My Fault/Моя вина

— Санс, твой обед будет на столе, — Гриллби поставил на стол еду, и Санс кивнул с полным ртом овсянки. — Папирус, ты готов идти? — позвал огненный монстр. Мгновением позже послышался топот ножек скелета, который спускался по лестнице. — Можно мне остаться дома? — спросил Папирус, все еще одетый в пижаму. — Ты же говорил, что хочешь пойти со мной на работу, — ответил Гриллби, напоминая о том, как Папирус умолял пойти с ним вчера вечером. — Да. Но сейчас я хочу остаться дома. Санс сунул в рот последнюю ложку овсянки и покачал головой: — Бро, я не хочу, чтобы ты сидел дома один. Папирус надулся, складывая руки на груди. — Ты сидел дома один две недели! — Да, но я не разрисовывал стены и не слопал целую банку меда. Гриллби взял тарелку Санса и, поставив ее в раковину, залил водой, чтобы овсянка не присохла. — Это было всего один раз! Я больше не буду. — Я не могу так рисковать. — Санс! — Санс, не спорь со своим братом. Папирус, если ты и правда... — Гриллби прервал внезапный стук в дверь. Троица обернулась на стук, Санс был первым, кто отвел взгляд от двери и взглянул на своего опекуна. — Санс, готовься выходить, — сказал Гриллби, направляясь к двери. Бармен слегка приоткрыл ее, прежде чем она с силой распахнулась до конца. В дом ворвалась девушка из зелёного пламени и кинула на пол свою сумку. — Дядя Гриллби, какого черта? — Фиа!? — воскликнул Гриллби. — Я звонила тебе раз двадцать! И ты ни разу не взял трубку, отец в бешенстве, кстати. Тогда я отправилась в твой бар и проторчала на улице два часа, чтобы понять, что ты переехал. И мне пришлось узнавать у какого-то парня, как найти твой новый дом, и я даже не... Зеленый элементаль умолкла, когда ее взгляд остановился на детях-скелетах. Папирус сделал шаг вперед, но Санс схватил его за пижаму. Младший скелет открыл рот, чтобы заговорить, но старший прикрыл его. — Эм, Фиа, — начал Гриллби, указывая рукой на скелетов. — Это мои дети? — Гриллби взглянул на Санса, интересуясь, не смущает ли его это, но скелет только пожал плечами. — Мои дети, Санс и Папирус. Папирус, Санс, это моя племянница Фиора. — Привет! — крикнул Папирус, оттаскивая руку Санса подальше от своего рта. — Дети? — выдавила Фиора, переключая свое внимание на дядю. — А папа знает об этом? Гриллби усмехнулся и закатил глаза. — Санс, рюкзак, быстро, — указал элементаль, и Санс, спрыгнув со стула, подбежал к своим вещам. — Мне нет нужды консультироваться с твоим отцом по каждому решению, которое я принимаю. — Он на самом деле волновался. Мы не слышали от тебя ничего вот уже полгода! — Да, я... эм... потерял телефон, — соврал Гриллби, не желая признаваться, что Папирусу каким-то образом удалось засунуть его в пирог, который он сделал пару недель назад. — Прости, но мне нужно отвести Санса в школу. Я вернусь позже и мы со всем разберемся, но не сейчас. Прошу, просто останься здесь и посмотри телевизор или еще что-нибудь. Санс нахмурился и потянул Гриллби за штанину, кивая головой в сторону Папируса. — Она не может остаться, если тут будет Папирус, — твердо заявил Санс. — Братец, со мной все будет хорошо! Я хочу поболтать с Фиорой! — Да, это все здорово, Пап, но нет. Гриллби, она должна уйти. — Ладно, хамло, в чем, черт возьми, твоя проблема? — рявкнула Фиора, уперев руки в бедра. Санс уставился на нее, недовольный резкой переменой тона. — Санс, пожалуйста, успокойся, Фиора, не ругайся в присутствии Папируса. — Дядя Гриллби, я могу присмотреть за ребенком. Я сидела с детьми. Гриллби вздохнул, у него не было времени, чтобы объяснить своей племяннице причины, по которым она не может остаться с Папирусом. — Фиора, я уверен, что ты замечательно умеешь сидеть с детьми, но это не обычный случай. Санс, не мог бы ты позвонить Бонни, чтобы она побыла с Папирусом? Санс клацнул зубами и кивнул. — Фиа, дай мне свой телефон. Один телефонный звонок спустя Бонни уже махала от входной двери. Когда Гриллби повел Санса в школу, Бонни повернулась, закрывая дверь, и улыбнулась Фиоре. — Ну ты только глянь на себя! Прошло всего полгода, а ты так выросла, — Бонни втянула элементаля в объятия. — Ты знаешь Фиору, Бонни? — спросил Папирус, излучая