My Fault/Моя вина

Благостное настроение Гриллби улетучилось в ту же секунду, как он вернулся домой. Новый график работы его бара предполагал выходные в среду и воскресенье, а значит, что у него появилось свободное время, чтобы провести его с Фиорой и Папирусом, до тех пор, пока Санс не вернется из школы. Гриллби был готов к отличному времяпрепровождению со своей семьей, пока не переступил порог. Фиора стояла в дверном проеме с усталым взглядом и телефоном в руках. Она повернула к дяде экран, и Гриллби нахмурился. — Семь звонков за двадцать минут, а ведь еще девяти нет, — огненная девушка развернула телефон к себе и, нажав несколько клавиш, передала устройство дяде. — Я возвращаюсь в постель. Гриллби принял телефон, наблюдая, как его племянница поднимается по лестнице: — Подожди, чей номер ты... — Алло, милая! Сульфи. Гриллби мысленно поблагодарил свою племяшку за такую доброту. — Алло, Сульфи. — О! Гр... Здравствуй, солнышко. Как у тебя дела с твоим дядей? — спросила Сульфи немного напряженным голосом. — Она наконец-то ответила?! Дай мне трубку! Гриллби плюхнулся на диван и застонал. — Флинт! Подожди своей очереди, черт тебя дери. Гриллби еще не вернулся, так что успокойся. Ты в ковре дыру прожжешь! — на другом конце провода раздалось какое-то шарканье, и Сульфи еще раз повторила: — Алло? — Спасибо за это, — озвучил Гриллби, не горевший желанием так сразу общаться со своим братом. — Не благодари, он все еще в ярости, потому что ты не позвонил. Я сказала ему, что у тебя должны быть свои причины, но не думаю, что кто-то знает его лучше тебя. — Да, понимаю. Постарайся продержать его подальше так долго, как получится. Мне не хотелось бы напрягать Фиору, чтобы она передавала все наши сообщения, пока у меня не появится телефон. — Постараюсь. Но хватит о нем, как ты поживаешь? Давно не слышались. Гриллби вздохнул, устраивая голову на диване. — Извини, что так долго не объявлялся, но я был занят. Кое-что случилось, и мне было трудно найти свободное время. — Кое-что? Это что? — надавила Сульфи, в которой проявлялась ее натура любительницы слухов. — Я предпочел бы не рассказывать об этом по телефону. Не хочу, чтобы ты реагировала, как обычно это делаешь. Сульфи посмеялась на другом конце. Гриллби знал, что в ту же секунду, как услышит хоть полслова, она начнет кричать так, что эхо разойдется по всему Подземелью. А у него не было намерения дать Флинту узнать о его детях лишь потому, что Сульфи не смогла сдержать волнения. — Просто кое-что. Может быть, я вам покажу, когда приеду. — Покажешь? Это домашнее животное? Нет, ты не любитель животных. Ох! Гриллби, это девушка? А может парень? Ты же знаешь, я не буду осуждать тебя! Тебе не нужно скрывать от меня свои отношения. Я буду рада и приму любого, кого ты приведешь в наш дом, — заверила Сульфи, и Гриллби хлопнул ладонью по лицу. Почему всегда так случается, куда ее опять занесло? — Сульфи, нет, остановись, пожалуйста. Ни с кем я не встречаюсь. Прошу тебя, не угадывай. Я все тебе лично расскажу. Просто не могу позволить Флинту узнать все раньше. Я тебя люблю и все такое, но ты не слишком хорошо умеешь сдерживать эмоции. — Ладно, значит, у тебя есть большой секретик, который ты откроешь нам, когда приедешь вместе с Фиа. Что ж, это нормально. А кроме этого, что новенького? Как твой бар? Гриллби увидел, что Папирус выходит из детской, и быстро приложил палец к губам. — Бар нормально, все нормально. Серьезно, Сульфи, ничего нового не произошло. Бармен указал на кухню, потом на живот. Папирус кивнул и указал на