***
Дни в тренировочном лагере текли очень быстро, чего Минами не могла сказать о ночах, потому что, лёжа на футоне по соседству с Араки-сан, ей даже было страшно пошевелиться. Масло в огонь подливал и сказочник Фукуи-сан, который старался демонизировать тренера в глазах девушки. Стоит сказать, у него это отлично получилось. Так что в лагере Харука не скучала, в отличие от Аими, которая застряла в городе и звонила каждые два часа с жалобами на несправедливую жизнь. И именно сейчас Катаяма испытала острое желание позвонить Минами и в очередной раз пожаловаться на жизнь, но её звонок успешно игнорировался. Вернее, игнорировался вынужденно, потому что Харука в это время, вооруженная ножом, судя по характерным звукам, готовила какое-нибудь ведьмовское варево, а не будущий обед. У плиты было ещё жарче, чем под палящим солнцем или в душном спортзале, и девушка вслед за Араки-сан сменила привычную одежду на спортивный топ и короткие шорты. Для неё стало ритуалом периодически встряхивать своими недлинными волосами и немного печально вздыхать — в двух шагах море, а добраться до него всё никак не удается. — Мина-чин, на тебе слишком мало одежды. Все видят. Харука стыдливо отвернулась, заливаясь краской то ли от замечания, то ли от того, что сам парень завалился в её царство-государство в одних шортах, то ли от всего вместе. Конечно, подобное заявление не могло не смутить, особенно потому, что до этого под подобным углом не рассматривалось. А теперь вот рассмотрелось. И тут же прервало связь с внешним миром, что грозило оставить весь баскетбольный клуб (в большинстве своём ни в чём таком не повинный) и без обеда, и без ужина. К счастью, Харука вовремя успела прийти в себя и спасти своё не иначе как адское варево от полного уничтожения, при этом ещё и обжегшись. — Сам без одежды щеголяешь! Тоже все видят, и как-то ничего, — прошипела в ответ Минами. — И вообще… Ты ведь тоже на меня смотришь! После этих слов она поспешила подставить обожженную руку под струи ледяной воды. Повисла неловкая пауза, и девушке на секунду показалось, что вечно апатичный друг смутился, но… Вероятно, просто показалось, ведь подобное наблюдение было чем-то из области фантастики. — Ничего я не смотрю, — недовольно пробурчал Мурасакибара-кун, плюхнувшись на свободный стул у окна, и тут же начал поедать выуженные неизвестно из какого бездонного кармана шорт снеки. Именно в этот момент Харуку посетила мысль, что этот раунд негласного и непонятного им боя оставался за ней. И в ту же секунду она ужаснулась, ведь подобного рода мысли были в стиле Аими. И… Аими, нет. Просто нет. Однако больше всего Минами забавляло то, что едва ли не с первого дня их пребывания в лагере Мурасакибара-кун сбегал с тренировок и прятался у неё на кухне до тех пор, пока не прибегала злая, как тысяча ёкаев, Араки-сан, которая была готова убить одного за тунеядство, а вторую — за покрывательство. Что самое интересное, парень умудрялся сбегать незаметно. Как ему это удавалось, не знал никто, и для основного состава появилось новое развлечение: раньше других заметить пропажу и благородно сдать несчастный дуэт. Но даже несмотря на это, ей нравилось проводить время с апатичным и ленивым парнем, с которым можно было просто прекрасно… помолчать. Харука любила молчать. И даже чавканье и шелестящие обёртки не могли нарушить её идиллии, потому что после испытания болтовнёй Аими было всё равно. — Араки-сан идёт, — задумчиво протянула Минами, когда за дверью послышались торопливые шаги. — Сейчас Масако-чин будет опять злиться… — И обещать нам адский лагерь… — Мурасакибара Ацуши! — Харука невольно вжала голову в плечи, мысленно хороня