волнение по поводу нового друга. — Я знаю этот огонек с тех пор, как она была еще маленькой искоркой! Как ты поживаешь, милая? — Неплохо, Бонбон. Просто сегодня выдалось трудное утро, вот и все. Я не знала, что дядя Гриллби переехал и что у него есть... дети? Он что, с кем-то встречается? Бонни фыркнула, а Папирус громко ахнул. — Да?! — Нет! Боже, ты можешь себе представить, чтобы у Гриллби были отношения? Да я бы заплатила, чтобы на это посмотреть, — рассмеялась монстр-кролик и провела остальных к дивану. — Нет. Гриллби просто... ммм... нашел Папируса и Санса. — Нашел? — повторила Фиа, в легком шоке. — Разве можно просто так взять и найти детей? — Мы с братом жили на улице! — радостно объявил скелетик, чем вызвал еще большее удивление огненной девушки. — Гриллби принял нас, когда мой брат пришел к нему за помощью, потому что я заболел. Теперь он наш опекун, и мы живём вместе, как семья, — сиял Папирус, Бонни нервно рассмеялась. — Дааа, вот так история. Разве Гриллби не рассказывал вам, ребята? Я в курсе, что его телефон сломался, но это случилось только две недели назад. — Как давно они у него? — требовательно спросила Фиора, возмущенная тем, что ее дядя держал все в тайне. — С декабря, мне кажется, — неуверенно ответила Бонни и нахмурилась, когда пламя Фиоры выросло, нагревая комнату. — Угх, как всегда в своём репертуаре! Он мог хотя бы маме сказать! Папа волновался за него. Я с трудом уговорила его остаться дома, иначе бы он приехал и разнес весь город в поисках дяди! Клянусь, иногда он такой бестолковый. — Сама знаешь, Фиа, что эти двое не особо-то ладят. Я уверена, последнее, чего ему хотелось — чтобы его брат психовал из-за него. Ты же знаешь, что он может иногда разводить лишнюю драму. — У Гриллби есть брат? — крикнул Папирус, широко распахнув глазницы. — Как его зовут? Какой он? Он как Санс? Почему они не ладят? Братья всегда должны быть вместе. Мы с Сансом отлично ладим! Что-то случилось? Зачем они... Бонни прикрыла лапкой Папирусу рот. — Пожалуйста, Папирус, ты же знаешь, что нехорошо обсуждать чужие дела. Почему бы тебе не найти раскраску, которую я купила, мы можем пораскрашивать ее вместе, пока Гриллби не вернется? Легко переключившись, Папирус кивнул и умчался. Бонни воспользовалась этой возможностью, чтобы наклониться к племяннице Гриллби и проговорить низким голосом: — Предыдущие несколько месяцев на Гриллби давил большой стресс, и последнее, что ему нужно — это твой отец на шее. На самом деле я не уверена, удастся ли тебе встретиться с Сансом, но хочу предупредить, что он немного проблемный. Милый ребенок, сладкий ангелочек — вот кто он, но он прошел через чрезвычайно травмирующий опыт и склонен к приступам паники и много чему еще. Гриллби тратил все свое время и энергию на Санса и Папируса. Но я никогда не видела твоего дядю счастливее, чем сейчас. Я знаю, какие у них с твоим отцом отношения, это может разрушить все счастье. — Я все ещё не понимаю, почему он не позвонил? Если он так счастлив, то почему бы ему не послать хоть одно сообщение и не написать, что он в порядке? — Зайка, послушай, я понимаю, к чему ты клонишь. Действительно, ему нужно было сообщить вам что-нибудь. Но я также представляю, почему он не стал говорить. Что бы сделал твой отец, если бы узнал, что Гриллби просто усыновил этих детей? А я скажу тебе, Фиа, он был бы здесь через несколько секунд и устроил Гриллби такой нагоняй за его безрассудное поведение и все такое, что это точно не кончилось бы хорошо. По нескольким причинам. Во-первых, потому что твой дядя в конечном итоге разукрасил бы лицо твоему папе, и, во-вторых, потому что Санс мог бы напасть на твоего отца. Он может быть чересчур бдительным, когда дело касается тех, кого он защищает. Но это все к делу не относится. Гриллби счастлив, и у него все хорошо. Можешь передать это своему отцу. Не буду говорить тебе больше, но уверяю, что у Гриллби были причины, чтобы не сообщать вам. Я уверена, что рано или поздно он бы приехал и все вам рассказал, — Бонни, улыбаясь, похлопала Фиору по колену. Когда Гриллби вернулся домой, ему уже пора было открывать бар. Попрощавшись с Бонни, он взял с собой