My Fault/Моя вина

Вернувшись с работы, Флинт извинился. Когда он вошёл в дом, Гриллби был на кухне с Сульфи, не давая ей приготовить что-то слишком горячее для его детей. Он поздоровался со своей женой и кивнул брату, занятому кулинарией. Пока их опекун готовил обед, Санс и Папирус сидели в гостевой спальне, составляя компанию друг другу. Санс видел, как Флинт, проходя мимо их двери, задержался на мгновение, а затем продолжил путь. Несколько минут спустя он вернулся в более простой одежде и не так уверенно светясь. — Чего ты хочешь? — требовательным тоном спросил Санс, откладывая красный карандаш, которым пользовался. Флинт неловко переступил под пристальным взглядом ребенка. Подняв голову, Папирус заметил Флинта, и его радостное выражение чуть скисло. — Я хотел извиниться за вчерашнее. Санс только фыркнул, но его брат выглядел более оптимистично. Как будто извинения способны смягчить отношение Санса к нему, Флинт должен умолять о прощении, но даже тогда скелет его не простит. К счастью, его младшего брата убедить было куда проще. Извинение Флинта прозвучало искренне. Сансу на самом деле захотелось поверить словам огненного элементаля, но растущая ненависть удерживала его от принятия «извинений». Было ли оно искренним или нет, для скелета это ничего не значило. Его мнение могло пошатнуться только тогда, когда Гриллби примет Флинта, и эти двое не будут больше соперничать. До того маловероятного дня Санс и Флинт — враги. Санс выглядел скучающим, ему хотелось повести себя, как ребенок, которым он был, и передразнить элементаля, но один взгляд на лицо Папируса сказал старшему скелету, что сегодня не подходящий день, чтобы быть откровенным грубияном по отношению к нему. — Вы правда так считаете? — спросил Папирус с блеском в широко распахнутых глазах. — Да. Я искренне сожалею. Папирус улыбнулся и, повозившись, поднялся на ноги, для того, чтобы подбежать и обнять Флинта. Скелетик обхватил его ноги, и Флинт, не ожидавший такой внезапной любвеобильности, замер, а потом пару раз погладил ребенка по спине, надеясь, что этого физического контакта будет достаточно. — Я принимаю Ваши извинения. Я знал, что Вы не такой плохой, как все говорили. Вы просто сильно переживаете и расстраиваетесь, прямо как мой брат, — Папирус расцепил свои объятия, и Флинт украдкой глянул на Санса, внимательно наблюдавшего за ними глазницами, полными ненависти. — Санс, дядя Флинт извинился! Я говорил тебе, что он хороший! — Дядя? — повторил Флинт, и Санс ухмыльнулся, заметив, что ему явно не по себе от этого слова. — Еще бы, бро. Никогда не сомневался в тебе, ни на секунду, — Санс улыбался до тех пор, пока Папирус не отвернулся, а затем перевел взгляд на Флинта. — У Папируса такое большое сердце, да, дядя Флинт? Санс использовал это слово как издевательство, но Папирус, кажется, не заметил. — Дядя Флинт, а хотите порисовать с нами? Ой, подождите, Вы с Гриллби расплавили все мелки. Но, кажется, я и маркеры привез! Ох, но они проступают через страницу, — Папирус раздумывал над вариантами и улыбнулся, дергая Флинта за штанину, чтобы привлечь его внимание. — А хотите поиграть? — Во что? — спросил Флинт, которому не хотелось сразу же жалеть об отказе. — Бро, думаю, сейчас у него есть другие дела, — сказал Санс, закрывая книжку-раскраску и поднимаясь на ноги. Последнее, чего ему хотелось — быть вынужденным играть в игры с Флинтом. Как бы Папирус к нему ни относился, Санс не собирался водить дружбу с элементалем. — Оуу, Вы заняты? Но мы ведь можем поиграть всего парочку минут, правда? Мы можем поиграть в пятнашки! Я обещаю, мы будем осторожны! — Флинт? — позвала Сульфи, выходя из комнаты. — Что ты делаешь с детьми? Гриллби высунулся из-за синей женщины и исподлобья глянул на своего брата. — Дядя Флинт собирается поиграть с нами! Сульфи восторженно улыбнулась, но Гриллби фыркнул и прислонился к стене. — Он-то? — сказал Гриллби с насмешкой в голосе. Флинт нахмурился, прищурив глаза, а затем кинул на брата самодовольный взгляд. — Да, я, — объявил желтый элементаль, и Папирус повеселел, Санс же открыл рот от недоумения. Флинт делает это либо чтобы отплатить Гриллби, либо чтобы позлить Санса, либо и то и другое понемногу. На лице Гриллби появилось такое же уверенное выражение, когда он решился бросить вызов брату. — Ну, и во что ты собрался играть, Флинти? В монстров и людей? Ухмылка Флинта повяла, он не ожидал, что придется выбирать игру. — Разве не опасно играть на улице? — задумался старший элементаль, Гриллби пожал плечами. — Нет, если за ними присматривать. Просто оставайтесь перед домом. Вообще-то я присоединюсь к вам, ребята, даже если и не как член игры. Бармен обратил внимание, что Санс вышел из спальни с несколько раздраженным видом. — Давайте играть! Давайте играть! Давайте играть! — веселился Папирус, схватив Флинта за руку и таща его к двери. Старший скелет остался позади и потеребил рубашку своего опекуна. — Снаружи жарко, — пожаловался Санс, надеясь так избежать игры. Гриллби потянул за худи Санса, а потом указал на скелета, предлагая ему снять одежду. — Снимай толстовку, не хочу, чтобы ты заработал тепловой удар. Я буду за вами приглядывать. Дом не особо близко к горячим точкам, так что с вами все должно быть в порядке. Просто дайте знать, если вам станет слишком жарко и вы захотите вернуться внутрь. — Но, папа, — заскулил Санс в