Ранчо

Больно… Очень больно…       Голова болит, перед глазами всё плывёт, а на уме лишь одна мысль, одна единственная: «Разве это конец?». Разве ничего нельзя сделать? Но ведь я уже раздета и он в полной власти над моим телом, он, как дирижёр, весь могучий, храбрый и совершенно бесстрашный и бессердечный, алчный дирижёр, управляющий оркестром, а именно, моим телом. Но больно совершенно не от его крепкой хватки, не от его ужасных слов и той головной боли. Больно лишь от осознания этой банальной иронии судьбы. За что же она наказала меня так? Мы ведь только недавно помирились, а сейчас я ему изменяю… Нацу… Прости меня, но мне нужна помощь.       Я огляделась и заметила, что над столом весят фотографии. Много фотографий этого парня, где его улыбка до ушей, он такой красивый и добрый на вид. Но только на вид. Его руки скользят по моей груди, а губы посасывают мои соски, мои слёзы пеленой застыли на глазах и кричать уже не выходит, издаётся лишь мелкий хриплый писк.

Крик безысходности

— Эй, сладкая, ты что замолкала? Голос сорвала? — посмеиваясь, глядя сверху вниз, спросил он. Но внезапно он остановился и зарычал, зазвонил телефон. — Перезвоню позже, — кинул он. Коротко и ясно, а я смотрела на него, как на врага. Врага народа. Но я больше не в силах видеть его, закрываю глаза. Внутри меня бушует шторм, вихрь! Ярость, злость, боль, обида и яростное унижение, и отвращение от самой себя. Сил не было: слеза стекла по щеке и хрупко упала на мою шею, скользя по обнажённой груди. Один Закусив свою губу, я сжимаю кулаки, мои руки заведены за голову, его противные ручонки ласкают мою кожу, гладят мои ноги, губы легко и омерзительно касаются тела. Хмурю брови и проливается вторая слеза. За ней скользит и третья, и четвёртая. Два Я приоткрыла глаза, тело извивалось под его телом, оно дрожало от моей немой истерики. Взгляду припали те самые фотографии, из-за пелены слёз я не могу рассмотреть, кто находится по боку от этого мужлана, на одной из фотографий, улыбка второго человека напоминала улыбку…Нацу       Нет, эта улыбка не может принадлежать ему. Только не Нацу, нет, Люси, успокойся. Не думай о нём. Чёрт! Да где же он?! Последние слёзы скатываются и я ощущаю, как его похотливая лохматая голова медленно скользит вниз, в самое сокровенное место. Всё, хватит, я больше не могу терпеть. Голова взрывается, мысли покидают меня и остаётся лишь одна: «где же ты, Нацу?», «нужно убираться отсюда. Срочно». Я резким движением ноги ударяю его в грудную клетку и, видимо, весьма удачно. Парень корчится и что-то бормочет, но я совсем ничего не слышу, будто оглохла. — А вот это уже интересно. Три. — Нацу? — стонет мужлан и робеет, он почёсывает голову и притягивает меня к себе. — Не думал, что ты будешь так скоро. Мы, поэтому и не спешили… — Он врёт, Нацу! Врёт… Врёт! Врёт! Врёт, слышишь?! Врёт! — истерически шепчу я, проговаривая слова охрипшим голосом, глухо, я не слышу себя, с глаз текут слёзы. Внезапно дрожь пробегает по телу отрезвляющим ударом тока. Щека яростно начинает гореть, я поворачиваю голову и прикладываю свою руку к щеке, по которой, видимо, секундой раньше, мне врезали. Глаза парня пылают огнём, он прожигает меня взглядом, но самое ужасное, самые, ужасно пылающие огни в глазах, были совершенно не у него. — Солнце, — рычит Нацу глухо, еле слышно. Он снимает с себя свою кожаную чёрную куртку и кидает её мне, я ловлю и укрываюсь ею, в то время, как Нацу подходит размеренными большими шагами к этому человеку. Он подымает его за шею. — Уходи. — Что? Нацу, ты что? — непонимающе бормотал парень, пытаясь найти слова. — Ты знаешь её? — Я… — «В голове Нацу прошлась линия тока, за долю секунды он взвесил все „за“ и „против“ такого ответа. Все его плюсы и такие мизерные минусы. Всё, он