My Fault/Моя вина

Фейерверки оказались не такими уж шикарными, как ожидал Гриллби. Выяснилось, что взрываются они ничуть не лучше тех, что Флинт как-то слямзил у соседей, когда они еще были детьми, но и их хлопков хватило, чтобы переполошить все окрестные дома. И это было действительно весело. Гриллби не мог припомнить, когда в последний раз они так долго не дрались и не спорили с братом. Как же приятно было находится рядом с ним и не чувствовать себя полностью выжатым. Когда пиротехника закончилась, братья вернулись домой. Это произошло намного позднее, чем они рассчитывали, но кто в силах отследить время по неизменному свечению лавы, представляющей вечный источник света? Гриллби пошел проверить детей и обнаружил их в кровати. Папирус спал, положив голову на колени Санса, но старший скелет проснулся, стоило только Гриллби открыть дверь, и уставился в пространство. — Привет, извини, что так долго, — сказал Гриллби, на что Санс лишь пожал плечами. — Мы уезжаем? — Не уверен, — признался бармен, прислонившись к дверному косяку. — Вообще-то мы достигли прогресса, но я знаю, что ты хочешь домой. Может, позволишь остаться еще на день? На лице скелета не отразилось никаких эмоций. Вместо ответа Санс еще раз пожал плечами и перевел взгляд на Папируса. — Тебя что-то тревожит? — спросил Гриллби, заметив отсутствующее выражение скелета. — Нет. — Уверен? — Нет. — Ты об этом тогда хотел поговорить? — напомнил Гриллби, имея в виду, каким обеспокоенный сегодня выглядел Санс. — Наверное. — Что случилось, малыш? Ты сам на себя не похож, — огненный элементаль подошел к ребенку и сел рядом с ним на кровать. — Я и не чувствую себя собой, — признался Санс, глядя на свои руки. — С тех пор как проснулся, я как-то забавно себя ощущаю. — В смысле забавно? — Забавно нестабильно. Я здесь, но словно и не здесь, я не могу ни на чем сосредоточиться, и каждый раз, как меня что-то расстраивает, мне кажется, будто я вот-вот все потеряю. — Санс, это не хорошо, почему ты не сказал мне? Гриллби в самом деле нужно приучить этого ребенка не держать все в себе. Обычно бармен мог прочитать эмоции Санса, но иногда тот сидел с каменным лицом, которое невозможно было разгадать. — Пап уснул здесь, да и тебя я не хотел беспокоить, — ответил скелет, все с тем же нейтральным выражением. — Я всегда с тобой, и ты меня ничем не побеспокоишь, Санс. Ты сам знаешь. Мы должны полагаться друг на друга. — Я и так положился на Папируса. — Малыш, ты понимаешь, о чем я. Ты мог бы прийти ко мне, я был всего лишь с Флинтом. — Знаю. Вот поэтому и не пошел, — без обиняков признался Санс. Гриллби вздохнул, проводя рукой по пламени на голове. — Санс, Флинт — неплохой парень. Скелет промолчал. — Он не причинит тебе вреда. Он не Гастер. Ребенок начал теребить молнию на кофте. — Санс, это ненормально. Ты не можешь бояться каждого монстра, который говорит строгим голосом. Не все будут общаться с вами, как я, многие говорят таким же тоном, что и Флинт. Но он не Гастер, никто из них, если уж на то пошло. Ты сам говорил, что он исчез. — Да, — промямлил Санс, отчетливо вспомнив день, когда Гастер был стерт. — Тогда почему ты так боишься? Разве Флинт выглядит, как он? — Нет. Непробиваемое выражение лица Санса начало трескаться, уголки его рта немного опустились. — То есть ты боишься только его голоса? — Я не знаю! — выпалил Санс, сбитый с толку этими вопросами. — Не знаю! Я это я! Бессмыслица какая-то! Все бессмысленно! Я просто испугался! Не знаю! Гриллби, вздрогнув, отпрянул во время этой вспышки, но быстро взял себя в руки. Папирус пошевелился, но не проснулся, только передвинулся, чтобы прижаться ближе к брату, а потом опять затих. — Эй, успокойся, малыш. Я не сержусь, я всего лишь хочу разобраться. Тебе не нужно меня сторониться, — сказал элементаль мягким тоном. — Я просто сумасшедший, — поморщившись, буркнул Санс, но в его глазницах уже стояли слезы. — Это… это все просто… — голос Санса дрогнул, и он застонал, яростно вытирая слезы. — Санс, ты не сумасшедший, — сказал Гриллби сыну, который только усмехнулся. — Нет, Санс. Тебя всего лишь легко спровоцировать. Но в этом нет ничего плохого. — Что значит легко спровоцировать? — задал вопрос Санс, его угрюмый вид слегка смягчился. — Ты просто чувствителен к вещам, которые напоминают тебе о прошлом. Это случается с теми, у кого был травмирующий опыт, как у нас с тобой. Сразу после войны меня тоже легко было спровоцировать. Малейшие детали будили воспоминания, но тебе уже лучше. Просто нужно потихоньку свыкаться. За день с таким не справишься, Санс. Скелет хмыкнул, устремив взгляд в пол. — Мне никогда не станет лучше, — промямлил он, и Гриллби легко постучал по задней части его черепа. — Не говори так. Ты поправишься, балбес, — улыбнулся Гриллби, но скелет не ответил на улыбку. Вместо этого он отвернулся, разглядывая узоры на наволочке. Может быть, действительно стоит забрать детей сегодня. Гриллби хотелось бы остаться еще на день, но Санс выглядел не очень хорошо, и если Флинт на самом деле был триггером для ребенка, то лучше увезти его подальше, пока он не стабилизируется. Уже почти десять, но если они выйдут прямо сейчас, то, скорее всего, доберутся до дома к полуночи. Это будет утомительно, но, по крайней мере, Сансу будет комфортнее дома. — Думаю, лучше будет нам поехать домой. Старший скелет не ответил, но подтолкнул спящего брата, который застонал и медленно принял вертикальное положение. Гриллби первым делом должен заботиться о них. Он не мог предсказать действия Санса, и его ненормальное поведение беспокоило. Элементаль думал, что Санс сможет сыграть в простых монстров и людей, а все закончилось слезами скелета, так что Гриллби не хотел рисковать и оставаться еще на день. Лучше перестраховаться, чем потом пожалеть. Санс и Папирус попрощались с Фиорой и Сульфи. С Флинтом попрощался только Папирус, а Санс, отвернувшись, ждал его у двери. Бармен попросил брата не слишком обижаться и обещал позвонить, как только купит телефон. Сульфи в последний раз предложила им остаться переночевать, но Гриллби отказался и заверил, что приедет ещё. Последний раз помахав на прощание, троица ушла, завершая свое короткое приключение в Жаркоземье. Теперь