и себя, и друга. — О, Масако-чин, — лениво протянул баскетболист, будто до этого не замечал приближающейся бури. Всё-таки он очень хитрый жук, пусть сразу и не скажешь. — Я тут сижу с Миной-чин, чтобы она одна не грустила. Но сейчас грустили лишь скалка и синай — по спине такого заботливого джентльмена. К счастью, Араки-сан уловила тонкую суть подобных фраз. К несчастью, Араки-сан уловила тонкую суть не сразу, только после того, как Минами доказала, что её физические способности намного лучше, чем все предполагали в начале, и что бегать она может не медленнее третьего состава. Причём последний факт стал для всех (и особенно для Минами, которой угрожал синай) полной неожиданностью. — Пойду-ка я, — нервно хмыкнула Харука, с дрожью вспоминая, как тогда на первой космической влетела в Химуро-куна и чуть не повалила его. Становиться участницей очередной не самой приятной истории ей не очень хотелось, поэтому каждый раз в такие моменты Минами спешила сбежать. Араки-сан посмотрела на неё таким взглядом, словно хотела предупредить, что будет в случае очередного невольного покрывательства. Хотя Харука прекрасно знала и без неё. — Мина-чин, ну ты и предательница, — обиженно пробурчал Мурасакибара-кун, оставаясь один на один с очень-очень недовольным тренером. — От предателя и слышу, — фыркнула в ответ девушка и, показав задетому до глубины души другу язык, скрылась за дверью.***
Вечером всё ещё обиженный Ацуши заставил Мину-чин пойти с ним за одной определённой нямкой в самый дальний магазин, который только можно было найти, за что девушка, кажется, его тихо и не очень тихо ненавидела, потому что в кои-то веки у неё выдался свободный от готовки вечер. Но, естественно, Мурасакибара не обратил на это должного внимания. И на задетого до глубины души Муро-чина, оставшегося дежурить в столовой вместо Мины-чин, тоже. И эта идиллия, заключавшаяся в долгожданном прохладном и свободном вечере и недовольном бормотании Мины-чин, которая, вне всякого сомнения, захочет угостить своего друга каким-нибудь яблочным зефиром. Однако случилось то, что никак не входило в его планы. Ну вот вообще никак и ни под каким предлогом. — Мурасакибара-кун, подожди! Это там не Фукуи-сан? — Мина-чин, тебе кажется. Пойдём, а то не успеем купить нямок, — лениво протянул Ацуши, тут же пытаясь свернуть на другую дорожку, подальше от семпая, беззаботно идущего им навстречу. Но уже было поздно. — Фукуи-сан! Фукуи-сан! — О, Минами! Мурасакибара! — радостно воскликнул парень, которому явно не хотелось гулять в одиночестве по пустеющим улицам. Он бодро подошёл к кохаям, коротко узнав о цели их пути и пошутив об отсутствии «мамы Химуро», и направился с этой странной парочкой в магазин. На вопросы Ацуши, зачем, это что-то отдалённо похожее на семпая задумчиво хмыкало и тут же продолжало болтать, что неимоверно бесило. Раздавить бы, думалось Мурасакибаре, когда Мина-чин и Фукуи ускакали вперёд. Надо было брать с собой Муро-чина. Муро-чин бы точно так не ушёл. И не потому, что он «мамочка» Ацуши, нет. Просто Муро-чин — настоящий друг. Однако этот поход нельзя было назвать абсолютно провальным, потому что добрый Куи-чин решил угостить своих кохаев нямками, за что Ацуши был ему благодарен, сметая всё с полок под отчаянные стоны Куи-чина. А потом Мина-чин заставила его всё оставить. Это было самым настоящим ударом для бедного Мурасакибары, но, к счастью, «то самое» умайбо, ради которого и затеялся весь поход, было разрешено оставить. Баскетболист вообще удивлялся сам себе, потому что до сих пор находил в себе силы стоически терпеть эти вечные нравственные поучения. Его так даже Куро-чин не доставал. Но тем не