Долги капитана Дирка

Чем ближе подходила «Тигровая акула» к берегам Ирландии, тем холоднее становилось. Зимние бури проносились над серым, ощетинившимся морем, но корабль капитана Дирка был крепким орешком, никакому ветру не по зубам. И вот, наконец, в канун рождества корабль бросил якорь в порту Голуэй. Звон портовых колоколов и знакомые с детства песни – что ещё нужно для того, чтобы растрогать суровые сердца старых морских волков? Разве что долгожданная плата за работу от щедрого капитана – и вот вся команда выстроилась в очередь перед капитаном Дирком. Каждому из них причиталась своя доля сокровищ, но вполне понятная радость на лицах моряков перемешивалась с печалью: ни для кого не было секретом, что сегодня капитан Дирк в последний раз расплачивается со своими моряками. Грустным было это прощание. Каждому капитан пожал руку, для каждого нашёл несколько добрых слов. Прощания заняли целый час. К концу у капитана уже немела рука от пылких рукопожатий, на плече образовался внушительный синяк от похлопываний, а в голове царил полный сумбур от благодарностей. Обычно морские волки были не очень-то расположены к сантиментам, но сегодня мало кто мог сдержать свои чувства, а юнга Шимус даже немного поплакал. Наконец корабль опустел. Пряча за пазухой кошельки, или весело позвякивая монетами в карманах, разошлись по домам матросы. Удалился, слегка прихрамывая, шкипер Ларри. Приподнял шляпу на прощание врач Гордон. Лишь боцман Малкольм ещё подпирал мачту «Тигровой акулы», да сам капитан грустил над опустевшим сундуком. В порту, как всегда, было шумно, людно, повозочно, лошадно, песенно, хохотно и бранно, но на палубе «Тигровой акулы» царила такая плотная тишина, что даже дым из вечной трубки Малкольма стеснялся развеиваться на ветру. Несколько минут капитан и боцман молчали, не глядя друг на друга. Наконец старый боцман вынул трубку изо рта, шумно вздохнул и сказал: - Хороший вы человек, капитан. Самый честный пират из всех, у кого мне доводилось служить, вот те крест. - Да будет тебе, Малкольм, - устало махнул рукой капитан. – Иди лучше, забери свою награду. - Вот о том я и говорю, - продолжал Малкольм, открывая свой дорожный сундук и тщательно пряча среди табака и портянок золотые дублоны, серебряные шиллинги, перстни, серьги и драгоценные камни. – Никогда вы, сэр, ребят не обижали! Не прикарманивали себе чужих денег! Не обманывали! Не то что остальные… Тьфу ты! - Ладно уж, - улыбнулся капитан Дирк. – Спасибо тебе, Малкольм!.. Попрощайся о старушкой «Акулой» - завтра у неё будет уже другой хозяин. - И вам спасибо, капитан, - важно поклонился Малкольм, - и Счастливого Рождества! Держа под мышкой сундучок, он вразвалку спустился по трапу и зашагал по мостовой. А капитан Дирк широко раскрытыми глазами смотрел на город, над которым плыл колокольный звон, и впервые за много лет вновь чувствовал себя мальчиком, который радостно волнуется в ожидании праздника. …Над черепичными крышами Голуэя нависло хмурое небо. Серые тучи задевали шпили старинных церквей, посыпая мостовую мелким пушистым снегом. Капитан Дирк шёл медленно, останавливаясь у лавочек и заглядывая в нарядные витрины. Совсем скоро, думал он, настанет рождественская ночь, и в церкви Святого Николая зазвучит торжественный хорал. В каждом окне зажгутся огни свечей, превращая мрачные каменные дома в радостные маленькие дворцы, а за окнами дети и взрослые будут радоваться подаркам и праздничному ужину… Свернув на одну из маленьких улочек, капитан Дирк зашагал вперёд, хрустя свежевыпавшим снегом. Через несколько минут он добрался