надежде, что это слово даст ему дополнительные рычаги давления. — Малыш, — Гриллби опустился на колени, опираясь руками на плечи Санса. — Я знаю, что ты предпочел бы сделать миллион других вещей, вместо того, чтобы играть сейчас с Флинтом, но мне на самом деле нужен повод навалять своему брату, даже если это просто игра. Если не хочешь играть, можешь просто посмотреть, но мы оба знаем, что Папирус тебе этого не позволит. Скелет застонал, скинул толстовку на пол и надулся. Гриллби просто вывел его из дома, надеясь, что Санс всего лишь упрямится, а не в самом деле расстроен из-за того, что ему придется находиться рядом с Флинтом. Монстры и люди — простая игра. Обычно выбираются один или два человека, а остальные становятся монстрами, но они четверо решили разделиться на команды по двое. Люди должны убегать от монстров, как в обычной игре в догонялки. Разница между этими играми заключается в том, что вместо того, чтобы салить друг друга, вы должны мягко коснуться чужой души и призвать ее, заставив вступить в бой. В этот момент монстр может атаковать человека любой одной низкоуровневой атакой, от которой достаточно просто увернуться, и которая достаточно слаба, чтобы причинить вред. Если человек успешно уклоняется от атаки, бой заканчивается, и у него есть десять секунд форы, чтобы убежать от монстра. После трех неудачных попыток люди выигрывают, если всех людей схватили — выигрывают монстры. Санс не был поклонником этой игры. На самом деле, скелету было не стыдно признаться, что он ее абсолютно презирал. В прежней школе почти все дети любили играть в монстров и людей, и это было любимым занятием в классах. Игра давала ученикам возможность сжечь дополнительную энергию и попрактиковаться в любой магии, которой они хотели, будучи при этом под присмотром. Санс отказывался играть в школе, и когда его учительница буквально силой заставила его поиграть, он отпихивал всех, кто пытался призвать его душу, предостерегающе сверкая глазами. Периодически ему приходилось в этом участвовать, но скоро все в школе выучили урок, и Санс окончательно освободился от этой обязанности после того, как толкнул и уронил трех детей и угрожал стереть в пыль еще нескольких. Скелет нормально относился к тому, что Папирус призывал его душу, потому что, как бы он ни старался, младший скелет всегда был в состоянии видеть душу брата. Санс практически смирился со своей незащищенностью и тем, что он полностью открыт, как на экране, но все равно пытался скрывать ее, когда Папирус начинал приглядываться. Папирус знал о Сансе все, или, по крайней мере, все, что старший скелет не мог спрятать. Взамен, Санс знал все о Папирусе, так как скелетик был не из тех, кто привык хранить секреты. Братья знали души друг друга и знали друг о друге даже больше, что давало Сансу чувство безопасности. Санс доверял Папирусу, но он не был на том же уровне отношений с Гриллби и никогда бы не позволил Флинту даже коснуться себя, не то, что вызвать душу. Но, к счастью, Папирус заметил опасения брата и заговорил: — Я хочу быть в команде с дядей Флинтом! — объявил малыш, прижимаясь к руке элементаля. — Двое против двоих! Санс, вы с папой можете первыми быть монстрами! Санс нервно переминался с ноги на ногу. — Бро, ну я даже не знаю. Хотя скелету не хотелось быть против двух взрослых, но и быть в команде без Папируса или с Флинтом ему тоже не хотелось. — Да, это вроде как не особо честно, — признался Флинт, указывая, чья команда очевидно сильнее. — Что не так, Флинт? Не хочешь быть в команде с Папсом? — поддразнивая, спросил Гриллби. — Что? Нет, просто… — Все нормально, дядя Флинт! Я разберусь со своим братом, а Вы справитесь со своим! — улыбнулся Папирус, но желтый элементаль не до конца верил в этот план. — Бро, ты уверен? — уточнил Санс, неловко потирая руку и пытаясь выйти из игры. — Все хорошо, Санс, — Папирус взял брата за руку и одарил ободряющей улыбкой. — Только ты и я. Гриллби будет против Флинта. Санс оглянулся на своего опекуна, который сверлил взглядом брата, оба они излучали ауру соперничества. — Я тебе зад надеру, — ухмыльнулся Гриллби, закатывая рукава. — Это игра, Гриллби. Постарайся унять свое рвение, — ответил Флинт, сложив руки на груди. — Сказал парень, который не позволил мне выиграть ни одной игры во вспышки. Флинт усмехнулся, закатывая глаза. — Возможно, если бы ты бегал быстрее, я бы и не каждый раз в тебя попадал. — Ах так, я точно надеру тебе зад. Санс, оставь Флинта мне, — сказал Гриллби сыну, слишком увлеченный противостоянием с братом, чтобы заметить, как взволнован скелет. Папирус послал маленькую искру магии через их руки и разжал ладони. — Мы даем вам фору! Три, два, один, поехали! Папирус и Флинт побежали. Гриллби бросился вдогонку за своим братом, который оглянулся назад и, заметив приближающегося элементаля, поднажал в скорости. — Жулики, у нас должна быть фора в 10 секунд! — крикнул Флинт. — Вы считаете медленно, — возразил Гриллби, протягивая руку за чужой душой, но Флинт увернулся от его прикосновения и побежал дальше. Почувствовав себя в некотором одиночестве, Санс ощутил большую уверенность в игре, понимая, что это действительно будет бой только между ним и братом. Он заметил Папируса, хихикающего за камнем, ухмыльнулся и погнался за ним. Маленький скелет сорвался с места, громко смеясь и иногда поглядывая назад, чтобы проверить, где