— Гриллби, — всхлипнул Санс, сжимая футболку на груди. — Мне нехорошо.
Бармен обернулся и поморщился, увидев, как выглядит Санс. Скелет смотрел на больницу впереди и дрожал всем телом, его глазницы были больше и темнее обычного, а на лице отчетливо читалось страдание.
— Мы можем попробовать завтра, Санс, — сказал Гриллби, на что скелет горестно вздохнул.
Они уже трижды пытались пойти к психологу, но каждый раз Санс трусил или его начинало тошнить от напряжения. Элементаль огня был благодарен психологу за понимание. Тот даже предложил приехать домой, но Санс отказался. Он хотел, чтобы дом оставался его убежищем и планировал пойти в больницу, просто на это нужно было время.
На первый взгляд Санс казался вполне нормальным, но без Папируса он становился довольно капризным. Он либо чувствовал только резкие эмоции, либо не чувствовал ничего. Понимание этого начинало расстраивать скелета, но он ничего не мог поделать. Он пропускал ощущения: не чувствовал себя просто счастливым, а был сразу в восторге, не грустил, а впадал депрессию, не чувствовал раздражение, а приходил в ярость. Каждая ситуация становилась в десять раз хуже, с учетом неконтролируемых эмоций скелета. Сансу ничего так не хотелось, как прийти в больницу и покончить с этим раз и навсегда, но его мозг и паника заставляли поверить, что поход в больницу сродни смертному приговору.
— Я-я просто... я-я не... — сказал скелет тихим голосом, нервно переминаясь на месте. Санс хотел войти в здание, но неизвестность нагоняла на него слишком много страха. Гриллби бесчисленное количество раз успокаивал его и в деталях объяснял, что должно произойти, но скелет все еще боялся. Он не был уверен, что справится, если придется вспоминать моменты, которые так отчаянно пытался забыть.
— Все нормально, Санс, попробуем как-нибудь в другой раз, — сказал Гриллби ребенку, разворачивая его от больничной двери. Скелет не мог двигаться, только смотрел на дверь, сжав зубы. Он согнул и разогнул пальцы на руках, и бармену пришлось поднять его. Санс уткнулся в опекуна, пряча лицо в складках его рубашки.
— Пойдем, — промямлил он, и Гриллби начал уходить. — Нет, в-внутрь.
Бармен поколебался, но все таки развернулся к зданию.
— Просто скажи мне, когда ты захочешь уйти.
Скелет кивнул, и бармен вошел в больницу. Гриллби довольно хорошо знал дорогу к больнице, но саму лечебницу знал еще лучше. Поднявшись на лифте на второй этаж, он направился по длинному коридору, изредка кивая или приветствуя знакомых. Санс пытался держать голову прямо, но постоянно пугался и снова прижимался к шее бармена. Администратор, похожая на пучок травы, взглянула на них и улыбнулась, когда Гриллби вошел в зону ожидания.
— Здравствуй, Гриллби. Это тот, кого сегодня ожидает Кава?
Санс крепче вцепился в опекуна, и Гриллби кивнул.
— Да, это он, — ответил элементаль, пытаясь как-то успокоить нервы скелета.
— Я сообщу ему, что вы здесь! Присаживайтесь, пожалуйста, — она улыбалась, поднимая телефонную трубку.
— Спасибо, Ли.
Ли только махнула рукой, и Гриллби развернулся, выбирая свободное место. Санс поднял голову, чтобы взглянуть на ту, с кем разговаривал Гриллби и покрылся румянцем, когда Ли посмотрела на него с дружелюбной улыбкой.
— Ты как? — спросил бармен ребенка, когда сел, тот только что-то промычал, пытаясь подавить тошноту. — Это просто посещение. Он всего лишь задаст тебе несколько вопросов о том, как ты себя чувствуешь. Ты ведь сможешь ответить, да? Не волнуйся. Вопросы будут простыми. Я буду с тобой, хорошо?
— Хорошо, — сказал Санс, глубоко вздыхая. — Хорошо. Хорошо, — пробормотал он себе под нос, в попытке успокоиться. Он осторожно отстранился от опекуна, тяжело дыша. — Нормально. Все нормально. Все...
— Санс?
Скелет пискнул, все его старания по отцеплению себя от бармена пошли прахом от звука нового голоса. Гриллби поднял взгляд и заметил доктора Каву, который выглядел слегка виноватым:
— Ох, Боже, мне очень жаль. Я не хотел вас напугать. Он в порядке?
Огромные блестящие черные глаза уставились на Гриллби, и внезапно он ощутил себя на удивление спокойно. Врач был очаровательным. Он был не выше, чем Санс, и довольно стройным. Его тело покрывал короткий белый мех, казавшийся невероятно мягким, словно райские облачка. Он говорил высоким, но всё-таки мужским голосом, хотя по звучанию больше напоминал мальчика, чем взрослого монстра.
— Он просто нервничает, — ответил Гриллби, надеясь, что Кава не заметил, как на него пялятся.
— Ох, понимаю. Мы можем перенести. Завтра я занят, но, думаю, во второй половине дня в четв...
Санс громко заскулил, качая головой.
— Ох, четверг плохой день? Извини. Может быть тогда в пятницу?
— Нет, он просто... сегодня нормально. Пожалуйста, — Гриллби протянул руку, показывая врачу, чтобы провел их в кабинет. Кава так и сделал и указал на два кресла. Гриллби сел, поглаживая сына, а Кава прошелся по кабинету, собирая блокнот, планшет и папки.
— Ладно, посмотрим, — Кава остановился, оглядываясь на Санса. — Вы уверены, что он в порядке? Я действительно не хочу никого заставлять.
— Санс? Малыш, ты можешь держаться за меня, но мне нужно, чтобы ты хоть немного расслабился.
Скелет зажмурился и отстранился на сантиметр, повернув голову так, чтобы видеть врача. Он наполовину приоткрыл одну глазницу, а затем распахнул обе. Его испуганное выражение превратилось в растерянность. Зрачки бегали по доктору, изучая его глаза, похожие на драгоценности, красный носик, румяные щечки и мягкое тело. Это доктор? Он похож на куклу. Он источал успокаивающую ауру, но Санс не мог до конца ему довериться.
— Здравствуй, Санс.
Скелет отстранился от своего опекуна, склонив голову набок, он прищурился и переводил взгляд с опекуна на доктора. Кава одарил ребенка лучезарной улыбкой, и Санс обнаружил, что полностью отцепился от Гриллби. Тот изумленно наблюдал за тем, как Санс оглядывает доктора без намека на страх. Гриллби понимал, что чувствовал скелет, у него не было причин для страха. Кава излучал только радость и тепло, не представляя никакой угрозы и не показывая силы, которой можно было опасаться. Сансу хотелось его погладить. Он протянул руку в надежде прикоснуться к теплому меху.
— Эм, Санс, я не думаю, что...