семье из трех монстров предстояло вернуться домой и провести их «лето», скорее всего, помогая Сансу пережить его личную борьбу. Когда они сели на паром до дома, оба ребенка уснули, и Гриллби воспользовался этим часом тишины, чтобы подумать. Завтра ему стоит купить новый телефон и позвонить Флинту, а потом договориться с Эллен о приеме. Бармену в любом случае нужно было привести Санса на осмотр, и кто знает, может, в этот раз скелет будет более открытым. Парню предстояло пройти долгий путь, но, если честно, Гриллби не верил, что Санс готов открыться кому-нибудь еще, по крайней мере, не тому, с кем ему некомфортно. Даже если бармену хотелось, чтобы Санс получил помощь и поправился, он не желал, чтобы ребенка накрыла паническая атака, когда кто-то начнет расспрашивать о его прошлом. Гриллби совершенно не горел желанием извиняться за своего сына, в случае, если тот снова попытается кого-то убить. Возможно, для скелета было бы лучше для начала попробовать поговорить об этом с опекуном, чтобы узнать свои пределы. По крайней мере, так Гриллби сможет предупредить врача, который будет вести Санса, или дать советы, каких тем стоит избегать. — Тра-ла-ла, в воздухе холодок, — пропел паромщик, швартуясь на причале у Сноудина. Гриллби вышел из задумчивости и заметил, что они приплыли. Он поднял спящих детей и осторожно сошел на берег. — Спасибо, — сказал бармен, поправляя детей и вещи, чтобы сохранить равновесие. — Тра-ла-ла, когда снег копится годами, всего одной маленькой снежинки хватит, чтобы вызвать лавину, — промурлыкала таинственная личность, уже уплывая вдаль, прежде чем Гриллби успел спросить, что он имел в виду. Паромщик славился своими случайными советами и короткими шутками, но Гриллби никогда не принимал их близко к сердцу. Он считал их не более реальными, чем гороскопы, однако эта фраза казалась другой. Вздрогнув, огненный элементаль отправился в сторону дома. Придя на место, он с удивлением обнаружил свет и незапертую дверь. Бонни, развалившись, сидела на диване, окруженная горой овощных закусок, единственным чистым пальцем она тыкала кнопки на пульте, со скучающим видом листая каналы. Услышав, как вошел Гриллби, она подняла взгляд и удивилась, увидев его. — И что пошло не так? — спросила она с полным ртом морковки. — Да будет тебе известно, что все закончилось на позитивной ноте, — ответил Гриллби, разуваясь. Санс и Папирус начали просыпаться, наполовину открыв глаза и оглядываясь вокруг. Гриллби опустил их вниз, и они, зевая, позволили опекуну снять с них куртки и обувь. — Привет, Бонни, — поздоровался Папирус, и девушка помахала. — Привет, ребятки, весело съездили? — Было здорово, — зевая, ответил младший скелет. — Идите-ка оба в постель. Я сейчас приду, — сказал им Гриллби, Санс кивнул и медленно побрел в сторону лестницы с Папирусом на руках. — Если все закончилось хорошо, почему вы так быстро вернулись? — Бонни убавила звук телевизора, а бармен повесил детские куртки на вешалку. — У Санса случился приступ, и он стал вести себя необычно. Мы думали остаться еще на день, но я решил не рисковать, — ответил Гриллби подруге, и она кивнула, предложив ему морковку, от которой элементаль отказался. — Серьезно было? — Наверное, один из худших. Но зато он согласился увидеться с терапевтом. — Ну, это уже прогресс, — улыбнулась Бонни, поднимаясь с дивана и стряхивая с себя крошки, попутно вытерев пальцы о футболку. — Разбирай вещи и расслабься, а я уложу детей спать, — сказала монстр-кролик, и элементаль ответил ей кивком. Санс и Папирус уже лежали в постели, прижавшись друг к другу на нижней полке. Девушка улыбнулась, прошлась по комнате, собирая их одежду, а затем подоткнула одеяло. Гриллби появился еще до того, как она выключила свет, убедился, что они оба в порядке, а затем включил ночник и вышел из комнаты, прикрыв дверь, но оставив щелку. Взрослые монстры спустились вниз, и Гриллби, глубоко вздохнув, присел на участок дивана, не захламленный Бонни. — Как же здорово дома, — признался бармен, утопая в диване, его пламя весело мерцало. — Диван пропах салатом. Ты что, не двигалась с тех пор, как мы уехали? — Это и мой отпуск тоже! Ты не поверишь, как сильно я его заслужила, — усмехнулась Бонни, разглядывая свои ноги. — Ты ведь не спала здесь? — Гриллби указал на подушку на полу, и Бонни пожала плечами. — Бон, ты же знаешь, что могла ложиться в мою кровать. — Каков скандал, Гриллби! Взрослая женщина спит в кровати своего друга-мужчины? Неслыханно. Бармен фыркнул и кинул в свою подругу кусочком брокколи. — Шучу. Я слишком ленива, чтобы перебираться куда-то на ночь, да и не хотела, чтобы ты находил мою шерсть в своей постели ближайшие пятьдесят лет. Предпочитаю, чтобы она вся была собрана в одном месте, — Бонни похлопала по дивану, и бармен брезгливо поморщился. — Перед уходом ты почистишь мне диван. — Конечно, Гриллби, само собой. А теперь, почему бы тебе не открыть бутылку своей любимой отравы и не принести пару стаканов, чтобы мы смогли обсудить вашу поездочку? Элементаль выполнил просьбу девушки, и начал рассказ, пока Бонни наполняла стаканы. Гриллби поведал ей все о поездке, а она выслушала, подливая напиток в бокалы. Бармен рассказал подруге про паническую атаку, свои страхи за Санса, мысли — все. Бонни была единственной, с кем Гриллби мог ничего не скрывать. Она в буквальном смысле видела все слабости бармена и прошла с ним весь путь к выздоровлению. Огненный элементаль всегда верил девушке, но после того, как она смирилась с его попытками самоубийства, резкими перепадами настроения и хреновым поведением, он понял, что может доверить ей даже свою жизнь. — Вот так как-то, — Гриллби помахал рукой в воздухе, три верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты из-за того, каким горячим он себя чувствовал. — Я тя понимаю, друг. Понимаааю, — Бонни попыталась погладить Гриллби по колену, промахнулась несколько раз, но в конечном итоге ей это удалось. — Ты сделал правильный выб-бор, — Бонни икнула, и одно ухо свесилось ей на лицо. — Да? Я тож так думаю. Санс на первом месте, ребенку это нужно. То есть, черт, да кто знает, что было бы, останься мы, понимаешь? Я волнуюсь, Бон, я, блин, оранжевый