Санс. Старший скелет легко мог победить в игре. Движения брата были предсказуемы и просты. Все, что Сансу нужно было сделать — это телепортироваться перед ним, призвать его душу и задеть ее. Конечно, Санс даже через миллион лет так не сделал бы, поэтому он просто бегал за братом, намеренно промахиваясь, когда оказывался слишком близко к нему, чтобы коснуться души. Санс обычно всегда давал Папирусу выиграть или думать, что он выиграл… обычно. Младший скелет оглянулся и остановился, когда заметил, что старшего брата нет позади. — Санс? — позвал он, оглядываясь вокруг. — Попался! — сказал Санс, появившись за спиной Папируса и закрыв его светящиеся глазки. Папирус ахнул и развернулся, давая Сансу доступ к своей душе. Аккуратно приложив два пальца к грудной клетке, Санс вызвал лучистую душу брата, его собственная душа вспыхнула, пробуждаясь. — Ты сжульничал! — крикнул Папирус, после того как битва началась. — Но ты не говорил, что нельзя срезать пути, — поправил его брат, и Папирус надулся. — Готов? Папирус встал в защитную стойку, готовясь уклоняться от нападения. Старший брат вызвал две маленькие кости, и не глядя, направил их в сторону брата. Папирус с легкостью увернулся и убежал, торжествующе смеясь. Первый раунд закончился победой монстров. Гриллби наголову разбил своего брата: он обжег большую часть его спины и даже нанес несколько очков урона его здоровью. Но сразу же извинился — на самом деле он не хотел навредить ему, однако дух соперничества Флинта от этого разгорелся только ярче. Несколько очков здоровья казались пустяком, когда он думал о своей мести. Монстры могут на самом деле получить ущерб, угрожающий жизни, когда их душу призывают. Душа — это сердце, сама суть. У большинства монстров она контролирует все, чем они являются, вот почему она скрыта внутри тел, и ее можно только призвать. Обычно урон приходится по телу монстра, а не в его душу, но когда душа на виду, повреждения могут быть опасны. Выставлять душу напоказ — это нечто интимное и личное. Конечно, дети не чувствуют этого, но, повзрослев, они понимают, насколько важен этот источник жизни и потому относятся к ней с уважением. Даже в обычной драке души никогда не участвуют, потому что ни один монстр не хотел бы убить другого таким жестоким способом. Чаще всего душу демонстрируют тем, кого любят, в знак глубокой привязанности и доверия. Санс доверял Папирусу в отношении своей души, и хотя пара элементалей чаще ссорилась, чем нет, они все равно доверяли друг другу свои жизни. Но никому, кроме Папируса, Санс не доверил бы свою душу. Она была слаба как по цвету, так и по силе. Папирус знал это. Но больше никто. После бесчисленных неудачных экспериментов Гастера душа Санса была повреждена и не подлежала восстановлению. К счастью для Гастера, его созданию-скелету не нужна была его жалкая душа для сражения, а людям не требуется призывать души, чтобы быть убитыми. Скрывая свою душу, Санс был силен. Он мог выдержать множество ударов и ответить еще жестче. Когда его душа была на виду, это кончалось. Санс никогда не читал и не слышал о монстре, чья душа была бы такой же жалкой, как его. Монстры редко опускались ниже пяти очков статистики силы их душ. Санс… он помнил те дни, когда у него было двадцать. Он помнил те дни, когда у него было десять. Он помнил те дни, когда у него было четыре. Теперь он проживал каждый день с одним. Настала очередь Санса и Гриллби убегать, что они и сделали. Флинт и Гриллби, судя по всему, окончательно забили на правила и запускали друг в друга огненные шары, пока Флинт пытался поймать брата. Старший скелет решил избежать этого инферно, заставив Папируса преследовать его подальше от жары. Санс в очередной раз уклонился от атаки брата, она была такой медленной, что даже притворяться было сложно. Еще одна причина, по которой Санс ненавидел эту игру — если он был человеком, игра становилась нечестной. Вряд ли хоть кто-то был способен на призыв и атаку достаточно быструю, чтобы на самом деле сделать притворные движения Санса настоящими. Хотя любая атака быстрее скорости улитки рисковала уничтожить его единственное очко здоровья. Санс мог с легкостью контролировать уровень собственных атак, но это потому, что он был обучен. Папирус же до сих пор пытался понять природу своей магии и атак, которые наносили мало урона, были нестабильными, слишком рискованными в применении или слишком медленными, чтобы назвать их атаками. Вот почему оба брата предпочитали простые пятнашки, или, если они играли в монстров и людей, то, когда Санс был человеком, Папирус не призывал его душу, вместо этого они делали вид, так Папирус мог на самом деле нападать, без опасения убить собственного брата. — Бро, да брось, тебе не нужно этого делать. Просто играй по нашим правилам, — попросил Санс, наблюдая, как Папирус призывает его душу, после того как поймал его, на самом деле застав врасплох. — Но на этот раз мы играем по правилам. — Но они-то нет, — Санс указал на элементалей, которых слышал позади. — Да, но не мы. Давай, в этот раз я справлюсь лучше. — Ладно, но если промахнешься, мы будем играть по-нашему, хорошо? Папирус согласился. Его душа была готова и сияла, как маяк надежды, по сравнению с тусклой тенью души Санса. — Ладно, готов, когда ты… — Санс осекся, когда Флинт врезался в него, сбив их обоих на землю. Скелет приподнялся и