляд брюнета был отстраненным, и он все время смотрел в окно, хмурясь. Это же Шистад, он будто питается чужими страхами и слабостью. Он всегда хочет чувствовать себя Королем ситуации и никогда не раскрывает своих чувств. Ну что ж, если не вытащить из него правду, хоть полюбуюсь накаченным телом. — Твой вопрос всё тот же? — Если он заставит тебя раздеться — да, — фирменная ухмылка трогает его губы, а я закатываю глаза и тяну края всё ещё влажного от пота топа наверх. Его взгляд скользит от блестящей ключицы до моего груди в полупрозрачном бра мягкого покроя. Благодарю создателя сие чуда, теперь человек напротив явно пялиться на мои затвердевшие соски. — Нравится? Это точно говори не я. Гребанная самбука или текила. Блядь. — Это был вопрос вне игры? — облизывается парень, приподнимаясь и пододвигаясь ближе ко мне. Знакомый запах виски ударяет мне в нос и я то ли киваю, то ли меня настигает приступ тика. Пусть понимает как хочет. В следующее мгновение Крис сбрасывает футболку, отчего рельеф его плеч заставляет вытянуться все моё тело по струнке. Я слышу хруст шеи, когда он массирует её ладонью, видимо обдумывая следующий вопрос для меня. Мне не хочется думать о его выборе не отвечать на мой вопрос. Ведь я прекрасно осознаю к какому выводу приведут меня мысли. Поэтому тянусь через всю кровать к тумбочке, в одном из ящиков которой, я припрятала бутылку виски. То ли по стечению обстоятельств, то ли он знал, что принес меня в мою же комнату, но это явно сыграло мне на руку. Сползаю с кровати под пристальный взгляд медовых глаз и смотря на полную луну делаю внушительный глоток терпкой жидкости. На кончике языка остается горький привкус, а полость рта жжёт некоторое время. В грудной клетке ощущается как разливается тепло, а дыхание выравнивается. — Для чего тебе алкоголь? — Лучше бы спросил надела ли я трусики в тон бра, — пробубнила я себе под нос, что вызвало смешок у парня. Стоя к нему спиной мне даже было не стыдно, что он услышал мою язвительность. Лунный свет красиво освещал озеро неподалеку с коттеджем, отражаясь на водной глади. Густые кроны деревьев обрамляли водоем со всех сторон, служа неким оберегом от незваных гостей. Где-то вдалеке послышался треск сверчков и тогда я начала говорить: — Всем известный факт, что алкоголь — зависимость! — бодро произнесла я это, словно очередную кричалку в знак поддержки команды на футбольном мачте и подняла бутылку выше, вновь делая глоток. — Отшутится не получится, Джинджер, — послышался мужской голос ближе, чем мне казалось ранее, — Либо говори, либо я лично помогу тебе снять твои джинсы, — звучало это больше как желание, нежели предостережение. — Это мой способ почувствовать себя живой. Изначально так я переживала расставание, затем это приносило мне веселье и яркие эмоции, которые не получала в трезвом рассудке, а сейчас это уже привычка. А на утро я предпочитаю не знать, что говорила и что делала. Ещё глоток. Слизав горький привкус с губ, я сжала кулаки, дабы не дать волю слезам. Нет, я не стану плакать перед ним, какой бы пьяной не была. Напоминаний какая я жалкая мне хватает сполна. — Твоя исповедь не полна, девочка, — его голос был совсем близко, будто он стоят прямо за моей спиной. Либо я так увлеклась рассказом, то ли я имею дело с охотником, — Но ты больше не расскажешь мне ничего, верно? — я резко повернула голову вбок и нос Криса врезался мне в макушку. Я вдруг почувствовала тепло, исходящее от его груди и как он набрал полные легкие, исходя из движения его грудной клетки. — Ничего, — не поднимая глаз, ответила я и моя рука с бутылкой потянулась к губам, но Кристофер проворно перехватил её, оставляя моё запястье покоится в его второй руке, а другой он поставил бутылку на подоконник. Большой шершавый палец нащупал мой пульс на запястье и он начал успокаивающими движениями гладить его. Я смотрела на мягкий ковер с длинным ворсом и ждала. Голова кружилась, поэтому мой взгляд старался цепляться за каждую деталь, дабы придать