Флинт. — Нееет! — Бонни попыталась прикрыть ему рот, но в итоге просто положила лапку на лицо. — У тебя есть причина. Санс нуж-нуждается в тебе, приятель. Тебе можно беспокоиться. Я же беспокоюсь. Это нормально, сладкий. Бонни уткнула свою мордочку в плечо Гриллби. — Боже, ты таааааакой горячий. Как будто… — Бонни остановилась, а затем громко захихикала. — Гриллби! — крикнула она, элементаль попытался утихомирить ее, пока она не разбудила детей. — Не, не, не, слушай! Я, ха-ха! Я хотела сказать, как будто ты сделан из огня. Но… но, Грилл, — Бонни прикрыла лапками рот, пытаясь подавить смех. — Ты и правда из огня! — Ну ты и набралась, — объявил Гриллби, и Бонни захихикала, откидываясь на спинку дивана и хватаясь за живот. — Боже, что я натворил? Как я мог позволить тебе так напиться? — Ты облажался, — усмехнулась Бонни и осушила свой бокал, пока Гриллби не успел ее остановить. — Только детей не разбуди, — предупредил бармен, убирая бутылку подальше от подруги. — Ауу, ты такой милашка, когда ведешь себя как папа! — пискнула Бонни, и Гриллби закатил глаза, маленькие розовые язычки мелькнули в его пламени. — Можешь дразнить меня сколько угодно. А я буду дразнить тебя, когда ты станешь мамой. Бонни ахнула, усаживаясь ровно. — Пфффф, ты просто завидуешь тому, что у меня будут самые милые дети в целом мире! Гриллби громко рассмеялся. — Зависит от того, с кем ты свяжешься. — Именно поэтому я ищу правильного мужчину! Я не могу быть с кем-то просто потому, что мы хорошо общаемся. То есть, взгляни хоть на нас! Ты можешь себе представить огненных кроликов, бегающих вокруг? Жуть какая. Гриллби поперхнулся напитком. — Мать моя, что же это будет, — застонал бармен. — Настоящий вопрос в том, будут ли это горящие кролики или огонь в форме кроликов? — Ну, вообще-то звучит довольно мило! Ох, у них еще должны быть маленькие огненные хвостики и ушки. Оуууу! Гриллби, я беру свои слова назад, это просто восхитительно! Мы созданы друг для друга! — Бонни бросилась бармену на шею, и элементаль, посмеиваясь, отстранил ее. — А что если это будут горящие кролики? Тебе не стоит спешить. — Ты прав. Ты знаком с Пенни? На прошлой неделе у них с мужем родился ребенок, и, Гриллби, я люблю детей, да я само воплощение любви и материнской заботы, но, черт возьми, этот ребенок страшенный. Гриллби расхохотался. — Нет, я серьезно. Ты же знаешь ее мужа, да? Парня-лося? Представь себе смесь лося и свиньи. Гриллби, просто представь. У него здоровая морда, но с поросячьим пятачком и огромные рога, и он покрыт каким-то странным, жёстким мехом, знаешь, как проволока, и… — Бонни поежилась, качая головой. — Я рада за них, честно, но, черт возьми, что за ребенок. — Тогда я, похоже, сорвал джекпот, хех? Никаких проблем с женщинами и пара очаровательных детей. — Они и правда очаровашки, Гриллби. Слушай-ка. Как думаешь, я могу заставить их называть меня мамой? И тогда мне никогда не придется беспокоиться о детях, — усмехнулась Бонни, закрывая глаза. — Пап может тебя как угодно называть, — признал Гриллби, пожимая плечами и разглядывая потолок. — Санс, скорее всего, нет. Он слишком много думает, понимаешь? Он и меня не называет папой так часто, как Папирус. Может, тебе стоит… — Гриллби повернул голову и заметил, что Бонни свернулась калачиком и тихо посапывает. — Бон? Ее ухо дернулось, и Гриллби усмехнулся: — Спокойной ночи, дурочка. Гриллби и Бонни уснули на диване и долго не обращали внимания на костяные руки, теребящие их следующим утром. Бонни лежала на животе, пуская слюни в подушку, а Папирус тыкал в ее длинное ухо. Гриллби свесил одну ногу с дивана, другую закинул на спину Бонни, а сам скорчился в углу дивана, где его сейчас подталкивал Санс. — Они странно пахнут, — прошептал Папирус, поморщившись, Санс кивнул, подпинывая многочисленные предметы, разбросанные по полу. — Они пили, — пробормотал Санс, подняв открытую бутылку. Скелет понюхал её, поёжился и, закрыв, отставил в сторону. — Есть хочется, — проворчал он. — Может, приготовим завтрак? — предложил Папирус, но Санс покачал головой. — Тебе нельзя шевелить рукой, да и Гриллби не нравится, когда я пользуюсь магией в доме. Но Папирус схватил брата за ладонь и потащил на кухню. — Тогда обойдёмся без магии! — он указал на стул, Санс, вздохнув, перетащил его из столовой в кухню и поставил рядом с плитой. — Давай приготовим яйца! Папирус вручил брату коробку с яйцами и улыбнулся. Братья-скелеты обыскали кухню на предмет разной столовой утвари и продуктов, совершенно не зная, где что находится. Каким-то образом им удалось найти большую кастрюлю, и Санс начал разбивать яйца, забрызгав ими все вокруг. После того, как три яйца вытекли на пол, Санс, наконец, наловчился и разбил одно в кастрюлю. — Сколько еще добавить? — Все! — Тут восемь. — Все! — хихикнул Папирус, Санс пожал плечами и разбил все яйца. Папирус передал брату большую лопатку, старший скелет потыкал ей в кастрюлю, перемешал яйца и нахмурился. Сообразив, что не включил плиту, он крутанул ручку и подождал, пока не услышал шипение. Улыбнувшись, он продолжил перемешивать яичную смесь. — Что еще добавить? — Все! Санс остановился, задумавшись над этим предложением, а затем кивнул. — Подай мне кетчуп. Один соус за другим, Санс наливал все, что передавал ему Папирус, пока то, что было яичницей, не превратилось в темно-коричневый суп с кусочками яиц внутри. Пахло это странно: сладко, кисло и вместе с тем несъедобно, оба мальчика тупо уставились в кастрюлю. — Нужно добавить посыпки, — озвучил Папирус, Санс сомневался, что это поможет, но полез в шкаф и позволил брату обильно насыпать в кастрюлю сладких розовых сердечек. — Вот так, — он улыбнулся, разглядывая густую жижу на дне кастрюли. — Теперь можно их покормить! Санс кивнул, подхватил кастрюлю за ручки и, аккуратно спустившись со стула, отправился в сторону спящих монстров. Встав рядом с ним, Папирус набрал в грудь побольше воздуха. — Доброе утро!!! — крикнул он, и оба монстра мгновенно проснулись. Они чуть не выскочили из собственной кожи, пламя Гриллби опалило потолок, а мех Бонни встопорщился. Они подпрыгнули и, застонав, схватились за головы. — Доброе утро, сони-засони, — поприветствовал их Папирус. — Черт, Пап, прошу