Хроники Смертельной Битвы. Часть 6. Обман

Гет
NC-17
Завершён
25
автор
Размер:
216 страниц, 32 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
25 Нравится 68 Отзывы 12 В сборник Скачать

18. Проклятие Эсмене

Настройки текста
Ли Мей по старой привычке проснулась на рассвете. Встав с постели, она быстро умылась и оделась; есть ей почему-то пока не хотелось, и она решила пойти прогуляться, благо почти все во дворце еще спали. Она натянула сапоги, набросила новую куртку – ярко-желтую, с какими-то цветами, которую совсем недавно купила себе в местном магазине, и вышла на погруженные в утренний сумрак городские улицы. Пасмурное небо выглядело безнадежно-печальным, и девушка подумала, что в какой-то мере погода отражает ее собственное состояние – она чувствовала себя не то чтобы грустной, но скорее растерянной и окончательно запутавшейся в жизни. Причиной было то, что она поняла совсем недавно: будучи совершенно неопытной в любви, она практически не общалась с мужчинами именно как с мужчинами. Как с братьями, односельчанами, соседями или одноклассниками – да, но до сих пор никто из них не пытался оказывать ей знаки внимания, как это принято в большинстве стран – ее родная Вэйналия была в этом плане несчастливым исключением. Там мужчины и женщины создавали семьи, растили детей, проживали жизнь, не имея ни малейшего понятия о том, как ухаживать друг за другом – когда человек достигал подходящего возраста, родители или старшие родственники просто подбирали ему пару, говоря, что в такой-то день он вступит в брак с таким-то. Когда Онага не так давно пригласил ее погулять и сводил в ресторан, она поначалу отнеслась к этому совершенно спокойно – вполне закономерно, что ему хочется познакомиться поближе с людьми, которые у него работают, и понять, что они за личности и чем живут. Ли Мей ожидала, что этим ее знакомство с Королем-Драконом и ограничится – как ей подумалось, она произвела на него вполне приятное впечатление, более того, Шэнг Цунг и Лоран отзывались о ней как о человеке исполнительном, ответственном и надежном. Однако в последующие дни она поняла, что симпатична ему не просто как человек – он как будто нарочно искал встречи с ней и заводил разговоры, а потом как-то раз даже подмигнул ей на прощание и поцеловал руку. Интерес с его стороны очень сильно смутил и даже расстроил Ли Мей: она не ожидала такого и, во-первых, не понимала, как нужно себя вести в подобных случаях, во-вторых, ей казалось, что происходит нечто очень нехорошее и неправильное. С детства ей внушали, что необходимо знать свое место и строго соблюдать субординацию: если ты крестьянин, то и жениться тебе суждено только на крестьянке и ни на ком ином. Простолюдинке не быть женой знатного человека, а смертному или смертной не пара божество. Еще когда она была совсем маленькой, в ее деревню иногда наведывались солдаты наместника – в общем-то, они не делали никому ничего плохого, так, порой просто требовали, чтобы крестьяне накормили их за свой счет свеженькой курятиной или гусятиной. Им нужно было создать видимость того, что они вроде как надзирают за порядком, хотя на деле никто и без их присутствия не нарушал законов и обычаев Вэйналии, и они, немного покрутившись среди простого люда, убирались восвояси, но местные жители на всякий случай все равно прятали своих дочерей и жен, если те вдруг были еще молоды и недурны собой. Став постарше, она поинтересовалась, к чему такие предосторожности, на что мать ответила ей, что власть имущим может прийти в голову все что угодно, а найти на них управу практически невозможно. - Будь осторожна и бдительна, - внушали ей старшие. – Украшение девушки – ее молодость и свежесть, но она же может стать ее проклятием. Если человек наделен властью, он не спрашивает позволения, он просто берет то, что пожелает – еду, деньги, женщин. Воины наместника требуют, чтобы мы их кормили, но кто знает, может, в следующий раз они потребуют наших жен? Ты должна вести себя так, чтобы на тебя никто ни в коем случае не обратил внимания. Мы не сможем им отказать, мы люди простые, но кто потом возьмет в жены бесчестную девушку или примет назад в дом свою жену, которая обнимала чужого мужчину? Ли Мей слушала наставления и, как ей советовали, каждый раз при появлении в деревне воинов