всё взвесил. Ложь. Ничего. Он вовсе ничего не взвешивал, но ему и не нужно было делать этого, за него всё это сделало сердце, которое не раздумывая подкинуло языку те слова, которые были самыми подходящими и нужными. Ведь это правда.» — Я люблю её. — «Он любит её». Внутри меня всё оборвалось, те бабочки, о которых говорят влюблённые, вы ли это? Вы ли запорхали у меня внутри, в животе? Вы ли это, моему сердцу велели стучаться в тысячи, а то и миллионы раз быстрее положенного?! Нет! Не вы! Это он! Он, я люблю его! Господи, сколько же понадобилось времени, чтобы, наконец-то, понять это?! Очень много, сколько раз я думала, что ненавижу его. Что скучаю по нему. Я много думала о нём, я всегда о нём думала и продолжаю думать. Но, когда я вышла из этого «транса», поняла, что на полу дерутся два парня, два мускулистых красивых парня. Полуобнажённый и одетый. Я ужаснулась, увидев, как этот мужлан врезал Драгнилу по «харе», но тот не отстал и, вывернувшись под моим насильником, ударил его в живот, затем с размаху пнул его и, в заключение, он встал, взяв его за волосы и потащил к стене. — Нацу, я не знал! Успокойся, она сама лезла ко мне, я не мог устоять! Да я же просто напросто не знал, что она твоя! — тараторил в испуге парень, но, внезапно, его лицо сомкнулось со стеной. — Тебе и не нужно этого знать, — строго, его голос прозвучал строго. Как сталь, он был уверен в своих действиях и словах. — Тебе нужно было знать, что насиловать девушек нельзя. Тем более чужих. А тем более, мою, — с каждым предложением его голос становился кислотно-приторным, сладким, но последняя фраза вновь прозвучала сухо, глухо и строго. Я вздрогнула и отвернулась, мне стало противно. Конечно он хотел изнасиловать меня, и сделал бы это, если бы не Нацу, и наказать его конечно следует, но не так! Не такой же ценой… Я закусила губу и встала на ватных, дрожащих ногах. Надела кожаную куртку парня, она доходила мне до бедра, закрывая всё, что надо. Я сняла шпильки и взяла их в руки, глянув напоследок, как человек, которого я люблю, избивает моего насильника. Улыбка дрогнула на губах ровно до того момента, пока я не увидела лицо хозяина кабинета. Перекошенное, всё в крови… Голова закружилась, я больше не в силах смотреть на это. Выбегаю из злосчастного кабинета, бреду заплетающимися ногами по коридору, спотыкаюсь, но ухватываюсь за стену. Слёзы вновь скатываются с моих глаз, представляю, как я сейчас выгляжу. Размазанная тушь, помада, растрёпанные волосы и лишь мужская куртка на теле. От этих мыслей мне стало противно от себя, очень. Начало тошнить. Ужасно. Но запах Нацу успокаивал, его куртка, которую он ещё пару минут назад носил на себе. Голова начала кружиться, воздуха категорически стало не хватать. Делаю шаг, запинаюсь, пытаюсь опять ухватиться за стену, но у меня не выходит. Я уже была готова встретиться с ледяным полом, разбить коленку, поцарапать что-нибудь, но… Меня подхватывают чьи-то тёплые руки. Открываю глаза и вижу пару моих самых любимых глаз в мире. Я так люблю смотреть на них. Видеть, как они смотрят на меня. Как раздевают. Как нежно любуются мною. Губы растягиваются в глупой улыбке. Я тянусь рукой к его щеке, но воздух продолжает заканчиваться. Становится страшно, он трясёт меня, что-то… Он что-то пытается сказать мне. Я издаю какой-то писк, Нацу перестаёт трясти меня, отпускает и что-то шепчет, целуя мимолётно меня в лобик. Через пару секунд он возвращается с моей сумкой и начинает в ней рыться. Наконец, я различаю короткую фразу, короткий вопрос: — Он там? — киваю. Он психует и вытряхивает всё содержимое моей сумке, я начинаю судорожно пытаться втягивать воздух, хоть всё это и тщетно. — Держись, сейчас. Подожди, — Нацу находит ингалятор и даёт его мне. Чёрт… Я делаю