My Fault/Моя вина

Гриллби проснулся с раскалывающейся головой, ощущением холодного тела и полного истощения. Он пару раз моргнул, пытаясь сфокусировать зрение, пока оно не прекратило размываться. Бармен повернул голову направо и заметил очень яркого желтого элементаля с весьма недовольным выражением лица, стоящего рядом. Совершенно сбитый с толку загадкой нахождения брата в одной с ним комнате, Гриллби решил, что это, должно быть, сон. Положив ладонь на глаза, он глубоко вздохнул, пытаясь отогнать мучительную головную боль и разобраться, что, черт возьми, происходит. — Какой странный сон, — сказал он вслух. — Ты ещё пожалеешь, что это не сон, — отрезал Флинт. Оранжевый элементаль оглянулся на своего брата, не понимая, как он сюда попал и почему вообще стоит здесь. — Ты настоящий трудоголик, знаешь это? — Я… Что? Где? — Гриллби сел и заработал ужасное головокружение, от которого его и без того больная голова словно раскололась на части. Он схватился за голову и выругался, когда зрение поплыло, а его самого качнуло в сторону. — Лежи! — Флинт толкнул брата обратно на кровать, подсовывая под него подушку. — Ты в своем баре, Гриллби, ты отрубился, — добавил он, схватив брата за руку и положив две маленькие голубые таблетки на его ладонь. — Я что? Где мои дети? — потребовал ответа бармен, принимая у брата чашку крепкого черного чая. — С ними Сульфи и Бонни, — Флинт кивнул на дверь бара, имея в виду двух женщин, которые взяли под присмотр детей-скелетов. — Ты напугал их до полусмерти. Гриллби проглотил таблетки и осушил кружку. — Сульфи и Бон? — спросил он, отрываясь от напитка. — Своих детей, вообще-то, а не этих двоих, — Флинт влепил Гриллби короткую затрещину и сурово зыркнул на него. — Какого черта с тобой случилось?! А я говорил тебе, что так и будет! — Ау, Флинт! — вскрикнул Гриллби, потирая голову. — Я не хотел такого. Я даже не помню, что случилось. — Ну, конечно не помнишь, тупица. Что, черт возьми, случилось с твоим «чувствую себя хорошо»? Ты выглядишь ужасно! — Флинт махнул в сторону темного пламени брата и его теплой ауры. — Ты так себя довел, что заболел. Поздравляю тебя, брат, ты идиот. Гриллби закатил глаза и отставил чашку на пол. — Господи. Ты действительно знаешь, как заставить меня почувствовать себя особенным, бро. Мне стоило позвонить тебе века назад, — сказал Гриллби с убийственным сарказмом. — Не понимаю, как ты умудряешься... Элементаль остановился на полуслове, а затем его пламя слабо разгорелось. Он протянул руку и схватил брата за воротник, потянув его вниз, на уровень с собой. — Какого хрена ты здесь делаешь?! Я же велел тебе оставаться в Жаркоземье! Ты можешь вывести Санса. Или ты уже это сделал? Если ты сделал что-то Сансу или Папирусу, клянусь... — прорычал Гриллби, его пламя отчаянно пыталось казаться более угрожающим, но в нынешнем состоянии эта затея с треском провалилась. Флинт просто оттолкнул руку брата и нахмурился. — Свеча, и та страшнее, чем ты сейчас, Гриллби. Почему бы тебе не сделать то, что ты всегда говорил мне — перестать все воспринимать в штыки, пока не наломал дров, — предупредил желтый элементаль. — Сульфи! — позвал он и подождал мгновение, прежде чем его жена высунула голову из-за двери, ведущей в бар. — Да, дорогой? — Гриллби очнулся, — сказал он ей, отступая от двери и Гриллби. С придыханием, Сульфи ретировалась в бар, чтобы сообщить скелетам. — Мальчики, ваш отец очнулся! Через несколько секунд дверь распахнулась, и дети вбежали в комнату, Папирус бросился на своего отца, повиснув с одной стороны его шеи, а Санс взобрался на кровать и обнял с другой стороны. Гриллби расслабился, когда дети оказались рядом, все еще растерянные и усталые, но то, что его семья в безопасности, принесло ему большое облегчение. — Эй, ребята, — улыбнулся он, обнимая их за плечи. — Вы в порядке? — А ты? — парировал Папирус, отстраняясь. — Я очень волновался. — Мы все волновались, — добавила Бонни от двери. Она выглядела недовольной, и Гриллби понял, что получит от нее нагоняй, как только дети уйдут. — Полагаю, это ты им позвонила? — бармен кивнул в сторону брата. — Я подумала, что тебе не помешает небольшой толчок, я ведь ясно тебе говорила, как опасно не предпринимать ничего. Так что я решила позвонить единственному монстру, который способен оттащить твою упрямую задницу к Шквалу, прежде чем ты сделаешь себе еще