наместника или иных власть имущих лиц пряталась в подвале или хлеву, занимаясь всякой домашней работой. Однако теперь она, забыв в потоке повседневных забот эти мудрые слова, потеряла осторожность и, сама того не желая, привлекла к себе внимание наделенного властью и могуществом человека… вернее, даже не совсем человека. Теперь она снова остро ощутила свое одиночество и смертельную тоску, от которой ей хотелось рыдать в голос, лишь бы заглушить это чувство, но она сдерживалась. С кем бы об этом поговорить? С Мавадо? В какой-то момент она так и сделала – попыталась обратиться за помощью к своему другу, но тот не усмотрел в действиях Онаги ничего предосудительного. - А чего тут такого? – пожал плечами Мавадо. – Лично мне кажется, что он не имеет в виду вообще ничего личного, просто хочет быть со всеми своими людьми вежливым и предупредительным. Во многих странах так принято, например, подавать женщине пальто, целовать руку, придерживать дверь или угощать в ресторане, при этом она может совершенно не нравиться мужчине в том самом смысле. - Ну, - замялась Ли Мей, - женщин вокруг действительно много, однако с другими он ведет себя куда более холодно, мне кажется, это связано с тем, что они уже несвободны… - Ли, тебе это действительно только кажется, - ответил ее приятель. – Ну даже если вдруг и не кажется, опять же это сугубо твой личный выбор – принимать его ухаживания или нет, тебя же никто больше не тянет силком замуж. Если вдруг Онага и в самом деле к тебе неровно дышит, ты в любой момент можешь сказать ему, что он тебе не нравится и ты не хочешь с ним встречаться, а если, напротив, он тебе тоже отнюдь не безразличен, то кто вам мешает? Он не женат, ты не замужем, так за чем же тогда дело стало? Девушка только всплеснула руками – она, конечно, знала, что для внешнемирцев и их сторонников не существует практически никаких традиций и условностей, но не до такой же степени, как можно быть таким непонятливым? - Ну как это за чем, - попыталась объяснить она Мавадо, словно младшему брату, который в силу возраста еще не знает, что и как принято делать. – Мы с ним слишком разные. - В смысле – разные люди, друг друга не понимаете и в этом смысле друг другу не подходите? Если так, то и в самом деле даже не стоит пытаться, все равно разругаетесь. - Нет, Мавадо, - печально ответила она, - я не могу сказать, чтобы мы с ним не ладили. Скорее наоборот, с ним интересно разговаривать. Но мы слишком разные в смысле… я даже не знаю, как объяснить, я же простая девушка из Вэйналии, я там даже не в столице жила, а он... - Я понял, в смысле социального положения, - объяснил глава «Красного Дракона», подумав, что Ли Мей в силу жизни в глухой дыре, скорее всего, просто не знает таких слов. – Ты думаешь, что просто ему не пара. - Ну разумеется, вот ты и понял, - согласилась с ним девушка. – Если бы он был таким же, как я, обычным парнем, пусть даже из нашей столицы, а не из деревни, я бы, наверное, была даже и не против, чтобы он за мной ухаживал, хотя я все равно не знаю, что тут делать. А тут – так ведь действительно не пара я ему. Если бы моя мать узнала, так однозначно была бы против, да ладно еще она – здесь что люди скажут? Что я не по себе дерево рублю? Мавадо только пожал плечами – мол, делай как знаешь, потому что сам давно заметил, что у внешнемирцев главную ценность имеют личные заслуги человека, а не его происхождение и то, каких родителей он сын. Девушке, впрочем, было от этого не легче, и сейчас, бродя по утреннему городу, она пыталась сообразить, что делать и как выбраться из этой внезапно возникшей на ее жизненном пути ловушке, в которую ее в очередной раз загнала жестокая судьба. Воздух в куэтанской столице, располагавшейся в низине среди болот, был всегда влажным и сейчас напоминал Ли Мей тряпку или губку, напитавшуюся водой – ей, привыкшей к другому климату, в этом месте поначалу было тяжело дышать. Ей казалось, будто всю ее плотно завернули в эту мокрую тряпку, и она никак не может из нее выпутаться или ее стряхнуть. Что бы такое придумать – может быть, соврать Шэнг Цунгу, будто кто-то из ее семьи болен, и потихоньку сбежать домой? Не пойдет, он слишком проницателен, да к тому же и в душах читать умеет. Кроме того, даже если представить себе, что она и в самом деле