Но прежде чем Гриллби договорил, доктор наклонился вперед и позволил Сансу погладить его по голове. Санс ахнул, а в его глазах вспыхнули сверкающие искорки.
— Гриллби! — зашептал он, на его лице сияла чистая радость. — Гриллби! Эй! Он такой мягкий!
Кава хихикнул и медленно выпрямился.
— Ух... простите, — в замешательстве извинился Гриллби. Доктор только усмехнулся, покачав головой.
— Все совершенно нормально. Это помогает детям чувствовать себя лучше, верно, Санс?
Скелет кивнул, разглядывая ладонь, по которой как будто бегали мурашки после прикосновения к меху.
— Я хотел бы как следует представиться, — Кава протянул руку, и Санс сразу схватился за нее. — Меня зовут доктор Кава. И я буду твоим психиатром, так долго, как ты хочешь! Не желаешь тоже представиться?
— Санс! — практически выкрикнул ребенок, сжимая ладонь. — Санс! Меня зовут Санс!
— Как замечательно познакомиться с тобой, Санс. Ты знаешь, в чем состоит моя работа?
— Нет. Можно мне не отпускать Вашу руку? — спросил Санс, и Кава рассмеялся.
— Конечно можно. Моя сегодняшняя задача — помочь тебе подобрать слова к своим ощущениям и на основе этого выбрать для тебя хорошего терапевта.
Санс поморщился:
— А нельзя мне поговорить с Вами?
— Если ты хочешь, то да. Но я работаю с лекарствами и прочими скучными частями процесса. Терапевт гораздо лучше подойдет тебе, чтобы помочь понять и справиться со своими чувствами. Как только мы найдем твоего терапевта, я пообщаюсь с ним и решу, что лучше для тебя. Здесь я — твой личный представитель. Никто не имеет права проводить диагностику или выписывать тебе что-то без моего ведома! Моя работа — убедиться в том, что ты получишь лучшее лечение. Устраивает ли тебя это?
Скелет согласился, и Кава убрал свою руку, выглядя виноватым, когда скелет тихонько заскулил.
— Я буду твоим личным психиатром, и я говорил с Королем о твоей ситуации. Он позволил мне помогать тебе, с разрешения Гриллби, конечно. Но если тебе хочется видеть кого-то другого, все, что нужно — это попросить.
— Нет! Вы мне нравитесь! — ляпнул Санс, и Кава улыбнулся. Санс не мог нормально описать его, но доктор был как ожившая игрушка. Он источал счастье и умиротворение, которые скелет отчаянно пытался впитать.
— Ты мне тоже нравишься, Санс! Я счастлив, что ты разрешаешь помогать тебе. К сожалению, мне придется задавать тебе много вопросов. Но они будут только о том, как ты себя чувствуешь сегодня, ладно? Мне просто нужно, чтобы ты отвечал так честно, как можешь. Справишься?
— Да, — выпалил Санс.
— Замечательно! Давай начнем с простых, хорошо? Санс, ты знаешь, что такое депрессия?
Скелет кивнул.
— Хорошо, ты когда-нибудь раньше чувствовал себя подавленно?
Еще один кивок.
— Чувствуешь ли ты это сейчас?
Повисла пауза, а затем скелет качнул головой.
— Как давно ты в депрессии?
Санс пожал плечами.
— Ты можешь вспомнить первый раз, когда почувствовал себя подавленным?
Санс вздохнул, слегка скрипнув зубами, пока раздумывал над ответом.
До встречи с Гриллби он не знал, что такое депрессия. Раньше он всегда думал, что просто грустил. Гастер как-то раз кинул это слово, но не объяснил значение. Он не знал, когда впал в депрессию, и думал, что всегда чувствовал ее. Но Санс также решил, что никогда не замечал своего состояния, однако видимые признаки уныния он начал проявлять, когда Папирусу исполнилось четыре. Тот возраст, когда Папирус начал становиться все более осознанным. Они только начали делить комнату, прошло не больше года. Папирус был умен и понимал, что происходит. Ему не нравилось видеть боль своего брата, и он ненавидел опыты и испытания Гастера. Сансу было семь, когда он, наконец, понял, во что превращается. Убийство без пощады, повиновение без вопросов, он раб. Он возмутился, но это вылилось во вред Папирусу, в тот день Санс смирился с тем, кем он стал. Он был лишь вещью. И он останется вещью, станет тем, кем Гастер захочет, до тех пор, пока его брат в безопасности.
— Когда мне было семь, — ответил Санс.
— Депрессия когда-нибудь проходила?
Проходила ли? Санс всегда знал, что нет. Он был счастлив с Гриллби и были моменты, когда он ощущал себя почти нормальным, но не более. На нем всегда оставался отпечаток того поведения, что он выучил. Счастье никогда не длилось долго.
— Нет.
— Это нормально, Санс. Некоторые монстры просто ощущают себя подавленными, это совершенно нормально.
Санс хотел сказать Каве, что ничего в его состоянии не было нормальным, но передумал.
— Санс, ты знаешь, что обозначает слово суицид? Самоубийство?
Гриллби резко вдохнул, когда ребенок с беспокойным видом сжал зубы.
— Да.
— Ты когда-нибудь чувствовал себя так? Был ли момент, когда ты хотел навредить себе или даже пытался?
Скелет уставился в пол, ощущая, как падает температура тела его опекуна.
— ...Да.
— Да по обоим пунктам?
— Нет.
— По первому вопросу?
— Да.
Гриллби изо всех сил старался оставаться спокойным, не желая своими эмоциями нарушить откровение Санса. Но все равно слышать подобное признание от своего ребенка было очень трудно. Болела душа.
— Ты все еще это чувствуешь?
— Нет, не так чтобы. Я... иногда, но не... немного. Не так, как раньше, — Санс свернулся калачиком на коленях Гриллби и был близок к слезам. Гриллби осторожно погладил его по плечу, и скелет глубоко вздохнул. — Не так, как раньше, — повторил он, подаваясь прикосновению Гриллби.
— Это очень хорошо, Санс. Как думаешь, сейчас ты мог бы обратить свои мысли в действия?
— Нет.
— Хорошо, очень хорошо. Просто замечательно. А бывало ли такое раньше? Было ли время, когда ты пытался совершить самоубийство или причинить себе вред?
— Нет.
— Это очень хорошо, Санс, — Кава положил руку на колено ребенку, и Санс поднял голову. — Нужно много силы, чтобы не пасть жертвой таких мыслей. Ты очень сильный. Было что-то, что не давало тебе сделать это?
Санс шмыгнул носом, качая головой. Его душа пульсировала, а покалывание на коленке усиливалось.
— Папирус. Я не… не хотел. Я не хочу. Он бы остался один и грустил. Я этого не хочу. Я не... я не х-хочу умереть.