тебя, — зашипел Гриллби. Детский голос был слишком громким для его похмелья. Бармен прищурился и посмотрел на детей, которые в свою очередь разглядывали его. — Что за запах? — спросила Бонни, повесив уши. Гриллби опустил взгляд на кастрюлю, которую держал Санс, и его только сильнее замутило. — Мы приготовили завтрак! — радостно объявил Папирус, а Санс шагнул вперед и поставил кастрюлю на стол, старшие монстры взглянули на бурлящую смесь, сдерживая рвотные позывы. — Что это? — спросил Гриллби, зажимая рот. — Яичница, — ответил Санс, и если бы Гриллби не казалось, что его вот-вот вывернет, он бы рассмеялся. Бонни, покачав головой, поднялась на ноги. — Сейчас стошнит, — простонала она и, спотыкаясь, поспешила в ванную. Папирус нахмурился, глядя ей вслед. — Она в порядке? Гриллби только уперся головой в ладони, его головная боль усилилась. — Да, в порядке. Просто… ух… унесите это на кухню, ради меня, ладно? — Гриллби, указав на кастрюлю, попытался встать. Санс подхватил кастрюлю и отнес ее обратно на плиту. — Вы выглядите больными, — заметил Папирус, пока его опекун пытался сдержать тошноту. — Пап, у них похмелье, — ответил старший скелет, Гриллби поднял голову и посмотрел на него. — Кто тебя такому научил? — Я хожу в школу с подростками, — ответил Санс, пожимая плечами. — Что за похмелье? — спросил Папирус. — Это значит, что им слишком плохо, чтобы есть наш завтрак. Папирус взглянул в лицо брата и тихо застонал, а Гриллби одними губами проговорил «спасибо». — Да ладно тебе, Пап. Давай-ка одевайся, пойдем на улицу, проветрим головы, — заявил Санс, и Папирус, взволнованно вдохнув, бросился наверх в их спальню, его брат потащился следом. — Спасибо, малыш, — сказал Гриллби, Санс только пожал плечами. Братья-скелеты собирались, а Гриллби и Бонни пытались прийти в себя с помощью горстей таблеток и воды для Бонни. Бармен застонал, увидев разгром на своей кухне, и девушка смеялась над ним, пока не заметила состояние дивана, заменившего ей дом, и не захныкала. Санс и Папирус вышли из комнаты и спустились по лестнице, направляясь к двери. — Куда вы двое собрались? — спросил Гриллби из кухни, вытирая ошметки яиц с плиты. — Я хочу выйти на улицу поиграть! — объявил Папирус, протягивая руки за курткой, которая висела слишком высоко для них обоих. Санс с помощью магии перенёс куртку ниже и подал ее брату. — У меня на сегодня планы, и я не знаю, когда вернусь, — сказал Гриллби детям, пока они одевались. — У меня есть ключ, я побуду с Папирусом, — отозвался Санс, укутывая брата в шарф. — Мы придём домой не поздно. — Погодите-ка, куда это вы? — В парк, — ответил Санс ровным тоном. — Хорошо, берегите себя и возвращайтесь через пару часов. — Ладно, пока! — крикнул Папирус, а Санс слабо помахал и захлопнул дверь. Бонни уставилась на входную дверь, поджав губы. — Тебе Санс не показался странным? — спросила она вслух, и Гриллби, хмурясь, бросил губку в раковину. — Показался. Санс держал Папируса за руку, пока они вдвоем прогулочным шагом шли вниз по улице. Папирус приветствовал всех встречных широкой улыбкой и дружелюбными словами. Санс натянул лучшую улыбку, которую смог выдавить, однако ему удавалось лишь слегка приподнимать уголки рта, когда он махал прохожим. Если вчера он чувствовал себя странно, то сегодня было еще страннее. Он описал бы свое состояние как оцепенение, но оно не было таким удушающим и гнетущим, как он привык. Словно он просто разучился реагировать. Он мог заставить себя улыбаться или смеяться, но не чувствовал, что делает это. Вещи забавляли его, но он этого не показывал, он сказал бы, что это его беспокоит, но на самом деле не беспокоился. Санс ощущал себя, словно пустой холст, покрытый воском. Эмоции пытались захлестнуть его, однако эта восковая пленка мешала им проявиться или закрепиться. Санс должен был рассказать Гриллби, но с их вчерашним приездом и сегодняшним похмельем скелет понимал, что он будет не в настроении. Папирус заметил своих друзей, игравших в парке, и потянул Санса за собой. Дети были в восторге от встречи с Папирусом и тут же предложили ему играть в догонялки. — Санс, не хочешь с нами? — спросил Папирус брата, которому удалось изобразить гораздо более убедительную улыбку. — Не, все нормально, но будь осторожнее с рукой. Я посижу на скамейке и посмотрю, — Санс указал на скамью у себя за спиной, Папирус выглядел слегка встревоженным, но кивнул, отпуская брата. Игра в догонялки требовала слишком много энергии, которую Сансу не хотелось вкладывать. Вместо этого он уселся на лавочку и наблюдал за братом. Разумеется, через какое-то время ему стало скучно, и он погрузился в собственные мысли. Сансу на самом деле стоило бы рассказать Гриллби о своих ощущениях. Они обещали делиться друг с другом, а не хранить секреты. Но вот опять Санс промолчал. Похоже, он нарушает все свои обещания. Он обещал защищать Папируса, но слишком часто не справлялся с этим. Обещал быть честным, но соврал. Обещал идти к Гриллби, если ему плохо, но не пошел. Сансу действительно стоит с этим заканчивать. ”Трудно держать обещания, скажи?“ Глазницы Санса расширились, а тело напряглось. Его взгляд забегал вокруг, и он молился обнаружить того, кто мог бы это сказать. Не найдя никакого логичного источника голоса, скелет почувствовал, что начинает паниковать. ”Зачем ты продолжаешь давать обещания, если не можешь их сдержать?“ Не ощутив угрозы в этом новом голосе, Санс глубоко вздохнул. Голос не оскорблял и не приказывал. Он как будто просто хотел поговорить, но стоит ли ему отвечать? — Не знаю, — пробормотал Санс и для себя, и для голоса. ”Дурацкий ответ“. — Прошу прощения? ”Еще хуже. За что ты извиняешься?“ — За все? Я не знаю. Кто ты? ”Кто ты?“ — Я Санс. ”Я Санс“. Скелет нахмурился. — Нет, это не так. ”Нет, это не так“. Его безумие над ним издевается? — Заткнись. ”Заставь меня“. Санс посмотрел вниз, на снег. ”Я так и думал“. — Уйди. ”Нет“. Санс с ворчанием засунул руки в карманы. ”Ты мне не нравишься“. — Взаимно. ”Ты слабак“. Санс вытащил руки и уперся в них головой, удивляясь, почему его больше не заботит то, что он разговаривает сам с собой. ”Эй, не игнорируй меня“. — Скажи мне что-то, чего я не знаю, — выплюнул Санс, не задумываясь о том, как выглядит со стороны. ”А ты знаешь, что Гастер прямо позади тебя?