отпросится под благовидным предлогом типа нездоровья кого-то из близких либо женитьбы брата домой в Вэйналию, все равно ей не удастся находиться там вечно. Праздник по случаю бракосочетания обычно длится день-два, в крайнем случае три, ну, на худой конец, она может погостить у молодоженов неделю, любая болезнь рано или поздно тоже заканчивается, и рано или поздно придется возвращаться на службу, от которой ее никто не освобождал. А тогда что – снова пытаться избегать встреч с Онагой? Девушка привыкла плотно завтракать по утрам, но сейчас от волнения и переживаний она даже не ощущала голода. Побродив по улицам часа два, она все же решила, что пора возвращаться, пока ее не хватились, и прямо в дверях к своему ужасу столкнулась с Королем-Драконом. Тот пристально посмотрел на Ли Мей и сдержанно поздоровался, после чего спросил: - Простите, но вы чем-то расстроены? У вас какой-то удрученный вид. Та попыталась изобразить невозмутимость и равнодушие. - Нет, все в порядке. - Ли, не обманывайте меня, - ответил он. – Вы явно что-то недоговариваете. У вас какие-то неприятности? Дома, в семье, кто-то из ваших близких болен или у родных проблемы с деньгами? Скажите, и мы попытаемся вам помочь. - Да нет, все в порядке, - повторила она. – К счастью, все мои родственники здоровы и ни в чем не нуждаются. - Тогда чем вы так расстроены? – недоумевал Онага. – Мне показалось, что мы с вами не так давно познакомились поближе и даже вполне неплохо общались, но внезапно вы стали меня избегать, и я, честно говоря, не понял, что случилось. Если у вас все хорошо, то в чем тогда дело? Может быть, это я как-то неверно себя повел или чем-то вас обидел? Мне известно, что у вас на родине многое из того, что здесь считается обычным делом, является оскорбительным или неприличным. Честно говоря, я не могу полностью согласиться с Шэнг Цунгом – безусловно, он прав в том, что вредные обычаи типа принудительных браков надо запрещать и искоренять, но в том, что касается безвредных правил, в чужой храм со своим уставом не ходят. Если я сделал что-то не так, поверьте, я не хотел вас обидеть. Ли Мей растерялась. С одной стороны, по словам Короля-Дракона было ясно, что он уважительно относится к чужим чувствам, с другой – если она скажет ему о своих мыслях, поймет ли он ее правильно? А то кто его знает, может быть, он не имел в виду ничего личного, просто проявляет к ней дружескую симпатию, а она такое скажет – ведь девушке не стоит первой заводить разговор о подобных вещах. - Так что же случилось? – Онага продолжал настаивать на ответе. – Все-таки вы что-то недоговариваете. Либо у вас что-то случилось, но вы стесняетесь просить помощи, либо я вас чем-то обидел, либо… остается третье: я вам просто не нравлюсь, и поэтому вы меня избегаете. В таком случае – прошу меня извинить, если по незнанию надоедал вам своим обществом; к сожалению, нам придется вместе работать, но давайте тогда сведем наше общение исключительно к деловым вопросам. Девушка вспыхнула; отчасти это был хороший повод, чтобы и в самом деле свести все столь смущающее ее общение к минимуму, и первым ее желанием было согласиться, но в то же самое время ей совершенно не хотелось обижать того, кто вполне неплохо к ней относится и не сделал ей ничего дурного – да к тому же с детства она считала, что лгать без крайней необходимости нехорошо. - Простите меня, все не так, как вы думаете, - она опустила глаза и принялась разглядывать узор на половике. – Все совсем не так! Я ничего против вас не имею, и… просто… вы зря думаете, что мне неприятно общение с вами, но я… я считаю, что нам действительно следует свести все к деловым вопросам, - она путалась в словах, не зная, как более деликатно сформулировать свою мысль. – Вы пытаетесь разговаривать со мной, как с равной себе, но я никогда такой не буду. Я же не Шао Кан и не Шэнг Цунг, с которыми вы вполне можете быть друзьями. Я же человек не вашего круга. Просто девушка из деревни, если уж на то пошло, я даже и в армии не должна была никогда служить, если бы не приказ свыше, я бы, как все наши женщины, вышла замуж, родила детей и всю жизнь прожила у себя на родине, не выезжая даже в город. Поэтому… вы, безусловно, очень хороший человек, вы добрый, приветливый, и если бы не наша разница в происхождении, мы бы