глубокий вдох и воздух… Боже… Воздух попадает в лёгкие, постепенно распространяясь по моим лёгким. — Ты как? Всё хорошо? Дышишь? Насладившись вполне ингалятором, я аккуратно кладу его обратно в сумку и смотрю на Нацу. Его руки в крови, я только что это заметила. Меня начинает вновь воротить, вспоминаю, как «щедро» он бил того парня, только Нацу вытирает мне глаза. Что? С моих глаз льются слёзы? Сердце болезненно сжимается. Я закрываю глаза ладошкой и вытираю слёзы, убирая руку парня. — Ты был слишком жестоким. Как ты мог так холоднокровно избивать его?! — Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать лучше было бы если бы я погладил его по головке и сказал "молодец, что чуть не трахнул мою девушку?" — продолжает он не понимать. — Да если бы я тогда не появился, ты бы давно лежала вместе с Локи в обнимку, вся в слезах, лишённая какой-либо чести! — кричит он, перекрикивая музыку доносящуюся из зала. Я щурю глаза, прожигая его взглядом, мне надоедает это, поэтому я просто замолкаю. Встаю с холодного пола, поправляю куртку Нацу и, напоследок глянув ему в глаза, ухожу. Быстро, быстрыми шагами. Я не хочу видеть его… — Люси! — зовёт меня он, после чего достаёт телефон и чётко проговаривает: — Живо останови блондинку в кожаной куртке у входа в коридор. Я, услышав это, ускоряю шаг и начинаю бежать. Бежать быстро, но, повернув голову, замечаю женский туалет для персонала, правда, но сейчас это не важно. Я открываю чёрную дверь и вбегаю внутрь, закрывая за собой дверь. — Мира, уже не надо, — слышу за дверью, с моих глаз текут слёзы. Кидаю взгляд на зеркало… Лучше бы я этого не делала. На меня смотрит чучело, худенькая, белобрысая, с растрёпанными волосами девчушка в куртке, явно ей не по размеру, похожая на панду. Я запираю дверь. Прохожу вглубь, подхожу к раковине и смываю мой макияж. Немного крови от рук Нацу, которыми он вытирал мои слёзы. Вымываю лицо, особенно глаза и губы. Теперь гораздо лучше. Вдохнув, я спускаюсь на пол и усаживаюсь возле раковины на колени, на холодный каменный пол. Обида терзает сердце, страх, что Нацу наделает глупости, например, выломает дверь. А он это ещё ого-го как может! Или пожалуется персоналу, хотя, навряд ли бы он стал делать это. Втягивать в свои проблемы других. Но что, если кто-то из женского персонала захочет в туалет? Вот этого пожалуй, действительно стоит опасаться. Я вздрагиваю, услышав, как дверь открывается. У кого-то был ключ, значит, это персонал. Но где же Нацу? Я вижу перед собой чёрные джинсы, ноги. Человек садится на корточки и я с досадой понимаю, что это Нацу. Как? Он выкрал ключ? Или попросил девушек работающих здесь помочь ему? В любом случае, он здесь, он смотрит на меня. Серьёзный взгляд, вперемешку с милым. Странное сочетание, но именно такое было на его лице. Наверное, на его месте так поступил бы каждый. Может зря я так с ним? Всё же он правду говорит, если бы не он, то я бы давно была испорчена, лишена чести. Это было бы ужасно, немыслимо ужасно. Тот ублюдок поплатился за свои выходки, наверное, я не одна такая, которая попала в его руки. И я очень сомневаюсь, что другим также повезло, как мне. Повезло спастись. — Мира, в туалетик женский для персонала не входить. Передай девчатам, ясно? — чётко, приторно сладко прошептал он. После чего опомнился и также быстро проговорил — И ещё, твой босс в кабинете без сознания, лучше принеси ему аптечку. Я нахмурила брови и заметила, как он улыбнулся и свалился с корточек на попу, в развязную позу. Мы просидели, испепеляя друг друга взглядами ещё минуту, не долго, после чего он фыркнул и схватил меня за руку, потянув на себя. У меня не осталось сил для сопротивления, да и желания тоже. Я просто плюхнулась в эти жаркие, крепкие и такие нежные желанные объятия.