менее Мурасакибара каждый раз очень быстро находил как минимум пять причин не обижать Мину-чин. И приходилось терпеть. Каждый раз. Терпеть и выкладывать нямки. — Не расстраивайся, Мурасакибара-кун, — примирительно улыбнулась Мина-чин, когда они уже шли обратно. — Но нельзя так бессовестно грабить Фукуи-сана. Если хочешь, я могу приготовить тебе что-нибудь. — А вот и хочу, — недовольно отозвался он, доставая из закромов завалявшийся чупа-чупс. — Только «чем-нибудь» ты теперь не отделаешься, Мина-чин. Подруга на это заявление лишь удивлённо хлопала ресницами и беспомощно оглядывалась на Куи-чина, на что тот беззлобно рассмеялся. Под беззлобно рассмеялся имелось в виду согнулся в три погибели, рыдая и издавая звуки умирающего моржа. Конечно, ни Мина-чин, ни сам Ацуши подобного не оценили, и, вероятно, сейчас было бы знаменитое и уже такое родное «Я тебя раздавлю», если бы не одно но. Ох уж эти «но», которые так не любил Мурасакибара. Под «но» подразумевался один большой жирный ворон, который сидел на ближайшей к дороге ветке и решил заявить о своём присутствии пронзительным карканьем, от которого кровь стыла в жилах. Вороны. О, как Ацуши не любил воронов. Не любил, но и не боялся. Просто старался обходить их стороной, избегать каких-либо встреч с этими жуткими тварями, и вообще не вспоминать об их существовании. Куи-чин тут же перестал издавать звуки умирающего моржа и пристально оглядел своего кохая с ног до головы, что последнему не очень-то понравилось. Даже сквозь крепкую стену апатии и здорового пофигизма пробивался червь опасений и самых худших подозрений. — Ладно, пойдёмте быстрее, — хмыкнул семпай, тоже опасливо поглядывая на ворона. — Пойдёмте, пока не стало поздно, — более раздражённо фыркнул он, подгоняя удивлённую Мину-чин и Ацуши, которому, в общем-то, было плевать на всё, кроме ворона, перебравшегося на ближнюю к ним скамью. — Фукуи-сан, куда вы так спешите? Мина-чин явно была не в восторге от того, что чересчур высокие для неё парни начали шагать с небольшой, но всё же значимой для неё скоростью, и теперь ей приходилось периодически переходить на бег, чтобы догнать их и выяснить причину такой спешки. Куи-чин резко остановился, и Мина-чин врезалась в Ацуши, который даже не подозревал об этом вплоть до извинений подруги. — Хочешь сказать, ты не знаешь местную легенду о кровожадном вороне? — О кровожадном вороне? — в унисон переспросили Мина-чин и Мурасакибара. Только если у одной скептицизм и уровень недоверия ко всем сверхъестественным явлениям зашкаливали, то второй сейчас не мог похвастаться своей хвалёной апатичностью. Всё, что касалось воронов, не могло не напрягать его. Это же вороны. Каркающие и… каркающие. Что ещё нужно? — Конечно. Мне один местный рассказал эту легенду. Я сначала не поверил, но он был очень убедителен, — заговорщически начал Куи-чин. Ацуши тут же про себя решил, что всё еще не рассказанное — уже бред. Решил, но на ворона, как собака на волка, смотреть не перестал. Это, как потом с умным видом говорила Мина-чин, его и погубило. — Ну что ж, как ваш семпай… — Фукуи-сан, вы для меня не такой уж и семпай. — Да, Куи-чин, семпай ты неважный. — А ну-ка! Никакого уважения к старшим! Молчи, Минами, а то я с вами никак не начну. Так вот, один местный рассказал мне, что у них много лет назад поселился один старик. Добрый был, тихий. Но была у него целая воронятня: и только вылупившиеся вороны были, и совсем старые — в общем, на любой вкус и цвет. Дети очень любили на воронятню ходить, так она и стала чуть ли не первой достопримечательностью и гордостью города, а старик знай себе живёт, в ус не дует и воронятню свою увеличивает и