Папируса и Фиору и отправился к бару. Папирус засел в своей любимой кабинке с раскраской, а Фиора помогала Гриллби с клиентами. Прошло несколько часов, прежде чем девушка наконец заговорила. — Ну и? Мы собираемся вообще поговорить об этом, потому что Бонни рассказала мне кое-что очень интересное. Гриллби закатил глаза, ставя на стойку бокал для клиента. — Что она тебе сказала? У этой крольчихи не было понятия о личной жизни. — Ничего такого. Только то, что ты был счастлив и у тебя были причины не общаться с нами, рассказала пару вещей о Сансе и Папирусе, — Фиора улыбнулась клиенту, передавая ему бутылку с кетчупом. — Черт бы побрал эту Бонни. — Так что, поговорим? — Ладно, слушай. Я уверен, что Папирус и так уже выболтал тебе все о себе, потому что с его точки зрения так выглядит знакомство, так что я избавлю тебя от рассказа о них. Все, что тебе сейчас нужно знать, это то, что они живут со мной под одной крышей и я их опекун. Если ты не против, то можешь оставаться в баре, если конечно не хочешь спать на диване. — Я лучше посплю на диване. Это место жуткое по ночам. — Ладно, спи на диване. Но мне нужно, чтобы ты выслушала меня очень внимательно, — Гриллби дождался, пока пара монстров, ближайшая к элементалям, уйдет, а затем продолжил. — Не приближайся к Папирусу в одиночку или без разрешения. И не пытайся трогать никого из них, если они сами не попросят. И молю тебя, ради Лавы, не спрашивай об их прошлом. Санс очень нестабильный и его легко задеть, поэтому, пожалуйста, просто делай, как я сказал, и все будет хорошо. И также не задирай и не спорь с ним. Он довольно резкий, и вывести его из себя ничего не стоит. Но это не его вина, и сейчас ему уже стало лучше, однако он все равно может полезть в драку, если ему угрожать. — Дядя Гриллби, что за черт? Этому ребенку помощь нужна! — зашипела племянница, с опаской косясь на Папируса. — Фиа, ты не представляешь, как сильно я трудился, чтобы помочь ему. Серьезно, ты без понятия. Раньше ему было намного хуже. Поэтому я не хочу, чтобы ты рассказывала о детях своим родителям. Мне совершенно не хочется, чтобы твой папаша приперся и разрушил весь мой труд, — отрезал Гриллби, поднимая и протирая стакан. — Что, черт возьми, произошло? Бонни сказала, что у него был какой-то травмирующий опыт. — Да, был. Я не могу рассказать, потому что ему не хочется, чтобы об этом знал кто-то, кроме Папируса. И не говори Папирусу ничего из этого, прошу, если ты внимательно меня слушаешь, убедись в этом в первую очередь. Он должен держаться подальше от ваших разговоров, и точка, — Гриллби дождался, когда его племянница кивнула, и продолжил. — Но да, Санс прошел через очень тяжелые времена, и они повлияли на него. Так что если увидишь, что он паникует или выглядит встревоженно, просто медленно отойди и позови Папируса. Если у тебя с Сансом возникнут какие-то проблемы, то Папирус всегда станет верным решением. Даже если я дома, сперва зови Папируса, а потом меня, — подчеркнул Гриллби. — Да, хорошо, я поняла. Скелеты должны держаться вместе. Господи, я не желаю говорить о них. Мне вообще плевать. У тебя есть дети, круто, чё, да и пофиг. Меня интересует, почему ты не позвонил и почему, по-твоему, это нормально — заставлять отца волноваться! — Фиа, ты знаешь, что твой отец слишком бурно на все реагирует. — Семь месяцев прошло! — провозгласила Фиора, голосом слишком громким, по мнению Гриллби. — Ты ему что-нибудь говорила? — прошептал Гриллби, стараясь успокоить свою племянницу. — Что ты жив, да. Возможно, тебе самому стоит ему позвонить. Огонь на голове Гриллби замерцал. — Нет, спасибо, надеюсь, ты сама будешь держать его в курсе. — Дядя Гриллби, умоляю, что за детский сад? — зеленый огонек скрестила руки на груди. — Милая, прошу, не начинай. — Он твой брат! — И? — Боже мой, я расскажу маме, — объявила Фиора, вытаскивая телефон. — Ты такая ябеда, — проворчал Гриллби, не способный переспорить собственную племянницу. У нее было слишком много упрямства, скорее всего, от ее матери. — Считаю до пяти, или я клянусь... — Черт подери. Ладно, Фиора! Я позвоню им. Я даже съезжу к ним, если это тебя осчастливит. — Да, и еще как, — улыбнулась