хуже. Сейчас и Санс отодвинулся, взглянув на опекуна. — …Мы позже об этом поговорим, — промямлил Гриллби, кинув на кролика понимающий взгляд. — Не о чем тут разговаривать. У тебя запись в эту среду, — сообщил Флинт. — Это через два дня, — процедил сквозь зубы Гриллби. — Я говорил тебе, что я... — Это не обсуждается, Гриллби. Ты пойдешь, даже если мне придется тащить тебя туда через весь город силой. Ты сознание потерял! Все о тебе беспокоились, а тебя это, похоже, совершенно не волнует. Ты не можешь продолжать тонуть в своей депрессии. Не можешь продолжать ненавидеть свое... — Мы поговорим позже! — выкрикнул бармен, заставив детей отпрянуть. Разочаровано вздохнув, больной элементаль промямлил извинения. Санс и Папирус нахмурились, разделив один и тот же взгляд, пока Гриллби садился повыше. Он быстро посмотрел на часы и застонал. — Вы оба должны быть в постели, — пробормотал он. — Вы ели? — Мы их покормили, — сказала Бонни. — Они не хотели идти спать, пока ты не очнешься. Элементаль спустил ноги на пол и подождал, пока в голове прояснится, прежде чем попытаться встать. — Грилл... Младший брат опалил Флинта взглядом, мгновенно заставив его замолчать. — Папа? — спросил Папирус, и Гриллби выдавил из себя слабую улыбку. — Пойдем домой, ладно? Уже почти полночь, а завтра нам многое предстоит сделать. Папирусу плохо удавалось скрывать беспокойство, когда он выползал из кровати, но Санс по-прежнему внимательно следил за опекуном. — Мы можем поспать здесь, — предложил скелет. — Будет лучше, если мы просто пойдем домой, ты так не считаешь? — Ты болеешь, — промямлил старший скелет со страданием, написанным на лице. — Не дави на себя. — Санс, пожалуйста, я в состоянии прогуляться до дома. Санс поморщился, видя слабость своего опекуна. Он собирался указать Гриллби на ложь, но его взгляд переместился к Флинту. — Он поможет тебе, — заявил Санс, и Гриллби фыркнул. — Гриллби, — сказал скелет строгим голосом. — Санс, ну, честное слово. — Папа, — Санс схватил рукав опекуна и взглянул на него широко открытыми глазами, крепко сжав челюсти. — Прошу, — взмолился он, всем видом выражая беспокойство. — Ладно, — сдался Гриллби, и скелет расслабился. Он спустился с кровати и встал рядом с младшим братом, который все еще вертелся рядом с их отцом. — Мальчики, пойдем. Давайте найдем вам чистые курточки. Там холодно, — сказала Сульфи, дети нерешительно подошли к ней. — Там каждый день холодно, — заметил Папирус, Сульфи, хихикнув, вывела их из комнаты. Флинт встал ближе к своему брату, который вздохнул, прежде чем протянуть руку. Приняв это за знак, желтый элементаль шагнул вперед и помог ему подняться на ноги. Бонни подошла с его пальто и обувью, и Гриллби оделся, опираясь на своего брата, когда терял равновесие. — Встретимся на улице, ладно? — сказала Сульфи, держа Папируса за руку, в то время как Бонни сжала ладонь Санса. Братья держали за руки друг друга. Гриллби кивнул им, и они вышли. — Что ты тут делаешь? — огрызнулся Гриллби на желтого элементаля, ему хотелось бы сейчас быть подальше от брата, но с таким головокружением он не мог рисковать. — Ты знаешь, что я здесь делаю, — ответил Флинт, положив руку на плечо родственнику, когда тот начал заваливаться в сторону. — И что случилось с твоим «подожду»? — А что случилось с твоим «я в порядке»? — Это не одно и то же. Ты мог серьезно навредить стабильности Санса, появившись здесь, — Гриллби оперся рукой о стену, закрывая дверь бара. — Он сейчас такой хрупкий, Флинт, — Гриллби повернулся к брату с жестким выражением. — Ты даже не представляешь, как это тяжело для него. Временами он даже с Папирусом рядом находиться не может. А уж увидеть тебя вообще... — Ты меня обижаешь. По-твоему, я бы просто вломился сюда и начал носиться вокруг? — сказал Флинт, перебив брата. — Сульфи зашла первой и не пускала меня до тех пор, пока Бонни не сказала, что все нормально и не убедилась, что Санс и Папирус заняты тобой. Затем мне пришлось подождать в баре, когда Сульфи и Бонни разговаривали с Сансом, пока он не сказал, что все в порядке и он сможет увидеть меня. Потом Папирус стоял за дверью и не пускал меня, пока Санс не успокоился. Не из-за меня, кстати, он взбесился из-за тебя. Кроме того, за все это время я не сказал ему практически ни слова, потому что он избегает меня. Единственный звук, который я от него услышал — это тихое оханье, когда