сел, уставившись на Флинта и не обратив внимания на Гриллби, который звал его по имени. Время как будто ускорилось и замедлилось одновременно. Гриллби с ужасом наблюдал, как огненный шар, который он запустил во Флинта, сейчас несся к Сансу, чья душа была на виду перед ним. Бармен не мог прочитать его душу, но знал, что атака, которую он направил, была не из тех, что он хотел бы использовать на собственном ребенке. Элементаль крикнул Сансу, веля ему пригнуться, но скелет был слишком занят, пытаясь оправиться от падения, чтобы услышать. Тело Гриллби двигалось недостаточно быстро, а огненный шар был на прямом пути к его сыну. Внезапно Санса оттолкнул в сторону его брат. Старший скелет крякнул, упав на землю, немного взволнованный этим неожиданным ударом. Он поднялся еще раз, на его лице было написано раздражение, когда он повернулся и хмуро посмотрел на своего брата. — Пап, зачем ты… — Санс потерял дар речи. Папирус скорчился на земле, прижимая руку к груди, его личико сморщилось от боли, слезы грозили вылиться из глазниц. Широко открытые пустые глазницы Санса не отрывались от него несколько секунд, его душа потемнела еще до того, как его охватила паника. — Папирус?! — крикнул Санс, подбегая к брату, его руки зависли над ним, боясь прикоснуться. — Папирус? Пап? Бро? Пожалуйста, ты в порядке? — причитал Санс, его душа начала меркнуть в цвете, а нестабильная магия искрами выстреливала от нее. — Я в порядке, — прошептал Папирус, сжимая руку. Его голос дрожал, он явно пытался сдержать слезы. — Все нормально. Санс потянулся к душе брата, баюкая ее, как будто это была самая важная вещь в целом мире, потому что это она и была. Санс изучил душу, проверяя повреждения и считывая полученный урон. 11/20. Это был самый низкий показатель здоровья, который Санс видел у своего брата. Почти половины его здоровья не было, он был почти наполовину мертв. Что если бы он умер? Зрачки Санса померкли, когда он подумал об этом. Его брат ранен. Его брат пострадал из-за него. Санс не уделил должного внимания, и Папирус спас его. Папирус — удивительный, талантливый, невероятный брат Санса, спас его — жалкую, бесполезную трату воздуха. Почему? Зачем он сделал это? Почему Санс позволил этому случиться? Как он мог допустить, что его брат, его мир, так сильно пострадал?! — Папирус, ты… За спиной Санса осыпалась земля, действуя мгновенно, он вернул их души в тела и прикрыл брата, защищая. — Не трогай его! — крикнул скелет, его левая глазница мерцала. Его брат ранен, ему нужна помощь. Все вокруг представляет опасность. Гриллби, Флинт, все. — Санс, прошу тебя, мне нужно убедиться, что он в порядке, — настаивал Гриллби, пытаясь обойти Санса, но скелет зарычал, толкнув Гриллби на землю. — Не трогай его! — повторил он, крепче прижимая к себе Папируса. — Санс, все хорошо. Не злись, — твердо сказал Папирус, встав на ноги, но все еще сжимая свою руку. Санс обошел его кругом и внимательно осмотрел брата на предмет других повреждений, но ранена была только его рука. — Папирус, дай мне посмотреть, — попросил Санс, притягивая к себе руку младшего брата. — Я в порядке. Просто немного больно, — Папирус пошевелил рукой, демонстрируя обожженную кость. Санс судорожно вдохнул, уже не способный рационально мыслить. Он ранен. Это его вина. Санс должен был принять удар на себя. Он должен был заметить, что если бы Папирус умер из-за него? Как Санс мог жить дальше, если бы его брат отдал свою жизнь, спасая бесполезную душу Санса? Он не мог. Нет, Санс никогда не позволит такому случиться вновь. Это он должен защищать своего брата. Это он должен быть старшим братом, героем Папируса. Он потерпел неудачу, но никогда больше такого не допустит. Никто больше не обидит его брата, никому больше не позволено находиться рядом с ним. Папирус его и только его. Никто не любит его так, как Санс, никто не знает брата так, как он. Никто не будет в состоянии понимать и заботиться о брате так, как это делал Санс. Никто. Никто кроме него, все остальные представляют угрозу. «Ликвидируй угрозу». Санс услышал сухой шорох земли за спиной и сорвался. — Отойди! — пронзительно крикнул он, запуская две острые кости в Гриллби и Флинта. Братья-элементали отпрыгнули в сторону, кости пронзили землю. Флинт отскочил далеко, отступая еще дальше, но Гриллби стоял на своем, приближаясь к Сансу с поднятыми в знак мира руками. — Санс, пожалуйста. Дай мне помочь. Папирусу нужна помощь. «Он ранил его». — Он не хотел, — пробормотал Санс сам себе, пытаясь сохранить последние крупицы вменяемости и одержать верх над растущей тревогой. «Он ранил твоего брата. Он мог убить его и все, что осталось бы от него — это кучка пыли».. Руки Санса дрожали, дыхание становилось беспорядочным. «Ĥǿ э̌т̨ǿ б̨ы̊л̨̧ā б̨ы̊ т̨вǿя̨· в̨ѝн̨̧ā, н̀ę τãќ л̨̧ѝ?» — подхватил второй голос, и Санс вздрогнул. — Заткнись! — потребовал он, хотя никто с ним на самом деле не разговаривал. Гриллби был янтарно-оранжевым, оттенки бордового мерцали в его пламени. У Санса галлюцинации. Прямо перед ним его ребенок слышал, а может даже видел то, чего нет. Наблюдая за этим, перепуганный Гриллби окончательно поверил в серьезность ситуации. — Санс? — позвал Гриллби, надеясь привлечь внимание своего ребенка. «Ťы̊ в̨ѝд̧ѝш̋ь̧̨̈́ э̌т̨ǿ, Čāн̨̧ċ? βѝд̧ѝш̋ь̧̨̈́ п̋ы̊л̨̧ь̧̨̈́ б̨ρāт̨ą, чт̨ǿ пþǿςы̊пāęτčя̨· ĉкв̨ǿз̧̨ь̧̨̈́ т̨в̨ǿѝ пāл̨̧ь̧̨̈́цы̊? Ťы̊ чŷв̨čт̨в̨ўēш̋ь̧̨̈́ ęё