его племянница, сияя зеленым светом. — Отлично! Санс заканчивает школу на этой неделе, дай мне немного времени, чтобы я рассказал ему, и я приеду, чтобы выполнить то, что пообещал тебе. Но я делаю это ради тебя и, может быть, твоей матери, просто знай. — Великолепно, жду не дождусь, когда сообщу им новости. Гриллби молча протирал кружку. Когда он успокоился, то развернулся к племяннице и нахмурился. — Мне ведь не совсем уж обязательно ехать, да? — Если не приедешь, то я маме расскажу. — Лучше уж сразу звони отцу. По крайней мере, тогда я смогу высказать ему... подожди, ты что делаешь? Зеленая элементаль яростно нажимала на кнопки в телефоне. — Пишу маме. Я уже сообщила ей, что ты приедешь. Напишу, что ты позвонишь... завтра нормально? — Угх, — застонал Гриллби, положив голову на стойку. — Значит завтра, — кивнула Фиора, улыбаясь, когда отправила сообщение. Гриллби любил свою племянницу. На самом деле. Они каждое лето проводили вместе, работая в баре. Это было прекрасное время и, честно говоря, единственные моменты, которые Гриллби проводил в кругу своей семьи без желания выброситься в реку. Мама Фиоры была милейшим огоньком, и Гриллби с удовольствием общался с ней, но вот ее муж, брат Гриллби... настроение бармена портилось, стоило только подумать о нем. Теперь, зная, что ему придется звонить брату и навещать его, Гриллби чувствовал, что сам роет себе могилу. Это будет длинная неделя. Пока Гриллби разберется с двумя своими детьми и его почти взрослой племянницей-подростком, у него не будет ни минуты свободной. Он не успеет подготовить себя к разочарованию брата и его осуждающей натуре. Остальная часть дня была потрачена на лавирование между дерзостью племянницы и вопросами Папируса. В конце концов, Гриллби вылетел из бара, чтобы забрать Санса из школы, наказав Фиоре запереть двери и привести Папируса домой. — Она все еще там? — спросил Санс, пока они шли из школы, держась за руки. — Да. — Зачем? Почему она вообще приехала? — Это я виноват, я забыл рассказать вам, ребята. Я просто был слишком занят тобой и Папирусом, в общем... Фиа, она приезжает каждое лето. Раньше она гостила тут пару недель, но с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы работать, она оставалась на все каникулы и помогала в баре. Я плачу ей немного за помощь, а в конце июля она уезжает. — В конце июля?! Это же практически два месяца! — Санс уже не был поклонником племянницы Гриллби и не хотел делить своего опекуна с ней целых два месяца. — Да, я знаю. Но я не планировал, чтобы она задержалась тут надолго. Мне приятно встретиться с ней и все такое, но вы двое просто не уживетесь в одном доме. Я бы очень хотел, чтобы она осталась, но вы для меня куда важнее. Я думаю отослать ее назад в течение недели или около того, сразу как соберусь навестить своего брата в Жаркоземье, — ответил Гриллби, замечая их дом вдали. — У тебя есть брат? — удивился Санс, останавливаясь. — Да, есть. Пойдем, я отвечу на все ваши с Папирусом вопросы. Я расскажу о нем и о том, что вы оба хотите узнать. Санс кивнул, немного ускорившись, чтобы побыстрее попасть домой. Оказавшись дома, Санс скинул свой рюкзак и куртку и тепло поприветствовал Папируса. Фиора, сидя на диване, смотрела какую-то передачу, и Гриллби понадеялся, что Санс не заметит, что эти двое оставались наедине в отсутствие Бонни. — Хорошо, садитесь оба. Я отвечу на ваши вопросы. Дети подбежали к столу и сели за него, рядом друг с другом, ожидая, пока Гриллби займет свое место. — Кто твой брат? У тебя есть еще братья или сестры? — спросили они в унисон. — Нет, у меня только один брат. Его зовут Флинт, и он отец Фиоры. Он на семь лет старше меня и живет в Жаркоземье с мамой Фиоры — Сульфи. — Почему ты никогда не рассказывал нам о нем? — спросил Санс, оглядываясь на зеленую девушку-элементаля, которая сунула голову в холодильник. — К слову не приходилось. Мы с братом не особо ладим, поэтому я не поднимаю эту тему, если меня не спрашивают, — признался Гриллби, и братья нахмурились. — Почему вы не ладите? Братья всегда должны дружить! — простодушно заявил Папирус. — Не всегда, малыш. Мы оба не переносим друг друга и нам