“ Санс подавился воздухом и обернулся, но там никого не было. «И̧̨̨д̧ѝǿт̨!!!» — гоготнул голос номер два, и Санс развернулся, сгорбившись на скамейке. — Оставьте меня в покое. Вы не настоящие, — пробормотал Санс, поднимая капюшон. — Папирус! — позвал один из его друзей, подбегая к маленькому скелету. — Твой брат разговаривает сам с собой, — сказал он, и улыбка Папируса потухла, когда он взглянул на Санса, который действительно ни с кем не разговаривал, но открывал рот. Хотя Папирус не мог его слышать, он видел движение его рта и то, как он изредка вздрагивает, зыркая на землю или вокруг себя. — Брат? — позвал Папирус, и Санс со стоном натянул капюшон на лицо. — Хватит. Ты просто издеваешься надо мной. — Санс! — попробовал Папирус еще раз, махая здоровой рукой. — Уйд… — Санс резко развернулся, готовый крикнуть, но его сердитый взгляд растаял, когда он заметил Папируса, стоящего рядом с широко открытыми глазницами. — Пап. Ээй… эм… что ты делаешь? Почему ты не со своими друзьями? — Может, пойдем к Гриллби? — спросил Папирус, сдвинув брови. — Нет. Я в порядке. Иди, поиграй с друзьями, — предложил Санс, но Папирус не двинулся с места. — Ты разговаривал сам с собой. Я видел. Старший скелет отвел взгляд. — Думаю, что тебе не стоит быть одному, — сказал младший, но эти слова не обрадовали его брата. — Папирус, я в порядке. Иди, играй дальше. — Пошли со мной. — Нет. — Тогда я останусь здесь, — Папирус плюхнулся на скамейку рядом с Сансом, и скелет застонал. — Это скучно, тебе не понравится. Иди лучше поиграй. Смотри, тебя зовут, — указал Санс на друзей, которые действительно махали Папирусу, но взгляд скелетика был сфокусирован только на брате. — Ты как будто не в себе, — заявил младший, и старший брат сжался. — Папирус, мы будем играть в снежки, хочешь с нами? — трое детишек подбежали к скелетам, но обратились только к младшему. — Нет, моему брату нехорошо. Я хочу остаться с ним. — Пап, я в норме. Не беспокойся за меня. Я постараюсь не слишком сКОСТЬчать без тебя, — Санс заставил себя улыбнуться и тихо хихикнуть. Трое мальчиков окинули его раздражённым взглядом, а затем переключили внимание на Папируса. — Он в порядке, Папирус! — сказал ребенок-мышь. — Ага. Ты нам нужен, чтобы уровнять команды. Было видно, что Папирус разрывается между решениями, и Санс понял, что ему стоит продолжать игру. — Давай, бро. Вот увидишь, будет уЛЕДно! — пошутил он, подталкивая брата. — Только ненадолго, — согласился Папирус, и мальчики, повеселев, потащили его прочь. — Твой брат очень странный, — сказал мальчик-рептилия в красной кофте, и остальные закивали. — А еще у него шутки дурацкие, — добавил мышь в зеленой куртке. — Он не странный, — вступился Папирус, выглядя обиженным. — Твой брат чокнутый, мы все видели, как он разговаривал сам с собой. Он сумасшедший, — озвучил монстр-ящерица в желтом свитере. — Но ты крутой. Ты не шутишь так же тупо, как он, — фыркнул рептилия, и Папирус остановился. — Мне не нравится, что ты говоришь о моем брате. Он не сумасшедший, и я считаю его шутки очень смешными! Рептилия нахмурился и подошёл ближе к Папирусу. — Тогда ты тоже лузер. Поверить не могу, что считал тебя крутым, — прошипел он, и Папирус поморщился, держась за больную руку. — Ты такой же чудик, как и он. — Я лучше буду с ним, чем с тобой! Ты, гад, — крикнул Папирус, рептилия протянул руку и толкнул Папируса, уронив его в снег. Папирус охнул, Санс поднял голову и, заметив своего брата на земле, рыкнул, а секундой позже уже стоял перед младшим скелетом. Рептилия выглядел довольным, от чего кулаки Санса сжались. ”Хоть раз в жизни не будь тряпкой“. «Čл̨̧ǿм̊̌āй ēм̊̌ÿ þўкѝ ѝ ǿт̨ǿþв̨ѝ ѝх̦ ǿт̨ т̨ēл̨̧ā!» Не говоря ни слова, Санс толкнул рептилию на землю и окинул его убийственным взглядом. Ответом ему стал такой же ядовитый взгляд, и Санс быстро зыркнул в сторону остальных двух монстров. По факту они не представляли никакой реальной угрозы, Санс подумал, что сможет даже немного повеселиться. — Санс, не смей, — твёрдо сказал Папирус, все еще сидя на земле. — Да, Санс, не смей, — издевательски передразнил мышь, и Санс зарычал. — Рад, что хоть кто-то из вас не такой жалкий, чтобы защитить себя, — огрызнулся рептилия, поднимаясь с земли. Его руки искрились электрической магией, и зрачки Санса исчезли, когда глаза заметили угрозу. — Но я уверен, что ты просто слабак. «Испытание начинается. Уничтожь три цели за шесть ударов». «Ўв̨ēþęн̨̧, чт̨ǿ ǿн̨̧ ċпþāв̨ѝт̨čя̨· ѝ ǿд̧н̨̧ѝм̊̌, в̨êþн̨ǿ, Čāн̨̧ċѝ?» Санс ничего не ответил. Вместо этого его глаза сверкнули, и у него в руке появилась большая берцовая кость, а позади него зависли еще три. Два монстренка занервничали, но рептилия не двинулся с места. — Эй! — прозвучал громкий оклик, Санс вздрогнул, обратив внимание на монстра, идущего в их сторону. Используя отвлекающий фактор в свою пользу, рептилия бросился вперед и послал удар электрической магии в позвоночник Санса. Скелет закричал, падая на четвереньки. Ему показалось, будто его окунули в бассейн с ледяной водой. Каждый дюйм его тела онемел, а шум вокруг превратился в высокий пронзительный писк, он потратил свои последние силы на то, чтобы притупить эти ощущения. Санс переключил внимание на ухмыляющегося монстра, который готовился к новой атаке. Когда он посмотрел на ребёнка, его лицо не выражало эмоций, а глазницы были темными и пустыми. Он ощущал лишь, как внутри поднимается пламя, приказывая сделать одну вещь, всего одну. Уничтожить. — Т Ы Т Р У П, — прорычал Санс, сбив рептилию с толку. Санс мгновенно призвал кость и воткнул тупой конец оружия, в живот ребенка. Нападающий вскрикнул, согнувшись пополам, и Санс пнул его, опрокинув парня на спину. Скелет попытался пронзить его костями, но они свернули с намеченного курса. Сильная рука держала скелета за запястье. Он резко развернулся, новая костяная атака сформировалась по мановению его руки, и его тут же отпустили. Там, где находился тот, кто его держал, из земли торчали три большие кости, направленные с целью смести все, что стояло на их пути. Хулиган попытался встать, но Санс с ухмылкой обвил его своей магией, заставив упасть