увеличивает. А потом в этом городе беда случилась: люди стали пропадать. Сначала пропадали те, кого не хватятся, старики там да сироты всякие, а потом пошло-поехало. В городе паника началась, все бежать пытались, но не успевали — тоже пропадали. Так люди и жили в страхе, едва ли не брата родного подозревая в похищениях. И, наверное, так бы и весь город пропал без вести, если бы не один случай. Вышло как-то, что задержался на подработке один очень высокий и талантливый, но чертовски ленивый парень, который один-единственный не любил воронятню городскую, процветавшую пуще прежнего, несмотря на тот ужас, что в городе творился. Не любил, потому что пугали его пронзительно каркающие вороны, словно мертвецов да ёкаев зазывающие. Но вот ирония: путь его мимо воронятни проходил. И вот идёт он и слышит оттуда шум, гам и хохот злобный хозяина воронятни. Парень любопытством особо-то не отличался, но слишком уж заинтриговала и в то же время напугала эта какофония звуков. Подошёл он тихо и смотрит в щёлочку, а там старик, превратившись наполовину в ворона, со своими питомцами пирует пропавшими людьми. Глаза они выклёвали да мясо мертвецов поедали. Не удержался парень, бежать хотел, но оступился и шуму наделал. Разозлились вороны, напали на парня и выклевали ему глаза. На том история бы и закончилась, но старик скончался, и исчезновения прекратились. Тогда-то и всплыли его преступления, и воронятню разозлённые жители сожгли вместе с телом хозяина и его любимцами. Истории этой много лет, но поговаривают, что разозлённый такой расправой над своими пташками старик сам обратился в старого жирного ворона, и теперь раз в год, именно в этот день, он летает по пустым улицам и выклёвывает глаза очень ленивым и обжорливым мальчикам. Вот что мне сказали. — Фукуи-сан, так вы в литературном клубе составлением сказок занимаетесь? — скептически хмыкнула Мина-чин, которую эта история оставила подозрительно равнодушной. При виде равнодушия подруги Ацуши становилось неизвестно отчего стыдно. Не то чтобы эта легенда напугала его, ведь попахивало здоровым таким вымыслом, но… В каждой шутке — лишь доля шутки. Да и ворон ни с того ни с сего за ними увязался. И так противно каркает. Раздавить бы, но вдруг глаза выклюет? А Ацуши глаза очень нужны были. Как ни пытался Мурасакибара воззвать к своему хладнокровию, оно никак не хотело возвращаться, истошно вопило, используя самые красноречивые эпитеты и цитаты. И для Ацуши, стоит сказать, это было очень ново и непонятно. — Да ну тебя, Минами. В первые же секунды всю интригу сломала. Нет бы хоть из уважения подыграть! — шутливо ворчал Куи-чин, потрепав по голове девушку, которая достаточно проворно вывернулась из захвата для пыток и завела старую добрую шарманку об её искреннем уважении к старшим. Правда, Мина-чин в очередной раз забыла упомянуть, что самым главным «старшим» и семпаем для неё является Тама-чин, которая не очень одобряла вечные появления Мурасакибары на её кухне. — Вы не подумайте, Фукуи-сан, но как-то слишком быстро и банально история развивалась. — Это потому, что я её на ходу придумывал! Так вполне себе хорошая история. Ворон, который словно специально преследовал троицу, пронзительно каркнул в подтверждение слов Куи-чина, что окончательно вывело бедного Ацуши из себя. Он тут за нямками пошёл, а его бесят какой-то непонятной раздражающей страшилкой. Мурасакибару это напрягало неизвестно почему. А от всего, что его напрягало, следовало избавляться как можно скорее. И лучше всего — просто раздавить и забыть. Но если после того, как будет раздавлен один ворон, налетит стая других и действительно выклюет глаза? Это было бы очень жутко. И