в̈́ в̨ǿз̧̨д̧ўхē? Ēґǿ т̨ēл̨̧ǿ пþѝкþы̊л̨̧ǿ ēд̧ѝн̨̧čт̨в̨ēн̨̧нǿґǿ, кǿґǿ ǿн̨̧ л̨̧ю̀б̨ѝл̨̧,, д̧ā¤ж¤ę ēςл̨̧ѝ э̌т̨ǿт̨ м̊̌ǿн̨̧čт̨þ ċт̨āл̨̧ пþѝчѝн̨̧ǿй ēґǿ čм̊̌ęþт̨ѝ.» «Жалкий». Санс все еще стоял спокойно. Его глаза были прикованы к земле, и он видел это. Он видел пыль, рассыпанную вокруг его ног. Он чувствовал, что она обсыпала его с головы до пят. Он ощущал ее запах, ее вкус, чувствовал ее. Санс поднял руки и в ужасе уставился на пыль, струящуюся между пальцев. «Это все…» — прошептал слева знакомый голос. Скелет услышал, что фигура перед ним приблизилась на шаг. Он поднял голову, пустые глазницы остановились на огненном элементале. «Έґǿ в̨ѝн̨̧ā», — закончил справа новый голос, и Санс сломался. Мир вокруг него завертелся и закружился, единственное, что осталось неподвижным — оранжевое пламя перед ним. Санс не понимал, где находится, только источник света впереди ярко светился, насмехаясь над ним. — Это все ты виноват, — прошептал Санс с пустым безэмоциональным лицом. — Ты ранил его, — Гриллби выглядел виноватым, но Санс шагнул ближе. — Ты убил его. — Санс, никто не умер, — попытался убедить своего ребенка Гриллби, но Санс отказался ему верить. Он больше не был в реальности. — Папирус стоит прямо позади тебя, просто обернись. У тебя галлюцинации. Пожалуйста, обернись, Санс. Санс отказался оглядываться на кучку пыли. Он и так ощущал ее на себе, и ему не нужно было дополнительное напоминание о том, что когда-то было его братом. «Э̌т̨ǿ т̨вǿя̨· в̨ѝн̨̧ā, чт̨ǿ ǿн̨̧ ÿм̊̌ęþ, Čāн̨̧ċѝ. Ħǿ ęщ̄ê н̀ę пǿз̧̨д̧н̀ǿ в̨êþн̨ÿт̨ь̧̨̈́ д̧ǿл̨̧¤ж¤ǿκ». Вернуть должок? Что это значит? Санс почувствовал, как его голова поворачивается в сторону старшего элементаля, который стоял далеко, расплываясь и выпадая из искаженного поля зрения скелета. Так вот что он имел в виду. Вернуть должок. Месть. Око за око. Он забрал его младшего брата, так что Санс убьет его. «Атакуй». Руки Санса заискрились голубой аурой, окутывающей их. Его слух заглушил голос, эхом отдающийся внутри черепа. По взмаху его руки появились три большие кости и помчались в направлении Гриллби. Элементаль нырнул в сторону, бросив взгляд на Папируса, который сейчас стоял в одиночестве. — Гриллби, сзади! — крикнул Флинт, подбегая к брату. Оранжевый элементаль быстро обернулся на Санса, который стоял, подняв руку, два огромных бластера нацелились на него. Флинт оттолкнул брата в сторону, и они оба покатились по земле. Выстрел Санса прошел мимо, но он не растерялся, призвал берцовые кости, и они зависли над Гриллби и Флинтом, готовясь пронзить их. Голоса теперь кричали, приказывая Сансу нападать. Когда кости начали падать, Флинт призвал волну пламени, которая оттеснила атаку Санса и отклонила ее. — Флинт, стой! Не трогай его!.. — просил Гриллби, но Флинт его не слушал, он встал перед братом в защитную стойку. Санс источал ошеломительную энергию. У него было слишком много магии и недостаточно стабильности, чтобы удержать ее. Скелет переместился за спину элементалей, в его руке появилась кость, и он ударил ей по ноге оранжевого, из-за чего тот с криком упал. Флинт выругался и развернулся, выпуская пламя, но Санса там уже не было. Скелет появился перед ним, так что Флинту пришлось создать высокую стену огня, толкая ее как щит в сторону безумного нападающего. Санс создал свою собственную преграду, и защитная стена пламени разбилась об нее. Эксперимент создал еще одну стену позади элементалей и направил ее на них, потом вызвал еще две, заманив их в ловушку. Он шагнул вперед, сжал руку и дернул ее назад, вытянув души двух монстров из их тел. «βз̧̨ǿþв̨ѝ ѝх̦, Čāн̨̧ċѝ! Ρāčпы̊л̨̧ѝ ѝх̦. Ρ̈́āčпы̊л̨̧ѝ!» «Призови бластеры. Стопроцентный заряд». Глаз Санса дернулся, сияние магии практически скрыло его лицо, когда он начал поднимать ладонь, но что-то остановило его руку. Санс опустил взгляд на две ладошки, которые держали его и нахмурился. Кость? Но почему… — Санс, остановись! — взмолился Папирус, не обращая внимания на боль, он только сильнее сжимал брата. Санс попытался сдвинуть руку, но хватка была слишком крепкой. — Прекрати, — приказал Санс, извиваясь. Почему он это делает? Санс же старается ради него! Он мстит за своего брата, наказывает тех, кто причинил ему боль. Они заслужили наказание. Они должны быть уничтожены. — Нет, Санс! Пожалуйста, хватит, не обижай их! Остановись, пожалуйста! Сейчас Папирус плакал, и Санс перестал вырываться. Почему он плачет? Он не хочет этого? — Х-хватит. Отпусти. — Санс, прошу, — крикнул Папирус на языке, который знали только они двое. Санс вздрогнул. Его искаженное восприятие изменялось, позволив Папирусу пробиться сквозь него и спасти его. — …Пап? Осознание реальности Санса возвращалось, но его психическое состояние все еще было ужасно измененным. Он понимал, что Папирус стоял позади него, держал его, был в безопасности, жив. Но он был мертв, Санс мог поклясться, что был, но больше нет? Неважно. Его не волновало, как и почему, но его брат был цел, был жив, это все, о чем он думал. Атаки, окружавшие огненных элементалей, пропали, так же как и свечение глаз Санса. Его глазницы опустели, он до конца не осознавал всего, что не было связано с Папирусом. Где он находится? Ему жарко, но почему? Образы мелькали вокруг, большой камень в нескольких метрах преобразился, превратившись в двери лаборатории, в диван в их доме в Сноудине, потом опять в иссушенный ком земли. Ничто