лучше живется на расстоянии. Фиора захлопнула дверцу холодильника, неодобрительно фыркнув. — Так было не всегда, папа говорил мне, что вы были очень близки, — вмешалась Фиора, открывая банку газировки. Санс немного прищурил глазницы, ему не нравилось, что Фиора знала о его опекуне то, чего не знал он. — Да, были, но всякое происходит, монстры меняются. Нам больше не ужиться, — ответил бармен своей племяннице. — Почему? — мгновенно спросил Папирус, и Гриллби проклял свою племянницу за то, что она открыла рот. — Потому что не можем, Папирус, — заявил Гриллби и сменил тему. — Я планирую съездить навестить родителей Фиоры, на несколько дней, после того, как ты закончишь учиться, Санс. Вы двое останетесь с Бонни до тех пор... — Я хочу поехать! — выкрикнул Папирус, сверкая глазами. — Малыш, там, где они живут, довольно жарко. Я не уверен, что вы выдержите. Папирус и Санс обменялись неодобрительными взглядами. Папирус хотел посетить таинственную семью Гриллби, а Санс не хотел оставлять Гриллби наедине с Фиорой. — Я могу попросить маму, чтобы настроила тепло в доме. Тогда все, что тебе нужно будет делать, это держать их подальше от лавы, — Фиора, прислонившаяся к стене и безучастно разглядывавшая свою руку, оскалилась во вредной ухмылке. — Фиора, еще одно заявление, и будешь спать в баре, — предупредил Гриллби, Санс сжал зубы. Гриллби звучал как родитель. Гриллби никогда не вел себя как отец или родитель по отношению к ним с Папирусом. Он всегда был их опекуном, не пресекая их действий, как это делали другие родители с их детьми, которых он видел. Так почему он ведет себя таким образом с Фиорой? Санс кинул многозначительный взгляд на Папируса, который думал о том же. — Мы хотим поехать! — объявили скелеты. — На что это похоже? — спросил Папирус, глядя больше на Фиору, чем на Гриллби. — Вы живете в лаве? Ваш дом горит? Ваш дом сделан из лавы и огня? — Это обычный дом, Папирус, — сообщил Гриллби. — Неправда, некоторые дома горят, — вмешалась Фиора. — Хотя они построены так, чтобы выдерживать огонь. Мы живем во внешнем кольце жилой зоны. Это значит, что мы ближе к лаве и чаще страдаем от случайных пожаров и всего такого. Но это случается редко. Большинство пожаров происходит по вине самих монстров. Я даже не помню, когда наш дом в последний раз загорался, — добавила огненная девушка, отпивая свою газировку. — Наверное, когда ты была маленькой. Ты почему-то постоянно таскала в дом магму, — напомнил Гриллби, и его племянница кивнула в знак согласия. — Я думала, что смогу соорудить настоящую лава-лампу. Санс громко рассмеялся, быстро прикрыв рот, чтобы заглушить смех. — Это так глупо, — фыркнул он, и Фиора закатила глаза. — Я уверена, что ты тоже делал немало глупостей. — Может быть, но не настолько же. Это даже не сработало бы. Тебе было бы нужно что-то типа кварцевого стекла или может сапфирового, чтобы сдержать лаву, но оно получилось бы слишком толстым и не дало бы достаточной прозрачности, чтобы разглядеть движение лавы. Все, что могло произойти, так это сапфир бы светился, пока лава не остыла, и все твое световое шоу закончилось бы через пару минут. И тогда тебе пришлось бы иметь дело с последствиями выброса лавой химических веществ, которые, в конечном счете, взорвали бы дом, — усмехнулся Санс, Папирус пораженно уставился на брата, однако Фиора выглядела невпечатленной, а Гриллби только покачал головой. — А мне кажется, что это прекрасная идея! — признался младший скелет, и Фиора бросила на Санса самодовольный взгляд. Он только пожал плечами, улыбаясь Папирусу. — Ну, если ты так думаешь, бро, может быть, это не такая уж и плохая идея. Улыбка Фиоры пропала. — Этот парень напрашивается на драку, — проворчала она, но Гриллби наградил ее предостерегающим взглядом. — Санс, прекрати спорить с ней, я не хочу тут никакой драки. И извинись перед Фиорой. Санс выглядел ошарашенным. Извиниться? — С чего это вдруг? Я ничего не сделал! — Больно уж ты умный, засранец. Санс надулся, скрещивая руки. Он не сделал ничего плохого! Все, что он сделал, так это объяснил тупой племяннице Гриллби, что ее идея создать лава-лампу в реальности была непрактичной и