я вызвал твою душу. Так что, брат, твой сын в порядке. Я не сломал его и не причинил ему никаких психических страданий. В отличие от тебя, кто до смерти напугал их обоих. Гриллби отвел взгляд, разглядывая снег вокруг. Он оступился, когда отпустил брата, и Флинт поймал слабого родственника, подхватив под руку, чтобы тот выровнялся и продолжил идти. — Я понимаю, почему ты беспокоишься о них, — сказал Флинт после нескольких минут молчания. — Они оба выглядят довольно потерянно, и я не уверен, потому ли, что они беспокоились о тебе или не только. Но я думал, мы уже прошли эту грызню и ненависть между нами. — Так и есть, просто… не хочу, чтобы они пострадали. — Ты не можешь так говорить, когда сам являешься причиной их страданий. Почти все время, что я тут, они выглядят пустыми и практически не разговаривают ни с кем кроме друг друга. — Я же говорил тебе, что тут все сложно, — устало ответил Гриллби. — Просто… слушай, что бы ни случилось, держи свой рот на замке. То, что мы обсуждаем, — элементаль махнул рукой, указав на них обоих, — останется между нами, ладно? Не говори им ничего из того, что я расскажу. Я серьёзно. — Бонни уже потратила половину времени, называя тебя идиотом и разглагольствуя о том, что ты говорил. — Они привыкли к Бонни, но к тебе не привычны. Если ты им что-то расскажешь, то встревожишь их. В свое время я сам им все расскажу, но не сейчас. Не сейчас, когда все так... — Гриллби вспомнил тусклую душу Санса в его костяных пальцах и поежился. — Я не собираюсь пытаться лезть в вашу семейную жизнь, Гриллби. Видит Бог, я, наверное, больше всех этого боюсь, — буркнул Флинт, заметив их дом на горизонте. — Просто не будь собой, — сказал Гриллби, и Флинт закатил глаза. — Вот утешил. Гриллби подошел к дому и, опираясь на брата, поднялся по ступенькам к двери. Бонни и Сульфи были в гостиной, пытаясь отправить Санса с Папирусом в кровать, но те не желали спать, пока не убедились, что их отец в порядке. Бармен, устало улыбнувшись, кивнул им в сторону второго этажа. Они поднялись по лестнице и отправились готовиться ко сну. Гриллби снял пальто и разулся. — Я приведу их завтра в десять, — сообщила Бонни Гриллби. — И я надеюсь обнаружить тебя в постели. Гриллби сухо рассмеялся и придержал дверь для своих гостей. — У меня есть ключ, не шути со мной, — сказала Бонни, выходя. Гриллби выдавил улыбку, когда к нему подошла попрощаться Сульфи. Флинт задержался, кинув взгляд в направлении лестницы. — Флинт, тут три метра, я справлюсь. — Ты из постели не смог выбраться без падений. Гриллби, рыкнув, потряс дверное полотно, и Флинт с фырканьем закатил глаза: — Спокойной ночи. — Ночи. Закрыв дверь, бармен громко застонал.  — Наконец-то, — пробормотал он, заметно успокоившись. Глубоко вздохнув, он оттолкнулся от двери и, опираясь на стены и мебель, отправился проверять, что свет выключен и все закрыто. После он поднялся наверх в спальню детей, где нашел обоих мальчиков лежащими на нижней полке. — Зубы почистили? — спросил он, они кивнули. — Хотите сказку? Они покачали головами, и элементаль сел на край кровати. — Вы в порядке? — спросил Гриллби, поправляя одеяло. Сказать, что дети были напуганы обмороком их опекуна, это ничего не сказать. Бонни делала, что могла, чтобы успокоить двух скелетов, но паника одного из них вдвойне усиливала панику другого. Они изо всех сил цеплялись друг за друга в попытке утешить при помощи своей измотанной магии. Что делало только хуже. Но, в конечном итоге, им удалось успокоить друг друга. Санс пытался объяснить Папирусу, что Бонни права, и Гриллби в порядке, в то время, как Папирус пытался сказать Сансу то же самое. Папирус перестал плакать первым, но только потому, что Санс все еще был под давлением своей панической атаки. После прибытия пары элементалей, Папирус все еще стабилизировал брата. Теперь Санс не был на грани очередной атаки или приступа, но его испуганно трепещущая душа и затяжная паника привели к всплескам нежелательных мыслей и голосов в голове. То, что, наконец, заставило его разум утихнуть, были слова Бонни, которая сообщила скелету, что в баре Флинт и Сульфи. Целостность Санса вернулась от этих ее слов. Кролик очень спокойно и четко объяснила, почему позвала их, но это не помогло Сансу ощущать себя менее напуганным. Его паника вернулась в полном объеме, и Папирус злобно покосился на девушку-кролика, которая