Санс боялся смерти. На самом деле боялся. Хотя лишение себя жизни казалось лучшим решением и простейшим выходом, он не был уверен, что смог бы совершить самоубийство без влияния собственного безумия. Санс любил жить и наслаждался жизнью. А увидеть мир за стенами лаборатории было сродни сну, на осуществление которого, Санс не мог даже надеяться.
— Конечно. Это ведь совсем не весело, да? Ты не хочешь быть подавленным и несчастным. Тебе ведь это не нравится, правда?
Санс покачал головой, вытирая влагу, которая образовалась в глазницах:
— Н-нет.
— Я знаю это. Все это знают. Именно поэтому я буду помогать тебе. Я понимаю, что эти чувства не приносят удовольствия. Это больно, правда? Иногда даже страшно, и ты можешь чувствовать себя очень одиноким. Может быть, ты даже говорил себе, что тебе лучше быть одному или что ты можешь стать обузой для других, — сказал Кава, и Санс всхлипнул.
— Д-да, — прошептал он срывающимся голосом.
— Ты говорил себе такое? В анкете ты отметил, что слышишь голоса. Это они говорят тебе эти ужасные вещи?
— Ага. О-они злые. Они оскорбляют всех и... и высмеивают меня, и говорят уж-ужасные вещи.
— Но ты знаешь, что они не правы, ведь так? Когда мы одни, мы можем думать о плохих вещах, но они не соответствуют действительности. Иногда ты можешь даже чувствовать себя все время одиноким, но ты не одинок, Санс. Ты это знаешь, верно? У тебя есть твой отец.
Санс кивнул, и Гриллби слегка сжал своего ребенка.
— И у тебя есть Папирус, ведь так?
— А-а-ага.
— Может, назовешь кого-то еще?
— Б-Бонни очень заботится о нас... Ф-Фиора и Сул-льфи и... и... — скелет громко зарыдал, и Кава погладил его по колену еще раз.
— Я тоже волнуюсь о тебе, Санс. Очень волнуюсь. Уверен, что многие переживают за тебя, но иногда нам бывает трудно это увидеть. Жители Сноудина очень дружелюбные и очень сильно заботятся друг о друге. Даже если иногда любят посплетничать, они горой друг за друга. Даже если у тебя нет желания говорить с ними или ты им не доверяешь, иногда достаточно просто вспомнить, что кто-то действительно заботится о тебе.
Санс яростно вытер лицо и согласился с врачом.
— У меня еще осталось несколько вопросов, но мы можем остановиться, если ты хочешь. Хочешь поговорить о чем-нибудь?
Санс отверг это предложение и протянул свою руку.
— М-можно мне подержать Вас за руку? — спросил он, надеясь, что тепло и чувство утешения усилятся, если он будет ближе к врачу.
— Конечно, — Кава встал и пересел в кресло рядом с Гриллби. Санс схватил его за руку, прижимая ее, как игрушку. — Хорошо, что я левша, — пошутил доктор, прекрасно понимая, что в ближайшее время руку ему не вернут. — Ты действительно хочешь продолжать?
— Да, — ответил Санс. На его душе расцвело чувство света и спокойствия.
— Просто скажи, когда ты захочешь остановиться, — Кава кинул быстрый взгляд на свои записи и продолжил. — Ты слышишь несколько голосов?
— Три.
— Они тебе знакомы?
— Типа того, первый. Остальные — нет.
— Тот, что тебе знаком, ты знал его как друга? Или того, кто обидел тебя?
Санс поежился, сжимая ладонь врача и поглощая энергию, которую он излучал.
— Он причинил мне очень много боли.
— Мы сделаем все, чтобы они ушли навсегда. Еще всего пара вопросов. Ты очень хорошо справляешься, Санс. Как давно ты слышишь эти голоса?
— Не знаю, может, пару месяцев. Первый я слышал гораздо раньше. Но остальные — недавно. В этом месяце, наверное.
— Ты также отметил, что у тебя были визуальные галлюцинации. Эти голоса иногда принимают какой-то облик?
Санс покачал головой.
— Нет, просто во время приступов я забываю, где я. Я не... не здесь. Я... — Санс взглянул на Гриллби за помощью.
— Его восприятие реальности становится искаженным. Он с трудом различает окружение, — ответил опекун за ребенка, который кивнул.
— Что ж, понятно. Почему бы нам не сделать перерыв? Я могу рассказать о терапии. Дать вам немного передохнуть, хорошо? — Кава дождался согласия обоих монстров, а потом продолжил. — Из-за того, что этот вопрос очень личный, в ситуацию Санса не могут быть посвящены все терапевты. Только тот, кого выберет Санс, будет в курсе. Поэтому, пока вы ищете терапевта, ваши встречи с кандидатами будет простыми и короткими. По большей части это будут легкие, спокойные разговоры, направленные на то, чтобы вы могли узнать друг друга. Может потребоваться несколько встреч, а может несколько недель, все будет зависеть от ощущений Санса. Тебе ведь хотелось бы сперва узнать его, верно, Санс?
— Да.
— И так будет проще в первую очередь для тебя. Тогда тебе не придется беспокоиться о том, что ты начнешь нервничать, или о личных вопросах. Все будет происходить постепенно и плавно, так, чтобы ты привык. Довольно страшно рассказывать посторонним свои секреты, правда?
— Да, страшно.
Кава сочувственно улыбнулся Сансу.
— Вот почему тебе не надо беспокоиться об этом. Вы можете говорить об интересных вещах, о том, что нравится тебе. О чем ты больше всего любишь говорить? — спросил психолог, стараясь создать комфортную атмосферу для Санса.
— О Папирусе! — выпалил Санс, и Кава хихикнул.
— А что в Папирусе тебе больше всего нравится?
— Все!
— И что ты чувствуешь?
— Любовь, и безопасность, и счастье! Много, много счастья.
— Видишь? Разговор не так уж плох. Может быть даже весело, правда?
Санс согласился, и Кава обсуждал тему выбора специалиста еще несколько минут, а затем вернулся к психическому здоровью Санса. Скелет гораздо спокойнее отвечал на вопросы, а Кава хвалил его, что приводило Санса в восторг. Обсудив эмоциональные вопросы, троица какое-то время просто общалась, чтобы сделать процесс восстановления настолько комфортным, насколько возможно. Гриллби был просто поражен, насколько спокойно и по-детски Санс разговаривал с доктором. Он счел это практически странным и даже несколько жутким. Как будто его ребенок находился под заклятием.
— Я никогда не видел, чтобы ему было так комфортно с кем-то, по крайней мере, так сразу. Я сбит с толку. Это сила вашей магии или часть лечения?
Скелет был похож на кота, которому сунули кошачью мяту. Он держал Каву за руку, потирался об нее и вел себя так, будто это какое-то одеяло, а не конечность монстра.