спальню, а затем на свою одежду. Каждый из них поднял большой палец, прежде чем разойтись и заняться своими обязанностями. — Разговорчивый, как обычно. Просто ума не приложу, почему это Флинт так сильно волнуется о тебе. То есть, приложу, конечно, ну ты знаешь. В любом случае, он такой же, как и всегда, сам представляешь. Но когда доходит до тебя и Фиоры, он горячее, чем наш бассейн с лавой. — Вы починили бассейн? И почему он так злится на Фиору? — Гриллби, прижав телефон плечом к уху, начал разбивать яйца в миску. — Да, починили! Флинт, наконец, позвонил кому-то. Он такой упрямый. Фиа, ну, она как пожар. Она не очень уверена, куда хочет пойти учиться, и Флинт завел старую отцовскую шарманку: «вот когда я был выпускником, у меня уже было 7 институтов на примете! Даже у твоего дядьки был план!» Я не давлю на нее. Если бы мне кто-то сказал, что я стану терасологистом,* я умерла бы со смеху! Фиора в любом случае что-нибудь выберет. Она достаточно умна, чтобы проявить себя на любом поприще. Она говорила, что ей интересна медицина. Но ты знаешь, как это трудно для таких, как мы. Я не сомневаюсь, что она справится, она ведь моя девочка. Я просто волнуюсь, что ей придется ограничить себя только медицинскими исследованиями. — Она хочет пойти в медицину, а ты говоришь, что она себя ограничивает? — рассмеялся Гриллби, разбивая очередное яйцо. — Я знаю, что это не прогулка в парке, но, Гриллби, по сравнению с тем, что мне приходилось учить, это легко. К тому же, элементали огня и монстры стихий в определенной степени ограничены из-за наших форм. Я думаю, что она идет туда, потому что считает, что там будет меньше работы... — Меньше работы? Сульфи, да ты представляешь, как много работы ей придется выполнять? Если бы она хотела трудиться меньше, ей стоило сделать, как я и вообще не поступать в институт, — Гриллби начал нарезать овощи, чтобы бросить их в омлет Папируса. — Пожалуй, ты прав. Но все равно, она не полностью уверена, что хочет поступать в институт, так что наш старый, желтый пожар изрыгает пламя. Уверена, что эти несколько недель с тобой — долгожданная передышка для нее, — сказала Сульфи, и Гриллби почувствовал себя не очень хорошо. — Боже, если бы я знал, я бы позволил ей гостить дольше. — Она будет в порядке. Уверена, что этого перерыва ей хватит. Она любит думать, что лентяйка, но терпеть не может бездельничать больше трех дней. Гриллби пожал плечами и кивнул, соглашаясь, несмотря на то, что она не могла его видеть. — Ладно, — Гриллби попытался скрыть волнение в голосе, насколько возможно. — Хочешь передать трубку Флинту? — Как благородно с твоей стороны предложить это добровольно, — отметила Сульфи в тот момент, когда Гриллби вылил яичную смесь на сковородку. — Как будто у меня есть выбор, — пробурчал Гриллби себе под нос. — Милый? Твой брат у телефона, — позвала Сульфи, прикрыв микрофон. Бармен практически ощущал жар своего брата через телефон, хотя тот еще даже не подошел. — Он что!? — заорал Флинт, и Гриллби приготовился к словесной атаке. Бармен услышал, что трубку передали, и затаил дыхание. — Ты хоть представляешь, как чертовски сильно я волновался? Кто ты, черт тебя дери, такой, чтобы не звонить ни одному члену своей семьи несколько месяцев? — Здравствуй, Флинт, — проворчал Гриллби, кивая Папирусу, который начал наливать себе стакан молока. — Что за эгоистичный мудак, не мог... — Гриллби выключил микрофон и положил телефон на стол. — Пап, тебе ведь нравятся грибы в омлете? — уточнил опекун, и Папирус кивнул. — Ты разговариваешь со своим братом? — спросил Папирус, ставя пакет с молоком обратно в холодильник. — Да, — с горечью констатировал Гриллби, подбрасывая овощей на сковородку, но слишком грубо, почти ломая готовый омлет. Бармен снова взял телефон и включился в разговор. — ...