за секунду разрушила его часовую работу. Хотя сейчас старший скелет был гораздо более разумен, чем раньше — у Папируса появился реальный шанс разговорить его и попытаться убедить в том, что Сульфи может им помочь. Сансу не было трудно или плохо в компании синего элементаля, и он обнаружил, что ее присутствие даже успокаивает и весьма обнадеживает. Одно дело услышать, что Гриллби будет в порядке, от Папируса или Бонни, но из уст элементаля это звучало убедительнее. Еще через час Флинту, наконец, разрешили войти в комнату к Гриллби. Санс со своим братом и Сульфи стояли в дальнем углу, а Бонни осталась рядом с Гриллби. Флинт казался напряженным и очень, очень осторожным. Он попытался улыбнуться скелетам, желая проявить вежливость. Однако, заметив, каким настороженным и испуганным взглядом смотрит на него Санс, не смог дальше поддерживать зрительный контакт. Все движения Санса в присутствии Флинта были быстрыми, и он держался на расстоянии. Выходя из комнаты, он шел как можно ближе к стене, а когда заглядывал в комнату, то видна была только маленькая часть его тельца. И он доверил Папирусу быть его голосом и говорить Флинту, что они пришли. Флинт был более чем любезен, оставив со стороны входа доступ к кровати Гриллби, чтобы у них было пространство, для их попыток изо всех сил быть рядом, но не чувствовать опасности или беспокойства. Это было тяжело и неудобно, но Санс, по крайней мере, думал об извинениях. Он не мог сказать, что достаточно храбр для попытки, но все равно думал. Санс не представлял, что Флинту известно о нем и его вернувшихся привычках. Санс и раньше опасался элементаля, но теперь его нестабильность кричала в нем, как будто ему махали красной тряпкой. Санс это понимал и не хотел вести себя отстраненно и боязливо. Паника держала его рот на замке, но Санс делал все возможное, чтобы показать, что его волнует нахождение в одной комнате с Флинтом. Санс мог бы даже сказать, что предпринял попытку помахать или сделать какой-то похожий жест, но в результате это выглядело так, словно у скелета какой-то странный нервный тик или он все еще слишком испуган. Часы бессознательности Гриллби истощили всех. Оба скелета были измотаны и хотели спать. — Мы в порядке, — ответил Папирус. — Рад, что ты в норме, — добавил Санс, и Гриллби улыбнулся. — Простите, что напугал вас. Спасибо вам, что присмотрели за мной, — Гриллби наклонился и поцеловал их во лбы, прежде чем обнять. Дети с двойной силой обняли его в ответ. — Люблю вас обоих. — Я тоже люблю тебя, папа, — ответили они хором и отстранились. Гриллби осторожно поднялся, опираясь рукой на кровать. — Спокойной ночи, — сказал он им, включая ночник и выключая верхний свет. — Спокойной ночи! — отозвались они, и элементаль покинул комнату. Зайдя в собственную спальню, он глубоко вздохнул. Быстро переодевшись, он забрался под одеяло и потянулся, чтобы выключить лампу на тумбочке. Утопая в собственной постели, бармен позволил истощению одолеть его и уже готовился провалиться в длительный сон, как раздался тихий стук. Элементаль задержал дыхание. Не услышав повторения звука, бармен решил, что, должно быть, это его дети открыли свою дверь шире, и перевернулся на спину, снова расслабляясь. Когда он, наконец, практически заснул, ручку его двери повернули, что заставило его снова открыть глаза. Посмотрев на узкую щель в двери, Гриллби смог разглядеть яркий зрачок Санса и цветастую пижаму Папируса, стоявших в коридоре. Когда их заметили, Санс толкнул дверь и открыл ее шире, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Можно нам поспать с тобой? — спросил он, сжимая руку брата. Гриллби ответил, похлопав по кровати. Они тут же зашли, оставив дверь слегка приоткрытой, и забрались в кровать. Гриллби подвинулся на середину, а его дети заняли места по бокам. Мягко рассмеявшись, он приобнял мальчиков. — Все хорошо? — спросил он, уже закрыв глаза. — Все хорошо, — ответил Папирус, а Санс повернулся на бок, прижимаясь к опекуну. — Не делай так снова, — прошептал скелет, и Гриллби положил на ребенка руку. — Обещаю. На следующий день Гриллби спал дольше всех. Никто не хотел беспокоить его, надеясь, что сон поможет ему вернуть немного цвета. Папирус и Санс выключили его будильник и заглядывали в дверь при каждом удобном случае. Сульфи, Бонни и Флинт по большей части были внизу. Сульфи приготовила детям завтрак, а