— Думаю, и то, и другое, но обычно бывает не так. Моя магия и аура тела изменяются, подстраиваясь под пациентов. Каждая душа, магия и существо имеют разные свойства и для каждого есть индивидуальные факторы, к которым они проявляют стойкость или слабость. Со скелетами всегда сложнее из-за отсутствия у них связи между магией и душой, но, похоже, у моего тела не возникло проблем с нахождением совпадений. Обычно я просто создаю уютную домашнюю атмосферу. Ведь вы чувствуете удовольствие, находясь в комфортной среде. Не думаю, что когда-нибудь видел такой интенсивный эффект, и, если честно, это довольно занимательно. Монстры, магия, души на самом деле обычно не склонны так сильно тянуться к чему-либо. Не могу точно сказать, что генерирует мое тело, но, Боже, должно быть, в обычной жизни эта энергия производит на него невероятный эффект.
Гриллби задумался о том, что это могло бы быть. Во всем Подземелье нашлось бы только одно, что Санс настолько любил — Папирус.
— Его брат.
Санс вздохнул и сильнее прижался к руке.
— Папирус! — выпалил он, сияя улыбкой. Вот почему он ощущал себя так уютно и безопасно. Папирус и Санс были созданы друг для друга. Их души и магия реагировали друг на друга. Доктору идеально удалось воссоздать это ощущение.
— Ох, так вот кого я тебе напоминаю?
Санс кивнул с довольным видом.
— Он так себя ведет только с братом, — сообщил Гриллби, чувствуя, что немного завидует выражению блаженства на лице Санса. Гриллби тоже ощущал спокойствие рядом с Кавой, но ничего даже близко похожего на это. — Они неразлучны. Никто кроме брата не способен успокоить Санса.
— Хм, это очень интересно. Как правило, родные братья имеют схожие структуры души, но не выделяют подобный тип энергии, — задумчиво сказал психолог.
— Мы были созданы друг для друга, — ответил Санс озадаченному Каве. Врач хотел было расспросить скелета, но его взгляд упал на часы.
— О, Боже, кажется, наше время почти истекло. Прости, Санс, но я должен забрать свою руку назад.
Санс с неохотой отпустил его, и Кава выглядел так, будто это разбило ему сердце.
— Ты был так любезен сегодня.
Санс скромно улыбнулся, и Кава переключил свое внимание на Гриллби:
— Для начала я могу порекомендовать вам нескольких врачей. Но Санс должен выбрать сам. У нас есть пара специалистов, которых мы обычно назначаем на такие случаи, они оба сейчас свободны и готовы помочь вам. Позволите мне назначить вам встречу?
— Можете сперва рассказать о них? Я не хочу записывать Санса на прием, пока не узнаю, понравятся ли они ему.
— Ну, конечно! Во-первых, это доктор Клоу. Поначалу может показаться, что к ней сложновато привыкнуть, но те, кто проходил лечение под ее контролем, показывают положительные тенденции. Другой — доктор Ганк. Он подходит к делу более деликатно. Но я не уверен, что Сансу будет комфортнее с ним. Так что немного теряюсь в выборе того, к кому вас направить. Хотя у меня есть много других вариантов. Я уверен, что мы найдем того, кому Санс сможет открыться, правда? — Кава взглянул на скелета, который нерешительно кивнул. — Но из-за вашей ситуации, изначально эти визиты будут больше проверкой, чем чем-то другим. Всего лишь знакомство и простой разговор, чтобы вы смогли сделать выбор. После этого врач будет проинформирован о вашей проблеме, и процесс начнется, — Кава нацарапал что-то в своем блокноте, а затем поднялся.
— К сожалению, я не могу определить точную причину вашей проблемы. В таких случаях психологам приходится быть очень аккуратными. А без надлежащей оценки трудно поставить правильный диагноз, даже если у меня получится сузить круг поиска. Однако я посмотрел рекомендации, которые дала Эллен, и опасаюсь сразу прописывать вам какие-либо лекарства. Поначалу может быть тяжело, но чтобы помочь Сансу, мы должны продвигаться медленно. Прямо сейчас я мало что могу сделать, но изо всех сил постараюсь найти как можно больше информации. У вас остались еще какие-нибудь вопросы?
Бармен взглянул на сына, который только покачал головой.
— Нет. Я думаю, нам все понятно. Большое спасибо.
Кава только улыбнулся, его румяные щеки, кажется, потемнели.
— Ох. Никаких проблем! Всегда рад помочь! Не могу дождаться, когда снова увижусь с тобой, Санс. Было очень приятно познакомиться. Помни, Санс, и будь уверен, твоя семья заботится о тебе и всегда будет на твоей стороне, правда?
Гриллби наклонился, чтобы поднять ребенка, который стоял, опираясь на его бедро.
— Правда, — сказал Гриллби, и Санс улыбнулся, утыкаясь лицом в сгиб его шеи.
— Правда.
Они попрощались и забрали Папируса от Бонни. Санс рассказал брату об их походе, и младший сильно завидовал тому, что не смог познакомиться с волшебным двойником самого себя. Старший скелет пообещал ему, что в следующий раз познакомит их, и Гриллби стало весьма любопытно, как отреагирует Папирус. Хотя младший и не был настолько зависим от брата, но Гриллби боялся, что Каву просто разорвет совместная любовь двух братьев.
Через несколько дней Гриллби позвонили, сообщив о назначении Санса. Первым доктором оказался Ганк, а на следующий день его записали к Клоу. Санс очень воодушевился из-за встреч, но огненному элементалю приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться оптимистичным. Предыдущий опыт работы с терапевтом заставлял его быть весьма скептично настроенным. Чтобы полностью разрушить всю идею помощи, Сансу нужен всего один плохой врач, Гриллби прекрасно знал это. Ему хотелось бы встретиться с докторами наедине, прежде чем они увидятся с Сансом. Но его мнение могло отличаться. Может, ему понравится более суровый специалист, или тот, кто будет с ним сюсюкаться. Гриллби всего лишь нужно быть внимательнее. Если во время встречи что-то пойдет не так, он просто встанет и покинет кабинет, прежде чем Санс успеет как-то отреагировать.
В день первого приема в душе Гриллби разразилась внутренняя борьба. Санс решил, что Папирус остается дома с Бонни, но Гриллби втайне желал, чтобы младший скелет пошел с ним, на случай, если на встрече случится что-то плохое. В конечном итоге комфорт Санса перевесил, и он отправился один. Папируса это не обрадовало, но он все равно согласился, чтобы угодить брату. К счастью, его магические способности не понадобились. Не потому, что встреча прошла хорошо, скорее даже наоборот. Доктор Ганк оказался желеобразным монстром с мягким голосом. Он разговаривал с Сансом так, будто у него вот-вот случится приступ паники, и от этого скелету стало не по себе.