не имело смысла, не было ничего реального. Он чувствовал, что вспотел. Но почему он вспотел в Сноудине? Почему операционный стол Гастера стоит в Жаркоземье? Почему он одет в футболку в лаборатории? Где его обычная роба? Где его куртка? Где он сам? Санс покачнулся на ногах, вцепившись в брата для опоры. Он быстро моргал, зрачки то исчезали, то появлялись, пока он пытался сфокусироваться и удержать себя. Скелет поднял взгляд и увидел пару задыхающихся элементалей. Огонь? Почему? Где? Он попытался сделать шаг вперед, протянув к ним руку, но желтый элементаль выставил атаку перед собой, останавливая его. — Нет! Санс вздрогнул, съеживаясь от громкого голоса. Ребенка наполнил ужас, когда незнакомая земля начала проступать перед ним, расплавляться и вновь формироваться в очертания лаборатории. Санс стоял в операционной, у двери перед ним был Гастер, ровно там, где он и должен быть. Он в ярости. Что Санс натворил? Эта фигура перед ним не выглядела, как Гастер, но этот тон звучал в точности, как у него. Никто, кроме Доктора не обращался к Сансу так. Это, должно быть, он. Как он здесь оказался? Почему он задает себе этот вопрос? Конечно, он здесь, где еще ему быть, кроме Лаборатории? Эксперименту, оружию, творению Гастера. — Какого черта ты творишь?! — кричал знакомый голос, и напуганный скелет попытался отыскать его источник. Это не Гастер. Но это и не Папирус. Чей это голос? Фигура проявилась рядом с новым Гастером и грубо толкнула его в сторону. Санс задохнулся, лаборатория покачнулась, когда зрение сфокусировалось на оранжевом пламени. Санс знал его. Он был хорошим. Он был хорошим! Он их защитит. Позаботится о них. Защитник. Спаситель. Хранитель. Опекун! — Папа? — прошептал Санс напуганным и растерянным голосом. Опекун посмотрел на него, его утешающее пламя так успокаивало, помогая скелету восстановить фокус. Он потянулся к опекуну, но новый Гастер свирепо глянул на него, пылая высоким кроваво-красным огнём. — Отойди от него, — прорычал элементаль, напугав Санса. Скелет мгновенно повиновался, суетливо пятясь назад так быстро, что упал, его глазницы заполнились слезами. Этот командный тон предупреждал, что Санс должен подчиняться, или пострадает. Он принадлежал только Гастеру. В разуме скелета все перемешалось, он был не в состоянии отличить реальность от галлюцинаций. Все, что он знал, что этот опасный Гастер возвышался над ним, смазанная, переменчивая фигура; магия скелета бесконтрольно выплескивалась из него. Был ли это Гастер? Нет, не он. Но это мог быть он? Санс не знал. Этот тон не оставлял места для ошибки. Санс подчинялся этому тону, ловил каждое слово, сказанное этим тоном. Голос был зол на него, скелет не сомневался в этом. Он не знал, в чем дело, но он точно виноват. Он всегда виноват. — Я сожалею, — пробормотал он, боясь говорить громче. — Мне очень жаль. Мне жаль. Мне жаль, — начал повторять Санс, слезы текли по его щекам, а кости гремели. — Санс? — позвал Папирус, укладывая свои ручки на грудь брата. Скелет не реагировал, лишь продолжал извиняться, крохотные зрачки смотрели на Флинта, который больше не казался таким угрожающим. — Отойди от моего сына! — рявкнул Гриллби, дергая брата и отталкивая его в сторону. — Санс? Санс, все нормально. Все в порядке, — сказал Гриллби, присев на корточки рядом со своим ребенком, который уже начал задыхаться. Санс был напуган, зол, смущен, испытывал облегчение, одиночество, ужас и оцепенение. Он чувствовал в себе слишком много всего. Слишком много мыслей вторгалось в голову, все кричат разные команды и приказы. Атаковать Гриллби. Проверить Папируса. Бежать. Подчиняться Флинту. Плакать. Ждать приказов. Кричать. Звать на помощь. Позвать Папируса. Вернуться домой. Упасть в обморок. Нападать. Покориться. Паниковать. Где он? В лабораториях? Как? Почему? Он почувствовал, как на его плечи легли чьи-то руки, и яростно дернулся, вскрикнув от страха. — Санс, все хорошо, — голос оранжевого элементаля был спокойным и умиротворяющим. Санс знал его, доверял ему. Это был их опекун, их отец. Он был их другом. Он… Он ранил Папируса. Нет, это несчастный случай. Друг. Безопасный. Отец. Безопасный. Безопасный… — Брат? — Санс повернул голову и увидел Папируса. Папирус. Живой. В безопасности. Раненый. — Р-рука, — пробормотал Санс, протягивая собственные дрожащие руки, чтобы осмотреть рану. Он пострадал. Сансу нужно помочь ему. Санс так напуган. Кто-то смог ранить его брата, кто-то это сделал. Успокойся. Он в безопасности. Жив. Нужно помочь. — Санс, давай вернемся внутрь, хорошо? Мы должны помочь Папирусу, верно? — медленно проговорил Гриллби, скелет посмотрел на него, его зрачки затухали и проявлялись. Гриллби попытался протянуть ему руку, чтобы поднять, но Санс заскулил, пятясь назад, в его глазах плескался ужас. — Н-не раньте его. Н-нет… Флинт сделал шаг вперед, и Санс закричал. Его магия заискрилась в защитной реакции. Скелет съежился, одной рукой сжимая футболку брата, тихие всхлипы вырывались из его горла. — Уходите! — крикнул Папирус, отворачиваясь от Флинта, который выглядел огорченным. Гриллби изо всех сил пытался игнорировать то, как Санс скулит и плачет, когда поднимал обоих детей на руки, прижимая к своей груди. Санс вцепился в Папируса, рыдая в футболку брата и бормоча извинения. — Грилл… — Держись от меня подальше, — сказал Гриллби брату, не глядя на него, голосом