могли с вами подружиться и ходить вместе в кафе. - Так вам понравилась наша прогулка? – с явным волнением в голосе поинтересовался Онага. - Да, очень понравилась, - натянуто ответила Ли Мей. – Действительно понравилась, но поймите меня правильно – я не могу общаться с вами на равных, как, например, ваш советник, потому что я никогда не буду вам ровней. Поэтому простите меня, я не хотела вас обидеть. Король-Дракон смотрел на девушку и пытался справиться с душевным волнением, от которого у него голова шла кругом. Она давно ему нравилась, но будь трижды прокляты все эти дурацкие порядки и обычаи! Не ровня она ему, видите ли, как будто во Внешнем Мире кто-то смотрит на чужое происхождение! Тем ему и нравилась родная вселенная, что местные жители были свободны от всяких условностей: сын крестьянина вполне мог стать генералом, если имел талант и способности к военному делу, а сын генерала – копать огород, если чувствовал в себе призвание выращивать овощи. - Вы меня не обидели, - он улыбнулся уголками губ. – Однако у вас на родине очень странные обычаи. Ли Мей незаметно отстранилась от своего собеседника. - Какие уж есть. Онага про себя отметил, что у вэйналки очень приятный голос. - Не понимаю, зачем вообще обращать внимание на чье-то происхождение, главное – это личные склонности и способности человека. Кстати, а чего вы стоите одетая в коридоре? Снимите куртку, вам наверняка в ней жарко, и давайте пройдем, например, в столовую и обсудим там наши дела за чашкой чая, ведь это куда удобнее. Ли Мей хотела было ответить, что ей якобы нужно идти по делам, и быстро убежать, но вместо этого вопреки собственному желанию кивнула. * Если Джонни Кейдж и Эрмак довольно быстро справились со своей миссией, доставили полусгнивший труп несчастного Лю во Внешний Мир и вернулись к своим обычным делам, то Кире и Кобре из «Черного Дракона» не так повезло. Они отправились к Храму Вечности следить за его обитателями и укрылись неподалеку от бокового входа за грудой камней, но внезапно их обнаружила охрана, патрулировавшая окрестности. Прислужников у Старших Богов было уже далеко не так много, как при жизни Джиала, но все равно они были вооружены и весьма опасны, поэтому выбор у воинов «Черного Дракона» был невелик – либо сбежать, либо принять бой. Кира и Кобра решили, что попробуют убить своих противников и только потом уйти через портал во Внешний Мир – им совершенно не хотелось обнаруживать свое присутствие, а охранники могут сразу пойти и доложить Рейдену с компанией о том, что за ними следят враги. Прислужников Старших Богов было двое – средних лет мужчины в красных одеяниях, вооруженные боевыми посохами. Долго размышлять они не стали и сразу бросились в атаку. Кобра был хорошим воином, но в силу юного возраста временами ему не хватало выдержки и внимательности, и это подвело его в ближнем бою с охранниками Храма. Мощным ударом ноги он выбил посох у одного из нападающих, на лету перехватил направленный ему в переносицу кулак, резко вывернул кисть противника и намеревался было швырнуть его навстречу напарнику, но тот оказался довольно сообразительным и понял намерения врага. Он молниеносно выбросил свой посох вперед и сильно ударил Кобру по правой руке чуть ниже локтя; тот, побелев от боли и закусив губу, упал на колени. Кира метнулась навстречу храмовому служителю и с ходу повалила его наземь высоким ударом ноги в висок, не дав ему возможности добить противника; высоко подпрыгнув, другой ногой она ловко переломила упавшему шею. Краем глаза она заметила, что первый охранник, которого Кобра успел толкнуть на землю, уже более-менее очухался и сидит чуть поодаль, прижимая к груди пострадавшую руку; девушка подняла с земли увесистый булыжник и запустила его врагу в голову. Тот рухнул на землю, дернулся, вытянулся и больше не шевелился. - Кобра, ты как? – она повернулась к своему приятелю. - Кажется, у меня рука сломана, - прошипел тот сквозь зубы, с досадой тряхнув светлыми волосами. – Или просто сильный ушиб, не пойму пока. Зацепил меня-таки этот мудила. - Так, пора валить отсюда, - сказала она, озираясь вокруг в поисках какой-нибудь мало-мальски длинной и крепкой палки, которую можно будет использовать в качестве шины, и одновременно с тем думая, что с этой целью можно будет отломать или