Он был большим монстром, что напугало Санса. Однако, когда скелет услышал его мягкий тон, то решил, что так будет лучше. Однако его нерешительность просто раздражала. Все началось с вопросов. Санс не мог сказать, что просто счастлив, обязательно надо было описать причину. Не мог просто сказать нет, для этого обязательно должен быть повод. Санс и так не слишком много задумывался, почему чувствует себя определенным образом, просто так должно быть. Эмоции — это всего лишь ощущения. Может быть, иногда и была какая-то причина, но если утром ты проснулся в хорошем настроении просто так, не стоит спрашивать себя, почему. Видимо, этот психотерапевт так не думал.
— Какое твое счастливое место, Санс? Место, куда ты можешь сбежать, если тебе плохо?
Они не просидели в кабинете и двадцати минут, а Санс уже был готов на побег. Ему казалось, что прошла уже целая вечность, но Ганк был слишком настойчив, уговорив их посидеть хотя бы полчаса, чтобы Санс сложил о нем полную картину, Гриллби хотел поспорить, но скелет сказал, что постарается высидеть так долго, как получится. Он не плакал и не показывал своих эмоций терапевту. Он просто очень хотел, чтобы тот заткнулся.
— Это может быть кто-то? Я отвечу — мой брат. Он делает меня счастливым.
Хоть и слабо, но тема о его брате улучшила настроение Санса.
— Почему именно он делает тебя счастливым?
— Просто с ним я чувствую себя в безопасности и тепле.
Ганк медленно кивнул.
— Понимаю, понимаю. Почему вам двоим так хорошо вместе?
Санс застонал.
— Мы — братья? — ответил Санс вопросительным тоном. Он никогда не понимал, как отвечать на эти вопросы. Какой ответ он хочет? То, как думает Санс, или то, что говорил ему Гастер? Скелет ненавидел вопросы.
— Да, да. Братья и сестры могут быть очень близки. Почему...
Санс застонал. После трех вопросов, начинающихся с «почему», Гриллби вежливо сообщил терапевту, что им пора, забрал ребенка и вышел.
— Они все такие? — спросил скелет, на что Гриллби покачал головой.
— Нет, только плохие.
Ко второй встрече Санс уже не чувствовал былого волнения. Он-то ждал, что врачи окажутся такими, как Кава, но, похоже, никто не мог конкурировать с ним. Может быть, Санс просто был несправедлив. Вряд ли вообще кто-то мог конкурировать со вторым Папирусом. Но он надеялся, что доктор Клоу окажется приятнее, или, по крайней мере, интересней. Санс все еще был настроен на помощь и хотел найти себе терапевта. Однако первая попытка выбила его из колеи. Ганк оказался таким занудным и надоедливым, что теперь Сансу никак не удавалось почувствовать того азарта, что у него был, когда он готовился к вызову. Гриллби попытался сделать следующий визит приятнее, рассуждая, что так они сужают круг личностей, которые понравятся Сансу, и скелет согласился с тем, что он прав. Они сузили круг. Но сколько еще неправильных встреч он сможет вынести, прежде чем окончательно сдастся?
— Санс?
Скелет взглянул на монстра, которая позвала его, и почувствовал себя увереннее. По крайней мере, она выглядела симпатично, являясь чем-то отдаленно напоминавшим облако. Ее тон был ровным, и она не улыбалась, как другие врачи. Но она все равно могла оказаться лучше.
Она провела их в свой кабинет, и Санс занял место рядом со своим опекуном. Клоу представилась и рассказала им о своём многолетнем опыте и практике помощи при ментальных болезнях. Санс не мог заставить себя заинтересоваться всеми ее степенями. Ему хотелось, чтобы она просто была милой. Скелет ожидал, что когда они с терапевтом познакомятся между ними возникнет какая-то связь, но не почувствовал ничего. От нее не исходило успокаивающее ощущение, как от Кавы, или даже дружелюбие, как от монстров на улице. Если бы Санса попросили описать свои ощущения, то он сказал бы, что не в восторге.
— Санс, у тебя случались приступы паники до этого, верно?
— Д-да? — пробормотал Санс, ему было явно некомфортно от строгого голоса терапевта.
— Как ты вел себя во время приступов? Ты плакал или расстраивался?
— Ум... все вместе? Я грущу и злюсь, вроде как?
— Ты бы мог назвать себя жестоким, когда злишься?
Санс резко вздохнул и нервно огляделся вокруг.
— Эм... нет? М-может быть? Н-не часто? — скелет не мог сформулировать ответ. Он не мог отвечать честно, и все его ответы звучали как вопросы. Как будто он ждал, что ему сейчас скажут, что он не прав.
— Ты когда-нибудь обижал кого-то из-за гнева?
Гриллби выпрямил спину, готовясь вмешаться.
— Эм... Я... Да?
Костяные пальцы вцепились в куртку.
— Почему?
Почему? Он был расстроен? Зол? Не осознавал себя? Какой ответ она хочет? Почему Санс не нравится ей? Почему бы ей не улыбнуться? Что он делает не так? Он слишком долго тянул с ответом. Нужно ответить, но что?
— Я... был расстроен?
Не увидев никаких изменений в ее поведении, Санс сжался. Плохой ответ.
— Ты чувствовал себя могущественным, причиняя боль другим?
Нет? Да? Отвечай! Слишком долго!
— Я... эээ... нет. Эм... да? Я... ммм... хорош в этом?
Лицо Клоу дернулось, и Санс напрягся. Ей понравился ответ? Санс добился реакции!
— Что ты хочешь этим сказать? Ответь, почему ты так думаешь?
Санс всхлипнул, его зрачки расширились, но были прозрачными. Он ошибся? Почему она командует им? Что он сделал не так? Он думал, что хорошо ответил. Он увидел ее реакцию. Почему она только больше расстроилась? Она не видит, что ему неудобно? Ей нравится видеть его таким? Нравится приказывать ему?
— Сансу неудобно отвечать, — вступился Гриллби за ребенка, дрожащего в кресле. Ему было неуютно. Гриллби говорит за него, но Клоу, ее голос звучит так холодно, так требовательно.
— Это правда, Санс? — она как будто и не вопрос задавала. Как будто она повелевала Сансу, точно зная, что он подчинится. Он пользовался этим тоном — Гастер — когда задавал свои риторические вопросы. Он не хотел слышать ничьего мнения. Ему нужно было только согласие.
— Я-я в порядке, — пробормотал Санс, чувствуя, что должен угодить терапевту.
— Тогда, пожалуйста, ответь на мой вопрос.
«Что ты, 01С?»
— Я — оружие. Я причиняю боль, — пробормотал Санс, отвечая на вопрос.
— Думаю, стоит сменить тему, Сансу очень неприятно говорить об этом, — настаивал Гриллби, пытаясь дать терапевту последний шанс, прежде чем они уйдут.
— Сэр, прошу Вас. Прогресс — это боль. Санс, почему ты так думаешь?
”Отвечай что-нибудь, идиот“.
— О-он... я... нгх, мне это не нравится...
Хватит говорить! Хватит думать! Успокойся. Дыши.
— Санс действительно не хочет об этом говорить, — надавил Гриллби, обеспокоенный упорством терапевта. — Не думаю, что Вы подходите ему. Нам лучше уйти.