слишком спокойным и почти зловещим. Бармен оставил брата на улице и вошел в дом. Сульфи сидела на диване, разглядывая какие-то свои работы, когда элементаль вломился внутрь. Она подняла глаза от бумаг и увидела плачущих детей. — Гриллби, что случилось?! — выдохнула Сульфи, вскакивая на ноги. Она шагнула вперед, но Гриллби попятился, бормотание Санса стало громче при звуках нового голоса, и опекун плотнее прижал его к себе. — Держи своего мужа подальше от моих детей и от глаз моих, — сказал Гриллби синему элементалю, проходя мимо нее. — Фиа! — позвал бармен, его племянница высунулась из своей комнаты. — Что ты… Ох, воу, что случилось? — Принеси мне вашу аптечку от ожогов, пожалуйста. Оставь ее за дверью. Фиора кивнула и скрылась, чтобы найти аптечку. Гриллби попытался посадить Папируса отдельно, но Санс держался за своего брата, как будто от этого зависела жизнь, и у бармена не было выбора, кроме как усадить обоих детей на кровать. Огненный элементаль метался по комнате: подхватил толстовку Санса, плюшевую игрушку и легкий плед. Он скинул эти вещи перед скелетами и опустился на колени, позвав Санса по имени несколько раз, чтобы привлечь его внимание. — Мне жаль, — голос Санса был тихим и надломленным. — Все хорошо, Санс, видишь? Взгляни, у меня твоя толстовка. Санс, открыв слезящиеся глазницы, посмотрел на синий предмет одежды. — Хочешь, я помогу тебе надеть ее? Скелет кивнул, и Гриллби медленно и осторожно накинул толстовку на плечи Санса, его руки все время оставались в поле зрения скелета. Послышался мягкий стук в дверь, и Гриллби увидел Фиору, которая положила аптечку на пол и отступила. Бармен встал и, подобрав аптечку, вернулся к своим детям. — Санс, мне нужно, чтобы ты сделал для меня кое-что действительно очень важное, хорошо? Скелет не ответил, но поднял на опекуна глаза. — Сперва мне нужно, чтобы ты сказал, как себя чувствуешь. Пожалуйста, будь честен. Я не разозлюсь. — Я не знаю, — ответил Санс, и Гриллби кивнул. — Ладно. Санс, Папирус ранен. Ты знаешь, правда? Мы должны помочь ему, ты и я, хорошо? — Х-хорошо. — Нам нужно пойти в ванную, ладно? Я понесу вас обоих, но мне нужно, чтобы ты подержал это для меня. Это лекарства для Папируса, это безопасно. Ты справишься, Санс? Гриллби протянул аптечку, Санс отцепил собственные руки от брата, потянулся за коробкой и обнял ее вместо братишки. Бармен отнес детей в ванную, заперев дверь, поставил Папируса на пол рядом с раковиной и открыл кран. Санс встал по другую сторону умывальника и держал руку Папируса под прохладной водой, пока Гриллби открывал аптечку и извлекал из нее различные вещи. Санс сосредоточился на брате и его ожоге. Его мир еще кружился и обстановка то и дело расплывалась и мелькала, но единственное, что оставалось неизменным, это Папирус, который поддерживал рассудок своего брата. Держа его за руку, ощущая его магию, склонившись над его раной, Санс был здесь, с Папирусом. Где здесь? Не имеет значения. У него есть Папирус. Санс с трудом мог спокойно стоять и сохранять невозмутимость, но та малая толика здравомыслия, что в нем осталась, носила имя Папирус, и она подпитывала его тело. Сансу нужно позаботиться о травме Папируса. Из-за тяжести ожога Гриллби боялся прикоснуться к ней. Руки скелета тряслись, делая перевязку довольно трудным делом, но присутствие Папируса помогало сдержать дрожь, пока Гриллби четко объяснял, что нужно делать. Когда рана оказалась перевязана, Санс расплакался слезами радости и облегчения от того, что его брат был в порядке. Бармен отвел своих детей обратно в комнату, заслонив Санса, когда увидел своего брата и Сульфи, приглушенно разговаривающих в гостиной. Он закрыл за собой дверь и сел рядом с мальчиками, которые забрались на кровать. Бармен сразу же приступил к делу, натянул на Санса его толстовку, протянул Папирусу игрушку и укутал детей в плед. Гриллби окинул взглядом детей, отмечая их изможденные лица. Несомненно, они оба устали, эмоционально истощены, и вполне возможно их немного лихорадит от всей этой беготни и жара. Бармену больше всего на свете хотелось позволить своим детям уснуть, но он не мог оторвать взгляд от Санса, которого трясло так, будто он оказался в холодном Сноудине без своей куртки. Его глазницы были больше обычного, они как будто заняли половину его лица, настолько пустыми и темными они казались. Его зрачки практически исчезли, слегка проявляясь, когда Папирус шевелился или говорил. Санс выглядел совершенно потерянным. Когда он смотрел на что угодно кроме брата, на его лице отражались растерянность и страх. Душу Гриллби словно разорвали на части, когда Санс остановил на нем взгляд, полный ужаса и непонимания. Элементаль хотел помочь Сансу. Но не представлял, как. Что бы с ним ни случилось, прежде Гриллби никогда не сталкивался с подобным. Он не имел понятия, как хотя бы попытаться подбодрить ребенка, но это не значит, что он не мог попробовать. — Санс? Глаза скелета резко расширились, а взгляд метнулся к Гриллби. — Ты в порядке? Санс сглотнул, скользя взглядом вниз, чтобы посмотреть на Папируса, который задремал. — Я не знаю. — Можешь рассказать мне, что ты чувствуешь прямо сейчас? — попытался Гриллби, но получил тот же ответ. — Не знаю. — Ладно, это нормально, — успокоил опекун, его голос оставался спокойным и собранным. — Можешь сказать, где ты сейчас? Скелет обвел взглядом комнату, его