отчекрыжить кусок от одного из вражеских посохов. Однако тут она заметила, что от Храма прямо к ним бежит какой-то человек, явно привлеченный шумом драки; приглядевшись, она узнала в нем Ираниана, второго сына протектора Земли. Увидев его, Кира шагнула вперед, решительно загородив раненого товарища собой, и приняла боевую стойку. - Если ты хочешь разделаться с ним, сначала тебе придется перешагнуть через мой труп. Двое твоих прислужников уже мертвы, я не думаю, что с тобой не справлюсь. Ираниан, услышав такую отповедь, попятился. Драться он, в общем-то, умел, и даже вполне неплохо, но по характеру был человеком неконфликтным, спокойным и даже несколько робким, если вообще не сказать – трусоватым. Все проблемы он предпочитал решать с помощью компромиссов, а не кулаков. - Нет-нет, я не собираюсь на вас нападать, - взволнованно забормотал он, - если вы, конечно, пообещаете мне, что немедленно уйдете отсюда и больше не будете за нами следить. Кира сдвинула брови и сжала кулаки. - Все ты правильно говоришь. Мы-то уйдем, но и ты уходи, не бери грех на душу, а то кто знает, может, проклятие и не сбудется? – на самом деле ей было страшно, ведь теперь нужно было защищать не только себя, но и Кобру, который был не в состоянии сражаться, а Ираниан как-никак сын бога грома и не самый слабый боец. Реакция ее противника была совершенно неожиданной: он сделал большой шаг назад, зацепил ногой камень, оступился и пошатнулся, лицо его было белым, будто ледники на вершинах Гималаев. - Ка… какое проклятие? – пролепетал он, запинаясь. - Проклятие Великого Кунг Лао, - Кира, заметив, как сильно сын Рейдена переменился в лице, перехватила инициативу и перешла в моральное наступление, голос ее приобрел уверенность. – Отец тебе ничего не говорил? - Нет! – напряженно-звонко воскликнул Ираниан. - Когда твой отец довел своего лучшего воина до белого каления, - продолжала тем временем девушка, одновременно с этим пытаясь вполглаза следить за состоянием своего друга, чтобы не упустить момент, когда можно будет быстро удрать, - Великий Кунг Лао проклял Рейдена. Он пожелал ему, чтобы того всю жизнь преследовали несчастья, чтобы он похоронил всех своих детей и умер страшной смертью в одиночестве. Твой брат Элайнар уже мертв, проклятье начало действовать. Говорят, что беда настигает лишь тех, кто открывает себя для этого злыми делами. Будь осторожен. Кобра к тому времени уже смог немного прийти в себя, хотя поврежденная рука теперь висела плетью, а боль отдавала и в плечо, и даже в голову – значит, не повезло, все-таки перелом. Слушая Киру, он решил, что девушка специально блефует в надежде запугать впечатлительного Ираниана и выиграть время, но на деле все было отнюдь не так. Она была родом из Афганистана и в детстве каждую пятницу ходила со своими родителями и братьями в мечеть. Местный имам, человек очень добрый и богобоязненный, учил верующих творить дела милосердия и воздерживаться от дурных мыслей и поступков, более того, он полагал, что за дурные дела одного негодяя может пострадать весь его род. - Если кто согрешит, - говорил он, - обидит кого словом или делом, чужое возьмет, с сиротой куском хлеба не поделится, да даже осла палкой ударит, а ведь бессловесная скотина тоже боль чувствует, то Аллах не только его самого за такое нехорошее дело покарает, но и всех его потомков до седьмого колена, дети расплатятся за злодеяния родителей! Кто тайно прелюбодействовал, у того Всевышний детям хороших жен и мужей не даст, или овдовеют они, или всю жизнь одиноки будут. Кто был жаден или к беднякам жестокосерден, у того дети сами никогда не разбогатеют. А хуже всего, если кого за злое дело проклянут – тому несдобровать, и на потомство его проклятие падет, и конец его рода будет ужасен! Кира тогда была еще совсем крошкой, но слова имама запомнила хорошо. Вскоре дедушка стал рассказывать ей и братьям сказку про царевича, которого проклял злой колдун, и девочка сильно удивилась. - Как так, - спросила она старика, - почему проклятье пало на царевича, ведь он же был хороший человек, и отец его, шах, тоже? Нам в мечети говорили… - Ну так это же сказка, - ответил дедушка, - а в жизни знаешь как бывает? Тут наш имам не совсем прав: если человек сам праведный, а родители его люди дурные и кто их вдруг проклял, он