Мне захотелось растворится в нём. В его объятиях.

— Это правда? — Что, правда? — Не…нечего, забудь, — пискнула я, сжимая его плечи. Не важно, что он говорил тогда. Он этого даже не помнит, может быть, он и не хотел сказать этого. Может, это случайно вырвалось у него. Главное, я в его объятиях и большего не нужно. — Как ты вошёл? — попыталась перевести тему, но не вышло, он продолжил молчать и смотреть на меня своими бездонными омутами. Сердце сжалось, чувство вины посетило меня спонтанно, но так болезненно. — Прости меня, я не знаю, что на меня нашло. Если бы не ты… Ты прав, я бы пропала…Просто не знаю что бы было со мной, как бы я жила дальше, я даже не знаю как сейчас мне жить и смотреть людям в глаза... Прости, прости, прости! — Правда, Люси. Самая честная, самая искренняя, самая-самая правдивая правда из всех правд, — его тон стал насмешливым, он усмехнулся и провёл рукой по моим волосам, закончив эту долгую пытку — молчание. От этого, от его слов, от всего, моё сердце забилось вновь быстрее, приятно «разжавшись». И, вновь я подметила, что это вовсе не бабочки, а именно он. Именно Нацу заставляет биться моё сердце быстрее. — Малыш, я люблю тебя. Я не сразу смог понять это, мне понадобилось много времени. Но, знаешь, я никого и никогда не любил так, как тебя. Можешь ненавидеть меня за то, что я сделал с этим хмырём. Можешь, но не сможешь. Слышишь? Люси? Я бы не простил себя, если бы не сделал с ним этого. Тем более, если бы он что-то сделал с тобой… — Я тоже люблю тебя, — прошептала тихо, не рассчитывая на то, что он услышит, я.

Но, он услышал.

