Спаситель

Как продлить эту краткую оттепель? Весь вчерашний день был самым трудоёмким из всех дней, проведённых здесь, на проекте. Одиннадцатый выпуск, который выйдет только в ноябре, снимали уже сейчас. Ребятам было трудно из-за того, что в выпуск входит два тура. На репетиции, за два часа до концерта, Никита не мог сконцентрироваться и собраться. Постоянно на словах «И как без неё теперь?..» он путался и пел не так как нужно. — И как без него теперь? Как продлить эту краткую оттепель? — пел Киоссе, думая о Святе в то время, как товарищи начали его подстёбывать. Влад был не в их числе. Рамму было нелегко и без этого. То, чем он фактически обладал, сбежало от него. И, безусловно, это всё влияло на него наихудшим образом. Концерт. Степанова переводят в команду Седоковой, все делают удивлённые лица и наигранно разочаровываются, хотя ещё неделю назад знали об этой жёсткой рокировке. Никите было труднее всех. На его плечах лежала ответственность чуть ли не за весь номер, ибо блондина нет теперь, а Лазарев доверял постановку номера только ребятам из группы, которую он выбрал изначально. Проще говоря, он их просто хорошо знал. Следом навалились личные проблемы, смириться с которыми Нику никак не удавалось. Это угнетало больше всего. И снова эта пустота в сердце, когда осознаёшь, что тебе не для кого петь. Ведь каждую строчку и Степанов, и Киоссе посвящали друг другу. Вокруг них был вакуум. А теперь разлучили, и друг без друга они ничего не могут сделать. Нет глаз, которые ободряюще смотрят, нет губ, которые улыбаются, но будто шепчут о том, что ты должен стать лучшим. Кареглазый Никита как дурак пялился в экран, когда группа Ани пела «Вопреки». Как ножом по сердцу, когда Киоссе замечал безграничную грусть и боль в глазах любимого. И вроде измена, и вроде он должен злиться, но не может. Не может так просто вычеркнуть из своей жизни и просто забыть. Сегодня. Последний день в лагере, если не брать в расчёт факта, что финал будет сниматься в октябре, чтобы в конце ноября пустить в эфир уже отработанный и отснятый выпуск. Чтобы всё на высшем уровне. Последний день. Последний день перед длительным отъездом видит Влада, с которым их так и не расселили. Точнее расселили, а потом Киоссе переехал обратно сразу после того, как Влад оказался в их команде. Высокий шатен с минимальным энтузиазмом скидывал вещи в чемодан, будто не хотел уезжать. — Не знаю, что буду делать эти долгие три месяца. Забухаю, наверное, — на выходе оповещает его Рамм, заговорив с ним впервые за, наверное, месяц. — Да ладно тебе, отдохнёшь. А что-то случилось? — Никита сидел на кровати, залипая в телефоне. Не хотел сейчас ни с кем разговаривать. Но как не поддержать разговор? В одной команде всё-таки. — Да ну как бы…да, неважно. — Окей. Последний день. Бадоев уже оповестил всех, что все съезжают тогда, когда хотят. Если прям припёрло или жить негде, то, в принципе, было разрешено остаться. Никита твёрдо решил съехать сегодня. Точно уедет. К маме и родственникам в Рязань, чтобы потом с ней вернуться в Москву. Последний день. Последний день видит белёсую макушку под окнами, обладатель которой гуляет и курит, наплевав на дождь. Киоссе помнил. Помнил, что всегда Степанов плевал на осадки. Помнил…теперь, пожалуй, придётся забыть. Какой смысл помнить счастливые моменты, которые не повторятся? От этого же только больнее. Голубоглазый парень, оставшись один в комнате, не знал чем себя занять. Костя уехал, да и по сути все разъехались, а он решил ехать завтра. Вся эта суматоха по всей территории лагеря немало напрягала. Решил остаться и теперь почти жалел об этом, умирая со скуки. А вообще скольких сил стоило взять и не побежать в соседний корпус, чтобы поговорить с Никитой и всё объяснить. Вскоре желание всё-таки пересилило. Он ещё не разобрался в себе, а уже неуверенным бегом спускался на первый этаж. Джинсы и футболка — и плевать, что на улице дождь. По счастливой случайности — или к огромному огорчению, — Рамм всё-таки не уехал. После того, как за Киоссе захлопнулась дверь, он плюнул и плюхнулся на свою кровать. Плевать. Уедет завтра. Или в другой день, когда будет отличное настроение и силы, чтобы встретиться лицом к лицу с холодным приёмом сестры. Сердца бит стучит у висков. Жарко в груди, аж дыхание спирает. Как мальчишка волнуется своей глупости и наивности, так неопытен ещё, — хотя, почему КАК мальчишка? Капли дождя стекают ручьями, образуя манящие ручейки, ведущие к ключицам. Два стука в дверь, и Влад подрывается. Кто, твою мать, не уехал? Все уехали же. Лениво встаёт, после медленно волочит ноги к двери, чтобы открыть. Дерево, покрытое лаком, приоткрывается, и