зрачки исчезали и проявлялись, пока он осматривался, его лицо наполнилось тревогой, прежде чем он открыл свой рот и произнес: — Не знаю. Бармен глубоко вздохнул, заставив себя улыбнуться, чтобы Санс не смог заметить его растущее беспокойство. — Можешь назвать свое имя? — ВД… — скелет замолчал, уставившись в стену перед собой, будто там кто-то был. Гриллби обернулся, но ничего не заметил. — …Санс, — в конце концов ответил старший скелет. — А что насчет него? — Гриллби указал на Папируса, и Санс ответил гораздо быстрее. — Папирус. — А я? Повисла ещё одна долгая пауза. — Га... — Дрожащие точки зрачков скелета обследовали лицо Гриллби, как будто искали там ответ на вопрос. — Папа? Улыбка Гриллби немного потухла, но он постарался не выглядеть слишком разочарованным. — Да, но ты помнишь мое имя? Санс поерзал, сжимая пальцами рук фиолетовый плед, а пальцами ног — простыни. — П… папа? — попытался скелет еще раз еле слышным голосом, его глаза заслезились. — Все хорошо, не плачь. Я твой папа. Не волнуйся, все нормально. Гриллби вздохнул и пробежал руками по своему лицу и шее. Санс слегка расслабился, и бармен задал следующий вопрос: — Можешь описать стену за моей спиной? Саму стену, мебель и все остальное, ладно? Санс посмотрел на Гриллби, потом на стену и кивнул. — В левом углу комод, над ним полка. На ней фотографии и блестящий камень. Е-еще там стол с… — Санс не сводил взгляда с рюкзаков на столе. Его зрение помутилось, перед ним замелькали образы его стола в Сноудине и операционного стола в лабораториях Гастера. Он быстро заморгал, зажмурился и снова открыл глазницы, опять посмотрев на рюкзаки. Рюкзачок Папируса. Его вещи. Их вещи. Их комната… нет… комната для гостей. В доме… в чьем доме? Почему он здесь? Подожди, они разговаривали. О чем? Вопрос был о рюкзаках? Но кто это спросил? Санс посмотрел на своего опекуна, его зрачки расширились, когда воспоминания вернулись к нему. Это спросил Гриллби. Это дом Гриллби? Нет, дом его семьи. Они в гостях. Они в Жаркоземье, гостят у семьи Гриллби! Почему он об этом забыл? — …Гриллби? Руки Гриллби дернулись в его сторону, каждая крупица магии в нем сдерживалась, чтобы не напугать ребенка внезапными объятиями. — Да, малыш? — Где… — скелет взглянул вниз и расслабился. — Пап. — Санс? Как ты себя чувствуешь? — спросил Гриллби, и ребенок задумался над ответом. Его плечи медленно поднялись и опали, а взгляд поник. — Голова болит. Гриллби был эмоционально истощен. Нервы и паника заставили его начать смеяться. Санс ужасно смутился, но Гриллби втянул его в крепкие объятия. — Ха, это нормально, все хорошо, — произнес Гриллби вслух, обращаясь больше к себе, чем к кому-то еще. Сансу стало слишком жарко в толстовке, под пледом и в объятиях Гриллби. Он заерзал, но опекун не двинулся ни на сантиметр, чтобы отпустить его, тогда Санс немного толкнул его. — Гриллби, слишком жарко, — озвучил Санс, и Гриллби со вздохом отпустил ребенка. Сейчас оранжевое пламя было одного из самых мягких оттенков, которые скелет видел до этого. Его мысли и эмоции слишком накалились за сегодняшний день, но Санс все гадал, почему Гриллби выглядит таким безумным. — Поспи немного, малыш. Ты, наверное, вымотался. Санс оглянулся на своего брата, который крепко спал, и кивнул. Он лег рядом с ним, положив на него руку, приобнимая. Гриллби сложил плед рядом с собой, понимая, что они, скорее всего, скинут его во сне. — Ты тоже устал? — спросил Санс, зевая. Гриллби покачал головой, поглаживая обоих детей по черепам. — Я в порядке, не волнуйся. Просто засыпай. Я все время буду здесь, обещаю. Скелет, еще раз зевнув, закрыл глазницы. — Обещаю, — пробормотал Гриллби, аккуратно вырисовывая большими пальцами успокаивающие узоры на черепах скелетов, убаюкивая их. Примечание: От автора: (Не могла не перевести) Для тех из вас, кто не учился тому, чем ваш чертов мозг может заниматься в свободное время, позвольте рассказать. (Вы многое пропустили!) Когда у кого-то галлюцинации (чаще визуальные, но и слуховые тоже) лучшая штука, которая может помочь это: 1) успокойся сам. 2)постарайся дать пострадавшему (особенно при визуальных галлюцинациях) вернуться в реальность. Пусть он расскажет тебе, что видит за окном или в комнате. 3) смотри сам, если у него все еще галлюцинации, то скажи ему, что это глюк. Но НИ В КОЕМ случае не спорь и не доказывай силой. Для него это реальность, и если ты скажешь такой: «Это не реально, это бред!» то сделаешь только хуже. 4) Успокаивай. Утешай. ПОДБАДРИВАЙ! Все для НЕГО и это сделает ЕМУ лучше. 5) и наконец, попроси его назвать свое имя, а затем спроси твое, пусть он ответит так хорошо, как сможет. Об этом говорит и опыт, и научные исследования, но иногда людям НЕ нужно, чтобы их трогали, пока они сходят с ума, так что все, что ты можешь сделать, чтобы поддержать их рассудок это звать их и делать это часто. Даже если это будет казаться раздражающим и монотонным. Но ты дашь им возможность, сосредоточится на тебе и успокоиться. Твои фразы могут быть просто «Эй, Санс. Санс, мне нужно, чтобы ты ответил. Санс, пожалуйста, моргни дважды, если ты понимаешь, Санс?» Назови человека по имени около 6 раз, но все, что услышит паникующий человек будет что-то вроде «.......Санс.......Санс..........Санс.......» И в панике он или нет, 9/10 человек отреагируют, хотя бы для того, чтобы попросить тебя заткнуться.