обратно в снег. Скелет встал над рептилией, поставив одну ногу на его руку, почти ломая ее, а второй ногой уперся в чужую грудную клетку. Взмахнув рукой, он призвал тонкую голубую кость, которая зависла над грудью ребенка там, где находилась его душа. — Не шевелись! — пропел Санс, медленно погружая кость в грудь мальчика. Санс ухмыльнулся, когда ребенок вздрогнул и вскрикнул от боли. Скелет захихикал и сильнее надавил на грудную клетку рептилии, от чего тот начал хрипеть. Эксперимент дернул пальцами, рядом с ним появилась еще одна голубая кость. Подергивание пальцев прекратилось вместе с тем, как он ощутил две теплые ручки, обхватившие его. Санс замер. Он не обращал внимания ни на силу, тянущую его прочь от ребёнка, ни на то, что он не хотел отпускать его живым. Он просто не мог стряхнуть приятное тепло, окутавшее все тело. Папирус. Санс опустил взгляд и действительно увидел костяные руки, обвивающие его, и ощутил лицо, уткнувшееся в спину. Санс хотел заговорить, но не мог, он только ждал, когда вернется реальность. Звон в черепе пропал. Его заменили громкие голоса монстров, плачущих детей и Папируса. Его зрение уже не сужалось до одной точки, и он увидел большую толпу, собравшуюся вокруг. Дети плакали и звали своих мам и пап, а взрослые тупо пялились или со страхом смотрели на Санса. Санс мог бы сказать, что испугался, но это было не так. Он мог бы сказать, что ему стыдно, но и этого не было. Этот ребенок получил по заслугам, и Санс не чувствовал ни капли раскаяния. На самом деле он совершенно ничего не чувствовал. Санс опустил свои руки поверх ладоней Папируса и оглянулся через плечо. — Нам пора, — сказал старший скелет брату, который кивнул в ответ. Он взял его за руку и повел из парка, но некто в броне преградил им путь. — Подожди-ка минуточку, малыш. Санс поднял взгляд, тупо уставившись на Догами. — Мы не можем тебя отпустить. Нам нужно известить ваших родителей. — Моему брату нужно домой, — сказал Папирус стражнику, но тот только покачал головой. Санс повернулся и взглянул на Догарессу, которая разговаривала с кем-то, в ком можно было распознать родителей рептилии. Его мать кричала и бешено размахивала руками, а отец держал своего плачущего ребенка. Вздохнув, Санс вновь обратил взгляд на Догами и указал на скамейку, на которой сидел раньше. — Вы можете пока посидеть. Санс с Папирусом подошли к скамье и сели. Младший скелет прижался к брату, старший приобнял его за плечи, разглядывая снег под ногами. Он думал о том, как быстро можно разыскать Гриллби. Тот говорил, что хотел сходить по делам. Санс молча надеялся, что их опекуна не будет дома. Да и в целом, не понимал, зачем он здесь нужен. Над парой скелетов нависла тень, и Санс взглянул на Догарессу. — Хочу, чтобы вы оба сразу поняли, что пока не попали в неприятности. Нам сообщили о драке, и мы разбираемся в подробностях. Не хочешь поведать, что тут произошло, Санс? — Он толкнул моего брата, а я толкнул его, потом он ударил меня током, и я просто защитился. Догаресса выглядела встревоженной спокойствием и невозмутимостью в голосе Санса. — Извиняться не буду. — Вы знаете, где ваш опекун? — Нет, хотя дома должна быть Бонни. Она сидит с нами, когда папы нет, — сказал Папирус, и стражница кивнула. — Да, мы знаем, однако хотели бы поговорить с Гриллби. — Почему нам нельзя уйти? Мои действия были оправданны. Я не сделал ничего плохого. Это он начал драку. — Он обзывал Санса, — добавил Папирус, и собака сочувственно посмотрела на мальчиков. — Я понимаю, что вы, ребята, хотите вернуться домой, но Санс серьезно ранил ребенка, его родители переживают и хотят пообщаться с Гриллби. — Ну так они могут зайти позднее. А вообще, передайте этим родителям, чтобы лучше воспитывали своего ребенка, — с горечью огрызнулся Санс. — Не наша вина, что он настолько туп, чтобы обижать моего брата и достаточно плохо соображает, чтобы нападать на меня, — проворчал скелет, откинувшись к спинке скамейки. — Почему нас наказывают за его проступки? — Никто тебя не наказывает, Санс. Никого из вас не наказывают. Но, возможно, ты прав, и вам лучше подождать там, где тепло, пока мы не найдем вашего опекуна, — пробормотала Догаресса. Ее ухо дернулось, когда раздался лай и Малый Пес вбежал в парк, радостно пыхтя. Слабо сияющий Гриллби шел за ним следом. Заметив скелетов, он подбежал и присел перед ними на корточки. — Что случилось? — спросил он. — Папируса задирали и толкнули в снег, а Санс среагировал, и между ним с хулиганом завязалась драка, — рассказала Догаресса элементалю. — Это была самозащита. Он меня электричеством ударил, — добавил Санс, и Гриллби, нахмурившись, взглянул на стражницу. — Зачем нужно было вызывать меня, если Санс говорит, что это была самозащита? Бонни могла бы привести их домой. — С тобой хотят поговорить родители, — Догаресса указала на маленькую семью, которая оживленно обсуждала что-то. — Они хотят перевесить вину за свое вшивое воспитание на тебя. Они просто бесятся, что я навалял их сынульке, — пробурчал Санс, и Гриллби вздохнул, вставая. — Вы их отец? — спросил пронзительный голос, Гриллби обернулся к кипящей от злости женщине-рептилии. — Да. — Что за ребенка Вы вырастили? Этот мелкий демон чуть не убил моего сына! — Может, это Вам стоило учить своего сына не быть таким жалким, — влез Санс, и мать бросила на него сердитый взгляд. — Санс, помолчи, пожалуйста, — сказал Гриллби. — Неудивительно, что он такой проблемный. Все, что Вы сделали, попросили его замолчать? Да его выпороть надо! — Не указывайте мне, как воспитывать моего ребенка, леди, — отрезал Гриллби, которого задело это замечание. — Ваш ребенок напал на моего. Мой только защищался. Может быть, это Вам стоило научить своего ребенка пользоваться словами вместо того, чтобы задирать всех подряд? — Мой маленький Райан никогда ни на кого не напал бы! Ваши сыновья все выдумали! — Неправда! Папа, мы не врем! — крикнул Папирус, а Санс метнул острый взгляд в строну монстра. — Рейчел, есть несколько свидетельств от других детей, и все они говорили, что ваш сын задирал Папируса и не только его, — подметила стражница. — Как будто я поверю вашим росказням, а не своему сыну. Я знаю, что Ваш ребенок мог запугать их и настроить