до невысокого крыльца, возле которого на стене висел, поскрипывая от ветра, маленький фонарь. Огарок свечи в фонаре то разгорался чуть ярче, то почти совсем угасал, слабо освещая вывеску с изображением трёх золотых монет. Будь капитан Дирк новичком в этой части города, он наверняка бы прошёл мимо меняльной лавчонки, так и не заметив её в этом неверном свете – но, увы, он ходил сюда слишком часто. Поднявшись на крыльцо, он постучал в дверь носком сапога – заодно и снег стряхнул. Изнутри послышалось испуганное «Ох!», а затем торопливые шуршащие шаги. Дверь распахнулась, и наружу высунулся любопытный нос старика Иеремии. - Ах, мистер Кейн! – воскликнул он, подскочив на коротеньких ножках. Очки угрожающе закачались на длинном, круто изогнутом носу и соскользнули, но не упали на пол: дужка запуталась в длинных седых бакенбардах. – Вот так встреча!.. Не ждал, не ждал… - Ещё как ждал! – резко оборвал его капитан Дирк, плечом отодвигая старика от двери и вваливаясь в чудесно тёплое помещение. – Весёлого Рождества! Глаза старого Иеремии недобро заблестели: Рождество не было его любимым праздником, а сегодня он уже слышал целых шесть поздравлений. Хуже было только во время Пасхи. И когда уже эти ирландцы научатся уважать чувства верующих? - С чем пожаловали, капитан? – услужливо поинтересовался Иеремия. Капитан вынул из-за пазухи мешочек с остатками сокровищ из клада старого хрена Джексона и бросил их на стол: - Этого должно хватить, чтобы выкупить «Три медных кружки». Глаза старого менялы алчно сверкнули, пока скрюченные пальцы с необычным проворством развязывали шнурки мешочка. - Двадцать лет прошло, капитан, - въедливым голоском промолвил он, - много процентов набежало. - Не морочь мне голову, - отмахнулся капитан. – За такие алмазы можно десять трактиров купить! Иеремия и сам уже в этом убедился – драгоценности были воистину великолепны, и тяжёлый вздох, вырвавшийся из впалой груди старика, наполнил ликованием душу капитана Дирка. С торжествующим видом он наблюдал, как меняла роется в своих бумагах, отыскивая договор, заключённый когда-то Кейном-старшим. Но тут капитан заметил, что помимо договора, меняла выудил из своей конторки ещё несколько бумаг, и в его груди заныло дурное предчувствие. - Вот, извольте посмотреть, - в голосе Иеремии за пышным фасадом из неловкости и сочувствия отчётливо слышалась радость, - список ваших долгов за десять лет, сударь… Ведь именно у меня вы брали ссуду на покупку вашего первого корабля… «Единорог», хорошее было судно – жаль, испанцы потопили его тогда, и вам пришлось снова взять у меня денег… А вот это – на снаряжение вашего рейда в Африку… извольте взглянуть: порох, свинец, сталь… - Довольно, - глухо прервал его капитан, тяжело опуская ладонь на документы. – Просто скажи мне, старый болтливый попугай, сколько я тебе должен? Меняла с достоинством взвесил на ладони мешочек с сокровищами: - Примерно столько. Капитан Дирк похолодел: - Ты хочешь забрать у меня всё?!. - Ну зачем же вы так, капитан, - деланно смутился меняла. – У вас остались ваши «Три медные кружки»! Разве нет? Вот договор вашего отца, - он медленно разорвал старую бумагу, - а теперь мы составим новый… Вы теперь обладатель собственного трактира, друг мой! Будет, чем прокормиться, разве нет? Капитан Дирк слушал его вполуха. То, к чему он стремился много лет – своё дело, хороший дом, безбедное существование – внезапно обрело для него горький вкус разочарования. Взяв в руку перо, он поставил свою подпись на договоре, и ушёл, не обращая внимания на льстивые и многословные прощания Иеремии.