почему каждый раз мысли возвращались именно к этой части «легенды»? Эта мерзкая и раздражающая птица в очередной раз каркнула, что стало последней каплей для титанического терпения Ацуши, поэтому он зашагал по улице быстрым шагом, но, быстро рассудив, что совсем нехорошо оставлять маленькую и беззащитную Мину-чин, пусть и с Куи-чином, вернулся и потащил за собой особо не сопротивляющееся и почти невесомое тело подруги. — Мурасакибара-кун, ты что, ворона испугался? — хихикнула девушка, едва поспевая за ним. — Мина-чин, что за бред ты несёшь? — недовольно буркнул Ацуши. Но нет. Вообще нет. Он нисколечко не испугался. Он просто… просто… волнуется, что уже темнеет, и Мина-чин может испугаться или оступиться… В общем, мало ли, что может случиться. — Ох, ну не волнуйся, Мурасакибара-кун, уж от ворона я тебя защитить смогу. Куи-чин прыснул со смеху, за что был награждён полным ненависти и тупого бешенства взглядом Ацуши, который ещё сильнее потянул за собой подругу, начавшую давиться смехом. Баскетболисту стоило невероятных волевых усилий не раздавить своих попутчиков, которые уже не скрывали веселья. А ещё друзьями зовутся. Ну их всех.***
Их путь обратно занял всё же немного больше времени, чем им казалось вначале, поэтому вернулась честная компания прямо перед отбоем. Вернулась и оповестила об этом всех. — До завтра, Фукуи-сан! — чуть ли не на всю округу завопила Минами не хуже Аими, увидевшей симпатичненького парня или девушку. Самое смешное, что Фукуи-сан тоже не был такой уж тихой личностью и отвечал Харуке так же громко, чтобы Араки-сан наверняка знала, что её загулявшие ученики всё же соизволили вернуться. Дальше они продолжили путь вдвоём в полнейшей тишине, где каждый думал о чём-то своём, важном и не очень. Так бы и расстались молча, если бы, не доходя до номера Харуки, которая не переставала жаловаться на то, что делит его с Араки-сан, Мурасакибара-кун резко не остановил её. — Мина-чин, ты действительно думаешь, что я испугался тогда? — возвышаясь над ней в темноте коридора, баскетболист был… устрашающ. — Сейчас я начинаю пугаться, Мурасакибара-кун, — нервно хмыкнула на это Минами. — Пожалуйста, не нарушай моё личное пространство. Особенно в темноте. — Нет, Мина-чин, ты ответь, — требовательно протянул великан, хватая её за локоть и не давая отстраниться. К сожалению или к счастью, баскетболист не обратил внимания на то, как испуганно в его руках дёрнулась Минами, которая очень не любила оставаться один на один с высокими и непредсказуемыми спортсменами в тёмном коридоре. Особенно с такими, как Мурасакибара-кун. Хотя подождите… этот парень был единственным в своём роде. И иногда пугал больше всех тех, кто только мог напугать бедную Харуку. А напугать её мог каждый первый. — Ками-сама… — вздохнула Минами, которая прекрасно понимала, что от неё теперь не отстанут, пока не получат ответа. — Я ни на секунду не подумала о том, что ты испугался, Мурасакибара-кун. — Правда? — Правда. — Мина-чин, ты уверена? — всё никак не унимался баскетболист, за что Харуке, желавшей поскорее упасть на футон в комнате и притвориться спящей, дико хотелось настучать по одной очаровательной, но иногда очень уж доставучей фиолетововолосой макушке, но мешали страх и низкий рост. — Абсолютно точно. Спокойной ночи, Муракасибара-кун. — Спокойной, Мина-чин. И ты не забыла про нямки? — Не забыла-а-а, — проскулила Харука и тут же скрылась за дверью во избежание новых вопросов. Она слышала, как Мурасакибара-кун ещё некоторое время постоял за дверью и наконец пошёл к себе в номер, потому что в конце коридора послышался голос Араки-сан, которая совершала традиционный обход после отбоя.