взгляду ясности. Ничего не получалось. И в этот момент, они оба поняли, что ни к чему хорошему это не приведет. Его разум затмевает злость, а её — обида. Они чертовы сумасшедшие, которые с каждым разом всё больше и больше причиняют друг другу боль. Обида сжигала изнутри все мои органы, ведь я по-прежнему была одна, наедине со своими тараканами. Я рассказала ему лишь часть правды, самую поверхностную, и казалось бы это всё ещё больше, чем я рассказала кому-либо. Но легче не стало, безопаснее тоже. В любой момент он мог застыдить меня за мои слова, сказанные под алкоголем. — Ева, не думай, что я тот, кто сможет понять тебя. Я лишь очередной раз убедился, что ты врешь прежде всего самой себе. А я ненавижу лжецов. Его слова прозвучали как гром среди мирного неба. Мне стоило усилий, чтобы поднять взгляд на него. Он пристально наблюдал, ожидая от меня какой-либо реакции. В момент моя обида на внешний мир обрела очертания. Это были языки яркого пламени, на кончиках которого сверкала синева. И оно было готово сжечь всё и всех на своем пути. Ему больно и он хотел, чтобы все почувствовали его боль. Я не хотела больше повторять стычек, как в машине, поэтому собрав вновь себя по кускам, вырвала руку из его и потянулась к бутылке. Он вновь опередил меня, но я не собиралась сдаваться. — Нет, — отчеканил он, легко отбиваясь от мои настырных рук, которыми я пыталась вернуть бутылку. — Отвали, Кристофер, просто отвали от меня! — шипела я, ощущая ватность в ногах, — Отдай чертову бутылку и уходи! — Я сказал нет! — уже громче сказал он, а я со всей силы ударила его в плечо, осознавая, что вновь не смогу сдержать себя при нем, — Тебе явно нужно остудить свой пыл. Ты чертовски пьяна. — Плевать я хотела на твое мнение! — в сердцах выкрикнула я, не заботясь о том, что меня может кто-то услышать. Музыка ревела на весь дом, сотрясая басами пол, — Я не знаю, что тебе нужно, но лучше не веди себя так, будто у тебя есть на это право! Мне не нужен учитель в твоем лице. Лучше обрати внимание на свою жизнь! — И что же по твоему мнению с моей жизни не так? — выгнул он бровь, явно не видя угрозу в моем лице. Я не прекращала бороться за виски. — Ты блядь, Шистад! — не выдержав, сморозила я, стоя вся взьерошенная, полуголая и с бешеными глазами напротив него. Оставаясь спокойно внешне, Крис не подал виду, что его это задело. Я была готова поклясться, что я прочла в его глазах, что он не ожидал от меня такого. — Заебала, — сжав губы в тонкую линию, он откинул бутылку в сторону и в одно движение поднял меня на руки и потащил в сторону ванной комнаты. Я выворачивалась, крутилась, кричала в его руках и даже пыталась укусить его изо всех сил, но всё попытки были жалкими. Он буквально втолкнул меня в душевую кабинку и взяв душ в руки, направил ледяные струи воды на меня. Мой голос охрип от крика и я лишь вздрогнула всем телом, закрывая ладонями лицо. Вода попадала мне в уши, волосы прилипли к спине, а по коже прошёлся табун мурашек. Было жестоко с его стороны сделать это со мной, но это хотя бы привело меня в чувство. Я не сдержалась и молилась лишь о том, что на утром не вспомню этого, дабы не чувствовать стыда, прокручивая это каждую секунду вновь и вновь в своей голове. — Сладких снов, Мун, — выключив душ и повесив его на крючок, отрешенно произнес Крис и через пару секунд я услышала как он вышел из моей комнаты, хлопнув дверью. Я осела на пол кабинки, обнимая себя руками. Глотаю ртом воздух и сдерживаю, из последних сил, сдерживаю поток слез, которые вот-вот затопят всё вокруг. Это не может быть правдой. Почему всегда какое-то дерьмо происходит со мной? Нет, я не буду плакать. Первые обжигающие слезы упали мне на колени и я ощутила неприятное покалывания внутри носа, шмыгнув им. Когда в последний раз я плакала из-за парня? Это чертово дерьмо мне не подходит. Очередной повод для слез. Достойно. Об этом я, пожалуй, поразмышляю завтра. А сегодня я официально стала слюнявой лужей на полу душевой кабины.