***

Открыв глаза я не сразу поняла, что нахожусь в машине. Глянув в окно, где картинки деревьев очень быстро сменялись, я опешила. Только посмотрев налево, я поняла, что рядом с Нацу, на мне его куртка. Улыбнувшись этим мелочам, я спокойно выдохнула. — Проснулась? — произнёс Нацу, даже не посмотрев на меня. — Куда мы едем? — Как куда? — изобразил изумление парень, не сводя взгляда с дороги. Его глаза выглядели уставшими, измученными, я бы сказала, красными. Я легонько толкнула его в локоть, ухмылка просияла на его устах. — Домой, Люси. — Ух, ты, уже домой? Нацу, а что там с Лис? Может расскажешь мне? Что будет дальше? Что будет с нами? — Она пропала, — тихо сказал Нацу, слегка склонив голову, — я звонил ей, я писал ей, вычислял по ай пи. Ничего. Будто бы человек стёрся с лица земли за один день, — на секунду он замолк, я же обняла себя, пытаясь согреться, становилось прохладно. На улице уже было темно, лишь фары освещали путь. — Что будет с нами, спрашиваешь?.. — Угу. Нацу замолчал, он ухмыльнулся и резко свернул к обочине. Машина заглохла, он повернул голову и посмотрел на меня. Я изогнула бровь и холод прошёлся по коже. Его рука коснулась моей щеки, он потянулся ко мне и впился в мои губы, медленно, не торопясь целуя их, проникая внутрь. Мне нравится, когда он делает так. Не спешит. Он отрывается от моих губ также медленно, разрывая нежный поцелуй. Моё дыхание становится прерывистым, я смотрю на него, ничего не понимая, но он лишь ухмыляется. Вылазит из машины и обходит её, галантно открывая передо мной дверь и подавая мне руку, чтобы я встала. Его руки закрывают мои глаза, а возле уха я слышу: — Не открывай глаза, пока я не скажу и не подсматривай, — его голос вновь звучит более, чем уверенно и стойко, чётко произнесённые слова отдаются эхом, а шёпот возле уха обжигает нежную кожу вновь. Внезапно я ощущаю, как его мускулистые руки подымают меня, я обхватываю его шею руками. Мне становится страшно, я ничего ни вижу, ни подглядываю, как он и приказал, но чувствую, как он несёт меня куда-то, как аккуратно перепрыгивает что-то. Уткнувшись в его плечо, я начала думать, что если бы не этот дикий интерес, то я бы так и уснула, у него на руках, уткнувшись в его плечо. Мы, вернее он, шёл не очень долго, потому что через несколько минут возле уха: — Почти прибыли. Я пошевелила ступнями, совсем забыв, что я без обуви. Вот отчего же так холодно в ногах, но я решила не зацикливаться на этом, отдаваясь ощущениям. Внезапно меня поставили на ноги, конечно, удерживая руками за предплечья. Нацу, а это был он, несомненно, потянул за собачку кожаной куртки, оставляя меня без укрытия. Куртка сползла по моим плечам, я ахнула, услышав, как и его одежда свалилась на землю. Он, что, решил меня трахнуть на каком-нибудь поле? Или на трассе? Что он хочет сделать, куда меня привёл, но главное, для чего?       От этих мыслей холод окутал мои плечи, руками я рефлекторно обняла себя, поёжившись. Нацу кладёт свои руки на мои плечи и проводит по ним, целуя меня в шею. Я не узнаю его. Разве… Разве он был таким? Разве он мог вырасти из этого весёлого, безбашенного мальчишки во взрослого, вернее, молодого, похотливого парня, думая лишь о животной страсти, сексе в экзотически местах и… И обо мне, как о своей девушке. Я протяжно вздыхаю, его губы покрывают мою шею, я хватаю его за руки и разворачиваюсь, останавливая его действия. — Открой глаза, — очередной приказной тон с его стороны напряг меня, но мне нравилось слушаться его. Чёрт…я и себя перестаю узнавать. Ещё месяц назад я бы даже не подумала, что смогу вести себя так раскрепощённо с каким-то там парнем Нацу. Послушно повернувшись и открыв глаза, я ахаю, закрываю рот руками и мои ноги становятся ватными, делая попытку неустойчивости, но Нацу удерживает меня. Слёзы наворачиваются на мои глаза.