за их грехи не в ответе. Аллах всем воздает по справедливости: родителей его за их плохие поступки накажет, а его за хорошие наградит. Чужое проклятие над ним не властно, но до той поры, пока он сам не сделал ничего дурного. Если же он сам запятнает себя злыми деяниями – тогда и родительское проклятье над ним силу возымеет. Ираниан, слушая Киру, сопоставил факты и подумал, что умирать во цвете лет из-за последствий ссоры отца с его бывшим протеже ему как-то совершенно не хочется. Долго размышлять он не стал и, резко повернувшись спиной к своей собеседнице, зашагал, не прощаясь, обратно к Храму Вечности, где его ждал отец. Он уже не видел, как Кира помогла Кобре подняться, чтобы вместе отойти подальше и связаться со своими, чтоб помогли открыть портал во Внешний Мир. - Можно у тебя кое-что спросить? – осторожно поинтересовался Ираниан у Рейдена, который с надутым видом таращился в окно. - Что надо? – тот попытался отмахнуться от сына, словно от назойливого насекомого. - Что произошло между тобой и Великим Кунг Лао? Почему он тебя проклял? Что именно он сказал? – спросил тот, будучи не особо в курсе печальной истории Эсмене. – Как это связано со смертью моего брата Элайнара? Рейден резко обернулся к нему и, схватив Ираниана обеими руками за плечи, принялся его трясти, будто тряпичную куклу; глаза его пылали яростью. - Откуда ты это знаешь? – утробно прорычал протектор Земли. – Кто тебе об этом рассказал? Говори, кто! Юноша побелел от страха, во рту у него пересохло, и он в самом деле ощутил себя жалкой марионеткой в руках у кукловода; обломанные ногти отца впились ему в плечи, он чувствовал это даже сквозь одежду, но не мог вымолвить ни слова. - Откуда ты это знаешь?! – снова потребовал ответа Рейден. - Я случайно услышал, - пролепетал Ираниан, - я не помню, где… наверное, кто-то из внешнемирцев распустил сплетни… Бог грома отшвырнул от себя сына с такой силой, что тот не удержался на ногах и растянулся на пыльном полу. - Я еще раз спрашиваю: откуда ты об этом узнал?! - Я не помню, отец! – виновато оправдывался юноша, в душе уже жалея о том, что сдуру задал столь не понравившийся его родителю вопрос и, судя по всему, разбередил старую рану. – Я действительно не помню! Наверное, кто-то из внешнемирцев сплетничал, - повторил он, - и кто-то это обсуждал! - Это был кто-то из служителей Храма Вечности? – грозно заорал Рейден. Ираниан по-прежнему лежал на полу, даже не делая попыток подняться под его грозным взглядом, и про себя думал, что по его вине кому-то может не поздоровиться. Внезапно ему в голову пришла хорошая идея. - Да! – воскликнул он. – Это был Ма Шань, я не знаю, почему он об этом говорит! Юноша умышленно солгал, назвав имя одного из тех воинов, которые сегодня погибли в бою с «Черными Драконами»: когда человек мертв, расспросить его о чем-либо и выяснить, откуда он что узнал, уже не представляется возможным. Однако Рейден, услышав это, немного успокоился. - Ладно, иди отсюда, - буркнул он, - с Ма Шанем я сегодня вечером отдельно поговорю. А ты, - он смерил сына грозным взглядом, - никогда больше не смей об этом заговаривать! Слышишь меня? Не смей! Никогда! Не смей! Ираниан быстро и испуганно закивал, глядя на своего родителя круглыми от страха глазами – не повезло ж попасть под горячую руку. * На этом в высшей степени отвратительный для бедняги Ираниана день не закончился. Юноша сам удивлялся, как ему удалось так ловко и умело выкрутиться из неприятной истории, свалив вину на мертвого охранника – не иначе как гены темных родственников дали себя знать! – но потом отец и Аргус обнаружили тела, и скандал разгорелся с новой силой, правда, теперь Рейден поливал отборной бранью уже своего старшего брата, Онагу, Шэнг Цунга, Джонни Кейджа и всех, кто имел какое-либо прямое или косвенное отношение к нейтрализации трупа Лю Канга. - Ты видишь, что здесь творится? – он картинно тыкал пальцем в мертвые тела, глядя на Аргуса примерно так, как строгий хозяин на шкодливого котенка, который в очередной раз забыл, где в доме лоток, и сделал лужу в неположенном месте, а всем теперь не остается ничего иного, кроме как натыкать его носом в настряпанное. - Вижу, - пробубнил протектор Эдении. - И что ж ты видишь? – с издевкой спросил бог грома. - Ну, трупы вижу. Рейден явно