— Сэр, Вы не можете постоянно нянчиться с ним. Процесс выздоровления протекает весьма некомфортно и болезненно, Вы должны смириться с этим. Он должен научиться говорить на эти темы, независимо от того, как он себя чувствует, иначе он никогда не сможет.
Элементаль нахмурился, а его пламя потемнело до темно-оранжевого, яростно мерцая.
— Я в курсе, но у Санса очень жестокая история и он склонен к панике. Я не хочу, чтобы Вы расстраивали моего ребенка. Это должна была быть простая ознакомительная встреча, но Вы начинаете давить на него, и я не хочу, чтобы Вы...
— Гриллби, сэр. Вы видели его показания души? Я взглянула на его медицинские отчеты. Санс не опасен, его максимальная атака — единица. Я пытаюсь понять, почему Ваш ребенок считает себя каким-то оружием, когда он им не является, — врач окинула его скучающим взглядом, и Санс ощутил, что его ладони начинают сжиматься в кулаки. Она не должна была говорить об этом. Они обещали, что будет легко и весело. Он не был готов говорить о Гастере. Не хотел. Не мог. — Я не знаю, где вы подцепили эту идею, что Санс опасен, но это просто ерунда. Эта мысль, внедренная ему в голову, что он создание, наводящее ужас, или оружие, это все просто в его голове. Вы не можете продолжать подпитывать эти нездоровые мысли.
Гриллби нахмурился. Санс смотрел на нее пустыми глазницами.
***
Санс тяжело дышал, еле держась на ногах, когда Гастер вошел в комнату. Ученый подошел к манекену на полу и осмотрел его, делая заметки. В душе Санса клокотало огромное количество ненависти и ярости. Он хотел, чтобы все это прекратилось. Хотел ранить Гастера, убить его. Все болело. Его тело ныло от передозировки, душа болела от мысли о пострадавшем брате, он так устал. И он был сыт этим по горло. Он был силен. Гастер потратил уйму времени на его подготовку для внедрения его в машину. Санс мог ранить его. Санс мог бы использовать всю свою силу, чтобы навредить Гастеру! Не шевеля руками, он призвал бластер за спиной ученого и прицелился.
— Атака такая же, как и показатель здоровья. Тогда...
Санс выстрелил в него из бластера. Из-за истощения и нехватки сил, атака почти не нанесла урона и была совсем не такой длинной, как ему хотелось. Скелет ощутил самодовольство, но, когда свет от выстрела рассеялся вместе с его атакой, Гастер предстал пред ним целым и невредимым. Его лицо было искажено, а в прищуренных глазах читался гнев. Доктор отошел от манекена, используя свою магию, чтобы заставить планшет парить рядом с ним, пока он надвигался на скелета. Санс громко всхлипнул и съежился.
Ошибся. Это было ошибкой. О чем он только думал? Он не смог бы убить его! Как он мог быть таким глупым?
— Хочешь сразиться со мной, С?
Санс не смог ответить. Ученый продолжал возвышаться над испуганным скелетом, но его раздражение постепенно переходило в легкий интерес.
— Сперва я решил, что ты идиот, или окончательно сдался и удумал напасть на меня в надежде, что я прекращу твое жалкое существование. Но, может быть, ты не так туп, как мне показалось.
Санс слегка поднял голову, в ужасе от возможных последствий.
— В конце концов, оружие должно проходить проверку во всех областях. Принять к сведению.
Магия, поддерживающая планшет трансформировалась в две руки, одна начала записывать, в то время как другая держала планшет.
— Физическая подготовка 01С. Атака нуждается в укреплении. После инцидента с РШ душа и статистика не смогли восстановиться. Необходимо найти способ восстановить силу. Доступны все опции. Тест первый, боевой. Атака на безответный объект не возымела эффекта. Подготовка к испытанию на сильной цели. Противник — я. Начало испытания.
Гастер взмахнул рукой, и Санса опрокинуло на спину.
— Бейся, — приказал Гастер, еще раз направляя свою чернильную магию. Санс едва уклонился от атаки. — 01С, атакуй. Напади на меня немедленно.
С криком, Санс бросился к ученому, но Гастер отбросил его назад лентами черной магии.
— Принять к сведению. Приостановить все тесты. Новый приоритет — оборона и защита в бою. 01С не в состоянии выработать стратегию, план, защититься от движущегося объекта и атаковать сильного противника. Наблюдаются побочные эффекты РШ, во время испытания объекта снизить дозировку, если понадобится, но не прекращать.
Гастер отступил в сторону, когда Санс запустил в него костями.
Односторонний бой длился несколько минут, пока Санс не выбился из сил и не перестал сопротивляться. Он лежал на полу, тяжело дыша, а Гастер окидывал его разочарованным взглядом. Ученый швырял его по кабинету, пока не убедился, что вся его энергия вышла, а затем встал над ним.
— Субъект продолжает повышать предельную планку истощения. Может работать до потери сознания, без смерти. Мотивация способна ускорить...
Санс закричал и бросился на ученого, вытягивая его душу. Гастер удивился, но остался неподвижен, когда Санс направил на него первый бластер. Скелет рухнул на пол в середине атаки, и Гастер с интересом осмотрел свою статистику. Шкала здоровья порозовела, до полного урона оставалось всего два очка, а затем она вернулась к обычному желтому цвету. Доктор сложил руки вместе и опустил взгляд на бессознательного скелета.
— О, Санс, — ухмыльнулся Гастер. Короткий злобный смех разнесся по комнате. Зловещая улыбка растянулась еще шире, когда он заметил, как эксперимент дернулся. — Я идеально тебя спроектировал.
***
Он прошел все испытания. Трудился, чтобы сохранить жизнь себе и Папирусу. Санс был силой, с которой нельзя не считаться. Санс был опасен. Он мог это доказать. И он докажет. Он тренировался для этого. Гордился этим. Все те старания, все часы, что над ним издевались, когда его били, до тех пор, пока он уже не мог двигаться! Она ничего не знала. Не знала ничего о Гастере и его обучении. Не знала ничего о бесчисленных сражениях и сломанных костях. Она издевалась над болью Санса, его страхом, считала, что это просто вымысел? Санс мог бы показать ей, и покажет.
— Вы понятия не имеете, о чем говорите. Вы не знаете моего ребенка! Вы... — Гриллби перебили еще раз, и он начал терять терпение.
— Я знаю, что Санс ни для кого не угроза. Он не смог бы кому-то навредить, даже если бы захотел.
Глазницы Санса сузились, его страх превращался в ярость.
— Он слабый монстр и должен это понять. У него слишком большое эго, которое не соответствует действительности. Это ненормально, всего лишь способ привлечь внимание. Он манипулирует Вами и всеми остальными. Такое поведение может привести к нездоровой тяге к насилию, когда он станет старше. Вам нужно понять, что Санс не опасен.