невозможной. Почему он должен извиняться? Санс молчал, и Гриллби нахмурился. — Вау, малец. Спорю, ты завел много друзей с таким-то милым характером, которым тебя природа наградила, — саркастично процедила Фиора. Санс зыркнул на нее, скрежеща зубами от этого комментария. — И кто теперь напрашивается на драку? — зарычал Санс, и в зеленом пламени Фиоры замелькали голубые язычки. — Я просто констатирую факты, прямо как ты. Не бесись, а лучше прими это. Глаза Санса сузились, а руки сжались на ткани кофты. — Ты развязываешь войну, которую не сможешь выиграть. Почему бы тебе не последовать собственному совету и не отвалить? — прорычал Санс, наблюдая, как пламя Фиоры нагревается, превращаясь в небесно-голубое. — Я не такая, чтобы опускаться до драки с малолеткой. Извини, мелкий, но я предпочту не попадать в неприятности из-за того, что накостыляю ребенку. Левый глаз Санса полыхнул, но Фиора этого словно не заметила и осталась на месте. Это вызов. Бой. Санс заглотил наживку, и ему нужно победить. Он выиграет. И неважно, чья она родственница. Санс собирался сломать ее. «Потуши этот свет». Санс ухмыльнулся, добровольно принимая собственное безумие. — Я задую твой милый зеленый огонек. Фиора приготовилась, а глаз Санса сверкнул, накапливая силу для атаки. — Прекратите, вы оба! — крикнул Гриллби, хлопая рукой по столу, чтобы привлечь их внимание. Санс вздрогнул, одергивая себя, и магия пропала. — Фиора, я предупреждал тебя об этом. Веди себя как взрослая, которой ты уже почти стала. Меня не волнует, что он сказал или сделал. Ты поможешь мне закончить все это. И Санс, прекращай немедленно. Я не намерен позволять тебе и дальше хамить моей племяннице. Я и так уже махнул на нее рукой ради тебя и Папируса, так что ты мог бы дать тому времени, что у нас с ней осталось, быть приятным. Вы двое должны помириться. И вы оба извинитесь друг перед другом прямо сейчас, — потребовал Гриллби, становясь похожим на родителя, больше, чем когда-либо. Папирус уставился на него с открытым ртом, в шоке от произошедшей перемены. Фиора, видимо, была привычна к такому и что-то пробубнила себе под нос, прежде чем извиниться. — Извини, Санс, — проворчала она. Старший скелет сжал зубы, заставляя собственное тело пойти на извинения. Его подчиняющаяся натура хотела последовать приказу Гриллби и немедленно извиниться, умолять о прощении до тех пор, пока Гриллби не простит его. Но у недавно появившейся нестабильной стороны были другие планы — ничего иного, как послать их обоих и уйти из дома. Эти половинки спорили внутри. Страх боролся с безумием, в попытке решить, кто из них возьмет верх. Гриллби говорил, что не хотел, чтобы Санс подчинялся каждому его приказу, верно? Сансу было позволено возмущаться, высказываться. Гриллби нравилось, когда он проявлял независимость. И ему не нравился жалкий Санс. Санс, способный только пресмыкаться и умолять, никому не нравился. Нет, ему не нужно извиняться. Он не хочет! Если Гриллби уделяет так много времени, чтобы быть с ними, тогда он может променять каждую секунду с ней на тех, о ком он заботится! Санс в любом случае не был хорошей компанией, все это знали. Вся эта ссора была затеяна им, и он должен принести извинения. Но будь он проклят, если извинится. Ну уж нет. Санс обижен и в ярости, и пусть каждый узнает об этом. Гриллби просил сообщать свое мнение, и Санс планировал высказать его криком. — Санс, извинись, — повторил Гриллби, скелет, повернувшись, окинул его грозным взглядом. — Нет, — ответил он, и пламя бармена немного поднялось и замелькало в беспокойстве. — Извинись перед Фиорой, Санс. — Выкуси. Папирус ахнул, уставившись на брата обеспокоенным взглядом. — Ты не встанешь из-за стола, пока не извинишься. Сансу ужасно не понравился тон Гриллби. Он вел себя как родитель, как их отец. Огненный элементаль был ни кем иным, как их опекуном, пока не появилась Фиора. А сейчас он действовал, как отец. Почему? Почему он не вел себя так раньше? Почему Фиоре удалось раскрыть эту сторону Гриллби, хотя это Санс и Папирус были его детьми! Это они должны были раскрыть его с такой стороны. Если только... Гриллби не хотел этого. Да. Конечно. Гриллби был их