никогда не думал о том, что нет противника страшнее, чем союзник-долбоеб, и с удвоенной силой принялся отчитывать своих прихлебателей. Не стесняясь в выражениях, он высказал Аргусу самое нелестное мнение о его умственных способностях, а потом приказал: - Немедленно удвоить охрану и не ослаблять бдительность! Вот лично я вижу тут не просто трупы! Тут побывали наши враги, и они, не встретив практически никакого сопротивления, убили наших людей, а потом скрылись с телом Лю Канга. Вы хоть понимаете, что это значит? Анитра, Арания, Аргус, Сирис, Делия, Шуджинко и Ираниан стояли перед Рейденом с обреченным видом и глядели в землю. Наконец протектор Эдении нарушил тишину: - Но Рейден… - Хватит! – проорал тот. - Рейден, у нас… - У нас недостаточно людей, - вступилась за него Анитра. – Мы при всем нашем желании не сможем, как ты говоришь, удвоить охрану и не ослаблять бдительность. Нам не хватит на это ресурсов, если только ты нам не поможешь. Ведь у тебя же тоже есть свои люди в Академии Ву Ши, в других местах… Протектор Земли задумался и принялся считать своих прислужников, которые однозначно придут к нему на помощь в случае беды, но результаты его не обрадовали: у него действительно было слишком мало воинов! Ничтожно мало по сравнению с былыми временами: столько народу перебили внешнемирцы, черные эденийцы, прислужники Шиннока… - Не получится, - наконец удрученно ответил он. – Ты права: у нас действительно очень мало людей, и перевести кого-то охранять Храм Вечности без ущерба для безопасности других мест будет очень затруднительно. Ираниан, слушая их, подумал, что опасность миновала и отец точно не будет больше ничего выяснять насчет проклятия Великого Кунг Лао, благо Ма Шань мертв и у него теперь уже ничего не выспросишь, но его радость длилась недолго. Рейден еще немного подумал, поправил шляпу и наконец изрек: - Сейчас я вынужден признать, что мы с вами попали в крайне затруднительную ситуацию. Долгие годы мы пытались уничтожить внешнемирцев, Онагу, Шао Кана с его колдуном, моего злонравного отца, черных эденийцев и прочих адептов Тьмы, но наши усилия, к сожалению, не увенчались успехом. Раз за разом им удавалось нас перехитрить и выйти сухими из воды. Сначала… мы почти победили, но Великий Кунг Лао, к сожалению, не погиб. Он предал меня. Потом мы снова почти победили, но все пошло прахом. Внешнемирцы только сильнее сплотились и нашли способ одолеть нас… короче, зачем я вам все это говорю, все плохо. - Как это Кунг Лао не погиб? – испуганно взвизгнула Анитра. Арания заплакала. По натуре она была совершенно несамостоятельной и боялась всего и вся; раньше все решения за нее принимал Джиал, которого она считала всемогущим и всесильным, после его гибели – Рейден, который по сути дела занял место формального главы Старших Богов, и если уж теперь он утверждает, что все плохо… что же тогда делать? - А вот так, - рассерженно проговорил протектор Земли, понимая, что сейчас ему спешно придется оправдываться перед всеми в том, что натворил… хотя почему натворил, никакой его вины тут нет, просто этот Кунг Лао действительно мерзавец и предатель. Сделав глубокий вдох и мысленно пожалев, что не может принять сто грамм для храбрости, он изложил своим товарищам по несчастью всю историю. Те принялись громко возмущаться. - Фи, как нехорошо, - пробурчал Шуджинко, дохнув на Рейдена чем-то гнилым и несвежим. – Он же был моим кумиром, этот Кунг Лао, я в него в детстве играл, а он так нехорошо поступил. Его начальнику их болтовня, впрочем, быстро наскучила – он и так плохо скрывал ужас и бешенство после всего произошедшего. - Хватит, - рявкнул он. – Давайте к делу. Теперь мы все понимаем, какую серьезную опасность и угрозу для всех нас могут представлять Онага и его подручные. Поэтому нам не остается ничего другого, кроме как сплотиться и самим попытаться их перехитрить. Вы с Сирис, кстати, убили Аматэ, как я вас о том просил? – он пристально посмотрел на Аргуса. Протектор Эдении кивнул. - Конечно, убили! - Труп видели? Убедились в том, что она мертва? - Ну мы ее ножом, - Аргус растерялся, ему как-то не пришло в голову, что нужно проверять, убил ты врага окончательно или нет. Рейден затопал ногами, замахал кулаками, долго вопил и возмущался по поводу того, какие у него нерадивые подручные, а