Папирус провел для них экскурсию по дому, показав все — от ступеньки, об которую он запнулся на прошлой неделе, до стены, в которой бластер Санса оставил дыру. Скелеты все еще очень беспокоились об опекуне, но Папирусу удавалось отвлечь себя лучше, чем Сансу. Это могло быть и потому, что Санс хотел находиться как можно дальше от Флинта. Папирус был на первом этаже, разговаривая и общаясь, пока Санс держался у перил или дверей. Бонни часто пыталась звать его, но Санс порой игнорировал ее, однако никогда не пропускал вопросы Папируса. — Санс, хочешь помочь Сульфи с печеньем? Она сказала, что это папино любимое! — позвал Папирус от нижней ступени. Санс отложил блокнот и оглянулся на спальню опекуна. — Лады, — спокойно ответил он. Папирус отвел брата на кухню, где Сульфи повязывала фартук на талию. Всю работу, по большей части, делал Папирус. Санс был слишком рассеянным, чтобы справиться с таким количеством заданий, и часто терялся на середине. Хотя никто не говорил ему об этом, за что он был им благодарен. Папирус всегда возвращал его из мыслей и с улыбкой помогал Сансу продолжить перемешивать тесто или доставать ингредиенты, которые попросила Сульфи. Санс честно пытался выложиться, но не чувствовал, что от него есть толк. Он не мог сказать, было ли дело в Гриллби, но ему оказалось трудно обращать внимание на многие вещи. Его разум слишком активно фокусировался на спящем опекуне, Флинте и все еще острых школьных проблемах Папируса. Он понимал, что должен сделать что-то полезное и продуктивное, но, вместе с тем, ему хотелось заползти обратно в кровать и не просыпаться несколько дней. ”Может быть, тебе просто...“ Санс покачал головой, прогоняя голос. Не сейчас. Не сегодня. Не реальный. — Ты в порядке, Санс? — спросила Сульфи, ждавшая, пока ребенок передаст ей миску с перемешанными сухими ингредиентами. — Да, извините, — пробормотал он, подходя ближе с миской в руках. Сульфи одарила его светлой улыбкой, что Санс очень ценил. — Санс, ты можешь мне помочь? — спросил Папирус, указывая на верхнюю полку высокого шкафа, где стояла большая красная чаша. Скелет подошел к брату, который стоял на пороге кухни, и кивнул. По мановению его руки чашу окутало сияние магии. Протянув другую руку, он придержал вещи, стоявшие на чаше, пока она плавно спускалась вниз. Сульфи заинтересованно наблюдала за этим и слишком увлеклась магией скелета, не заметив приближение желтого элементаля. — Эй, Сульф, ты оставила... — Флинт вошел в кухню и слегка натолкнулся на Санса, который стоял рядом с холодильником, скрытый им от взгляда элементаля. От столкновения Санс вздрогнул и резко бросился в сторону, в результате содержимое шкафа разлетелось и с громким звоном упало на пол. Остальные вещи вышли из-под контроля магии Санса, рухнули на стол, отскочили от него, а затем попадали на пол. Папирус, взвизгнув, отбежал в сторону, когда большая стеклянная кастрюля разбилась об пол, заставив всех в доме замереть. Санс застыл, крошечные зрачки не отрывались от Флинта. Он прижал руки к груди и съежился. Флинт отскочил назад, когда вещи падали, и остался в стороне, подняв руки. Папирус настороженно смотрел на брата, неуверенный, что сможет безопасно подобраться к нему через пол, усыпанный осколками. — Что, черт возьми это было?! — крикнул сверху громкий голос. — Флинт! Гриллби спускался по лестнице. Санс напрягся, не зная, из-за чего его тревоги росли быстрее — из-за Флинта или кричащего Гриллби, его разум подсказывал, что он может попасть в большие неприятности. Оранжевый элементаль, появившийся в поле зрения, был ярче, чем в последнее время. Он заметил своего испуганного ребенка и источник грохота, разбудивший его. Он обернулся, готовый наорать на брата, но Папирус схватил его за рукав. — Санс просто испугался. Он не виноват, — вступился скелетик, элементаль успокоился и переключил внимание на ребенка, который, крепко сцепив руки, стоял, опустив голову. — Флинт не увидел его, и они столкнулись. Это была случайность, не огорчайся. — Я не огорчаюсь, — ответил Гриллби сыну и опустился на колени. — Санс? Ты в порядке? Скелет не ответил. — Я не расстроен и не злюсь на тебя. Я просто хочу знать, что у тебя все хорошо. Не мог бы ты случайно, эм… — он умолк, оглядывая поле битого стекла. Зрачки Санса так же опустились к полу. — Не мог бы ты подойти сюда, пожалуйста? Я хочу убедиться, что ты