Скелет до боли сжал зубы, он уже истратил все свои силы на молчание.
— Замолчите, — прорычал Санс, но врач не выглядела испуганной.
— Санс, ты должен признаться самому себе — ты не угроза и никогда ей не будешь, — Клоу была такой уверенной. Больше всего ему хотелось доказать, что она не права. Санс ненавидел такую самоуверенность, она напоминала ему о Гастере. Он был так же самоуверен и тщеславен, но Санс доказал, что он ошибался.
— Мне кажется, Вы не должны говорить ему подобное, — сказал Гриллби агрессивным тоном. — Санс, нам стоит уйти.
Скелет не ответил, все его внимание было сосредоточено на цели.
— Я врач, сэр. Мне известно, что у Вас был опыт борьбы с психическими нарушениями, но, пожалуйста, не думайте, что Ваши знания больше моих, — заявила Клоу высокомерным тоном.
— Не разговаривайте с ним так, — прорычал Санс.
— Он просто должен избавиться от этого и понять, насколько слаб.
— Я могу за считанные секунды стереть Вас в пыль, — зрачки пропали из глазниц Санса.
«Ǿн̨̧ā — цēл̨̧ь̧̨̈́. Ўн̨̧ѝчт̨ǿ¤ж¤ь̧̨̈́ ęё! Ρāз̧̨ǿþв̨ѝ ęё! Ĉд̧ēл̨̧äй э̌т̨ǿ, Čāн̨̧ċѝ! ΔÊЛ̧̨̦ĀЙ!»
”Он не станет. Слишком жалкий“.
— Нет. Не можешь.
Санс выпрямился, сурово глядя на врача, которая до сих пор оставалась спокойной.
— Ты не оружие, Санс. Я не поверю в твою ложь. Ты не должен так лгать себе.
Лгать!? Санс был оружием! Санс — оружие! Она бросает ему вызов! Издевается! Он должен напасть. Хочет напасть. Ему нужно напасть. Слишком много голосов вокруг. Он не мог слушать их все и подчиняться всем, но те, что были в его голове, влияли на него сильнее остальных, используя его эмоциональное состояние.
”Какое ты ничтожество. Ты и дальше позволишь всем вокруг решать за тебя?“
«Ǿн̨̧ā кл̨̧ю̀н̨̧ÿл̨̧ā! Ǿн̨̧ā пǿв̨ēл̨̧äčь̧̨̈́ н̀ā э̌т̨ǿ!»
— Санс, прошу, успокойся. Взгляни на меня, Санс.
— Сэр, пожалуйста, не останавливайте его. Пускай продолжает.
Санс сосредоточился на голосе психотерапевта. «Пускай продолжает»? Она хотела этого? Ну, так он продолжит.
«Ǿн̨̧ā čкāз̧̨āл̨̧ä э̌т̨ǿ! Ǿн̨̧ā ςāм̊̌ā пǿпþǿċѝл̨̧ā! Δāв̨ãй ¤ж¤ę!»
”У тебя даже разрешение есть, а ты все колеблешься. Как плачевно. Ты собираешься стоять как идиот, когда Папирусу причинят боль?“
«Ќǿн̨̧ēчн̨̧ǿ, н̀ęτ! β ќǿн̨̧цē ќǿн̨̧цǿв̨, ǿн̨̧ б̨ÿд̧ēт̨ ēд̧ѝн̨̧čт̨в̨ēн̨̧н̂̆ы̊м̊̌, кт̨ǿ čд̧ēл̨̧ãęт̨ ēм̊̌ÿ б̨ǿл̨̧ь̧̨̈́н̨̧ǿ! Čāн̨̧ċѝ, э̌т̨ǿ τãќ з̧̨д̧ǿþǿв̨ǿ — ÿб̨ѝв̨āт̨ь̧̨̈́, кāл̨̧ēчѝт̨ь̧̨̈́, пþѝчѝн̨̧я̨т̨ь̧̨̈́ б̨ǿл̨̧ь̧̨̈́. Čл̨̧ǿм̊̌āй ¤ж¤ę ęё, — хихикал второй голос внутри его черепа. —
Ťēб̨ē н̨̧þāв̨ѝτčя̨ ѝĉпǿл̨̧н̨̧я̨т̨ь̧̨̈́ пþѝкāз̧̨ы̊, в̨êþн̨ǿ, Čāн̨̧ċѝ? Țǿґд̧ā в̨ǿт̨ ǿд̧ѝн̨̧. Ў Б̧ Ê Й Е Ё! ∏ǿ¤ж¤āл̨̧ÿйčт̨ā, þāд̧ѝ м̊̌ęн̨̧я̨! Я̧˚в̨êд̧ь̧̨̈́ т̨вǿй д̧þÿґ? Δþÿз̧̨ь̧̨̈́я̨· д̧ǿл̨̧¤ж¤н̨̧ы̊ пǿд̧д̧êþ¤ж¤ѝв̨āт̨ь̧̨̈́ д̧þÿґ д̧þÿґā, ѝ čēйчäċ я̨·ǿчēн̨̧ь̧̨̈́ þāččт̨þǿēн̨̧. Ħǿ ēςл̨̧ѝ т̨ы̊ ęё пǿþв̨ёш̋ь̧̨̈́, я̨· б̨ÿд̧ŷ τãќ ĉчāčτл̨̧ѝв̨! Ťēб̨ē ˚в̨êд̧ь̧̨̈́ н̨̧þāв̨ѝτčя̨, кǿґд̧ā я̨· ĉчāčτл̨̧ѝв̨, пþāв̨д̧ā? И̧̨̨ т̨ы̊ з̧̨н̀āêш̋ь̧̨̈́, чт̨ǿ ĉл̨̧ÿчāęτčя̨ кǿґд̧ā я̨ н̨̧ēĉчāčτл̨̧ѝв̨, д̧ā? Я̧˚ з̧̨ǿв̨ÿ Ґãĉт̨ēþä. И̧̨̨, Ђǿ¤ж¤ēчкѝ, э̌т̨ǿ ĉǿв̨ςēм̊̌ н̨̧ēв̨ēĉēл̨̧ǿ. Ђÿд̧ь̧̨̈́ д̧þÿґǿм̊̌, Čāн̨̧ċѝ, ÿб̨ēй ęё д̧л̨̧я̨· м̊̌āл̨̧ēн̨̧ь̧̨̈́кǿґǿ ĉт̨āþǿґǿ м̊̌ęн̨̧я̨, ēςл̨̧ѝ н̨̧ēт̨, я̨· пǿз̧̨ǿв̨ÿ т̨ǿґǿ, кт̨ǿ čм̊̌ǿ¤ж¤ēт̨».