олагаю, я должен был знать, что с тобой все в порядке!? Но нет, конечно же, ты не думаешь о последствиях своих действий. Ты вообще меня слушаешь? Что там за шум? Ты меня не слушаешь, да!? — Я готовлю себе чертов завтрак. Ну, извини уж, что ты считаешь меня неспособным готовить и слушать, как ты орешь мне на ухо одновременно. — Не злись на меня, Гриллби. Если кто-то и должен злиться, то это я! Ты оставил меня в... — Гриллби отложил трубку и переключил внимание на омлет. Он прижал его лопаткой к сковородке, потом перевернул на тарелку и протянул Папирусу, вместе с бутылочкой кетчупа. Вернувшись к телефону, он не удивился, поняв, что его брат все еще ворчит. — Вкусный омлет? — спросил Гриллби, и скелет поднял большие пальцы. — Так скажи мне, брат, какая отговорка у тебя будет на этот раз, чтобы не держать нас в курсе твоей жизни? — Мне не нужны отговорки. Я могу делать все, что хочу, Флинт. И мне не нужно твое согласие, чтобы жить своей жизнью. Хочешь знать, чем я занимался? Я работал, вот и все. — Ты только и делал, что работал и не позвонил или не навестил нас? — Ага, работы полно. — Ты немыслим. — Ты... — Гриллби застонал, желая сломать телефон пополам. — Слушай, я позвонил ради Фиоры, ладно? У меня куча дел, и я слишком занят, чтобы разрешить ей остаться тут на все лето. Так что я планировал отправить ее назад через две недели. Я тоже приеду и, может быть, кое-что привезу. Я останусь у вас ненадолго. — Кое-что? Что? — Кое-что, — повторил Гриллби, оглядываясь на Папируса. — Какого черта ты наделал? У тебя неприятности? Ты с кем-то встречаешься? — Ни с кем я не встречаюсь! И нет у меня неприятностей, Боже. Просто успокойся. Хоть раз в жизни прекрати волноваться и доверься мне. — Как я могу довериться тебе, если ты мне не доверяешь?! Ты все скрываешь... — Нет, я рассказываю прямо сейчас. Две недели, и я приеду с Фиорой. Я останусь на неделю максимум, но если ты продолжишь это дерьмо, я уеду в ту же секунду, что и приехал, — предупредил Гриллби. — Ты не можешь просто избегать этой темы! Ты всегда убегаешь от своих проблем! — Может то, от чего я убегаю, это не проблемы? Эта мысль никогда не приходила тебе в голову? — Я пропущу это мимо ушей, потому что знаю, что ты постоянно говоришь вещи, о которых потом жалеешь. Но именно поэтому я и позволил тебе переехать в Сноудин! — Позволил!? Ты... — Гриллби оборвал себя, его гнев рос слишком быстро. Салфетка, которую он собирался передать Папирусу, вспыхнула у него в руке, и он быстро кинул пылающую бумагу в раковину, наблюдая, как она сгорает. Гриллби сухо рассмеялся, покачивая головой. — Ха, ладно, конечно. Приятно было пообщаться с тобой, Флинт, это был настоящий взрыв. Гриллби повесил трубку и отложил телефон. — Позволил мне переехать в Сноудин, это что, шутка такая? — прорычал Гриллби. Зазвонил телефон, Гриллби отклонил вызов и выключил устройство. — Вы с братом много ругаетесь, — озвучил Папирус. — Да, бывает. — Кажется, я раньше не видел тебя таким цветом. Гриллби заметил свое ярко-красное пламя и сделал глубокий вздох, успокаиваясь. — Извини, он просто испытывает мое терпение. — Мы поедем с тобой, увидеться с ним? — с надеждой спросил Папирус. — Посмотрим. Мне хотелось бы, чтобы вы поехали, но я не уверен, что это хорошая идея. Я вообще не уверен, как сам буду