Еternity

В пыли на полу следы трости. Ровные кружочки тянутся вглубь, в темноту, где давно уже никто не был и куда даже в лучшие времена не доставало пламя свечи. Там, в самом скрытом и непорочном углу и есть они - средоточие смерти, проводник и тот кто встретит тебя по ту сторону. Сухие пальцы постукивают по изгибу кривой тростниковой тросточки. Удушливый дым сигары обволакивает, густым призрачным покрывалом. - Ты не должен был приходить. - Ты звал меня. Острая улыбка барона прорезает темноту белоснежным костяным блеском. Легба прикрывает глаза, откидывая голову назад, его соломенная шляпа съезжает вниз, скрывая блестящие глаза. - Ты ждал меня, не отрицай. Страдаешь и тоскуешь по мне, а после прячешься по закоулкам, будто я могу осквернить твой дух единым прикосновением. Папа молчит. Ему нельзя говорить, одно лишь его присутствие нарушало устои природы. Барон скалится. - Посмотри на меня. Я знаю, ты хочешь, я вижу это, чую это в тебе. - Чтобы ты снова провел свою любовь? Покажешь ей, насколько ты жесток, как ты божественен. Чтобы напомнил мне о том, кто она тебе еще раз? В комнатушке задребезжали старые влажные доски. Пыль истории осыпалась снегом на разломы прогнившего пола, забытая свеча вспыхнула, встрепенувшись тонкими крыльями, и светом своим резанула по впалому черепу Барона, утопая на дне его пустых глазниц. - Доверься мне, - произносит Барон и его слова льются патокой, сладкой и тягучей, наполняя Легбу вязким и липким желанием, - Ты можешь быть уверен, что я всего лишь хочу примириться с жестокостью в твоем сердце. Его холодные острые пальцы очерчивают полукруг по скуле Папы, пока томное сладкое дыхание оседает на его губах. - За всей этой маской скрывается красота, которую я хочу узнать, которой ты дразнишь меня. Голос Легбы срывается, когда он говорит: - Чего ты желаешь? - О, я желаю утолить все нераскрытые желания в твоем сердце. Легба цепляет пальцами лацканы фрака, его человеческая грудь впечатывается в твердые выпирающие ребра под мягкой рубахой. В одной груди стучит сердце на двоих. Барон щерит белозубый рот, в провалах его глазниц играет пламя, отражаясь в глазах Папы. - Ты можешь быть грешником, но твоя невинность принадлежит мне. - Так угоди же мне, как угождают все.