нигде не порезался. Санс помялся, но кивнул. Закрыв глаза, он сосредоточился на своем опекуне и, выпустив магию, переместился к нему. Сульфи тихо ахнула, когда он пропал из поля зрения. Санс медленно открыл глазницы, с опаской поглядывая на опекуна, который аккуратно провел пальцами по его лицу, наклоняя его голову, чтобы проверить на наличие порезов. — Прости, — извинился Санс, но Гриллби только понимающе улыбнулся. — Все хорошо. Ты не хотел. Я рад, что ты в порядке. Мерцающие огоньки зрачков Санса метались между Гриллби, Флинтом и полом, он сжал зубы. — Извините, — шепнул он, и желтый элементаль на мгновение впал в шок. — Все… в порядке. Я должен был лучше смотреть, куда иду, — сказал Флинт, когда Санс сцепил свои руки на уровне талии. Его взгляд упирался в пол, каждая частичка говорила ему, что он должен нагнуться и подобрать осколки, но он понимал, что Гриллби остановит его, как только он попытается. — Почему бы вам не посидеть на диване и не посмотреть телевизор? — предложил Гриллби, опустив руки на спины детей и подводя их к дивану. — Бонни, ты можешь... ох, спасибо. Кролик уже держала в руках веник и совок. Санс пробормотал еще одно извинение, пока Папирус вел его к дивану. — Я думаю, тебе стоит посидеть с ними, — сказала Бонни, но элементаль пропустил её слова мимо ушей. — Почему вы не разбудили меня? Уже почти час, — Гриллби сложил кухонную утварь на столе и передал Сульфи миску. — Тебе нужен отдых. Бармен хотел возразить, но понимал, что это бесполезно. — Повезло, что мы тебя к кровати не примотали. — Вы приготовили им обед? — спросил бармен, взглядом указывая на детей. Папирус собрал с дивана подушки и строил из них маленький форт. Санс стоял рядом, с одеялом в руках. Поймав взгляд опекуна, он быстро отвернулся. — Нет, я собиралась готовить, когда закончу с печеньем, — ответила Сульфи, перемешивая тесто. Гриллби не хотелось признавать, но дополнительные руки в доме освободили его от многих проблем. Лишние часы сна тоже творили чудеса, и его тело стало ярче и теплее, чем раньше. Хотя на вкус Флинта его ядро было еще чересчур темным, а конечности слишком светлыми. Но, по крайней мере, он не собирался падать в обморок. Наличие кого-то, кто мог приготовить обед для детей и присмотреть за ними, словно снимало огромный камень с плеч Гриллби, и он мог сосредоточиться на более насущных проблемах. — Ты еще не разговаривала с теми домашними учителями? — спросил Гриллби у Бонни, которая замерла, выглядывая упавший осколок. — Мне кажется, что школа в Водопадье все же будет лучшим выбором, — Бонни не хотела делать хуже, рассказывая Гриллби о том, что Санс угрожал членам Гвардии и даже ударил одного. Слухи уже наверняка распространились, и если те кандидаты и так были нерешительны относительно Папируса, то уж теперь они точно не подпустят его к себе. — Почему? Что-то случилось? Пламя бармена потускнело, и кролик, заставив себя улыбнуться, быстро ответила: — Нет! Нет, все нормально. Я к тому, что Папирус такой общительный мотылек. Он не должен застревать в каком-то маленьком месте с кучкой детей. Ему нужны просторные классы, игровая площадка и много детей, чтобы с ними играть. Среда домашнего обучения — это не место для растущего мальчика, особенно такого энергичного, как Папирус. Элементаль кивнул, задумавшись над этим, и кролик расслабилась. — Думаю, ты права. Но что если это произойдет снова? — Этого не будет, Гриллби. Я уже говорила тебе, что та школа очень хорошая. Монстры из Падья не такие любопытные и резкие, как кое-кто из местных. К тому же, это территория Герсона. Большинство детей боится хулиганить из страха получить от него по голове. Старая черепаха не терпит придурков. — Наверное так. Попытка не пытка. — Да, конечно! — прощебетала Сульфи, подняв руку над противнем с печеньем, а затем пробудила свою магию. — Я приготовлю обед. Пойди присядь и побудь со своими детьми, Гриллби, но пока ты не ушел, — ее магия пропала, стало видно, что печенье совершенно готово. Она подхватила тарелку, сняла печеньки с противня и переложила в нее, — передай ребятам. — Ты что, положила туда огненные хлопья? — Гриллби, подняв одно печенье, разглядывал красные вкрапления, переливавшиеся в нем. — Сульф, они не огнестойкие. Ты сожжешь им рты. — Ох, брось. Я положила всего половину обычной порции. Я даже не смогу почувствовать их вкус, — она вытолкала Гриллби