вести себя со своим братом, — признался Гриллби, зная, что, когда они вдвоем находились в одной комнате, обстановка часто накалялась. — К тому же, мой брат бывает немного бесцеремонным. Не хочу, чтобы он сказал о вас что-нибудь грубое. Тогда я точно набью ему морду. — Я все равно хочу поехать! Хочу встретиться с ним. Может быть, мы все могли бы стать друзьями. Гриллби улыбнулся, восхищаясь чистотой натуры Папируса. Иногда этот малыш был слишком хорошим. — Посмотрим, что Санс на этот счет думает. За него я беспокоюсь больше, чем за тебя. Скелет кивнул, проглотив последний кусочек омлета. — Да, если твой брат будет вести себя подло, Санс может попытаться напасть на него. А это не самый лучший способ завести дружбу. — Может и нет, но врать я не собираюсь. Если Флинт скажет какую-нибудь колкость, я с удовольствием позволю Сансу надрать ему зад. — Насилие — это плохо, Гриллби. Бармен погладил Папируса по черепушке и забрал у него тарелку. — Ты прав. Видишь? Может быть, мне нужно, чтобы вы поехали. Ты можешь помочь мне не убить моего брата. Папирус просиял, весело качая ногами. — Да! Я помогу вам с Сансом успокоиться! — К слову о твоем брате, мы с ним немного поболтали сегодня. Мы обсудили некоторые вещи, которые, мне кажется, нужно обговорить и с тобой, — сообщил Гриллби, натягивая водонепроницаемые перчатки, чтобы помыть посуду. — Вы говорили о чем-то, что он не хочет, чтобы я знал? — Немного, но это не то, что я хотел бы обсудить с тобой. Мы говорили о более семейных делах. Вещах, что касаются и тебя. — Семейные дела? — повторил Папирус, складывая пазл в голове. У него над макушкой словно зажглась лампочка, скелет ахнул и хлопнул ладошками по столу. — Он назвал тебя папой?! Пламя Гриллби стало розовым, а руки в перчатках замерли над мыльной водой. — Откуда ты знаешь, о чем мы говорили? — Мы вчера разговаривали о том же. — Ааа, — сказал Гриллби, до сих пор пребывая в легком шоке. Гриллби на самом деле нужно прекращать недооценивать Папируса. Даже если он никогда и не был особо гениальным, малыш понимал все куда лучше, чем бармен считал большую часть времени. — Ну, так ты нормально к этому относишься? — Да, папа! И так это звание стало официальным. Фиора проспала до обеда и совершенно растерялась, когда, проснувшись, услышала, как дети-скелеты обращаются к Гриллби «папа» или «старик», что чаще говорил Санс. — Почему они не зовут тебя Гриллби, как вчера? Бармен пожал плечами. — Он теперь папа! — объявил Папирус, вцепившись в ногу элементаля. — Как это произошло? Когда я ложилась спать, ты был опекуном, а я просыпаюсь — и ты уже папа, — бормотала себе под нос Фиора, совершая набеги на кухню за едой. Остаток дня они вчетвером провели вместе. Они смотрели телевизор, ели, позволяли Папирусу втягивать их во все игры, в которые он хотел поиграть, а потом начали готовиться ко сну. Фиора была в ванной, разглядывая свое отражение, когда Санс вошел и включил воду в ванне. Фиора сморщилась от звука текущей воды, но прекратила, почувствовав, как Санс подталкивает ее ногу. — Подвинься, пожалуйста, — сказал он, руками показывая жест, будто прогоняет ее. Фиора отошла от раковины, и Санс почти целиком залез в небольшой шкафчик. Спустя несколько секунд он выбрался с двумя большими жестянками, которые перенес к ванне. Девушка с интересом наблюдала, как скелет зачерпнул содержимое банок, высыпал его в воду и перемешивал руками, пока соли не растворились. — Что ты делаешь? — спросила Фиора, когда скелет выключил воду. — Готовлю ванну, — ответил Санс. — Нет, я имела в виду