опекуном, вот и все. У него есть семья, и это не Санс с Папирусом. Скелет не понимал, как вообще позволил себе поверить, что это может быть чем-то большим. Гриллби явно поддерживал Фиору, семья всегда на первом месте. А Санс на втором... нет, на третьем, он не лучше Папируса. Почему он так злится? Он всегда должен был это знать. Разве это удивительно? Он не должен чувствовать ничего такого. Но почему он ощущает жар и разочарование? Это неважно. Неважно! Санса не... не... — Дядя Гриллби, да брось ты. Все нормально, у малыша такой вид, будто ему крышу сейчас снесет, — сказала Фиора. Но Гриллби стоял на своем. — Нет, он должен извиниться. Он не может продолжать хамить тебе и думать, что это сойдет ему с рук. Ты мой гость, часть моей семьи и я не позволю ему обращаться с тобой как... — Мы тоже семья! — невольно выкрикнул Санс. Так вот что это было. Ревность. Он ревновал. Завидовал тому, что Фиора лучше знает Гриллби. Завидовал их связи. Завидовал, что она видела Гриллби в свете, в котором он никогда не мог его увидеть. Он не сумасшедший, он просто ревнует. Скелет покрылся темно-синим румянцем, оттолкнулся от стола и откатил свой стул к стене. Он вскочил и выбежал из комнаты. Дверь в спальню захлопнулась, и Папирус подорвался со своего места, бросаясь вслед за братом. — Санс? Санс! Открой дверь, Санс! — умолял Папирус, стучась в закрытую дверь. — Брат, пожалуйста, отопри... Раздался тихий щелчок, и Папирус вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Гриллби не отрывал взгляд от двери, его прежний гнев ушел, оставив только сожаление. — Дерьмо, — выругался он, поднимаясь, но Фиора схватила его за руку, будучи немного более темного оттенка из-за беспокойства. — Думаю, нам нужно дать ему остыть, — посоветовала племянница, и Гриллби протяжно вздохнул. Бармен снова сел и уткнулся лицом в ладони, тихо застонав. После всей этой тяжкой работы, после того, как Санс открылся и начал разговаривать о получении помощи, Гриллби создал такой разрыв. — Я так облажался, — пробормотал он, Фиора поглаживала его по спине в попытке утешить. — Я уверена, что все не так уж плохо, дядя Гриллби. Просто немножко ревности, это проходит. Вот увидишь, совсем скоро он будет в норме. — Фиа, я ценю твою поддержку, но не могу даже начать объяснять, насколько сильно я облажался. Фиора просто продолжала гладить Гриллби, не зная, что еще можно сказать или сделать. Папирус наверху был в такой же ситуации. Он обнимал огромную кучу одеял, которая была его братом. — Тебе не понять, Пап, — сказал Санс из-под завала одеял. — Тогда помоги мне понять, — ответил Папирус, сжимая брата. — Ты сам на себя не похож, тебе не нравится Фиора? — Нет. Да... я не знаю, — ответил Санс, проваливаясь в теплые объятия своего брата. — Мне не нравится, что она делает. Ты тоже это заметил, да? Гриллби ведет себя по-другому. Он ведет себя как отец. Но из-за Фиоры. Почему он не ведет себя так по отношению к нам? Чем она такая особенная? — Братец, думаю, ты завидуешь Фиоре. Санс не ответил. — Но зачем? Гриллби так сильно заботится о нас. Я не понимаю, почему ты ей завидуешь. Ты хочешь, чтобы Гриллби вёл себя как наш папа, когда он с нами? — Нет, я хочу, чтобы он стал таким, как был. Он выбрал ее сторону, а не мою, только потому, что они семья, но ведь и мы тоже семья! Просто его больше волнует его настоящая семья, а не мы. Папирус покачал головой, поглаживая то, что он принял за череп брата. — Это не правда, братец. Гриллби одинаково заботится о нас, даже если и переживает больше о Фиоре. Ты ведь точно такой же. Ты переживаешь обо мне больше, чем о Гриллби. Санс немного раздвинул одеяла, чтобы выглянуть из-под них. — Ты мой брат. Папирус заглянул в щелку: — А Фиора его племянница. Санс прикрыл отверстие. Ему не нравилось, что в словах Папируса был смысл. Он хотел только ревновать и злиться, но тепло души его брата не давало этого. — Санс, ты должен извиниться перед Фиорой. Она не виновата в том, что Гриллби стал вести себя по-другому. Она отвечала тебе так же, как и ты ей. Гриллби не принимал ничью сторону. И ты это знаешь. — Раньше он всегда соглашался со мной! Он никогда не просил меня извиняться ни