из кухни. Элементаль вздохнул. Он подошел к форту своих детей и поднял одеяло, которым тот был накрыт. Санс и Папирус в унисон посмотрели на него. Он предложил им печенье, и они тут же протянули руки, чтобы взять по одному. — Может быть немного горячо, — предупредил он. Оба ребенка сунули угощение в рот, а опекун откусил от своего. Для него печенье было вкусным, но потом он взглянул в скисшие лица своих детей. Папирус открыл рот и вытолкнул сладкие крошки, которые посыпались на пол. Санс еле держался, но было видно, что он готов последовать примеру брата и выплюнуть печенье. — Гриллби, — сказал Санс, взглянув на опекуна. — Почему так горячо? Чем дольше он держал его во рту, тем горячее становилось печенье. Это был странный жар, которого Санс никогда прежде не испытывал. Он не был острым, как чили, или пряным, как корица. Было такое ощущение, что скелет держит во рту угольки. — Почему оно такое горячее? Что это? —заскулил он, отталкивая тарелку. — Я предупреждал, что может быть немного горячо. — Это сильно горячо! Прямо как лава! — пожаловался Санс, поднимаясь на ноги. Гриллби слабо улыбнулся, его слегка забавляли детские жалобы Санса. Скелет, громко скуля, выбрался из форта, чтобы найти что-то, чем можно охладить рот. Он бросился на кухню и столкнулся с Бонни, когда подбегал к столу, чтобы схватить стакан и налить в него воду. Сульфи с улыбкой наблюдала за ним, стоя над разделочной доской. — Понравились печеньки? Скелет застонал в кружку. — Нет! — ответил Папирус из форта. — Папа, я больше не хочу ее стряпни. Санс с кухни подал согласный стон. Сульфи только улыбнулась, посмеиваясь под нос. После обеда, который был значительно прохладнее, Флинт и Сульфи ушли. Синий элементаль сказала, что у нее есть старый друг, который теперь работает в клинике Сноудина, и она хотела повидаться с ним. Бонни осталась помыть посуду, а затем стала собираться, объяснив, что ей нужно посидеть с детьми сестры. Оказавшись дома одни, скелеты и бармен расслабились и наслаждались тишиной собственного дома добрый час. Мир и покой были такими успокаивающими и расслабляющими, что Гриллби почти жалел о том, что придется их нарушить. — Эй, Пап? Папирус открыл глазницу, он лежал, навалившись на спину Санса, который читал книгу. — Можно поговорить с тобой о школе? Папирус застонал, но повернулся на бок и открыл оба глаза. — Что там? — Хочу обсудить с тобой перевод в другую. Бонни думает, что в Водопадье великолепная школа, которая тебе понравится, но я хочу, чтобы ты посмотрел на нее и, для начала, подумал о других возможных вариантах. Папирус, заворчав, сел и зевнул. — Я пойду в нее. Хорошо. — Но ты о ней ничего не знаешь. Что если она тебе не понравится? — Она не может быть хуже этой, верно? Санс нахмурился, отрываясь от книги, чтобы подтолкнуть брата, который просто снова откинулся на Санса. — Я переведусь в ту школу. — Почему бы нам сперва не посмотреть на нее, ладно? Лучше заранее знать, что это за место. Она дальше, чем Сноудинская, и я хочу, чтобы ты, по крайней мере, увидел, сможешь ли ходить туда в одиночку. Папирус только кивнул, медленно встал и потянулся. — Можем пойти сейчас? — Сейчас? Эм… — Гриллби взглянул на часы, и его пламя затрещало. — Не сейчас. Не думаю, что я готов для водного путешествия. Как насчет того, чтобы поехать в среду после сессии Санса? Скелет кивнул и опять лег на пол, свернувшись рядом с братом. Наступил очередной раунд молчания, но теперь оно не казалось таким уютным, как раньше. Гриллби поднял глаза от книги и обнаружил, что Санс смотрит на него. Он не отвел взгляд, понимая, что Санс не отступится, Гриллби пришлось отложить книгу. — Что-то не так? Зрачки скелета оторвались от лица Гриллби и скользнули по его телу. — Ты в порядке? — А похоже, что нет? — На твоем теле появились темные пятна. Гриллби взглянул на свои открытые руки, но не заметил никаких пятен. — Мне еще не на сто процентов лучше. — Тебе нужно что-нибудь? — Нет, просто небольшая слабость. Но вы все помогли мне снять часть напряжения. — Если они уедут, оно вернется? — Нет. Я не позволю этому снова произойти. — Ты очень напугал нас, — пробормотал Санс. — Я не знал, что делать, и Пап на самом деле очень переживал. И я тоже. И я ударил Догарессу по ноге. Бонни была очень зла на тебя. — Она имеет право. Я сделал то, чего не стоило. Хотя и не могу сказать, что сейчас очень сильно