карие глаза встречаются с ярко-голубыми от дождя глазами Степанова. Шок в глазах обоих. — Что ты тут делаешь? — к Владу к первому вернулся дар речи. Что-то блондина тянуло в этот омут. Он совсем не хотел уходить. И потом, Рамм в спущенных на бёдра штанах и майке, которая не прикрывает ключицы и длинную шею…мысли о Киоссе испарились сами собой. — Я… Ам… Ну, типа… Можно войти? — нужно ли говорить, что Святослав совсем растерялся? И сам он не хочет признавать, что потерял самообладание от сексуальности Влада. — Да, проходи, — отозвался Рамм, оттягивая каждое слово и прибавляя голосу завораживающей мелодичности. Не успел Влад до конца закрыть дверь, как почувствовал на своих плечах чужие (если он считал Степанова чужим) и холодные ладони, которые медленно спускаются по спине вниз. По телу мурашки. Медленно охреневая, шатен повернулся к Святу, пристально смотря в голубые глаза, которые горели каким-то незнакомым для него светом. Желание? Он точно не видел такого. Степанов смотрел на него, прикусывая губу и продолжая водить пальцами, но уже по ключицам. По сильным и острым ключицам, которые хотелось целовать. — Малыш, что ты делаешь? Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? — Рамм действительно не понимал, что происходит с парнем. То бежит, то сам прижимается как голодный котёнок…хотя именно эта неопределённость и заводила Влада. Блондина ни на шутку понесло. Жуткое желание загорелось в стройном теле, теперь требовалась очень хорошая разрядка. И он этого хотел. Очень сильно. Хотел срывать голос, пока условия позволяют. Хотел Влада. Казалось, никого и никогда он так не хотел. Эти полуспущенные спортивные серые штаны сорвать бы нахрен и целовать тазобедренные косточки и кусать. До крови, ловя от этого кайф. — Я хочу тебя, придурок, — нервно шепчет Владу на ухо он, слегка приподнимаясь и опаляя дыханием кожу. Как жарко внутри. Знает, что кареглазого сейчас жутко понесёт, он этого и добивается. У Рамма оголились нервы. Этот мальчик умеет приятно удивлять. От таких слов только кончить можно. И поэтому, пока Свят не передумал, Влад завлёк его в поцелуй и потащил к кровати, которая находилась в заветном метре. Повалив голубоглазого на кровать, шатен стал его рассматривать. Это молодое и стройное тело просто дышало сексом. Эта влажная футболка, приоткрытые губы и почти молящие глаза… эти стройные ноги и выпирающие ключицы… Влад почти задыхался. Как он ждал этого момента. И теперь счастье само буквально приплыло ему в руки. Голубоглазое счастье само просило. — Малыш, ты так прекрасен. Ты знал о такой своей красоте? — Рамм сел сверху на Степанова, прожигая взглядом. Чуть-чуть ёрзая бёдрами, завести. — Рамм, заткнись и делай то, что должен, — и снова танец языков, от которых буквально сносит крышу. Обоим хотелось хорошо вдохнуть и выдохнуть. Воздуха критически не хватало. Хотелось вовсе не сдерживаться. Сильная рука стянула футболку и принялась гладить живот голубоглазого. Глаза Свята застилала пелена удовольствия. Что-то новое в его жизни. И как он сейчас любил Влада за то, что он его сейчас понимает. Как любил его за то, что Влад делает то, что он хочет. Бешено шалили нервы. Свят уже почти скулил, когда рука Влада поглаживала его пах, слегка надавливая. Вибрация по всему телу, но Рамм успел её уловить. Как же жарко. Температура тела, казалось, была максимальной. Вдох-выдох, но не помогает. Степанов рыкнул, снова притянул шатена к себе. Мало так ему сейчас губ, хотелось дышать им. Блондин относился к той категории людей, которые отдавались своим чувствам и эмоциям целиком и полностью. Ему нравится Влад. Как ему нравится Влад… Эти бешеные эмоции именно он ему даёт. Вскоре и Рамм остался без футболки, отчего зрачки голубоглазого расширились ещё больше. У кареглазого родился коварный план. Коварный план, чтобы соблазнить Свята, который сейчас так возбуждённо дышал. Через минуту Рамм занялся Святом. Нужно его полностью раздеть. Степанова било током, когда Влад лишь расстёгивал пуговицы и молнию на его чёрных штанах с дырами. Потом его знобило, когда Влад медленно стягивал с него штаны, тем самым поглаживая его ноги. — Боже, Влааад, быстрее, — психанул Свят и стянул и с шатена эти грёбаные штаны, которые мешали стать счастливым. — Малыш, какой ты быстрый, — шепнул Влад, стреляя глазами и пошло улыбаясь во все тридцать два зуба. Сам еле-еле держится, но нужно держать неприступный вид. Нижнее бельё через пару секунд уже было в стороне. Оно не нужно. Совсем. Только мешает. Блондин прикрыл глаза, чтобы воспринимать информацию лишь слухом и телом. От этого такой кайф. — Завяжи мне повязку, Рамм, — приказной тон