эти штуки. Что это? — элементаль попыталась взглянуть на этикетку, но скелет отвернул банки. — Это лекарство. Что ты делала, разглядывая себя в зеркале? Тебе вода попала на лицо? — Проверяла свое свечение. Что это за лекарство? Санс запихал банки обратно под раковину, раздумывая, стоит ли вытаскивать другие крема, которые он собирался использовать. — Скелетные дела, для скелетов. Ты не можешь просто так увидеть свое свечение? Зачем тебе зеркало? — уточнил Санс, возвращаясь к своему допросу. — Лучше проверять его на лице и там, где находится наша душа. Вот почему их оттенок не такой, как у остальных частей нашего тела, — ответила Фиора, указывая на светло-зеленый тон ее лица, а затем кивнув на ярко-зеленый остального тела. — Это мой обычный цвет, точно так же, как лицо Гриллби — это его обычный цвет, — рассказала Фиора скелету, который внимательно ловил новую информацию. — Поэтому, когда вы испытываете эмоции, лицо меняет цвет в первую очередь? — Типа того, наша грудь меняется первой, но большую часть времени её не видно. Огненные монстры очень выразительны, несмотря на малое количество частей лица. Мы — это ожившее пламя с магией внутри. Даже обычное пламя, это просто огонь, но и тогда оно может показаться тебе живым. — Хотя обычный огонь действует иначе. Ты поменяла цвет, — отметил Санс, и Фиора пожала плечами. — Верно, но если ты подумаешь об истоках, то мы такие же. Если ты бросишь что-нибудь в огонь, будь это любовь, бумага или бензин, что пламя сделает? — Сожжет это? Фиора фыркнула, закатив глаза. — Ну надо же, гений. Я имела в виду, как пламя будет выглядеть. Как оно отреагирует? — Оно будет продолжать гореть? Фиора со вздохом подперла голову руками. — Как Гриллби реагирует, когда вы делаете что-то, что ему нравится? — Он счастлив. Фиора сделала для Санса жест, чтобы он подумал шире. — Что делает его пламя? Санс на несколько секунд задумался над этим, а потом сообразил: — Оно становится ярче! И если в пламя бросить что-то, оно станет ярче! — Видишь? Не такие уж и разные. Так же, если плеснуть на огонь водой, он будет выглядеть слабым и болезненным. Пламя в плохом окружении не может гореть. Когда мы нездоровы или в ситуации, где у нас нет возможности спокойно жить, мы выглядим тусклыми и слабыми. — Ты знаешь все это, потому что тоже элементаль? — И да, и нет. Большинство из этого я знаю по себе, но я также изучала кое-что в свободное время. Я подумываю стать доктором, так что ищу побольше информации такого рода. Санс поморщился и отвернулся, доставая лекарства, которые нужно было применять после ванны. — Почему ты хочешь им быть? — спросил скелет, все еще испытывая неприязнь к этому слову. — Ну, это самое близкое к работе моей мечты, так что я буду делать все возможное. — А какая работа твоей мечты? — Санс обнаружил, что спросил вслух. — Я хотела бы изучать людей. Скелет замер над кремом, который собирался взять. Он сглотнул большой комок в горле, пот выступил у него на затылке. — ...Ч-что? — Ага, я знаю, что все боятся их, но мне кажется, что они очень изящные. Я имею в виду, они такие могущественные, и их тела работают так причудливо! Они даже не получают силу от собственных душ, разве это не странно? У них есть другой орган, который называется сердцем, и, на самом деле, это он делает всю работу! Они настолько необычные. Единственные монстры, которые достаточно близки к тому, чтобы быть похожими на них, это твой вид, скелеты. Но даже так вы просто, без обид, скучная их часть. Никаких тканей, мышц, крови, органов, только кости. Мы не можем