жалею об этом, но, наверное, начну после встречи со Шквалом. — Ты не хочешь видеться со Шквалом? — Нет. Просто я не хочу оставлять вас одних. С учетом всего, что происходит, я не хочу усугублять ситуацию своим отсутствием. Хотя, похоже, своим присутствием я её тоже усугубил. — Это не твоя вина. — Никто не виноват, — закончил Гриллби, и Санс кивнул, снова возвращаясь к книге. — А ты в порядке? — задал встречный вопрос Гриллби. — Раньше ты был немного напуган. Санс хмуро смотрел в книгу. — …Не хочу нервничать рядом с ним, — пробормотал он. — Я знаю. — Но он не знает, — Санс взглянул на опекуна. — Я… — он сжал зубы и вцепился пальцами в ворс ковра. — Я думаю, что хочу… хочу начать новый курс препаратов, — удалось выговорить ему, и Гриллби выпрямился. — Это поможет мне, и я буду принимать их постепенно, но если это поможет и тебе чувствовать меньше... — Не соглашайся на это ради меня или кого-то еще. — Это не так, — заверил Санс, глядя на опекуна твердым взглядом. — Я боюсь и нервничаю, но это никогда не пройдет. Я… Дело не в том, что я пытаюсь угодить или сделать вашу жизнь легче. Это… это было скорее напоминанием или толчком вперед. Мне захотелось, потому что я… я могу стать лучше. Я могу стать лучше для вас обоих или вообще для всех, — он оглянулся на спящего брата. — Тебе не придется присматривать за мной. Не придется расстраиваться. Я не хочу быть таким нестабильным. Если таблетки в этот раз сработают, то это… это поможет. Я не буду чувствовать это уныние, и мне не придется игнорировать голоса. Мир больше не будет таким зыбким, а реальность такой отдаленной. И эта бесконечная неопределенность и опасения по поводу всего вокруг закончатся. Мне не придется искать выход, ведь я смогу создать его сам. Я хочу быть рядом с Папирусом и стать братом, которым он мог бы гордиться, а не тем, чем все меня считают. Я хочу быть в состоянии находиться в одной комнате не только с вами. Хочу быть способным смотреть на Флинта и не бояться его. И вы… вам не придется больше беспокоиться о том, что я сбегу или… или умру. Я... эт... оно… у меня будет… это даст мне необходимый толчок, потому что иначе я всегда буду бояться. Всегда буду опасаться худшего. Я навсегда останусь тем, кто я есть. От этого нет избавления, я могу только научиться справляться. Санс крепко зажмурился и глубоко вздохнул. — Прозвучит плохо, и я не хочу этого. Но мне не хочется быть таким, как ты. Не хочется пугать вас и давать больше поводов для беспокойства. Я и так это сделал два дня назад, и я… мне так от этого плохо. Это страшно. Это… это чувство. Чувство того, что кто-то, о ком ты действительно беспокоишься, страдает, а ты даже не знаешь, сможет ли он очнуться. Начинаешь думать, что будет, если он на самом деле исчезнет, и душа от этого ноет так, что тебе остается только плакать. Н-не хочу, чтобы Папирус чувствовал такое. Не хочу, чтобы вы ощущали подобное из-за меня. Я знаю, что Флинт, должно быть, очень сильно волнуется за тебя. Когда его брата практически отняли у него... — Санс покачал головой. — Я не могу представить. Даже не хочу. Я даже вообразить не могу мир без Папируса, и одна только мысль о том, что он... — его плечи затряслись, и Санс подавил всхлип. — Я не заставлю его проходить через это. Я не хочу быть похожим на тебя. Не могу. Мне неважно, как трудно будет. Но мысль о том, что Папирус страдает, так сильно задевает меня, я могу только представить, что будет с ним, и я не могу заставить его проходить через это. Я начну принимать таблетки, сделаю все, что потребуется. Я просто хочу быть уверен, что вы никогда не будете больше обо мне волноваться. Не из-за этого. Гриллби молчал, не зная, что сказать. Санс сопел и вытирал лицо, стараясь успокоиться. — Спасибо, — сказал скелет. — За что? — Что не соврал мне. Это… от этого мне лучше… легче говорить. Гриллби вспомнил их прошлые беседы, и его пламя заколыхалось. — Я… Наверное, я больше не ощущаю необходимости в этом. Я никогда не хотел врать вам. — Тебе никогда и не нужно было, — возразил Санс, и Гриллби кивнул. — Да, но, думаю, я... — Не хотел добавлять лишних волнений, — закончили они одновременно. Санс одарил опекуна слабой улыбкой. — Нам всем стоит поработать над этим, — сказал Санс, проводя пальцем по книге. — Мы уже это делаем, — согласился Гриллби, коротко рассмеявшись, и откинулся на спинку дивана. — На самом деле делаем.