потом сказал сыну: - Так, Ираниан, у меня для тебя поручение. Вернее – даже два. В первую очередь, сходи к своей сестре и напомни ей, чтобы не смела выходить на улицу. Во вторую, немедленно отправься в Фиауин и узнай, жива Аматэ или мертва. Мне очень важно это знать, потому что от этого может зависеть наша дальнейшая судьба. Каков вообще расклад сил, есть ли у моего проклятого брата еще один союзник или нет? Беда в том, что все складывается не в нашу пользу, - его отец выглядел заметно удрученным, если вообще не напуганным. Юноша бросился исполнять приказ и сначала напомнил Ан-Джэн, что ей не стоит покидать дом – в чем, впрочем, не было нужды, она и так не находила себе места из-за того, что от Саб-Зиро не было никаких вестей, и не имела желания прогуляться и подышать свежим воздухом, а потом отправился в Фиауин. Там было жутко холодно, а у Ираниана не было не только шубы или дубленки, но даже мало-мальски теплого пуховика, и он, дрожа от холода в осенней куртке, отправился искать кого-нибудь из местных жителей. Пальцы на руках и ногах у него одеревенели, нос посинел, но он решил все же не сдаваться и вскоре наткнулся на какого-то закутанного до глаз типа. - Эээ… здравствуйте, я вот не местный, - начал он издалека. Фиауинец буркнул нечто невнятное – обитатели этого мира не жаловали чужаков и вообще были весьма и весьма неразговорчивы. Ираниан слегка смутился, но подумал, что отец не оценит, если он не добьется результата. - Мне вот интересно, куда я попал, ну, у меня… э… кристалл для пространственных перемещений не сработал, я хотел в… в… в Эдению попасть, у меня там дальние родственники, - объяснил он. – Как ваш мир называется? - Фиауин, - сухо ответил тот. - А у вас протектор есть? - Есть, - грубо ответил местный житель. – Давайте, говорите, что вам надо, помогу, чем смогу, и идите своей дорогой. Вы мне не друг, чтоб с вами беседовать. - Как попасть в Эдению? - Не знаю. Отстаньте. Кристалл у вас есть, вот и пользуйтесь им по назначению, а от меня отвяжитесь. Другой житель Фиауин оказался несколько более разговорчив: он не только рассказал неудачливому путешественнику о том, как правильно использовать такие кристаллы, но и поведал кое-что о жизни своего мира. Находись Ираниан на Земле, похолодел бы от испуга, потому что прекрасно понял, что папашка его за такие «радостные» вести по головке не погладит и не похвалит, но тут холодеть было уже некуда, он и так замерз добро что не насмерть. - Наш мир зовется Фиауин, - пояснил он, - и гости у нас редко бывают, кому мы нужны, вон у нас холод какой да пустота, лед и снег на сотни, тысячи шагов вокруг! У нас всегда такой мороз. Протектор наш – леди Аматэ, она женщина очень неплохая, спокойная, ни в какие ненужные войны наш мир не втягивает, тогда как соседи наши знай между собой дерутся. Вот только недавно чуть беда не случилась: какие-то люди к ней пришли и попытались ее убить. - За что? – Ираниан сделал вид, будто удивлен. – Вы же говорили, что мир у вас тихий, спокойный, ни с кем вы не воюете. - А вот как раз за то, что мы тихие и мирные, - недовольно сказал фиауинец. – Дело в том, что был у нашей госпожи раньше муж, развелась она с ним, не хотела жить в семье, ей больше по вкусу одиночество. Он, как я слышал, нажил себе очень много врагов, они попытались сподвигнуть леди Аматэ выступить на их стороне против ее бывшего мужа. Она отказалась, и они ее убить хотели. - Не убили? – юноша изобразил обеспокоенность. - Нет, муж ее бывший ей как раз и помог, у него кто-то из друзей или приближенных хорошо лечить умеет. Ее слуги сразу к нему обратились, и теперь она вполне здорова. Сердечно поблагодарив местного жителя, Ираниан отправился к отцу со смешанным чувством исполненного долга и панического страха. План протектора Земли по убийству Аматэ провалился – она жива! Рейден, выслушав сына, накинулся на Аргуса и Сирис с бранью и побоями. Те убежали и спрятались в уборной, а бог грома подумал, что очень крупно вляпался… но зато они с Шуджинко не зря заказали Хотару. Онага, сам того не подозревая, подставил сейданского главнокомандующего под удар, назначив своей правой рукой, но это уже их проблемы. Теперь оставалось надеяться на то, что Дайру сможет выполнить свою миссию…
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.