серьезно изучать вас, ребята, в надежде подобраться к пониманию людей. Никто не станет изучать вашу расу подобным образом. Это было бы довольно жутко, да? Рассматривать вас, как ужасающих людей. Держать скелетов взаперти и исследовать их, как какой-то эксперимент? — Фиора мягко рассмеялась, но Санс начал дрожать. Могла ли Фиора знать? Может, она играет в какую-то игру? Рассказал ли ей Гриллби? Нарушил ли он свое обещание? Санс был дураком, ему не стоило доверяться. Они всё знали и издевались над ним. Он должен был понять. Он не должен был позволять себе верить в эту ложь. — Эм, эй, ты в порядке? — спросила Фиора, заметив, как начали растворяться зрачки Санса. Нет. Гриллби не врал. Он в безопасности. Фиора просто не знала. Это просто какая-то шутка. Сансу нравятся шутки. Он должен посмеяться, это просто шутка. Ты смеешься над ними. Фиора посмеялась над своей шуткой, а не над Сансом. Шутка. Посмеяться. Санс выдавил из себя смех, который прозвучал слишком натянутым и безумным, чтобы быть настоящим. Заметив это, он замолчал, не в состоянии успокоиться. Фиора вспомнила, что ей говорил дядя, и отступила назад, надеясь, что Папирус где-то недалеко. Санс крепко вцепился в свою футболку, не желая, чтобы Фиора была рядом. Он не доверял ей, хотя знал, что может. Его разум раскололся пополам, и нестабильность медленно брала над ним верх. Он не хотел ранить Фиору, потому что знал, что Гриллби разозлится на него. Скорее всего, он будет зол сильнее, чем когда-либо в отношении Санса. Скелет не хотел этого. — Папирус? — Уйди, — приказал он. Фиора немного побледнела — пустые глазницы ребенка пугали ее. — Ладно, я уйду. Я приведу Папируса, так что, пожалуйста, не... Папирус? — позвала Фиора громче, пятясь назад. Она переступила через порог и упала, когда Санс захлопнул дверь. Старший скелет услышал, как Папирус открывает дверь спальни, в ту же секунду, как Санс захлопнул дверь в ванную комнату. Сейчас ему нужно успокоиться. Не снимая одежды, он залез в ванну и полностью погрузился в воду. Горячая вода вымывала его панику, вместо этого заставляя сосредоточиться на том, как жарко его телу. Санс вынырнул из воды и услышал стук в дверь. Не желая разговаривать, он повторил стук по ванне, надеясь, что тот, кто был по ту сторону двери, поймет, что он имеет в виду. К счастью, так и случилось, и Папирус ступил в ванную с взволнованным видом. Он закрыл дверь и, подойдя к Сансу, обнял брата. Санс подался в его объятия, медленно поднял тяжелые руки и обвил их вокруг брата, намочив его пижаму. — Что случилось? Ты в порядке? — спрашивал Гриллби у Фиоры, его голос легко можно было расслышать сквозь дверь. — Я в порядке, он просто начал паниковать. Я не знаю, что случилось. Мы просто разговаривали. А потом он вдруг стал похож на психа, но я подумала, что это была такая фишка, что он так пошутить пытался, но потом все стало только хуже. — О чем вы разговаривали? — О людях. Но я думала, что это был просто обычный страх. Ну, я и пошутила о... Санс не хотел слушать и потянул Папируса на себя, младший скелет охотно забрался в ванну к брату. Звук плещущейся воды заглушил голоса, и Санс порадовался, что Папирус не мог их услышать. — Ты как? — спросил младший скелет, Санс не ответил. — Фиора сделала что-то, что расстроило тебя? Я уверен, что она не хотела. Скелет покачал головой. — Она сказала что-то? Санс подтвердил, что да. — Это было нарочно? Санс показал, что нет. — Ты злишься на нее, да? — ...