***

Воспоминания — Люси! Смотри, докуда мы допёрли, — мальчик открывает рот, улыбается дьявольской улыбочкой и поворачивается к маленькой девочке — своей подруге. — Да вижу я, — фыркает она, одёргивая руку от его крепкой хватки. — Ты чего? Не рада, что ли? — А ты представь, что будет, когда наши родители узнают?! Они же и сухого места на нас не оставят! — Пф, только через мой дуб! — поставил руки по бокам мальчик и поставил также ноги. — Труп, Нацу. Мальчик лишь закатил глаза и вновь засверкал интересом к этому месту. Он легко стянул с себя футболку вместе с шортами и отбросил их куда подальше. Он повернулся и посмотрел на девочку, которая металась в сомнениях — она, несомненно, жаждала искупаться на их любимом озере, куда они ходили семьями — на пикники, искупаться, — но с другой стороны, им было запрещено уходить без родителей так далеко, от этого прошёлся холодок по всему телу. Но интерес взыграл сильнее, отбросив то, «что будет потом». Люси поспешно стянула с себя оранжевые бриджи в горошек, отбросила их следом за одеждой Нацу, и завязала у себя на животе длинную футболку. — Ты в ней купаться собираешься? — изумлённо спросил мальчишка, подойдя на пару секунд ближе. — Ну, да… Вдруг кто-то увидит! Тем более, мне уже не три годика, чтобы купаться без топиков! — хмыкнула Люси, скрестив на груди руки, начиная ёжится от пристального взгляда друга. Мальчик же, лишь развёл руками, хмыкнул, схватив девочку за руку и потащил её за собой, пробегая по колючей, в некоторых местах даже острой, травке. Очутившись в прохладной водице, они сначала поёжились, начали кричать и дрожать, имитируя дикий холод. Игра. Они всегда играют, притворяются. Люси мигом выбежала обратно на берег, оставив мальчишку одного. Он нахмурился и тоже выбежал, хищно виляя бровками. Люси закричала, когда её схватили холодными руками за талию. Она скрючилась и начала пищать и смеяться, но Нацу лишь подхватил её и потащил в воду. Со стороны, несомненно, было весело наблюдать за этим, да и самим друзьям было весело, но до того момента, пока их кожу, тёплую детскую кожу, не окутала прохладная водица — они зашли по пояс. Вернее, кто-то зашёл, а кого-то затащили. Нацу поставил девочку на ноги и взял за руки, слегка подрагивая. — Раз, — сказал радостно, ожидая такого громкого «три» мальчик. — Два! — крикнула сразу же девочка, сжав руки друга. — Три! — проорали друзья вместе и мигом опустились по шею в воду. Люси сделала попытку встать, но вместо того, чтобы отпустить подругу, Нацу крепче сжал её руку не дав выпрямиться, потянув на себя, из-за чего они оба опустились на дно с головой. Стало страшно, но они не растерялись и быстро встали на ноги, вынырнув. После этого им точно не будет холодно. Люси начала кашлять, вода попала и в нос, и в рот, от этого она её и наглоталась. Нацу тоже прокашлялся, наблюдая, как его подруга лихорадочно тёрла глаза и кашляла. Он подошёл к ней, убрал сосулистые мокрые волосы с лица и рассмеялся, глядя на неё. Люси открыла глаза и непонимающе глянула на друга, после чего хмыкнула, надув губки и тоже начала смеяться. Нацу начал брызгать подругу, а она его, толкаться и веселиться.