против моего Райана. Для меня все очевидно — это Ваши дети тут настоящие хулиганы! — свирепо заявила Рейчел. — Угх, Гриллби, может, пойдем? Я устал слушать эту старую каргу, — простонал Санс, и дама ахнула, приложив руку к груди. — Ты самый невоспитанный мальчишка, которого я встречала! — выпалила она и, обратив внимание на Гриллби, ткнула его когтистым пальцем в грудь. — А Вы — ужасный отец. Как Вы только позволяете зверенышам вроде них выходить из дома! От этого замечания пламя Гриллби приобрело темно-красный оттенок. Санс коротко рассмеялся, закрыл левый глаз, чтобы спрятать свечение магии, и телепортироваться прямо перед женщиной. — Мне не нравится, как Вы разговариваете с моим отцом, бабуля. Извинитесь, — потребовал Санс мрачным голосом. Она отпрянула, пораженная его внезапным появлением. Санс взглянул на монстра пустой глазницей, и на его лице расцвела ухмылка: — Или я покажу, каким зверем могу быть, — прошептал Санс, и женщина попятилась с испуганным видом. Санс почувствовал горячие руки у себя подмышками, а затем Гриллби поднял его вверх и прижал к себе, после чего так же поднял Папируса. — Мы закончили, верно? — спросил Гриллби у стражницы, которая нерешительно кивнула. — Отлично, — ответил он, развернулся и покинул парк. Элементаль ворчал себе под нос всю дорогу домой. Даже когда они добрались до дома, он все еще был зол. Он злился, открывая дверь и ставя Папируса на пол. — Папирус, пожалуйста, останься здесь с Бонни, — сказал Гриллби младшему скелету, который кивнул и ободряюще улыбнулся Сансу. Но старший не нашёл в себе сил ответить на улыбку. Он просто позволил отвести себя в комнату Гриллби и плюхнулся на его кровать. Элементаль остался стоять, сохраняя тишину, если не считать глубокого вздоха, который он сдерживал несколько секунд, перед тем, как медленно выдохнуть. Он может злиться, но для начала нужно выяснить причину поведения Санса. — Ты странно себя ведешь, — начал Гриллби, Санс лишь пожал плечами. — Что не так? Что случилось? — Я просто ничего не чувствую. — Ты чувствуешь опустошенность? — Нет. Меня просто ничего не волнует, — Санс лег на бок, поглаживая пальцами простыню. — Сейчас уже три голоса, — сказал он, Гриллби закрыл глаза и его лицо исказилось словно от боли. — Что странно, они все разные. Как будто у меня в голове вечеринка. — Похоже, вечеринка не самая веселая, — подметил Гриллби, пытаясь поднять настроение. — Нет. Я и не говорил, что она веселая. Больше похоже на вечеринку, где они отмечают, как сильно меня ненавидят, — проворчал Санс, и Гриллби сел на пол, облокотившись на кровать. — Интересно, много гостей еще соберется, как думаешь? Такое впечатление, что каждый день приходят новые. Рано или поздно кто-нибудь из них обязательно получит свою долю веселья. — Малыш… — Этот начинал как хороший. Однако выяснилось, что это не так. Он приятнее второго голоса, и такой же сильный, как первый. Может, мне дать им имена? Хотя не стоит, наверное. Хех? Я только первый называю Гастером, потому что он звучит так же. У остальных двух имен пока нет. Я пытался спросить, но третий сказал, что его зовут Санс и начал издеваться надо мной. Когда он появился, я даже не испугался. Ну, то есть сначала испугался, а потом типа перестал. Не уверен, плохо это или хорошо. Хотелось бы думать, что хорошо, потому что я больше не психую из-за них, но, наверное, не очень здорово, что я к ним привыкаю, да? — Санс закончил рассуждать, и его рука прекратила поглаживать ткань простыни. — Эй, Гриллби? — Да, Санс? — ответил элементаль, глядя на ребенка и словно не узнавая его. — Мне кажется, я схожу с ума, — прошептал Санс, и Гриллби увидел скелета, которого знал — сломленного. Санс начал дрожать, слезы застилали взгляд. — Я боюсь. — Иди сюда, — позвал Гриллби мягким голосом. Он сел на кровать и крепко обнял Санса. Скелет плакал молча, слезы стекали по его лицу, а тело тряслось, но не было слышно ни рыданий, ни всхлипов. — Мы тебе поможем, Санс, — сказал Гриллби, крепче прижимая ребенка к себе. — До тех пор, думаю, тебе лучше быть со мной, ладно? Ты, я и Пап, мы можем что-нибудь поделать все вместе. Здорово ведь? Санс кивнул, шмыгая носом и судорожно дыша. — Вы с Папом частенько говорили о Водопадье, не хочешь сходить туда и посмотреть на кристаллы? — Д-да, Папу нравятся кристаллы, — пробормотал Санс отстраняясь, чтобы вытереть лицо рукавом. — Но там влажно. — Я оденусь по такому случаю, не волнуйся. Может быть, даже украду твои резиновые сапоги. Санс печально усмехнулся, утирая последние слезы. — У тебя ноги слишком большие, ты их порвешь. — А мне кажется, будут в самый раз. Ты только глянь на эти чудовищные лапищи, — Гриллби начал щекотать ступни Санса, и ребенок весело пискнул, отдергивая ноги. Элементаль улыбнулся, положив ладонь на череп Санса. — Ты в порядке? — спросил он, и Санс слабо улыбнулся. — Я не чувствую себя оцепеневшим, но и очень стабильным не ощущаю. Как будто у меня сейчас будет приступ паники, только меньше паники и больше нестабильности. Гриллби кивнул, поглаживая ребёнка по голове. — Думаю, для начала надо успокоиться. Не хочу, чтобы ты сорвался на что-нибудь, если так себя ощущаешь. Можем сегодня остаться здесь, ладно? Можем даже попросить Бонни остаться, если хочешь. Она все равно никуда не уйдет, пока не почистит наш диван, — последнее предложение Гриллби пробормотал скорее для себя, но Санс услышал, весело фыркнул и кивнул. Взяв ребенка за руку, опекун вывел его из комнаты в гостиную, где, сидя на диване, их ждали Папирус и Бонни. Скелет скромно улыбнулся им. — Ты в порядке? — спросил Папирус, подбегая к брату. — В порядке, бро, — ответил Санс. Старший брат знал, что младший способен видеть его покалеченную душу, но надеялся, что она выглядит, по крайней мере, стабильней, чем утром. Хотя Папирус никогда не сводил глаз с Санса, скелет все равно был благодарен ему за это. — Слышала, ты сегодня кому-то надрал зад, да, малыш? Говорю вам, тот пацан это заслужил. Стоило ему научиться пользоваться магией, как он начал обижать всех вокруг. Да и родители его тоже те еще мерзавцы, — заявила Бонни, на что Гриллби просто кивнул и, не желая лишний раз распаляться, сменил тему. — Ты закончила чистить мой