из алых губ Свята. И не скажешь, что он сейчас возбуждён. Всё такой же: дерзкий и своенравный. — Зачем? — Для остроты. Завяжи повязку, блять. Через пару секунд на глаза Степанова легла голубая лента. Комичная ситуация, олицетворяющая их. — Ну всё, теперь ты не сможешь подглядывать, — издав тихий смешок, сказал Влад. — ДА ЛАААДНО? Пожалуйста, трахай меня уже, — сначала сарказм, а потом умоляющий тон, — в этом весь Свят. Впрочем, Рамма это нисколько не удивляло. В прелюдиях был свой смысл. Огромный. Степанов себя почти не контролировал. Он едва понимал, что он вообще в реальности. — Блять, Рамм, я сейчас лопну, ты этого хоч… Но не успел Свят и договорить, как на его орган легла рука Рамма. Мягкое движение вверх-вниз по коже, от чего Свят замычал. А у шатена кровь, казалось, сейчас выкипет. Степанов метался и чуть ли не скулил, как девочка, понимая, что в животе уже больно что-то стягивается в нить. Тоненькую. Почти невидимую. От этого головокружение. Хочется Влада материть, ведь он медлит. Одной рукой старший не обошёлся. Целует живот и тазобедренные косточки, изредка проводя по мягкий коже языком и продолжая надрачивать рукой. У Влада секс с парнем впервые, но он не видел особой разницы. Да и отвращения не чувствовал. Наоборот, было более драйвово. Святослав почти не дышал. Приоткрывал губы и закусывал, издавая сладкие стоны для ушей Рамма, чтобы понимал, что нужно делать. Чтобы чувствовал его. Хватит мучить, решил Влад. Надо действовать. Его самого нехило заводили стоны Свята, но каким-то непонятным образом он держался. Сам не понимал себя. Ведь всегда, когда хотя бы краем глаза замечал блондина, начинал дышать чаще и глубже. Закинув ноги голубоглазого себе на плечи, Рамм решил войти. — Будет больно, ты же знаешь? Ещё немного, и Свят бы кончил, но кареглазый вовремя остановился. Как говорится, томление сейчас — залог огромного удовольствия. Парень вошёл. Как узко внутри. Видит, что Степанов скалится. — Фааааак. Первый толчок на всю длину, услышав стон. Как светловолосый откликается на каждое движение, невероятно. Трётся о простату блондина, заставляя стонать громче. Владислав находился в какой-то нирване, тут же накрывая губы парня своими и утягивая в развратный поцелуй. Так требовали инстинкты, чтобы не шуметь. Святослав выгибался как кошка. Так сейчас невероятно. Так прекрасно, когда внутри что-то долбит и приносит кайф. У обоих отключился разум, пульс бил по венам и в мозг. Всё тело долбило в лихорадке: то в холод, то в жар. Они совсем переставали соображать. А, собственно, зачем? Зачем пытаться что-то соображать, если даже не делая этого, хорошо обоим? Влад двигался быстрее, ловя кайф от этого. Снова завлекает Свята в поцелуй, в который Степанов сразу стонет, порываясь ближе к Рамму, ускоряя темп до невозможности. До искр из глаз старшего. Шлепки тел и непонятные звуки вырываются из губ. Снова стон удовлетворяет уши Влада, когда рука сжимается на члене и двигается в такт и в том же ритме. Мечется по кровати, выгибаясь. Руки тянет к сильным плечам. Не видит, но тянется, царапая. Выдохи стали чаще, а вдохи глубже и реже. Свят на грани. Невероятно ему, что дышать забывает. Стоны, стоны и стоны летят из губ, заполняя собой всю комнату, будоража фантазию Рамма. Уже близко. Старший чуть поскуливал, теряясь и полностью утопая в этом мальчике. Ускоряет темп, просто вдалбливает блондина в кровать. Одновременный взрыв, и становится легче. — АААААА! — а он как заорёт! Святу невероятно. Сильно невероятно. Наутро Свят открыл глаза и ничего не понял. Точнее понял, но не верил. Да ладно? Рамм лежит сзади и обнимает его за талию, и от этой мысли хорошо. К чёрту Киоссе, ведь есть парень, который любит его и ценит. Свят не станет отталкивать. Сядет на кровати и будет гладить волосы Рамма, ждать, когда тот проснётся. Рамм откроет один глаз, а потом другой. Так приятно ощущать в волосах его руку, которая оттягивает волосы. — Дай угадаю, сейчас ты скажешь, что прошедшая ночь была ошибкой, да? — грустно улыбнулся шатен, в тайне желая, чтобы Свят сказал что-то другое. Степанов завис. Больно от своей ничтожности. Зачем динамил жутко? — А ты хочешь, чтобы я именно это сказал? — ухмылка и выдох. — Я не знаю, что это было, но я хочу, чтобы это продолжалось. Хочу, чтобы всё, связанное с тобой, продолжалось. И да, небольшой пиздец, я, кажется, в тебя влюбился, — с глупой улыбкой сказал Святослав, смотря на кареглазого Влада, который с каждой секундой улыбался шире и шире. Они не знают оба, что это было. Не знают, но целуются. По-взрослому и страстно. Это была потребность в удовольствии, которая, возможно, перерастёт в нечто большее…