***

— Ты сумасшедший, — прошептала я, развернувшись к своему возлюбленному. Он смотрел на меня мягким, добрым взглядом, оставшись в одних боксёрах. — И когда же ты догадалась? — он ухмыльнулся и подхватил меня на руки. — Давно, поверь! — крикнула от испуга я, когда оказалась в его руках. Он побежал и я поняла, что ощущаю дежавю, оказавшись полностью в холодной воде. А ведь уже август, и погода не такая жаркая, соответственно, и вода тоже. Она показалась мне холоднее, чем тогда, когда мы были маленькими и сбежали на это, запрещённое нам тогда, озеро. Нацу отпустил меня, отбросив подальше в воду. Я оказалась с головой в холодной воде, вставая, но внезапно мои ноги онемели и я не смогла ничего сделать. Было темно, но мне повезло, что рядом был тот, кто умел плавать и особенно хорошо умел помогать людям. Нацу схватил мои руки, поднял и потащил поближе к берегу, где вода была гораздо теплее, но всё равно оставалась прохладной. Он вздохнул, провёл рукой по моему лицу, пока я откашливалась. Ухмылка. Я открыла глаза и в них сразу бросилась его похотливая, насмешливая ухмылка. — Это не честно, — вдруг вспомнила я. — Не честно? — Да, не честно. Я тут вообще-то нагишом, а ты в своих боксёрах остался. Не справедливо, не честно, не правильно… — но тут я остановилась, почувствовав, как меня притянули за талию и то, как в моё бедро упёрся обнажённый твёрдый ствол. Ох, лучше бы он оставался в боксёрах, чем без них. Смущение окутало мои щёки, я упёрлась руками в его грудную клетку, слегка отодвинувшись. — Теперь лучше? — насмешливым тоном, сдерживая тихий хохот, спросил Нацу. Я поёжилась и еле-еле смогла сглотнуть слюнку, которая застыла у меня во рту, но не ответила, лишь судорожно выдохнула. Ноги вновь начали неметь, мурашки пробежались по коже. Он потянул меня на себя и обнял. Я оказалась в его объятиях. Он… Он хочет, чтобы я побыстрее забыла об этом ужасном происшествии, которое я испытала в ночном баре, хочет отвлечь. Я поняла это. Но. Всегда есть своё «но». И сейчас было не исключение — оно было, это ужасное «но». Всё, что произошло, я не могу забыть. Все его касания отдаются для меня мелкой дрожью, которую я скрываю… А память подкидывает картины того парня и то, что он делал с моим телом до прихода моего Нацу. — Ты дрожишь. — Если мы заболеем, ты будешь виноват, — на выдохе ответила ему я. Он внезапно подхватил меня и потащил на берег, где обтёр меня своей футболкой, которая моментально промочилась. После этого, он накинул на меня свою же, чёрную куртку, после чего напялил на себя джинсы. — Это не страшно, ведь я прекрасный врач, — усмехнулся он, надев на ноги свои кроссовки, а меня закинув на свою спину.

***

Сегодня я пережила многое. За сегодня я испытала все коктейли эмоций: боль, страх, опустошённость, досаду и слабость, подавленность и беспомощность. Да, и несомненно другие, противоречивые чувства, эмоции, такие как: радость, сентиментальность, восхищение и очарование мужчиной, который мне нравится. Было страшно и стыдно, когда тот мужлан ласкал моё тело. Даже произносить это в мыслях, про себя, противно, не то чтобы вслух. Мне хотелось провалиться сквозь землю, сдохнуть, лишь бы оказаться подальше от всего этого. От этого «инцидента», который случился со мною вечером. Но я счастлива от той мысли, что Нацу, мой Нацу, спас меня. Выручил и помог мне. Да, сегодня произошло много странного и не правильного, наверное даже то, что мы осознали ужасные мысли: мы влюбились. Влюбились друг в друга. Бесповоротно. Окончательно. Полностью, с головой.

Окунулись на дно с головой, до конца наших дней.

— Окончательно, полностью, с головой… — повторил моим мыслям в тон Нацу. Я обернулась и увидела, как он стоял над моей тетрадкой, дневником, рядом со мной всё это время читая то, что я писала. — Люси, а как так вышло, что ты оказалась в этом баре? В руках этого козла, не скажешь? — Нацу! Ты всё это время тут был? — от стыда мои щёки покраснели, захотелось либо избить его, либо провалиться сквозь пол, глубоко в земельку. Он помигал бровями, но от его действий я определилась, чего же точно хочу: провалиться, или избить. И как вы думаете, что же я выбрала? — Дебилище, Нацу. Ты де-би-ли-ще! — Допустим, но ты не ответила. — Мне больно вспоминать и говорить об этом, придурок, — я отвела взгляд и пыл мой поутих. Вздохнув, я всё же продолжила: — Я искала работу, а в объявлении было сказано, что им нужны официантки. Вот… Вот я и решилась пойти на собеседование, но когда я пришла, то очень удивилась обстановке и отсутствию официанток, которые, вроде бы, должны были быть там. Хотя бы пара… А дальше… Дальше этот урод накинулся на меня, я сказала, что буду кричать, но ему было всё равно, я кричала, я просила пощады, но… Слёзы, и неприятный ком подступил к горлу. Нацу притянул меня к себе и поцеловал в лоб, я затихла, сжала кулаки. «Хватит плакать» — подумала я, обвив руками его шею…