Лицо Санса перестало отображать какие-либо эмоции, разум был чист и пуст, за исключением одной мысли, что стучала в его голове — атакуй. Руки Санса дернулись, поднимаясь, а затем в голове щелкнуло, и зрачки опять зажглись в глазницах. Терапевт не выглядела впечатленной. Она смеялась над ним. Она на самом деле не думала, что Санс способен убить ее. Она совершенно не считала, что он достаточно силен, чтобы вырвать душу из ее груди и распылить в ничто?
”А может она права, ты жалкий мешок костей. Слабак. Старый Санси проиграл свой бой. Ничтожество“.
— Заткнись, — пробормотал Санс, и Гриллби внимательно посмотрел на сына.
”Жалкий. Бесполезный. Мерзкий. Ты неудачник, Санс! ПРОВАЛ! НЕУДАЧНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ! Ничтожный, маленький мешок с костями. Хочешь оправдать себя? Убей ее. Заставь ее кричать. Заставь плакать. Заставь страдать. Не будь тряпкой. Сделай это“.
Он мог бы сделать.
”СДЕЛАЙ!“
«ČДĒЛ̧̨̦ÅЙ!»
Он хотел показать ей это. И он покажет. Будет смотреть, как ее тело бьется в конвульсиях, пока он разрывает ее душу в клочья. Он будет улыбаться, когда ее крики наполнят комнату. Смеяться, наблюдая, как её тело распадается кучкой пыли. Он убьет ее. Заставит понять, насколько опасен он на самом деле.
Руки Санса рванулись вперед, и врача откинуло в стену позади нее. Никаких повреждений, однако это было просто предупреждение. Гриллби схватил Санса, но ребенок телепортировался на стол врача, его тень нависла над ней, и он выдернул ее душу.
— Боитесь? — спросил он.
— Нет, — ответила доктор, и Санс ухмыльнулся.
— Хорошо, — четыре большие кости зависли в воздухе за спиной Санса, указывая на доктора. — Я заставлю Вас бояться.
Санс запустил кости во врача. Но она осталась на месте и приняла удар на себя. Большая ошибка. Она ожидала четыре очка урона, но вместо них получила двадцать. Она закричала от боли, видя, как медленно убывает ее здоровье.
— Санс, нет! — взмолился Гриллби, пытаясь дотянуться до него, но ребенок опять исчез и на этот раз появился прямо перед доктором, которая задыхалась на полу. — Санс! — крикнул элементаль, бросаясь к ним. Но Санс призвал стену костей, блокируя проход.
— Вы боитесь? — спросил он еще раз, хотя ему не нужен был ответ. Ее зрачки были не больше булавочной головки, и все тело тряслось от страха. У нее осталось около десяти очков здоровья, но Санс даже близко не закончил с ней. Он хотел сыграть в прелестную маленькую игру, кошки-мышки. Он хотел следовать за ней, пока она будет убегать, кричать и молить о помощи, которая не придет. Он хотел искалечить ее тело, чтобы ее разум оставался на краю сознания в тот момент, когда он оборвет ее жизнь. Воспоминание за воспоминанием прокручивались в его голове, пока он придумывал все новые изобретательные способы заставить терапевта страдать.
— Вы, — Санс поднял руку, и заостренная кость появилась в его ладони, — боитесь? — Санс подался вперед и замер в нескольких сантиметрах от врача. — Все еще думаете, что я слаб? Все еще думаете, что я не опасен? — Санс потянулся и легонько постучал кончиком кости по душе доктора. — Так ответьте мне, Вы боитесь?
— Д-да.
Санс хихикнул, зрачки исчезли из его глазниц.
— Хорошо, — скелет отвел руку с костью назад, а другой притянул душу терапевта к себе. — Я собираюсь убить Вас, — прошептал Санс, и душа доктора потемнела. — Это будет больно, и я буду наслаждаться, наблюдая, как Вы кричите, как капля за каплей утекает Ваша жизнь.
Санс сделал шаг назад. В глазах зародилось голубое свечение. Гриллби кинулся вперед и дернул скелета прочь от перепуганного доктора. Атака растворилась, и Санс, зарычав, начал отбиваться от неестественно теплой фигуры.
— Санс.
Зрачки Санса вернулись, и он, нахмурившись, взглянул на Гриллби.
— Ты слышишь меня, Санс?
— Что ты делаешь? — захныкал скелет, отталкивая элементаля.
— Ответь на мой вопрос. Прошу тебя. Малыш, ты меня слышишь?
Санс заскулил, пытаясь отцепить сжимающие его руки.
— Да.
— Как меня зовут?
Санс дергался в его руках, его разум был слишком затуманен гневом, чтобы думать.
— Санс, я хочу, чтобы ты ответил мне. Как меня зовут?
Санс застонал, все еще вырываясь.
— Я не... Хватит! Отпусти! — неспособный вырваться, Санс перестал дергаться и уставился на Гриллби. — Нгх.... Ты Гриллби. Тебя зовут Гриллби.
Ярость скелета таяла, но раздражение все еще оставалось.
— А твое имя?
— Санс.
— Где мы?
— В больнице.
Гриллби расслабился и отпустил запястья Санса, но продолжал держать его одной рукой за талию. Ребенок надулся, однако позволил элементалю притянуть его и уткнулся головой в его бок. Гриллби поднял его на руки.
— Вы не можете оказать ту помощь, что нам нужна, — сказал бармен терапевту, которая все еще сидела на полу. — Я приношу свои извинения от имени моего сына, но, если честно, Вы это заслужили.
Доктор зыркнула на них.
— Убирайтесь из моего кабинета! Этого урода нужно запереть в психушке, а не к терапевту водить.
Санс обернулся на нее с хмурым видом, она отвернулась. Гриллби положил руку на череп ребенка, и Санс просто тихо заворчал. Без лишних слов они покинули кабинет. Элементаль вышел из комнаты и ослабил хватку, оглядывая своего ребенка.
— Санс, ты знаешь, все, что она сказала было...
— Я просто хочу домой, — пробормотал Санс, не желая больше находиться рядом с больницей. Он чувствовал уныние, ярость, депрессию. Все, что ему хотелось — это вернуться домой и дать Папирусу обнимать его, как одеяло, пока он спит.
— Поговори со мной, Санс. Ты в порядке? — спросил Гриллби, когда они ехали в лифте. — Что произошло в кабинете?
— Я просто хочу домой! — завопил скелет. Он не хотел говорить. Не хотел чувствовать. Не хотел разбираться с голосами и собственным безумием. Санс хотел просто пойти домой и не выходить оттуда как можно дольше. Он ненавидел это место, ненавидел всех внутри. Ему не стоило просить помощи. Глупо было думать, что ему могли помочь, что он был нормальным. Что он когда-нибудь мог стать нормальным. Вот что он получил за свою надежду, за веру в невозможное.
Голос Гриллби отдавался в его голове вместе с теми, что уже были там, но Санс заглушил их. Он так устал от всего, от ложной надежды, вранья, разочарований, обид, боли. Санс не хотел больше ничего чувствовать. Он не хотел ничего кроме как заснуть и никогда не просыпаться.