перед кем! Ни тогда, когда я напал на него, ни тогда, когда я толкнул Бонни, ни тогда с Азгором, ни разу! Он всегда был на моей стороне. — Ты никогда до этого не делал плохо специально. Ты разозлился, потому что Гриллби выбрал Фиору, но ты знаешь, что на самом деле он не выбирал никого. Он и Фиору попросил извиниться. — Пап, нет. Ты не понял. Что с того, что она извинилась? Гриллби сказал, что он тратит время на нас, вместо того, чтобы быть с ней. Он любит ее больше! Он винит в этом нас... меня! Он ведет себя как отец с Фиорой, но не с нами! С нами он никогда даже не пытался! Но мы его дети! Мы единственные, с кем он должен вести себя так, но нет. Он даже не пытался стать папой для нас! Наверное, он даже никогда не думал о нас так! Мы для него всего лишь проблема, его бремя! Он заботится о нас из обязательства и жалости. Ему... Ему плевать на нас, — голос скелета срывался. Санс чувствовал, как слезы наполняют глазницы и быстро стирал их. Они были детьми Гриллби, а не Фиора. Гриллби должен быть как отец для них. Санс и Папирус должны были открыть эту сторону их опекуна, а не Фиора. Нет, если Гриллби не волновался о них. Нет, если не видел их таким образом. Он мог называть их семьей, но они были далеки от настоящей семьи. Гриллби не нужна такая семья, но и Сансу он не нужен. У него есть Папирус, его единственная семья. Единственная семья, которая когда-либо была ему нужна. — Санс, я хочу, чтобы ты понял, как сильно ошибаешься, — сказал Папирус, уже не поглаживая его, а просто положив свою ладошку на спину брата. — Я хочу, чтобы ты увидел это ясно, без ревности, застилающей тебе глаза. Надеюсь, что когда ты успокоишься, то спустишься вниз и извинишься. Но если нет, то ничего страшного. Я буду с тобой. Неважно, что случится. — П-Пап, прошу тебя, я хочу побыть один. Младший скелет покачал головой и приподнял одеяло, чтобы заползти туда и добраться до Санса. — Я не оставлю тебя одного, но я буду очень тихим, так что ты можешь притвориться, что меня здесь нет. Санс шмыгнул носом и кивнул, переворачиваясь к Папирусу, чтобы ухватиться за него. Спустя несколько минут ревность и печаль старшего брата поутихли, и он уткнулся носовой костью в череп малыша. — Это нечестно, — пробормотал Санс, и Папирус улыбнулся, его оранжевые ладошки лежали напротив души брата. — Это наказание за все те игры, в которых ты жульничал. Лицо Санса расплылось в улыбке, которую он попытался скрыть за громким стоном. — Нет, хватит. Дай мне побыть в печали! Папирус хихикнул и высунул руку из-под одеяла, чтобы дотянуться до изголовья кровати. — Тук-тук. Санс хмыкнул, качая головой. — Ух, неа. — Тук-тук, — повторил Папирус, еще раз постучав по дереву. — Пап, нет. — Тук-тук. Санс заскулил, сдаваясь. — Кто там? — Рассветы. — Что за рассветы? — Разве ты не рад, что я остался с тобой? Санс шмыгнул и улыбнулся, наблюдая, как хихикает Папирус. Старший скелет тоже протянул руку к изголовью кровати. — Тук-тук. — Кто там? — Простыня. — Что за простыня? — Прости меня за то, что я такой придурок. Папирус просиял, обхватил брата и сжал его в своих объятиях. — Тук-тук! — повторил Папирус, и Санс со смехом прижался к младшему братишке. — Входите. Папирус застонал, а Санс рассмеялся. — Санс, нет, я рассказываю шутку! — Привет, Рассказываю Шутку. Я — Санс. Ты не видел моего милого младшего брата Папируса? Он пониже меня и очень смышленый. Он скелет, как и я, но, между нами говоря, мне кажется, что его косточки куда круче. Он просто невероятный парень, мой братишка. Хотя, думаю, я знаю, как его найти. — Как? — спросил Папирус, решив подыграть. — Ну, видишь ли, мой брат просто удивительный. Лучший мальчик, которого я знаю, если честно. Он просто чудо, но у него есть одна слабость. Знаешь, мой брат на самом деле боится щекотки прямо... здесь! Маленький скелетик вскрикнул, когда Санс защекотал его ребра. — Братец, нет! Хватит! — визжал Папирус, не в силах остановить щекочущее нападение брата. Санс смеялся вместе с ним и осыпал его мордашку поцелуями. — Эй, бро, — позвал скелет, усаживая Папируса к себе на грудь. — Что? — Я люблю тебя. Папирус улыбнулся и обхватил Санса за шею. — Я тоже тебя люблю.