Я не хочу ранить ее, — прошептал он. — И ты не сделал этого, верно? Санс кивнул. — Тогда все нормально. Младший скелет прижался к брату, его магия распространяла тепло, заставлявшее горячую воду в ванной казаться ледяной. — Тебе становится лучше. Санс так не считал. Даже если паническая атака не заставила его напасть на кого-то или не вызвала жутких воспоминаний, он все еще чувствовал себя просто ужасно. Он мог ранить ее. Санс боялся, что его безумие заставит его делать больше, чем он сам хочет. Он не хотел думать об этом, но иногда было сложно не думать. Он знал, что эмоции легко брали над ним верх, и также понимал, что слишком просто теряет контроль. Его нестабильность не была нормальной, и он отдавал себе в этом отчет. Скелет просто слишком боялся узнать, почему. Гриллби многое было известно о страхах Санса, и он волновался о скелете. Гриллби прошел через терапию и попытку самоубийства, конечно, он беспокоился о Сансе. Санс, должно быть, действительно нездоров. Хотя благодаря лекарствам, которые прописала Эллен, он чувствовал себя лучше физически, на самом деле он не поправлялся, как ему хотелось бы думать. Санс рассчитывал, что он станет, как Папирус — счастливым и беззаботным. Даже если он ощущал себя счастливее, чем раньше, его приступы проявлялись и становились только хуже. Может быть, ему нужно с кем-то поговорить. Даже если он на самом деле этого не хочет, может, ему стоит выйти из зоны комфорта? Санс сомневался, потому что ненавидел заставлять себя говорить, но может... Он не знал. Старший скелет спустил воду и вымыл себя и брата, сняв их намокшую одежду. Они закончили мыться и вытерлись, Санс выжал лишнюю воду из мокрой одежды, ему не хотелось доставлять Гриллби лишние проблемы. Гриллби ждал, чтобы поговорить с Сансом, он позволил скелетам одеться и позаботиться о ванной комнате и только потом подошел к нему. Санс сидел на крышке унитаза, втирая крем в руку, в рану, которую так ненавидел. — Эй, малыш, — мягко позвал Гриллби, заметив, каким усталым выглядел Санс. — Привет, — промямлил ребёнок. — Фиа не знает тебя так хорошо, ты ведь понимаешь, правда? Она не это имела в виду, когда говорила. Санс кивнул, потирая пальцами засечки на кости: — Я знаю. — Ты какой-то задумчивый. Что-то случилось между вами с Папирусом? — Нет, я... — Санс вздохнул, отказавшись от слов, и просто пожал плечами. — Просто плохо себя чувствуешь? Скелет кивнул, упираясь руками в собственные колени. — Не расскажешь мне, что чувствуешь? У тебя были какие-то воспоминания или ты что-то слышал? — Нет. Я просто устал... и грустно, — признался Санс, не зная, как еще объяснить свои ощущения. Он был просто уставшим и грустным. Он уже давно хотел спать и чувствовал себя плохо. Он был слишком недовольным и решил свалить все на усталость. — Хочешь горячего шоколада? — предложил Гриллби, точно зная, как Санс себя чувствует. Скелет посмотрел на него чуть более яркими глазами. — Я могу положить туда маршмеллоу, если хочешь, — добавил бармен. На лице скелета появилась слабая улыбка, хотя она не коснулась его глаз. Он кивнул и взял протянутую руку Гриллби, улыбка потухла немного, но огненный элементаль знал, как трудно иногда бывает держать ее. Гриллби не ждал, что горячий шоколад исцелит Санса. Он не был настолько глуп, чтобы думать, будто награда и угощение волшебным образом изменят к лучшему настроение ребенка. Иногда тебе просто грустно. Гриллби знал, что если он будет пытаться подбодрить Санса, то, скорее всего, тот начнет чувствовать себя еще хуже. Все, чего хотел бармен — это помочь своему ребенку, и если горячий шоколад в девять вечера поможет, так тому и быть.