диван? — сурово разглядывая девушку, элементаль скрестил руки на груди. — Да почищу я его, старый ты костёр. Боже. Дай мне воздать хвалу твоему ребенка за его маленькое геройство. — Похвалишь после того, как вытряхнешь всю шерсть из подушек. — Мы должны отпраздновать! Давайте испечем пирог! — крикнул Папирус. — А это идея, Пап! Вкусный большой шоколадный пирог! Разве не здорово, Санси? Услышав это имя, Санс вздрогнул, сжал футболку на груди, уставился на Бонни большими глазницами и попятился, но наткнулся на ноги Гриллби и отскочил от него на несколько шагов. Остальные монстры замерли на месте, лица их выражали разную степень печали. — Санс? — позвал Папирус, привлекая внимание брата. Затуманенное и искаженное зрение старшего скелета стало ясным и четким, когда он сфокусировался на брате. — Санс, что случилось? — спросил Гриллби, опускаясь на колени рядом со скелетом, чьи крошечные белые точки зрачков теперь были прикованы к элементалю. Он в безопасности. В порядке. Это просто Бонни. Здесь никого нет. Голоса с ним не говорили. Он в порядке. — Н-не… называй меня… так, — сказал Санс громким, но дрожащим голосом, и Бонни кивнула. — Прости, Санс. Я не хотела тебя расстроить. Санс только покачал головой и отпустил футболку, вместо нее стиснув свое предплечье. — Можно мне пойти наверх? Хочу побыть один, — пробурчал Санс, не отрывая взгляда от пола. — Не думаю, что это очень хорошая идея. Скелет со страдальческим выражением прикрыл глаза. Не став спорить, он просто сел на ступеньку и сжался, натянув капюшон на голову. Санс был слишком чувствителен и хотел запереться в своей комнате, вместо того, чтобы смотреть на тех, кого любил. Достаточно того, что он слышал издевательские голоса, высмеивающие его, не хватало еще, чтобы и его семья делала то же самое. Должно быть, он выглядел жалко. Санс практически видел выражения их лиц в этот момент. Гриллби, наверное, смотрит сверху вниз с отвращением и ненавистью, Папирус отвернулся, стыдясь своего брата-психа, а Бонни высмеивает его и уже рассказала всему городу, какой он испорченный. Та дама была права. Как Гриллби мог выпускать Санса из дома? Он угроза, помеха, урод. — Санс? Скелет не отозвался на вопрос опекуна. — Малыш, мне кажется, будет лучше, если сегодня мы пойдем показаться Эллен. Она сможет тебе помочь. Костяные пальцы Санса вцепились в штаны. Он так и знал. Они думают, что он спятил. Они хотят сдать его в какую-нибудь лечебницу для умалишенных, запереть, чтобы никто никогда его больше не увидел. ”Даже не знаю, что более жалко, то, что ты думал, будто они тебя любят, или то, что только сейчас понял, какая ты обуза“. «Ħē в̨ǿл̨̧н̀ÿйςя̨·, Čāн̨̧ċѝ, т̨ы̊ н̀ę ǿčт̨āн̨̧ēш̋ь̧̨̈́ςя̨ ǿд̧ѝн̨̧. Ў т̨ēб̨я̨ ēčт̨ь̧̨̈́ м̊̌ы̊». ”Чувствуешь, Санс? Чувствуешь их взгляды на себе ? Осуждение. Отвращение. Они наконец-то устали от тебя. Так и будешь просто сидеть и дашь им забрать себя?“ «Ќǿн̨̧ēчн̨̧ǿ, ǿн̨̧ τãќ ѝ čд̧ēл̨̧ãęт̨. Čāн̨̧ċѝ ĉл̨̧āб̨āк». ”Дай отпор. Сделай хоть что-нибудь, идиот“. «Δāв̨ãй пǿз̧̨ǿв̨ём̊̌ ĉю̀д̧ā Ґãĉт̨ēþä, Čāн̨̧ċ! Øн̨̧ в̨čēґд̧ā м̊̌ǿт̨ѝв̨ѝþǿв̨āл̨̧ м̊̌āл̨̧ēн̨̧ь̧̨̈́кǿґǿ Čāн̨̧ċѝ». — Вы думаете, я сумасшедший! — Санс поймал себя на том, что кричит в ответ на просьбы голосов в голове. Он мог бы еще смириться с этими двумя, но не с ненавистным голосом Гастера. Пока Санс будет действовать, он не станет вмешиваться. — Никто не считает тебя сумасшедшим, Санс, — ответил Гриллби своему ребенку, а Папирус захныкал, увидев, как гаснет душа его брата, мерцая, словно перегорающая лампочка. — Гриллби, — прошептал Папирус, не отрывая глазниц от брата, его ручки поднялись вверх и сжали ткань там, где располагалась его собственная душа. — Его душа. Гриллби оглянулся на скелета, который как-то странно подергивался, все еще свернувшись в клубочек. — Пап, что с ней не так? — Все очень плохо, — Папирус почувствовал, что глаза защипали слезы, выступившие от ужаса из-за того, что слабая душа брата повредится, и он просто исчезнет. — Заткнитесь! — крикнул Санс, сжимая руками череп. — Я все сделал, не впутывайте его! Папирус заскулил. Его собственная душа пульсировала, в ответ на стресс брата. — Гриллби, — ахнула Бонни и указала на грудную клетку скелета, которая слегка светилась. — Санс, — позвал бармен, положив руку на плечо ребенка. — Санс. Ты меня слышишь? — Я ничего не могу! Я не хотел! — кричал Санс, царапая фалангами череп. — Уйдите! Это не моя вина! — Санс! — Гриллби повторил имя ребенка, слегка тряхнув его. — Санс, ответь мне. У тебя галлюцинации. То, что ты слышишь, не реально. — Заткнитесь! — взвизгнул Санс, колотя себя руками по голове. Гриллби схватил скелета за запястья, не давая причинить вред самому себе. — Хватит! Хватит! Хватит! — визжал Санс, выкручивая и дергая руки, которые удерживал Гриллби. — Забирайте! Мне плевать! Просто отстаньте! Душа Санса оказалась призвана им, и все в комнате замерли. Общие взгляды были прикованы к прозрачной, практически несуществующей душе, которая парила перед истеричным ребенком. Папирус почувствовал, что его собственная душа пылает, бросился к старшему брату и вытянул руки под крошечной душой. Он двигался медленно и осторожно, как будто она была сделана из тончайшей папиросной бумаги. Маленькое сердечко оказалось в его открытых ладонях, и Папирус, аккуратно обхватив его пальцами, притянул к груди, где была его собственная душа, открытая и обнаженная. Младший скелет нежно прижал душу брата к своей и излучаемое ей теплое оранжевое сияние обволокло душу Санса. Старший скелет затих, ощутив, что кто-то подхватил его душу. Он ахнул, когда все его тело окутало приятное тепло. Санс выдернул свои дрожащие руки из захвата, его глаза широко распахнулись, выискивая источник тепла. Зрение расплывалось, но он смог сосредоточиться на оранжевой ауре перед собой. Рука Санса потянулась, чтобы прикоснуться к свету, однако была остановлена костяными пальцами, которые переплелись с его собственными. Санс увидел, как его рука тоже начала светиться, тело расслабилось, а глазницы поникли. Скелет открыл рот, чтобы заговорить, но внезапно его захлестнула волна истощения. Зрачки потускнели, глаза закрылись, рука выскользнула из чужой ладони, и он завалился, рухнув на лестницу.